не уйдёшь.
Она всё ещё дрожала.
Взгляд был напряжённый, дыхание — сбивчивое.
На губах остался вкус поцелуя — с языком.
— Ева, — выдохнул я. — Если ты скажешь «нет», я не прикоснусь.
— А если я скажу, что не хочу быть наивной девочкой всё время?
Она смотрела на меня снизу вверх.
Щёки румяные, дыхание тёплое.
Она была… невероятной.
Хрупкой, но смелой.
И я не мог больше держать дистанцию.
Но сука ей было 17 , а мне 25
Я ещё раз спросил - ты точно этого хочешь, она махнула головой.
---
Я медленно снял с неё кофту. Она вздрогнула, но не остановила.
Кожа — горячая. Мягкая.
Пальцы прошлись по ключицам, по шее, спустились ниже.
Её дыхание сорвалось.
Она чуть выгнулась.
Губы приоткрылись.
— Ммм…
Снял с неё лифчик.
Она закрыла глаза.
Мои губы начали целовать грудь .
Её тихий стон — первый.
— Тебе нравится? — прошептал я.
Она лишь опять кивнула. Губы дрожали.
Мои руки скользили по её бедрам. Я чувствовал, как она сжимается и расслабляется подо мной.
Она тянулась ко мне, впивалась пальцами в спину.
Когда я провёл рукой между её ног — через тонкую ткань трусиков — она вскрикнула.
Тихо, растерянно, но не остановила.
Я снял их с неё.
Пальцы коснулись её там — нежно, медленно.
Она задрожала.
— Боже…
Один палец вошёл в неё осторожно.
Она крепко сжала простыню.
Я остановился.
— Больно?
— Нет… просто… странно…
Я целовал её шею, пока двигал пальцем медленно, ритмично.
Второй палец — осторожно.
Она уже не стонала — стон превратился в шёпот моего имени.
---
Я поднялся над ней.
Она посмотрела в глаза.
Смелость и страх — пополам.
— Я хочу тебя, — сказала она. — Только будь... не спеши.
— Никогда не спешу с тем, что дорого.
Я вошёл в неё медленно.
Медленно, почти до боли — для нас обоих.
Она царапала мне спину, сжималась, пыталась дышать.
— Дыши, птенчик…
Она такая...
Теплая. Реальная.
Я двигался медленно, прислушиваясь к каждому её шороху.
К каждому всхлипу.
К каждой дрожи.
И когда она впервые двинулась в ответ — я понял: она приняла меня.
Не как мужчину. Как человека.
Как чувство, от которого не убежать.
---
Мы слились в ритме.
Телом. Дыханием. Жаром.
Пока всё не растворилось.
Пока реальность не исчезла.
Пока она не закричала — не громко, но как будто впервые позволила себе быть слабой.
Я обнял её. И не отпускал.
Даже после.