Игла одобрения

Три оставшихся года пролетели незаметно. Спустя три месяца после получения диплома Лизе предложили стажировку в крупной компании. Она согласилась – переводчик с английского, итальянского и немецкого, прекрасно разбирающийся в международном праве – её посчитали ценным сотрудником и приняли в штат работников спустя год оплачиваемой стажировки.

Казалось бы, вот она – жизнь мечты. Но что-то все равно сидело в её душе. Что-то нехорошее, удушающее.

Отношения с Игорем постепенно начинали её убивать. Для всех по просьбе Раисы Петровны они изображали счастливую пару, которая уже в таком «раннем» возрасте имеет все необходимое для жизни – хорошую работу, своё жильё в Москве. Они любят друг друга. У них все хорошо.

Но то, что пряталось за этой маской успешного успеха и благополучного благополучия не понравилось бы никому из тех, кто восхищался ими или завидовал им.

Игорю было плевать на Лизины интересы, желания, так же, как и когда-то Раисе Петровне. И, переехав от матери к жениху, девушка решительным образом ничего не поменяла в своей жизни. Ему было плевать на то, хочет она сегодня заниматься любовью или нет – если хотелось ему, значит он должен был это получить. И Лиза искренне считалась с этим.

Секс не приносил никакого удовольствия: перед глазами снова появлялся потолок шестёрки и мелькающие седые волосы на фоне трех дырок в этом самом потолке. Снова чья-то рука не шее, снова боль. Только теперь она не беременела. У неё «магическим» образом это не получалось – грамотный подбор противозачаточных средств, ловкость партнёра и прочие ухищрения. Лиза панически боялась снова забеременеть. Второй раз пережить подобное ей точно не хотелось.

Однако Игорь до сих пор не знал о том, что произошло с ней тогда. Раиса Петровна считала, что он может посчитать её испорченной и бросить, а этого ей решительно не хотелось – соседи нарекут брошенкой, а это гораздо страшнее каких-то там её моральных терзаний.

Спустя семь лет работы на должности секретаря директора отдела международных продаж Лизе предложили возглавить отдел международной торговли, только с одним условием... ей придётся переехать в Санкт-Петербург. Игорь сделал ей предложение и согласился переехать вместе с ней, бросив свою работу. Он уже давно горел мечтой открыть своё дело, а в Петербурге остались старые связи отца, с помощью которых дело сразу же может пойти в гору и приносить прибыль.

Лиза согласилась. Уже давно ничто не радовало её. Ни предложение. Ни работа. Ничто.

Раиса Петровна только и делала, что лезла в их отношения, всегда выступая на стороне Игоря. Потому что он – хороший и богатый молодой человек, а она – просто «с жиру бесится». И плевать на побои, которые Лиза прячет от коллег, на натянутую улыбку, от которой уже безумно болит лицо, на бессонницу, на неё – плевать. Что матери, что мужу.

После переезда Лиза заметила, что стала поправляться. Обследование показало нарушение гормонального фона. Игорь каждый божий день считал своим долгом сообщить ей, что она поправилась.

- Опять жрёшь! – с усмешкой произносил он, глядя на то, как она ест маленький кусочек мяса с гречей, - скоро жопа в дверь не пролезет!

А иногда в открытую говорил, что не хочет появляться с ней на улице, пока она не сбросит эти лишние килограммы.

Коллеги по работе ничего не знали о состоянии своей начальницы. Для всех она была милой, доброжелательной, успешной, умной... но никто не хотел с ней сближаться. Но однажды в кафе на обеденном перерыве к ней подсела сотрудница отдела кадров. Молодая, только после университета, воспитавшая в себе дух молодёжной свободы, разбирающаяся в психологии и поведении людей, в открытую заявила Лизавете Валентиновне, что по внешним признакам ей уже можно диагностировать депрессию.

Лиза задумалась. Почитав об этом в интернете, она лишь убедилась в том, что симптомы подходят именно под этот диагноз.

Но стоило Раисе Петровне узнать об этом, как прозвучал многозначительный монолог:

- Какая депрессия? – Раиса Петровна усмехнулась, - раньше люди города поднимали, все в руинах лежало. А ты только сидишь, по клавишам своим стукаешь, какая ещё депрессия? Тебе надо спортом заняться, книжки почитать, и не будет у тебя никакой депрессии. Не выдумывай.

И Лиза подчинилась. Хоть состояние с каждым месяцем приближалось к состоянию овоща. Каждый день ей приходилось чуть ли не за волосы себя поднимать с кровати. По совету матери она купила себе абонемент в спортзал и стала бегать по утрам. При том, что она активно принимала препараты для нормализации гормонального фона, физические нагрузки положительно сказались на её фигуре. Но привычка отказывать себе в еде оставалась. Постепенно её вес стал снижаться, и дошёл до сорока пяти килограммов при росте метр семьдесят. Торчащие рёбра, спадающая одежда, которая раньше с трудом застёгивалась.

Но и здесь муж нашёл к чему придраться – слишком худая, скелет, одни кости и кожа. Не за что ухватиться.

И Лиза возненавидела себя. Снова. Ещё сильнее. Она только и делает, что все портит. Она не заслуживает нормального отношения.

Больше всего обижало то, что не на кого было опереться или некому пожаловаться. Успешная леди, сидящая в отдельном кабинете, которой нужно приносить документы на проверку и подпись.

Женщина, которая каждый день садится в собственный джип, купленный даже не в кредит. Женщина, которая никогда не улыбается. Никогда не плачет. Всегда добра. Всегда подскажет, как справиться с работой, как сделать правильнее и лучше.

Женщина, которая никогда не говорит о личной жизни. Ни с кем. Женщина, которая сама справляется со своими проблемами, которая не нуждается в поддержке и заботе малознакомых людей и коллег по работе.

Лиза сидела за рабочим столом в своём кабинете, из панорамных окон которого можно было лицезреть прекрасный город Петербург. Обставленный по минимуму – шкаф для документов в папках, рабочий стол, удобное кожаное кресло для неё и мягкий удобный стул для ожидающих сотрудников.

Вдруг раздался стук в дверь.

- Да, войдите, - оторвавшись от проверки каких-то бумажек сказала Лиза.

На пороге появилась Наталья – та самая молодая и энергичная мадам из отдела кадров.

- Здравствуйте, Лизавета Валентиновна, - Наталья уверенно прошагала к столу «начальницы» и положила на стол документы, - вот в этих сотрудниках по совету генерального, - девушка недовольно взглянула наверх и оказала пальцем в потолок, - ваш отдел больше не нуждается.

- Откуда столько? – Лиза непонимающе разглядывала фамилии на бумажках, - почему сокращаем штат? По какой такой причине?

- Пришёл вчера к нам, спорил с Тамарой, - Наталья активно жестикулировала, показывая, что она тоже недовольна таким ходом дел, - бились до последнего. Он уходил злющий, как сам сатана.

- Не сказал, почему увольняем? – Лиза уставилась на Наталью.

- Нет, - девушка откинулась назад, - может потому что финансирование урежут. Кто его знает...

Лиза положила документы на стол перед собой и потянулась к одному из ящиков в столе.

- У вас все хорошо, Елизавета Валентиновна? – Наталья обеспокоенно посмотрела на начальницу и, положив руку на стол, нагнулась чуть поближе к ней.

- Да, - не задумываясь о том, что в этой девушке можно найти ту самую помощь и поддержку, протараторила Лиза, - у меня все прекрасно, - она выдавила на лицо ту самую улыбку, от которой ей самой было уже тошно.

- Если вы захотите что-то обсудить или вам понадобится какая-то помощь – звоните мне, - Наталья обеспокоенно взглянула на женщину и, достав из кармана юбки одну визитку, положила на стол.

Лиза посмотрела сначала на девушку, потом перевела взгляд на визитку. Наталья попрощалась и направилась к выходу. В один момент ей захотелось окликнуть её и выложить все, что лежит грузом на плечах уже несколько лет. Но она этого не сделает, никогда в жизни. Никому нельзя давать понять, что тебе нужна помощь, и тебе трудно приходится, даже если у тебя есть все необходимые для счастливой жизни блага: муж, работа, высокая зарплата, машина, своё жильё, свободное время, чтобы заняться спортом и саморазвитием. Иначе – если ты вдруг оступился и показал истинное положение дел – слабак, с жиру бесишься, разбаловала тебя жизнь! У других рук и ног нет, а ты тут ноешь непонятно по какой причине! Слабая и безвольная дура!

Лиза ни разу в жизни не жаловалась кому-то на свои отношения с матерью, мужем. Никому, кроме матери, так и не рассказала о том, что случилось тогда на пустыре, что она винит себя в смерти одноклассницы, что столько лет убийца и насильник ходит и ездит по тем же местам, продолжая свои грязные дела именно из-за её «решения» молчать...

Она плотно сидела на игле одобрения матери, которое получала только в тех случаях, когда полностью игнорировала свои желания, мечты или склонности. В голове Раисы Петровны был какой-то абстрактный, общепринятый сценарий, которому девушка сама себя обязала беспрекословно следовать – без вопросов, без жалоб, без пожеланий. Просто брать и делать. Потому что маме так будет спокойнее, потому что в таком случае она будет хорошей дочерью, которая по-настоящему заслуживает любви.

Хотя она могла пойти учиться в музыкальную школу, научиться виртуозно играть на пианино, поступить в консерваторию и стать известной пианисткой. Она могла не выходить замуж за Игоря, который бил её и унижал. Она могла не соглашаться на работу, которая не приносит никакого удовольствия. Но осталась бы в глазах матери плохим, отвратительным и неблагодарным ребёнком.

После того, как Наталья покинула кабинет, Лиза молча уставилась на кипу лежащих перед ней бумаг. С какой-то долей жалости она смотрела на имена этих людей. Власова Рада Владиславовна недавно взяла ипотеку, чтобы перебраться с семьёй поближе к работе. Духан Василий Осипович недавно купил машину в кредит, а сейчас разводится с женой, которая не даёт ему видеться с сыном.

У этих людей и так уже жизнь не сахар, ещё и увольнение. Лиза отложила бумаги в нижний ящик стола. Как раз к годовому отчёту, который нужно переделать ко вторнику, и... своему заявлению об увольнении по собственному желанию.

Уже давно она хотела прекратить это все. Ей казалось, что жизнь идёт мимо. Но проблема была не только в работе, замужестве, но и в ней самой. Игла родительского или общественного одобрения – тоже, что и с героина слезать. От первых доз тянет блевать, но хочется ещё. А потом это уже начинает нравится. А потом это отравляет тебе жизнь, и ты перестаёшь быть самим собой.

Однажды Раиса Петровна всё-таки произнесла эти заветные два слова: «Ты – молодец!». Но это было в тот раз, когда Лиза все сделала не так, как хотелось ей, а так, как хотелось маме. Это было путешествие в Париж, куда всегда мечтала поехать сама Раиса Петровна. Но Лиза хотела в Индию – восток был ей ближе по духу.

Раиса Петровна высказала своё активное недовольство и сказала, что лучше ехать в Европу, а ещё лучше непосредственно в Париж. И Лиза, как самая лучшая в мире дочь послушала мать. Игорь таскал её за собой по всем достопримечательностям, но единственное, что тронуло её – это Лувр. Эйфелева башня, Елисейские поля, Триумфальная арка – это все, конечно хорошо, но Индия с её богатой и древней культурой. Да, бедность, нищета, грязь. Но атмосфера...

Во время этой поездки Лиза вдруг ясно почувствовала – не то, все, что происходит – это ровным счётом не то, что она хотела бы делать или видеть. Ни довольное лицо мужа, ни типичные французские улочки, ни булочные, где можно купить свежие кофе и круассан – не доставляют никакого удовольствия, а заставляют чувствовать отвращение, в первую очередь к себе.

Но как бороться с этим чувством она не понимала. Будто все в определённые момент пошло не по плану, а пути назад уже нет. Чувство вины и опустошения настигло её уже в самолёте, по пути домой. Игла одобрения плотно держала её в своих козьих лапах. Со временем этих игл становилось больше и больше, и теперь – Лиза в клетке. Откуда нет пути назад.

И в тот момент, спустя несколько минут после ухода Натальи, когда «проблемы» оказались вне зоны действия её эмоциональных ресурсов, она все ещё не видела света в конце тоннеля. Будто кто-то нехороший выкрутил лампочку и вместе с ней куда-то ушла вся радость. Но радость и счастье оказались для неё неизведанными понятиями ещё в тот момент, когда матери удалось посадить её на иглу собственного одобрения и заставить поверить в то, что она обязана заслуживать любовь. Хотя на самом деле это было решительным образом не так.

Лиза решила уйти с работы пораньше, в надежде хоть немного отдохнуть от чего-то, сама, не понимая, чего. Сказав секретарю, что плохо себя чувствует, попросила отменить все встречи и записи и на завтрашний день. Молодая девушка с кудрявыми рыжими волосами спросила, на какие дни кого поставить, но Лиза ответила, что разберется с этим сама послезавтра. Олеся – так её звали – обеспокоенно проводила начальницу взглядом.

Лиза шла, слегка пошатываясь, будто у неё не оставалось сил даже на то, чтобы дойти до машины и доехать до дома. Она чувствовала невыносимую сонливость и упадок сил – списала все на температуру и начинающееся ОРВ, ОРЗ или грипп. В голове периодически мелькали мысли: «А что, если я умру?». И самым страшным и одновременно облегчающим душу выводом становилось то, что мысли эти начинали казаться наиболее здравыми. Что единственный способ разобраться со всеми проблемами сразу – это убить себя. И не мучить ни себя, ни мужа, ни мать. Ни работников компании. Ни клиентов компании.

Едва оказавшись около машины, Лиза поняла, что забыла ключи, но возвращаться ей до одурения не хотелось. Вызвав такси, она облокотилась на дверцу машины, а потом и вовсе села на серый асфальт парковки, опершись спиной о блестящий, чистый диск колеса. Ей было плевать, что испачкается пальто, что асфальт холодный, и, если на нём долго сидеть, то не сможешь иметь детей – плевать, решительным образом.

Беспощадно забить на все, просто отдаться моментально пришедшей в голову мысли. Отдаться во власть себе. Пусть это может и уничтожить её. С виду, успешную, счастливую и всем обладающую женщину, которой всего-то тридцать пять лет.

Плевать. На себя, на мужа, на мать. Плевать на жизнь, на мир, на все, что у неё есть. Это не то, к чему ей по-настоящему хотелось бы стремиться. Но в тридцать пять лет уже поздно задаваться вопросами о том, кем ты хочешь стать, когда вырастешь – ответ на него не будет дан, он на века останется риторическим. В тридцать пять лет она успешная и богатая женщина, которая может позволить себе слетать в любую точку мира, но это лишь то, что видят другие, чужие, да и близкие люди. Им никогда не докопаться до её души, никогда не увидеть то, что скрыто за маской успешного успеха и продуктивной продуктивности, которую так хотят видеть на ней окружающие.

Такси подъехало через десять минут. До дома ехать недалеко. Усевшись на заднее сидение, она уткнулась в окно, провожая отрешенным взглядом то быстро, то медленно мелькающие дома, торговые центры и другие машины.

Когда-то давно, будто бы сто лет назад, она так же села в ту злополучную машину. Только на переднее сидение. И это сломало её. Но в тот самый момент, когда таксист вёз её по направлению к её собственной квартире, ей начало казаться, что все происходящее нереально и происходит не по-настоящему. Этого нет, все, что ей видится – это образы, галлюцинации. Приступ деперсонализации. После очередного пережитого стресса.

Водитель, увидев её состояние, не стал начинать беседу, но даже это не стало для неё хоть и маленьким, но поводом для радости. Высадив её около одного из домов в районе станции метро Петроградская, мужчина всё-таки поинтересовался, не нужна ли её какая-то помощь.

Лиза лишь обессиленно покачала головой и прошептала невнятное: «спасибо».

В ней будто бы садилась батарейка, оставалось от силы процентов десять, которых едва ли хвати для подъема в квартиру, на шестой этаж.

Лифт донёс ей обессилевшее тело до нужного этажа. И все те несколько секунд пути ей хотелось, чтобы трос оборвался, и лифт улетел в тартарары вместе с её жизнью.

Открыв дверь квартиры своим ключом, Лиза заметила женские туфли, небрежно сброшенные кем-то в коридоре, вперемешку с начищенными кожаными туфлями Игоря.

Она застыла на одном месте, вглядываясь в эти женские туфли, будто собирается писать по ним докторскую диссертацию. Что нужно сейчас почувствовать? Боль? Злость? Гнев? Ярость? Радость? Лиза не чувствовала ничего.

Из спальни доносились скрипы и сладостные воздыхания.

- Что делать? – остановившись напротив приоткрытой двери, прошептала она, - что делать...

Но ответа ждать было не откуда.

Однако ситуация разрешилась сама собой. Процесс соития двух человеческих тел успешно завершился и, после страстного поцелуя, обладательница туфлей, оставшихся в коридоре, поспешила отправиться в душ, чтобы привести себя в порядок.

- Ой! – на пороге спальни оказалась худая блондинка с кукольным лицом. Она широко раскрыла свои голубые глаза, а темные брови, никак не подходящие под образ, полезли чуть ли не на самый лоб. Её тело было красиво – ни растяжек, ни целлюлита, ни торчащих костей. Девушка простояла так несколько секунд, затем стала быстро подхватывать свои вещи и направилась к выходу. Не надев при этом даже бельё. Лиза подумала, что в таком виде ей грозит опасность, что может случиться что-то плохое. И плевать, что она спала с её мужем. Ей уже давно на всё плевать. Пусть уводит его, пусть забирает её вещи, работу, пусть только все оставят её саму в покое.

- Куда же вы, в таком виде, - Лиза действительно выглядела обеспокоенной, - не торопитесь, вас никто не выгоняет. Одевайтесь, приводите себя в порядок. Если что, можем выпить чаю.

К этому моменту в коридоре появился виновник всего действа.

- Ты дура? – Игорь обратился к Лизе. По его виду можно было понять, что ему стыдно перед любовницей за то, что жена не устраивает сцен ревности или какого-либо скандала – будто и не любит его вовсе, и сейчас это станет ясно не только им обоим.

- Не я сплю с кем-то в нашей кровати, - спокойно бросила Лиза, снимая наконец пальто, даже не взглянув на мужа.

- На меня смотри, когда я с тобой говорю, - Игорь развернул жену к себе лицом, резко схватив за руки.

- Не трогай меня, - Лиза попыталась вырваться. Раньше она не сопротивлялась никаким манипуляциям мужа, но сейчас было как-то слишком наплевать.

Блондинка тем временем уже успела набросить на себя часть одежды и покинуть квартиру, не закрыв за собой дверь.

- Знаешь, почему я сплю с другими бабами? – Игорь был в ярости, - знаешь?! – он сжал её руки и потряс, - потому что я женат на бревне. Бревне, которое и в постели, и в жизни ведёт себя, как бревно.

Лизе не было обидно, больно или досадно слышать подобное от мужа. Это был далеко не первый раз. И подобное хладнокровие не сколько пугало, сколько манило своей непредсказуемостью. А настолько ли сейчас плевать, чтобы найти смелость покончить с собой? Думать о самоубийстве становилось все легче и легче.

В тот момент, когда Игорь подбирал наиболее колкие и обидные слова, высказывая все, что накипело в его душе за столько совместных лет, в голове Лизы уже крутились варианты: лезвие, петля, таблетки, огнестрельное оружие – любой из них пришёлся бы кстати. Однако лезвие – самый доступный именно на данный момент.

Игорь, не увидев от жены никакой ответной реакции, залепил её очень сильную пощёчину, от которой та попятилась назад и упала, споткнувшись о порог, ударившись при этом локтем о тумбу.

На этом он останавливаться не собирался. Схватив её за волосы, протащил несколько метров по коридору. Девушка скривилась от боли и схватилась за его руку, чтобы было не так больно.

- Сука! – Игорь отпустил её и отошёл в другой конец коридора, к вешалке для верхней одежды. Он достал оттуда пачку сигарет, зажигалку и закурил. Прямо в квартире. Лиза свернулась в клубок, в надежде, что он уйдёт, и жить станет хоть чуточку легче.

Вообще у Игоря началась чёрная полоса в жизни. Его бизнес практически не приносил им никакого дохода, отец заболел, и врачи уже не смогут ему помочь. Уже несколько месяцев он живёт на её зарплату.

Лиза уставилась в одну точку, будто это могло дать хоть какое-то утешение. В душе зияющая пустота, тревога, причина которой непонятна. Вроде бы все, что нужно есть, в чем же дело?

Спустя несколько минут дверь хлопнула. Всё? Он ушёл? Должно полегчать? Но девушка все ещё лежала на полу в скинутом с плеч пальто, в выправившейся из задранной юбки рубашке, порванных капроновых колготках.