Золотая ловушка.
Машина Тома рванула по извилистой дороге, обрамленной вековыми дубами.
— Разверни машину, сукин сын! Я не пойду к тебе! — мой голос звенел.
Том не ответил. Его пальцы сжали руль так, что костяшки побелели. Сквозь призму ярости в его глазах мерцало что-то иное — одержимость, граничащая с безумием.
— Ты слышишь меня?!— Я рванула рычаг двери, но замки щелкнули в ответ.
— Замолчи, — его голос прозвучал тише, когда машина вырвалась на аллею, ведущую к особняку.
Он возник внезапно — гигантский, светящийся. Стеклянные стены отражали лес, сливаясь с ним, но внутри горели огни. Том резко остановил машину, мраморный фонтан перед входом брызнул в темноту серебром.
— Выходи, — он распахнул мою дверь, протянув руку.
— Сука, я никуда не пойду! Везти меня назад! — Я отпрянула, но он впился пальцами в моё плечо, вытаскивая из салона.
— Ты уже здесь, — прошипел он. — И будешь здесь, пока я не решу иначе.
Я попыталась ударить его, но он перехватил моё запястье, прижав к груди. Наши взгляды столкнулись — мои глаза полыхали ненавистью, его — горели темным огнем, в котором смешались гнев и... что-то еще.
— Ненавижу тебя, — выдохнула я, задыхаясь.
— Знаю, — угол его губ дрогнул. — Но это не изменит ровным счетом ничего.
Он потащил меня по ступеням, мимо каменных грифонов. Двери особняка распахнулись бесшумно.
— Эмили! — голос Тома раскатился по холлу с высокими сводами, где хрустальная люстра дрожала.
Из-за колонны вышла женщина в строгом платье. Её седые волосы были убраны в пучок, а глаза смягчились при виде меня.
— Покажи ей комнату. Душ, одежду. И проследи, — бросил Том, уже поднимаясь по лестнице из черного мрамора. Его шаги эхом били по тишине.
— Прошу, мисс. Вас ждут на втором этаже.
— Я не... — Я хотела кричать, но голос предательски дрогнул.
— Вам нужно отдохнуть, — Эмили улыбнулась, и в этой улыбке было столько материнской теплоты, что я невольно шагнула за ней.
Комната оказалась огромной, но душной от тяжелых бархатных штор и запаха старинных книг. Кровать с балдахином, сотканным из шелка и теней, гардероб из черного дерева, зеркало в позолоченной раме — всё кричало о деньгах, которых я никогда не видела.
— Ванная там, — Эмили указала на дверь с матовым стеклом. — Одежда в шкафу. Если что-то не подойдет, позвените в колокольчик.
— Спасибо, — Я прошептала, но благодарность застряла в горле комом.
Когда дверь закрылась, я рухнула на ковер, вцепившись в собственные колени. «Он подготовил для меня одежду. Значит, планировал это с самого начала».
Вода хлынула ледяными иглами, но я не регулировала температуру. Я терла кожу до красноты, пытаясь смыть запах пороха, крови и его рук. В зеркале, затянутом паром, отразилось моё лицо — бледное, с синяком на запястье, где он сжимал меня.
«Акиро хочет тебя», — эхом прозвучал голос Тома.
Я надела предложенный шелковый халат — черный.
Ночь
Я легла, уткнувшись лицом в подушку. Тишину разорвал скрип двери.
— Спишь?— голос Тома прозвучал с порога.
Я не ответила, но услышала его шаги. Он остановился у кровати.
— Акиро не остановится, — сказал он тише. — Он знает, где ты.
— Почему ты не отпускаешь меня? — Я повернулась, встречая его взгляд. — Чтобы самому мучить?
Он наклонился, опершись руками о края кровати. Наши лица оказались в сантиметрах друг от друга.
— Потому что если он тебя достанет, я сожгу весь этот город, чтобы найти тебя.
Я замерла. Его дыхание обожгло губы.
— Ненавижу тебя, — прошептала я, но это прозвучало как мольба.
— Врешь, — он провел пальцем по моей щеке, подхватывая слезу. — Ты боишься, что это не так.
Он вышел, не закрыв дверь. Я вскочила, чтобы захлопнуть ее, но замерла, услышав его голос снизу:
— Эмили! Запри все окна.
Я прижалась лбом к косяку. «Он боится за меня».
Лёжа в постели, я плакала. Меня трясло — не только от страха перед Акирой, но и от осознания, что Том... прав. Даже ненависть к нему стала якорем в этом хаосе.
А за окном, в чаще леса, ветви зашептались, будто передавая послание тем, кто жаждет меня найти.