Глава 63
— Вы снова здесь, — пролепетала доктор Кириллова и посмотрела на меня, спустив очки.
Я уже давно не была в этом кабинете. Даже не знаю, сколько прошло времени с нашей последней встречи. Но доктор будто всегда рада меня видеть или просто потому что за мои сеансы она получает приличные деньги.
— Да, — подтверждаю я ее слова. Кажется, она очень удивлена моему визиту.
— Что с вашей рукой?
Я посмотрела на свою перебинтованную руку.
— Ударилась, — соврала я.
— Вы знаете, что с нашего последнего сеанса прошло ровно три недели?
— Я не считала дни, — отвечаю я честно. — Мне казалось, что я смогу справиться, но… — я делаю паузу, задумавшись. Ведь по — настоящему я понимаю, что нахожусь здесь только потому, что хочу избавиться от приступов. Я хочу, чтобы она понимала, что я делаю большие шаги. И с помощью этих разговоров я меняюсь в лучшую сторону. Смогу ли я ей признаться в этом когда — нибудь?
Не знаю почему, но на этом сеансе я не хочу говорить о своих переживаниях, я хочу говорить о том, чего я смогла добиться. Ведь прежняя Аня, никогда бы не стала ни с кем делиться, подпускать к себе так близко людей, как сейчас.
— Считаю, что мне необходимы ваши сеансы.
— Для чего? — Сдвинула брови доктор Кириллова. — Может, я вас расстрою, Анна, но я вам не помогаю. Мы редко видимся и мне тяжело изучить вашу проблему.
— Не правда, — возражаю я, понимая, что хочу убедить ее в обратном. — Я показала Диане картины. Вы говорили, что наши сеансы закончатся когда — то и я задумалась об этом. После последней нашей встречи я рассказала ей обо всем. О том, что рисую… и том, что посещаю психотерапевта.
Доктор уставилась на меня, внимательно слушая.
Я уселась на диване по удобнее, принимая прямую позу.
— И Ваню я подпустила очень близко, — после этих слов опускаю свой взгляд на журнальный столик. — Но он слишком часто видит мои приступы, а я ничего не говорю ему.
— У вас повторялись панические атаки?
— Да, несколько раз.
Доктор что — то записала в записной книжке и снова посмотрела на меня.
— А что с Ваней?
— Вы были правы, когда говорили о чувствах. Я что — то ощущаю к нему, но не знаю что именно. Иногда это ненависть, которая смешивается со злостью и болью одновременно, а иногда это тепло и трепет, который дает мне глоток воздуха. Это трудно объяснить.
— Вы его любите?
Я цепенею от ее вопроса и отвожу взгляд лишь бы не смотреть ей в глаза.
— Нет, конечно, нет, — шепчу я тихо.
Такого вопроса я подавно не ждала, и он явно застал меня врасплох.
— Вы боитесь потерять его?
— Наверное.
— Боитесь, что не сможете вынести разрыв с ним?
— Да.
— Скорее всего, это и есть любовь, — произносит доктор, внимательно наблюдая за мной. — Вы просто внушили себе самой, что он будто ничего не значит для вас. Но это не так.
Я закрываю глаза, не в силах терпеть, этот откровенный разговор, раздирающий мне душу.
— Когда вы сказали что подпустили его близко, что вы имели ввиду?
— Мы несколько раз ночевали вместе.
Доктор посмотрела на меня, склонив голову на бок. Затем прищурилась и слегка улыбнулась. Кажется, я знаю, о чем она подумала.
— Между нами не было секса, — сразу же отвечаю я ей. — Просто… ласки.
— Но это же для вас не менее важно, — сообщает мне доктор, опустив свой взгляд в записную книжку.
Я уставилась на нее, не понимая, откуда она вообще это может знать.
Доктор Кириллова достала пустой лист бумаги и протянула мне.
— Что это?
— Напишите список, — попросила она мягко.
— Что еще за список? — я уставилась на нее, ничего не понимая.
— Список людей, которые очень важны в вашей жизни, — пояснила она и протянула мне ручку.
— Ничего подобного раньше не было, — возражаю я, но все же беру ручку в руки.
— Сеансы подразделяют не только разговоры, Анна.
Я опустила свой взгляд на чистый лист бумаги и первое имя, которое я написала синими чернилами, был «Ваня».
Когда заканчиваю писать, протягиваю листок доктору.
Она внимательно изучает список, поправляя очки на переносице, а затем смотрит на меня.
— Ваня самый первый в вашем списке.
— Да.
— Что вы можете о нем сказать?
Я задумываюсь, перед тем как ответить.
— Иногда он говорит очень важные слова для меня. Ваня рассказал мне про свою семью, но я уверена, он не упомянул об этом, если бы не был пьян. А еще он рассказал про Катю.
— Кто это?
— Она девушка его брата, но ее нет. Она погибла, — говорю я очень тихо. — Мне кажется, он ее любил.
— Ваня?
— Да. Он тепло отзывается о ней. Мне кажется, он тяжело перенес ее смерть. Не знаю в чем там дело, я знаю не всю историю.
— Значит, вы считаете, что Ваня любил девушку своего брата?
— Возможно, но я могу ошибаться.
— А что можете сказать про свое отношение к нему?
— Мне трудно, что — то говорить. Все что происходит между нами как — то… странно. Он будто волнуется за меня и иногда он задает вопросы, на которые я не в силах ответить.
Мне кажется, что я нуждаюсь в нем больше чем, он во мне, — произношу я.
— Вы хотите найти в нем свое спасение, — заключает доктор. — Я правильно вас понимаю?
— Кажется, да, — выдыхаю я.
— Хорошо, — доктор снова посмотрела на листок. — Следующая у вас в списке Диана. Что можете сказать про нее?
— Ну, она необыкновенная и мы чем — то похожи, — отвечаю я и улыбаюсь. Мысль о ней немного разряжает обстановку и мне становится легче. — Не думала, что за такой короткий срок смогу к ней привязаться. Теперь даже не представляю свою жизнь без нее. Наверное, она мне как сестра. У меня прежде не было такого ощущения. Диана всегда пытается обо мне заботиться. Хотя в ее жизни ни все так сладко.
— Когда вы говорили что похожи, что вы имели ввиду?
— Она многое умалчивает и редко говорит о своей жизни. В этом мы и похожи.
— Следующие это Григорий и Валерия Астафьевы.
— Это родители Саши, — поясняю я.
— Почему Саша в вашем списке последний?
Я молчу, не зная, как объясниться.
— Его родители для вас важнее, чем он?
— Нет, конечно, нет. Я одинаково отношусь ко всей этой семье, — я выдыхаю.
Я не могу сказать ей всю правду об Саше. Это слишком личное и должно остаться между нами.
— Мы просто немного повздорили, — оправдываюсь я.
Доктор отложила листок, сняла очки и посмотрела на меня.
— Знаете, что я заметила?
— Что же?
Я уставилась на нее с вызовом.
— В списке нет вашего отца.
Я замерла, затаив дыхание. Судорожно сглотнув, медленно качаю головой.
Нет, я не должна придавать значение этим словам, иначе она узнает.
Внутри начала разрастаться знакомая, удушающая боль.
— Какая разница, — шепчу я очень тихо.
— Вы никогда не говорили мне о нем.
— И не собираюсь, — отвечаю я резко, чувствуя, как привычно сдавливает внутри.
— В этой жизни многое происходит и поймите, что оградить себя от всего мира не получится. Невозможно защититься от боли, потому что она может прийти внезапно и неожиданно снова. Я понимаю вас. Понимаю, почему вы постоянно пытайтесь защититься. Но ваша боль слишком сильная, именно поэтому это так очевидно.
— Он причинял мне слишком много боли, — кричу я, не выдержав.
— Понимаю. Именно поэтому нужно радоваться счастливым моментам и перестать бежать от этого.
Нет!
Если я вернусь к прошлой жизни, я не выдержу этого. Мои усилия могут быть напрасными, ведь почти год я бегу от прошлой жизни. Через месяц все, наконец, закончится и я, наверное, смогу обрести покой.
— Самый правильный выход забыть все плохое, что было в вашей жизни и сохранить в памяти те хорошие моменты, которые происходят с вами сейчас. Не важно, что было в вашем прошлом, просто обернитесь и идите, вперед не оглядываясь. Все что происходит с вами сейчас, ради этого стоит жить.
— Красиво говорите, а на самом деле ведь все остается внутри. Ничего не забывается, не исчезает. Все остается внутри, а дальше это лишь оседает на время. Это как бросить камень в воду, сначала брызги, а потом он остается на дне. Вот и с нашим прошлым так же, оно лежит где — то на дне. И с этой болью живешь всю жизнь, — я делаю паузу, понимая, что позволила себе говорить об отце. — Иногда перед глазами у меня проносятся, воспоминая, которые я хочу забыть навсегда. Но, тех, кого я хочу забыть, приносят мне боль, и я не могу это контролировать. Я ощущаю снова все то, что ощущала рядом с ними. В основном это страх и боль одновременно.
Я посмотрела на доктора, и ее лицо выглядело растерянным.
— Вы не сможете все контролировать. Иногда нужно просто расслабиться и верить в то, что жизнь расставит все по своим местам. Анна чтобы не было там, отпустите, простите, и позвольте себе жить.
Удивительно, но впервые мне не хочется плакать. Впервые я ощущаю себя сильной, может потому что скоро конец? Наверное, это предает мне силы и уверенность. В груди лишь сжимается все от боли, но может доктор Кириллова права и мне, наконец — то стоит начать жить?
— А Ване дайте шанс, мне кажется его чувства настоящие. Я ведь знаю, что вы задумали, но подумайте сто раз, перед тем как решиться на это.
Доктор улыбнулась мне, закрывая свою записную книжку.