Глава 42
Бросив ключи на комод, я поспешила в душ. Прямо в одежде я встала под горячие струи, желая смыть те чувства, которые я испытывала внутри. Рыдая, я стараюсь смыть весь грим с лица. Одежда прилипла к моему телу и стала тяжелой. Я начала тихонько снимать сначала куртку, потом футболку, юбку и колготки. Бросив одежду на кафельный пол, я продолжала стоять под струями горячей воды. Мне удалось хоть немного расслабиться.
Хорошо, что Дианы нет дома. Я бы не смогла ей ничего толком объяснить сейчас.
Начинаю хохотать сквозь слезы.
Что я вообразила в своей голове? Что мы пара? Что мы будем вместе или что мы встречаемся?
Ваня не давал даже никакого намека. Я просто почувствовала, что он может быть другим и это заставило что — то внутри меня тронуть. Слишком быстро я стала привыкать к этому человеку. Слишком быстро…
Слезы все сильнее льются из глаз, и я бью кулаки об кафельную стену. Еще так больно мне никогда не было, кажется у меня настоящая истерика, а может даже нервный срыв.
После душа, я ложусь в кровать, подтянув колени к себе. Все тело сотрясает, но не могу понять от холода или от чувства предательства, которое не унималось внутри. Мне следовало бы сейчас заснуть, чтобы проснуться завтра с новыми мыслями, но я знала, что, если я закрою глаза, снова увижу кошмары, о которых в последние дни стала забывать.
Не знаю, сколько я пролежала, закрыв глаза. Я не спала, а все прокручивала сегодняшний вечер в голове снова и снова. Нужно было поспать, чтобы хоть каплю забыть все это, но я боялась только одной этой мысли. Больше всего я боялась их закрыть, потому что там во снах меня снова ждали мучения и слезы, издевательства и боль.
Я заставляю себя подумать о маме. Мне так безумно ее не хватает. Я бы обязательно сейчас прислушалась к какому — нибудь ее совету. Мне бы так хотелось с ней поговорить, рассказать, что я сейчас чувствую, как мне больно. Она обязательно бы обняла меня и успокоила.
Не знаю, показалось ли мне или нет, но я будто услышала, что захлопнулась входная дверь. Я открыла глаза и стала напряженно прислушиваться, оставаясь неподвижно лежать. Поворачиваю голову и смотрю на часы, которые стояли рядом с кроватью на тумбочке. Почти три часа ночи!
Неужели Диана вернулась? Но потом я вспоминаю, что у нее нет ключей от дома, а это значит… Я напряженно смотрю на дверь, ожидая, что она в любой момент может распахнуться. Когда слышу тяжелые шаги, вытираю руками слезы, и вскакиваю с кровати быстро, как только могу. Дверь распахивается, и когда я вижу Ваню, я чуть ли не вскрикиваю.
Что он здесь делает?
Вижу свои ключи в его правой руке. Перевожу взгляд на его лицо. То, что я вижу, заставляет дрогнуть стену, которую я снова возвела вокруг себя. Ваня выглядел просто ужасно, ни так хорошо, как обычно. Вид у него подавленный и довольно мрачный.
— Мы можем поговорить? — произносит он хрипло.
— Не думаю, что это хорошая идея, — севшим голосом отвечаю я.
Я не хотела, чтобы он видел меня в таком состоянии.
Господи, почему он здесь?
Я хочу, чтобы он ушел.
Ваня смотрит на меня сосредоточенно и решительно делает шаг в мою сторону. Мотаю головой и отступаю от него назад, пока не врезаюсь в стену.
— Не приближайся! — рявкаю я.
Он останавливается в полушаге, и растерянно всматривается в черты моего лица.
— Я не хотел тебя разочаровывать…
— Не хочу тебя слышать! Просто уходи!
— Солнце, я облежался. Я все тебе …
— Не смей меня так называть, — выдавила я. — Не смей!
Это ласковое слово насквозь задели какие — то нервные окончания, о существовании которых я даже не подозревала.
Моя неожиданная злость и резкость озадачили его. Повисло неловкое молчание.
По моему лицу снова текут слезы, которые я отчаянно пытаюсь остановить.
Где — то в глубине души, хочется верить, что ему действительно тоже нелегко от всего этого. Ведь если бы я была ему безразлична, он не пришел бы сюда. В любом случае мне хотелось одного — оказаться от него как можно дальше. А теперь он пришел в мой дом и стоит в моей комнате. Это уже перебор!
— Ань… — он приближается ко мне, но мне уже некуда двинуться. Спиной упираюсь в стену, позади себя. Мы стоим слишком близко, и я ощущаю исходящий от него запах спиртного. Мне становится не по себе.
— Ты пьян? — Я толкаю его в грудь, но он не отступает.
— И, что с того? Ты ведь тоже сегодня пила! — кричит он на меня.
— Как тебе удалось стать таким ублюдком? — бросаю я, от злости.
Вероятно он здесь именно для того, чтобы обвинить меня в чем — то. Мне даже на секунду становится смешно.
— Что? — проскрежетал он от злости.
Мне лучше замолчать, чтобы лишний раз не выводить его. Я даже не знаю, что может прийти ему в голову в таком состоянии. Но у меня все так и лезло наружу. Я хотела сказать ему еще что — то обидное, заставить его почувствовать хоть каплю той боли, которую испытываю сама.
— Знаешь, ты идиот, раз решил прийти сюда. Сегодня я узнала, какой ты на самом деле. Ты полная противоположность своего брата, — громко говорю я и усмехаюсь, понимая, что это может его задеть. — За весь вечер он мне ни разу даже не нагрубил, в отличие от тебя! Ты всегда пытаешься меня чем — то зацепить или унизить. А он… он был очень милым и любезным сегодня.
У меня отлично, получается, задеть что — то глубоко внутри него. Эта тема, задевает его сильнее, чем я думала. Мне удалось найти его уязвимое место, но я больше не собираюсь говорить ему о Руслане. Ваня сделал мне больно, но я не такая, как он. Я никогда не стану бить человека по больному месту. Знаю, что мои слова прозвучали слишком жестоко для него и это заставляет почувствовать себя виноватой.
Его глаза сверкают от злости.
Если он пришел сюда испытывать мое терпение, то Ваня глубоко ошибается. Сегодня на этой вечеринке я была слишком слабой, но я больше не позволю ему со мной играть.
Медленно обводя комнату взглядом, он на удивлении не спешит с ответом.
— Ты ровным счётом ничего не знаешь о нем! И лучше тебе с ним не связываться! — повысив голос, наконец, произнес Ваня. — Он придурок!
— Да? Ты тоже! Не удивительно, что вы братья, — быстро говорю я, в отличие от него, не задерживаясь с ответом.
— Ты понятия не имеешь, что он за человек, — слышу я крик в ответ.
Его взгляд прожигает меня насквозь.
Он протягивает свою руку, и я уклоняюсь от нее. Делаю шаг в сторону. Он сжимает пальцы в кулак и опускает.
— Я знаю, о чем ты думаешь. Тебе должно быть кажется все довольно странным. Но поверь мне, я тоже нервничаю. Я не видел брата два года и увидел его сегодня впервые. Да еще и с тобой, — он нервно сжимает челюсть, когда снова смотрит на меня.
— Где ты был сегодня? — спрашиваю я, не желая слушать его рассказы о брате.
— Что?
Мой вопрос его озадачил.
— Я звонила тебе и писала, — уже спокойно добавляю я.
Ваня не смотрит на меня.
— Я хотел к тебе приехать…
— Но видимо что — то тебе помешало или кто — то… — сурово говорю я и поворачиваюсь к нему. — Ах, да! Ты развлекался со своей подружкой!
Мне отвратительно даже смотреть на него. Между нами такое напряжение, что кажется, стены взорвутся от моей ненависти к нему.
— Да, я облажался! Знаешь, я никогда не признаю свои ошибки. Ты достала уже! Думаешь, тебе одной хреново из — за того, что происходит?
Я стояла молча, пытаясь выровнять дыхание.
— Не ори на меня!
— Да ты по — другому не слышишь меня! — Ваня хватается за голову. Он нервничает, это хорошо видно. — Ты понятия не имеешь, как трудно мне было держать себя в руках сегодня, чтобы не прикончить Руслана. Ты позволила ему прикасаться к тебе!
Он взглянул на меня и в его глазах замечаю смятение.
— Как и ты позволил ей прикасаться к тебе, — с презрением произношу я.
— Проклятье, Ань! — вдруг вспыхивает он и ударяет руку о стену справа от меня. Он оказывается так близко ко мне, практически сжимая меня в стену. Я лишь чувствую его сбивчивое дыхание на своей коже. Ваня схватил меня за руку, сильно сжимая мое запястье.
— Ты больной? Отпусти меня!
— Как же ты не поймешь, — он сглатывает, и я чувствую, как он тяжело дышит. — Ты могла бы сделать меня лучше.
— Лучше? — переспрашиваю я, не веря своим ушам. — Пока ты делаешь из меня чудовище?
Он в замешательстве моргает, все так же, не отходя от меня. В глазах замечаю искру боли, но не уверена от чего именно.
— Да я вообще — то тебе душу пытаюсь излить! — кричит он мне в самое лицо.
— Не стоит утруждаться. Оставь свои откровения при себе, — произнесла я с ненавистью в голосе.
Он резко выпустил мою руку.
— Прекрасно! Можешь сколько угодно притворяться, что тебе наплевать на меня!
Ваня отошёл ел и в этот момент я снова начала дышать.
— Ты разве не понял? Я не хочу тебя видеть, не хочу, чтобы ты находился рядом со мной, да я не хочу иметь с тобой ничего общего! Оставь мои ключи и проваливай, — холодным тоном, произношу я, а саму пробивает дрожь.
По его взгляду понимаю, что он не ожидал такой резкости от меня. Ваня бросает взгляд куда — то в сторону, а потом с налитыми кровью глазами, смотрит прямо на меня.
— Значит, ты с ним?
— Что? Ты серьезно сейчас?
Но я на самом деле не услышала ничего нового, мне нечего удивляться. Это ведь в стиле Вани, обвинять кого — то кроме самого себя.
Он молчит, но я вижу его рассерженное лицо.
— Знаешь, я многое поняла за эти несколько дней проведенные рядом с тобой. Когда человеку больно, он причиняет боль другим.
— Хватит! — рявкает он.
Но я не собиралась даже молчать.
— Я поняла это, понаблюдав внимательно за тобой. Чем сильнее ты страдаешь, тем больнее ты бьешь в ответ. Ты ведь поэтому заставляешь чувствовать меня последним дерьмом? Верно? Все это, потому что глубоко внутри ты страдаешь от чего — то сам.
В этот момент Ваня приблизился ко мне так резко, что я затаила дыхание. Он схватил мое лицо двумя руками, заставляя меня посмотреть в его холодные, зелёные глаза. Ваня почти касается своим лицом до меня, так что я чувствую его горящее дыхание. Он проводит рукой по моей щеке, и на миг я замерла от испуга. Ваня был вне себя от злости, но все же ухмыльнулся.
— Думаешь, я из тех, кто станет умолять? — едва не рычит он. — Что, черт возьми, ты надумала в своей голове?
— Нет, ты не станешь умолять! Тебе легче трахнуть какую — нибудь потаскуху, и все забыть! — горячо сообщаю я, отталкивая его двумя руками.
— Да, ты права! — соглашается он, и я слышу напряжение в его голосе. — Мне легче кого — то трахнуть и все забыть. Я именно такой! Мне жаль, что ты поняла это только сейчас, — он замолкает, как будто слова даются ему тяжело, и отступает назад на несколько шагов. Я отворачиваюсь, чтобы он не успел заметить моих слез.
— Ты считаешь, что женщины должны раздвигать перед тобой ноги только из — за твоей внешности! Тебе бы в себе разобраться для начала. Когда — то ты назвал меня жалкой, но теперь я вижу, насколько жалок ты!
Глубоко внутри я поняла, насколько Ваня несчастий человек. Теперь мне было это просто очевидно.
Замечаю, как он сжимает кулаки.
— Хорошо, если ты думаешь, что я буду бегать за тобой, то ты глубоко ошибаешься! Как обычно я уверен лишь в одном. Я слишком люблю себя, чтобы убиваться из — за какой — то девушки.
Он отвернулся, кидая ключи на стол, но они с шумом падают на пол. Бросив в мою сторону последний взгляд, Ваня выходит из комнаты, а через пару секунд я слышу громкий удар входной двери.
Сползаю по стене, захлебываясь собственными слезами, а после мой крик наполняет всю комнату. Я доползаю до кровати и, уткнувшись в подушку, мне все же удается заснуть, но всего лишь на несколько часов.