Глава 13
Люк
Вэнс корчит рожу и, высунув язык, хватается за рот, комично изображая зомби.
- Что это было? - его лицо искажается. - Пена для бритья, что ли?
Я усмехаюсь, потирая подбородок.
- Ну подумаешь, осталось немножко.
- Попробуй, какая она горькая!
Он запускает язык мне в рот, и мы снова целуемся. На этот раз - до потери дыхания. Выныриваем за воздухом лишь когда оказываемся на полу портативной кабинки в спутанном клубке рук, членов и спермы.
- Ох, блядь.
Молочно-белая капля падает мне на брюки, и Вэнс хватает туалетную бумагу, чтобы промокнуть ее. Я изо всех сил стараюсь не расхохотаться, глядя на его обеспокоенное, измазанное краской лицо.
Вытираю руки, член, привожу себя в порядок, а он всё ещё возится с этим пятнышком.
- Ви.
Его серые глаза на мгновение вспыхивают, встречаясь с моими. Я дарю ему нежную улыбку.
- Я надену пиджак и ничего не будет видно.
- Да, но, блядь, … Это же Марки Марк, чувак!
- Мы уже раньше несколько раз встречались в рамках подобных благотворительных проектов. Так что ничего страшного.
Я выпрямляюсь, взъерошиваю ему волосы, обхватываю рукой за шею и притягиваю к себе. Он садится ко мне на колени, и я целую его. И в этот момент я действительно ощущаю нас так, как показывают в фильмах и поют в песнях: мы с ним - в центре вселенной, а мир медленно вращается вокруг нас.
Когда мы отрываемся друг от друга, я прижимаю его к себе, и мы ложимся на плед, расстеленный на полу кабинки.
- Ты хочешь его увидеть?
Вэнс смеется:
- Ещё бы, черт возьми!
- Мы можем зайти через служебку. Прогуляемся и поговорим.
- Его рекламные ролики Calvіn Klein были бомбой. А то эпичное видео с подиума? Это вообще…
Я улыбаюсь:
- Знаю.
- Молоденький Люк пускал слюни на него, да?
Я закатываю глаза к потолку кабинки.
- Да все на него пялились.
- А по кому ещё ты сох в своей юности, старина?
Я фыркаю.
- Вообще-то мы оба миллениалы.
- Ну, в принципе, да.
Итак, на благотворительном мероприятии Люк будет встречаться с Марки Марком. Кто же это такой? Marky Mark - сценическое имя молодого Марка Уолберга, до того, как он стал известным актёром. В 90-х он был рэпером и моделью нижнего белья Calvin Klein. Его рекламные фото - сексуальные, дерзкие, вызывающие - стали своего рода «иконой стиля». «Эпичное видео с подиума», о котором вспоминает Вэнс - погуглите «catwalk Marky Mark» и полюбуйтесь, как с него падают штанишки 😍. Интересные факты: Уолберг возглавил список самых высокооплачиваемых актеров мира в 2017 году. Женат, 4 детей. Католик, не раз в интервью говорил, что «религия - самая важная часть моей жизни». Горячо поддерживает однополые браки, принимает участие в общественных акциях, посвященных правам квир-людей. Активно занимается благотворительной деятельностью. – прим. переводчика.
Он прижимается щекой к моей груди, и мы просто лежим, просто существуем и просто дышим. А я вдруг думаю, а что, если вот прямо сейчас, пока я с ним, случится пожар. Или стрельба. И все записи с камер будут тщательно просмотрены и...
- О чем думаешь?
Я выныриваю из своих мыслей и натягиваю хитрую улыбку.
- Когда бы снова заставить тебя поносить пробку. Как думаешь, сможешь заниматься уже настоящей росписью с ней?
- Нет.
- Придётся нам это выяснить.
Я целую его в челюсть, потом сажусь.
- Мне пора. Надо дописать часть проповеди, прежде чем явится наш старый знакомый принц нижнего белья.
До него доходит:
- А-а-а, завтра же воскресенье. Но я не знаю, смогу ли прийти послушать.
Он выглядит обеспокоенным, и меня это смешит.
- Почему нет?
- Ну… эмпатическое волнение. А вдруг ты запнёшься на слове?
- Такое случается. Но редко.
- Может, посмотрю по телеку.
Я качаю головой.
- Лучше просто выспись.
Он дарит мне забавную улыбку, а потом выскальзывает из кабинки.
- До встречи, пастор.
*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*
Вэнс
Он не запинается ни разу этим воскресным утром. Ни на одном слове.
Я смотрю по телеку в гостиной, как он выходит на сцену в безупречно сидящем темно-синем костюме, бледно-розовом галстуке, с практически голливудской улыбкой. Сердце стучит как бешеное, ведь это мой Скайуокер, но на всех остальных, думаю, он действует успокаивающе из-за продуманного сочетания его привлекательной внешности, улыбчивого лица и исходящей доброжелательности. Очень грамотно созданный образ.
Первые пятнадцать минут я способен только читать субтитры. Я видел отрывки и фрагменты его проповедей на YouTube, но никогда не смотрел их в прямом эфире от начала до конца. Меня это слишком сильно ранило, впрочем, задевает и до сих пор, хотя причины уже другие. Иногда камера отъезжает, и тогда видно весь церковный зал, похожий на амфитеатр. Чёрт возьми, я понятия не имею, как ему удаётся всё это перед таким количеством народа.
Служба начинается с музыки и общей молитвы. Он стоит за кафедрой. А потом я вижу, как Люк выходит вперёд, к самому краю сцены. Если верить бегущей строке внизу экрана, он говорит, что неделя была суматошная, потом задаёт кому-то вопрос «а как прошла ваша?», и камера приближает женщину возраста моей мамы. Она сияет и отвечает, что ее дочь родила своего первого ребенка. Субтитры сообщают, что зал аплодирует.
Люк делает пару шагов назад и начинает ходить по сцене, легко, непринужденно, почти как стендапер. Говорит о том, как все мы заняты, и у всех куча дел. Как мы всегда ищем то, что сделает нашу жизнь проще и приятнее. Иногда - это деньги, иногда – новая работа или отношения. Но под нашей кожей может скрываться нечто большее, чем повседневные бытовые хлопоты. Рак.
Мы все постоянно чего-то просим у Бога. Он говорит, что это нормально, что Бог хочет, чтобы мы просили. Жизнь трудна – своего рода марафон, большую часть которого приходится идти в гору. Я добавляю громкость, когда он говорит:
«Такое может случиться с каждым. На каких-то особенно тяжёлых отрезках пути, на особенно крутых подъёмах возникает искушение сказать: это Бог виноват. Бог не на моей стороне. Бог - причина этой боли. А, может, Бога вообще нет. Потому что я страдаю, и если Бог добрый, то зачем он позволил это? Я не хочу разговаривать с Богом. Я не хочу ходить в церковь. Жизнь – не благо, а просто череда страданий».
Огромная толпа, затаив дыхание, зачарованно наблюдает, как он медленно разворачивается на сцене, и секунду спустя продолжает свою речь.
«Чувствовать подобное – легко, я бы даже сказал - естественно. Когда вам больно, то хочется сорваться, найти виноватого, кого можно обвинить, на кого можно всё свалить. Лично у меня это так».
Я нервно сглатываю, когда камера приближает его лицо.
«Но именно в такие моменты, когда нам кажется, что Бог оставил нас -наступает самое важное. Именно тогда мы должны сделать то, к чему нас призывают как христиан: поверить, что Бог — добр. Бог добр даже в самые тяжёлые времена. И более того - он особенно близок к нам, когда мы нуждаемся в Нём сильнее всего. Как вы думаете? Считаете ли вы это истиной?»
По залу прокатывается волна громких аплодисментов.
Потом камера выхватывает из толпы женщину. У неё длинные светлые волосы, на руках младенец с кислородной трубкой. Кто-то подносит к ней микрофон, и она дрожащим, надтреснутым голосом спрашивает: «А вы откуда знаете? Что Бог действительно рядом?»
Теперь камера опять показывает лицо Люка. Оно спокойное и непроницаемое.
«Это выбор».
Он выдерживает паузу. Идеальный театральный приём.
«Это что-то вроде «доверия в кредит», только в гораздо большем масштабе. Давайте для примера возьмём супружескую пару. Возможно, у вашего мужа или жены депрессия. Бывают дни, когда кажется, будто ваш партнёр нарочно ведёт себя эгоистично, по-хамски. Но вы знаете - причина в болезни, которую он не может контролировать. Поэтому вы оказываете ему «доверие в кредит». Вы доверяете своей паре, верите, что вам всё равно желают добра. Ведь в других ситуациях вы уже много раз видели, как о вас заботятся, как вас любят. Все действия вашего супруга вне болезни полны добрых намерений.
Конечно, вы можете и отказаться от этого «доверия в кредит». На самом деле... вы почти наверняка от него откажетесь, если перестанете проводить время вместе, если перестанете получать от него те или иные знаки любви и заботы. Но если вы продолжаете быть рядом, заботитесь друг о друге и дорожите вашими отношениями... я бы сказал, что потерять веру в партнёра будет трудно. Потому что вы крепко связаны. Вы доверяете намерениям своего любимого человека, и это доверие основано на реальных доказательствах его доброты. Доказательствах, которые видите вы, и, возможно, только вы… Они появляются именно благодаря отношениям. Рождаются из времени, проведенного вдвоём наедине, из разговоров по душам, из моментов, когда вы нуждались в чём-то, а ваша пара оказалась рядом и помогла. Вы вырастили вашу связь и веру друг в друга вместе.
Так вот, как я и сказал вначале – это выбор. Всё, что вам нужно - выбрать веру в доброту Бога, веру в то, что Он заботится о вашем благе, о ваших интересах. И, давайте честно – всё, что мы знаем из Библии и теологии, подтверждает, что Он – добр. И сделать этот выбор легче, если у вас есть настоящие отношения с Ним. Уделяйте время духовным практикам, где можно просто спокойно побыть рядом с Богом. Читайте Библию, изучайте книги, участвуйте в обсуждениях, которые заставят вас глубже понять её уроки. Погружайтесь в молитву. Посещайте церковь и участвуйте в богослужении. Делитесь с Богом своей радостью и болью. Все эти усилия укрепят вашу связь с Ним, и вы уверенно выберете веру в Его доброту. Более того, «не верить» станет странным и неестественным.»
На аристократическом лице Люка проступает выражение глубокой задумчивости.
«Как вы думаете? Понимаете, о чём я?»
Женщина кивает.
Ни хрена ж себе. Святые небеса. Я и представить не мог, что его ответ будет настолько… простым, непринужденным и доступным.
Я наблюдаю за тем, как он ещё какое-то время общается с ней и говорит о том, что Бог знает и проживает боль страдающего ребёнка - через Своего сына и через всё человечество. И я вижу, как выражение её заплаканного лица меняется - от искажённого болью до умиротворенного, когда она снова опускается на стул.
Он отвечает еще на пару вопросов. А потом, уже в своей привычной лёгкой манере, для себя я называю ее «пастор-друг», возвращается к своей проповеди, подводит итоги, повторяет ключевые моменты и даёт несколько практических советов, как претворить их в жизнь.
Я выключаю телевизор и сижу в каком-то… охренении.
Он такой... естественный, будто находится в своей среде, как рыба в воде. Этот огромный амфитеатр – я же видел его, когда Перл показывала мне церковь, в тот самый первый дерьмовый день, когда он изображал незнакомца в атриуме. Но всё происходящее сейчас напоминало просто разговор по душам в кофейне, а не пафосное выступление перед толпой. Это было совсем не похоже на то, что я ожидал от «телепроповедника».
Я читал раньше, что он подходит к теологическим вещам с более «скромной» точки зрения, чем другие пасторы мегацерквей. Теперь, кажется, я понимаю, что имелось в виду. Он просто делится своими мыслями, не навязывает, не поучает, а только даёт пищу для размышлений.
Я взъерошиваю волосы, потом встаю и начинаю мерять шагами гостиную. Он просто такой...просто Люк. У него же так много власти, и он распоряжается ей с такой осторожностью.
Я всё ещё пребываю в лёгком шоке, когда он появляется около 16:30 в серых спортивках и футболке с Хогвартсом, с двумя пакетами еды из японского ресторана. Пряди над лбом торчат в разные стороны, а очки Ray-Ban болтаются на вороте футболки. Он слегка улыбается, а я обнимаю его.
- Мужик, это было настоящее безумие.
Он выглядит позабавленным, когда я отстраняюсь.
- Не уверен, что это то, к чему я стремился.
Я начинаю объяснять, раскладывая еду по тарелкам, и мы садимся за кухонный столик.
- Я серьёзно, бро, я и не знал, что ты настолько крут.
Он смотрит в тарелку, но я замечаю, как на щеках проступает румянец. Он смотрит на меня.
- Что?
Он слегка хмурит брови, и как-то очень смущенно улыбается.
Я трусь ногой о его голень под столом.
- Крутая работа, пастор. Реально крутая.
Его румянец становится еще ярче, и это так мило.
Он что-то бормочет.
- Что?
Люк приподнимает бровь, бросает на меня короткий взгляд и снова пялится в тарелку.
- Я думаю, что у тебя розовые очки.
- Цифры не врут, чувак. Я глянул в телефон перед тем, как ты появился, и, Вики говорит – всё твои показатели растут просто… невероятно.
- Ага, растут, - он улыбается, и я не могу сдержать смех. – Я скучал по тебе.
Воскресенье - единственный день, когда мы вообще не переписываемся. Он весь день среди людей - до и после службы, и риск, что кто-то что-то заметит, слишком велик. И я думаю, он просто вымотан после такой эмоциональной отдачи.
- Я скучал по тебе больше.
Мой парень замолкает, становится тише воды, ниже травы, и мне приходится вытягивать из него слова клещами. Тогда я завожу разговор о Дженис Джоплин, и это срабатывает – мы начинаем говорить о ее песнях. Люк оживает, забывает про всё, и мы просто спорим, какая песня круче - «Piece of My Heart» или «Me and Bobby McGee».
- Слушай…- я ждал подходящего момента, чтобы задать этот вопрос. - Кому всё-таки принадлежит этот дом?
Я обвожу рукой комнату.
- Ну ведь точно же не церкви, да?
Он прищуривается.
- А ты как думаешь?
- Перл?
Он усмехается.
- Имя она действительно получила в честь Дженис**, что, конечно, заставило меня обратить внимание на ее резюме при приёме на работу. Но нет.
Я морщу лоб.
- Он…твой?
Он опускает взгляд, а потом смотрит мне в глаза. И неуверенно, еле заметно осторожно кивает.
- Это твой дом?
** «Pearl» (Жемчужина) - четвёртый студийный альбом Дженис Джоплин, записанный продюсером Полом Ротшильдом в сентябре - октябре 1970 года и выпущенный компанией Columbia Records 11 января 1971 года, спустя четыре месяца после смерти певицы. – прим. переводчика.