Последствия
— Поганое отродье! — раздался гулкий голос, наполненный ядом. — Твоя мать наверняка изменяла мне! Мои гены не могли породить такого бестолкового ребенка!
Он знал, насколько одарён был Сора. Знал каждую деталь его ума, его темперамента, его силы. Но упрямо занижал значение сына. В его глазах не было ни сомнения, ни стыда — лишь ярость, которой он выжигал собственную кровь.
Сора лежал на холодном полу. Слабый, но не сломленный. Его тело покрывали синяки, раны, багровые следы, но внутри всё ещё стоял стержень. Он отказывался ломаться.
Последний побой был ужасен. Ухо всё ещё не заживало, и боль в голове не утихала ни на миг. Гудящая, пульсирующая, как гвоздь, вбитый в череп.
Отец смотрел на него, как на ничто.
И даже то, что это — его плоть и кровь, не вызывало в нём жалости. Лишь отвращение.
Сора заскрежетал зубами от боли после очередного удара. Дать отпор он не мог — тело не слушалось. Недели запертого существования в этом сыром подвале сделали своё дело.
Но самое ядовитое — не побои. А слова. Он вспомнил те сцены...
Как прятался за дверью в детстве, наблюдая, как отец кричит, швыряет предметы, поднимает руку на мать.
Он помнил, как она закрывала его собой.Как её хрупкая спина дрожала, когда она защищала сына от ударов, взятых на себя.
Сезар ненавидел в ней всё — её походку, голос, даже взгляд. Он сравнивал её с другими женщинами, кичился богатством, но не выпускал из золотой клетки. Она была его украшением — вещью.
Не любовью. Нет.
Сора смотрел на черные, блестящие лакированные туфли отца. Эта обувь, должно быть, оценивается так же дорого, как зарплата обычного человека за пол года.
Он сжал зубы, в горле запульсировала злость. И, не выдержав, плюнул.
Кровь и слюна попали прямо на блестящий носок.
Слабый жест, но вызывающий бурю.
— Сора... ты напрашиваешься на смерть! — голос взорвался, лицо исказилось от ярости. Сезар бросился на него и, как разъярённый зверь, вцепился в его горло.
Воздуха не хватало.
Сора задыхался, но не отводил взгляда.
Его глаза горели упрямостью.
— Я... никогда не считал тебя отцом, Сезар... — прохрипел он, тратя последние капли воздуха.
Лицо его посинело, тело затряслось. В голове всё поплыло и перед глазами замелькали белые пятна.
Но он успел. Успел сказать это.
И он помнил, как Сезар в приступе пьяного безумия ударил его мать бутылкой по голове.
Как она полетела с лестницы.
Как кровь растеклась по мраморным ступеням.
Как она больше не встала.
Сора был тогда семилетним ребёнком.
И он смотрел на это всё, не в силах крикнуть.
Она любила его так сильно, что часто жертвовала собой, чтобы уберечь от наказания отца-тирана.
С этого момента, жизнь семилетнего мальчика превратилась в сплошные круги боли и выживания. Он давно перестал верить, что отец может когда-либо полюбить или хотя бы признать его.
Сора осознавал, что может не остаться в живых после того, что сделал с его любимой обувью, зная, что отец во время гнева неконтролируемый, и с большой вероятностью может убить его, даже если это не входило в планы.
— Какое у тебя высокое самомнение. — голос отца вернулся, словно из пекла. — Ты слишком много себе позволяешь. И я не дам тебе умереть так просто.
Сезар с отвращением отпустил сына, горло которого уже посинело.
Сора закашлялся, захватывая первый болезненный глоток воздуха.
Каждое движение доставляло мучение. Испарины покрыли лоб, губы задрожали. Впервые за всё время глаза невольно наполнились слезами. Он стиснул зубы, изо всех сил сдерживая их.
Его тело начало слабо дрожать неконтролируемым образом. Лицо было наполнено болью и покрыто кровью.
— Это было самым важным заданием в твоей жизни… — голос Сезара стал пугающе спокойным. — И ты не только провалил его, но и поставил под угрозу мою жизнь.
Если бы я знал, что из тебя выйдет ничтожество, не дал бы тебе родиться.
Он медленно снял с пояса чёрный кожаный ремень.
— Ты бестолковый мусор.
Этот ремень Сора помнил с детства. Он оставлял не только следы на теле, но и шрамы в сознании. Он боялся боли, но не смерти. Внутри него уже давно осталась только пустота.
И всё же… он надеялся.
Что не умрёт. Что отец не решится убить единственного наследника.
Снзар всегда был циничен, но расчётлив.
Хлёсткий звук натянутого ремня разнёсся по сырому подвалу.
— Я выбью из тебя всё дерьмо! — взревел Сезар и обрушил удар на лицо сына.
Сора стиснул окровавленные губы, приглушив крик стоном. Тело содрогнулось, но он держался, как мог.
В руках Сезара ремень был не просто орудием наказания — он стал продолжением его ярости, усталости, разочарования. В его взгляде не было ни жалости, ни сомнения, только холодная необходимость подавить, заставить подчиниться.
Второй удар был в живот.
Сора, согнувшись, словно хрупкая ветка под ударом ветра, едва успевал вдохнуть, прежде чем следующее мгновение обрушивало на него новую боль. Красные полосы вспыхивали на его коже, оставляя ожоги боли и унижения.
— Не считал меня отцом? — ярость в голосе отца была как яд. — Ты стал слишком дерзок. С каких пор? Этот сопляк Айто наполнил тебе голову ерундой? Ты не видишь, что является для тебя благом?!
Очередной удар пришёлся по губам — по тем самым, что только что были иссушены болью.
Сора откинулся назад, из носа хлынула кровь. Он непроизвольно проглотил её часть, а остальная упала на пол, алыми каплями на серый бетон. На щеке осталась кровавая полоса от ремня.
— Прошло слишком много времени с тех пор, как я тебя по-настоящему наказывал. Моя ошибка.
Посмотри, каким ты стал! Ты перечишь мне — человеку, который тебя воспитал.
Это твоя благодарность? Тебе стоило убить его. Но нет же, нужно было его пожалеть. Из-за тебя моя жизнь теперь на волоске! Он узнал обо мне то, что я скрывал так тщательно на протяжении стольких лет!
Воздух в комнате густел. С каждой вспышкой боли Сора словно отделялся от собственного тела.
Сезар поднял руку, и вложил в последний удар всё, что накопилось в нём. Сора не выдержал. Он закричал.
Повалился на пол, согнувшись, как эмбрион
Кожа в том месте разошлась, обнажая багровую плоть, а правый глаз покраснел.
Сезар смотрел на сына, не моргая. Без капли сожаления.
Сора больше не двигался.
Слёзы, которые он сдерживал, одна за другой покатились вниз. Они падали на сухой бетон и расплескались. Солёные капли прожигали раны, усиливая боль.
Он чувствовал, как что-то внутри ломается. Не тело, не кожа.
А душа.
Упавшие слезы были похожи на сердце Соры - полностью разрушены и расколоты на бесчисленные части
И всё же, в глубине его глаз, даже сквозь слёзы, оставался отблеск упрямого света.
Он не ломался. Это было его решением - спасти Айто. Ок чувствовал, будто внутри него что-то медленно кристаллизуется, превращая уязвимость в сталь.
Изо рта стекала кровь. Он пытался дышать, но каждый вдох приносил только страдание.
И, наконец, сознание угасло.
— Дьявольское отродье… — сквозь зубы процедил Сезар, наступив на измождённую руку сына. — Благодари, что я оставил тебя живым.
Он плюнул в его сторону и вышел, громко хлопнув дверью.
__________
Спасибо большое за арт!) Потеряла контакт и ник автора. Напишите мне, пожалуйста.