глава 19
Чеён
Я спешу к домику Пакои прокручиваю в голове разговор с подругой. И предстоящую беседу с Кимом.
«Чеён, ты надумываешь».
«Чеён, ты чересчур драматизируешь».
«Чеён, что за дичь ты несешь?»
Интересно, какой из вариантов он выберет на этот раз? Может, придумает что-нибудь новенькое?
В любом случае, я хочу все ему рассказать. Интуиция настойчиво вопит, что утаивать не стоит.
Даже если Ким не придаст значения моим словам, отмахнется как обычно, я по крайней мере его предупрежу.
Когда захожу внутрь, господин Пак и Кристал приветствуют меня с улыбками и приглашают к столу. Затем я натыкаюсь на мрачный взгляд жениха. Недоволен моим опозданием? Но я ведь и правда недолго, всего десять минуточек.
И вообще, сам он без малейшего зазрения совести отвлекается на телефон, когда мы общаемся. И это происходит чуть чаще, чем постоянно. А мне что, нельзя? Или он считает, что важные разговоры могут быть только у него? Ишь ты, господин Важная Шишка.
В остальном завтрак проходит тихо-мирно, и уже когда мы все вместе выходим на улицу, я улучаю момент, дергаю Кима за рукав куртки.
— Стой.
Тот тормозит и косится на меня:
— Что такое?
— Нам надо поговорить. Наедине, — шепчу я. — Это важно.
Ким приподнимает бровь, но в итоге кивает.
— Хорошо.
И мы выдвигаемся на склон.
Паки снова отправляются на склон для продвинутых лыжников, а Ким, как и вчера, сопровождает меня. Даже не предлагает снова нанять инструктора.
Вскоре мы остаемся одни, и перед первым спуском Ким останавливает меня движением руки.
— О чем ты хотела поговорить?
Мы отходим в сторонку, чтобы не мешать другим лыжникам, и я в красках передаю ему разговор с Лисой.
Надо отдать Киму должное — он слушает внимательно, не перебивает, однако в итоге выдает:
— Чеён, я уверен, Дженни не предпримет ничего серьезного. В конце концов, что она может, кроме как хвастаться? Насчет ее осведомленности — думаю, информация о нашей поездке могла все-таки просочиться в прессу.
— Тэхён, но... — пытаюсь возразить я.
Что из того, что я рассказала, он не расслышал? Неужели и правда не понимает, что все может быть серьезно?
— Никаких «но». Не забивай голову этой чушью, оно того не стоит, — жестко пресекает меня Чеён. — Она ничего не сделает ни тебе, ни мне. Все, идем.
Он разворачивается, а я гляжу ему вслед и пыхчу от злости.
Ну так и знала, что не примет мои опасения всерьез. И зачем только говорила? Вот ведь свинья!
Однако совсем скоро мне становится не до злости.
Когда я падаю в четвертый раз, единственное мое желание — лежать и не вставать.
«Прибейте меня кто-нибудь», — мучительно стону про себя. Мышцы ноют так, что каждый подъем после падения для меня — как все двенадцать подвигов Геракла разом. М-да, все-таки снова отправиться на склон было не лучшей идеей. Я себя переоценила.
— Чеён? — вижу над собой нахмуренные брови Кима.
Он протягивает руку, помогает мне встать и озадаченно на меня смотрит.
— Что у тебя с лицом?
У меня? С лицом? Ему теперь и мое лицо не нравится? Конечно, весь из себя такой спортивный, куда ему понять, каково мне! И уж тем более предположить, что у меня вообще что-то может болеть. Бесчувственный гад!
— Чем тебе мое лицо не нравится, а? — упираю я руки в боки, рявкаю: — Видели глазки, что выбирали!
Ким каменеет, цедит сквозь зубы:
— Ты переохладилась, что ли?
— Нет, Тэхён я перекаталась! Прикинь, да? — Голос помимо моей воли становится жалобным: — У меня все болит! Даже мышцы, о существовании которых я до сегодняшнего дня и не подозревала. Вот! Доволен?
Жду, что Ким заявит: «Хорош стенать, что там у тебя может болеть». Однако вместо этого он выдает совсем другое, качая головой:
— И почему ты молчала? К чему этот героизм? Не могла сразу об этом сказать? Пойдем в кафе, подождем Паков там. После обеда останешься дома. У меня с собой всегда есть мазь как раз для таких случаев. Сильно болит?
Мне чудится или его голос сквозит сочувствием? Я пялюсь на Кима как на последнего выжившего единорога. Я что, сплю? Если нет, то по ходу переохладился как раз он, а не я.
— Терпимо, — уже тише отзываюсь я.
— Я вижу, как терпимо, — снова качает головой он.
Мы в последний раз катимся со склона и идем к подъемникам.
Через десять минут я уже грею замерзшие пальцы о кружку травяного чая в кафе. И почему на природе вся еда и напитки кажутся такими вкусными и насыщенными? Совсем не такими, как дома. Магия какая-то, честное слово.
Себе Ким берет кофе. Только я открываю рот, чтобы снова поднять тему с Дженни, как вдруг из-за соседнего столика раздается женский счастливый визг:
— Да, да, конечно да!
Я выглядываю из-за спины Кима и вижу, как перед симпатичной шатенкой на колене стоит молодой мужчина с протянутой рукой. В ней красный бархатный футляр-сердечко. Наверняка кольцо.
Мои губы сами собой расплываются в улыбке. Лицо девушки аж светится.
Счастливая пара обменивается романтичным поцелуем под громкие аплодисменты присутствующих.
Я тоже хлопаю. Лишь Ким выглядит абсолютно безучастным, будто видит такие предложения руки и сердца едва ли не каждый день. Вот сухарь!
— Хм, — вдруг многозначительно выдает он. — Кстати, насчет предложения. Чеён, когда мы вернемся, напомни мне отдать тебе кольцо моей матери. Оно передается из поколения в поколение.
Я округляю глаза.
— На время, конечно, — добавляет жених. — Пока ты моя невеста, будешь его носить.
Моя улыбка гаснет сама собой. Я и так помню, что на время, незачем постоянно об этом напоминать.
— Что за кольцо? — старательно скрываю эмоции я.
— Золотое. В центре — овальный изумруд, обрамленный бриллиантами. Внутри гравировка на латыни: Amor vincit omnia. Любовь все побеждает. Его подарил моей прапрабабушке ее жених как доказательство своей любви. Родители обоих были против их брака, так что он ее выкрал и женился.
— Как романтично!
— Не так уж. Так как родные отказали им в поддержке, они часто переезжали и едва сводили концы с концами.
Господи, Ким просто мастерски рушит любую романтику. Как робот, которому чужды эмоции и любовь. Ну что за талант?
— Зато были вместе. Это самое главное, — не разделяю его оптимизма я.
— Кстати, я думаю, это не более чем красивая легенда, но вроде как они часто повторяли друг другу одну фразу, и ее даже выбили на могилах обоих: «Я всегда буду выбирать тебя». Как напоминание, что даже если бы у них была возможность что-то изменить, они бы снова выбрали друг друга.
Вай, вот это чувства! Вот это я понимаю! Почему-то я представляю себе пару, которая держится за руки и кружит посреди цветущего поля.
Делаю глоток чая, рассматривая присутствующих. Здесь с десяток девушек, и все как одна яркие и красивые. Как и модели в тот самый вечер, когда я впервые увидела Кима.
— Тэхён а почему ты выбрал именно меня? — вырывается из горла вопрос прежде, чем я успеваю подумать.
— В смысле? — Ким приподнимает брови, едва не поперхнувшись своим кофе.
— Ну, в прямом. Я о том вечере, когда ты выбирал модель для съемок. Почему именно я?
Ким буравит меня долгим взглядом. Только вот узнать его ответ мне, видимо, не судьба.
— А вот и мы! — раздается сбоку голос Кристал.
Она подсаживается к нам, машет рукой в сторону входа, где стоит ее супруг и с кем-то беседует.
— Чже Сан тоже сейчас подойдет.
Блин, не могли прийти на пять минут позже? Надо ж было такой момент испоганить. С другой стороны, может, оно и к лучшему. Что, если ответ Кима мне не понравится?
— Чеён, как вы себя чувствуете? Тэхён сказал, что вы после обеда останетесь в домике. Надеюсь, ничего серьезно?
— Нет-нет, — с легкой улыбкой отвечаю я, — перекаталась вчера, мышцы болят.
— О-о, — с сочувствием тянет она.
— Я сейчас, — Ким встает с места. — Нужно позвонить. Тебе взять еще чаю, Чеён?
— Нет, спасибо.
И мы остаемся вдвоем.
— Кстати, мы тут на входе застали молодую пару. Такие счастливые! — всплескивает руками Кристал. — Всегда душа радуется, когда вижу искреннюю любовь. Как у вас с Тэхёном.
Я мысленно закатываю глаза. Ну да, искреннее некуда.
— Я так поняла, — продолжает Кристал, — что мужчина сделал девушке предложение тут, в кафе.
— Да, мы как раз застали этот момент, когда он подарил ей кольцо, — киваю я.
И подмечаю, как взгляд собеседницы скользит по моей руке. На которой нет кольца.
— А почему вы не носите кольцо для помолвки, Чеён? Я знаю, мать отдавала Тэхёну свое кольцо, чтобы он передал его своей жене.
О, хвала небесам, теперь-то я в курсе, о каком кольце речь. Иначе сейчас сидела бы и хлопала ресницами. Или и вовсе пришлось бы говорить, что никакого кольца он мне не дарил. Что бы тогда подумала Кристал?
— Вы про то украшение с изумрудом и гравировкой? — Я немного склоняюсь к ней и доверительно шепчу: — Мне страшно было его брать с собой. Такая красотища! И такое ценное! А вдруг потеряла бы тут, на склонах? Уж не знаю, что бы мне сказал Тэхён, но я бы себе не простила. В общем, оставила дома.
Я продолжаю восхищаться красивой историей любви предков Кима, показывая, что Тэхён все-все рассказал своей невесте.
Кристал довольно щурится, удовлетворенно кивая в такт моему рассказу. Ким и господин Пак присоединяются к нам, как раз когда я заканчиваю, и дальше беседуют о своем.
После обеда я с женихом возвращаюсь в домик.
Он идет в спальню, затем выходит с какой-то продолговатой коробочкой в руке.
— Ты уже переоделась? — смотрит Ким на меня. — Тем лучше. Садись.
Он кивает на диван.
— Зачем?
— Как зачем? Разомну тебе мышцы. Поверь, я в этом деле спец.
Я с шумом сглатываю.
Ким? Разомнет мне мышцы? Сдается мне, он просто хочет воспользоваться моментом и поприставать! Какой еще у него может быть мотив? Просто сочувствие? Свежо предание, да верится с трудом.
Видимо, сомнения явственно отображаются на моем лице, но он воспринимает их по-своему.
— Не переживай, я правда хорошо умею это делать. Ну, чего стоишь? Садись.
Я мнусь, но в итоге все-таки сажусь на диван. Ким устраивается передо мной, достает из коробочки тюбик с кремом.
— Где болит? Икры болят?
Киваю. Выше колен, конечно, ноет сильнее — как передняя, так и задняя поверхность бедер, но разминать себя там я ему не дам. Сама справлюсь, когда он уйдет.
А то сейчас начнется: «Чеён, задери футболку». Задеру, он предъявит, что я специально его соблазняю, и... В красках представляю, что последует за «и», и невольно вздрагиваю, когда его ладони касаются моей ноги.
Затем он действительно мастерски массирует правую икру. Я прикрываю глаза и с удивлением отмечаю, что боль и правда потихоньку уходит. Как же приятно!
— О-о-о, — стон помимо воли вырывается изнутри.
Ким на мгновение замирает, задерживая темнеющий взгляд на моих губах.
— Прости, — мямлю я, — я нечаянно.
— Угу, — холодно цедит он и продолжает.
А я наблюдаю за этой картиной, прикусывая губу. Подумать только, сам Ким Тэхён, владелец целого холдинга и мечта кучи женщин, разминает мои мышцы! И как разминает! Не владей он бизнесом, точно мог бы идти в массажисты. Желающих было бы предостаточно, это точно.
Когда он поднимается выше, скользит умелыми пальцами под впадинку за коленом, разминает там, я стоически сдерживаюсь, лишь бы снова не застонать или не замурлыкать от удовольствия. Даже вцепляюсь обеими ладонями в край дивана.
Этот жест не ускользает от внимания Кима.
— Что такое? Тебе больно?
— Нет-нет, все хорошо. Продолжай.
Вскоре он переходит на вторую ногу.
— Бедра тоже болят?
Я открываю глаза и шустро машу головой из стороны в сторону.
— Не, там не очень, если что, я сама разомну.
Он медлит, но в итоге выдает:
— Сама так сама.
Кладет тюбик на диван и поднимается.
— Ну, тогда я пойду, а ты отдыхай.
Он задерживает взгляд на моих ногах, а затем размашистым шагом идет к ванной. Я слышу шум воды, а вскоре он проходит мимо меня и, не сказав ни слова, закрывает за собой дверь.
Какое-то время я сижу в полной тишине. Что на Кима нашло? Умчался как на пожар, даже не взглянул.
Прислушиваясь к своим ощущениям. Икры и правда болят куда меньше. Спустя пять минут, когда решаю, что Ким уже точно не вернется, беру крем и сама разминаю бедра.
Затем, когда дело завершено, я наливаю себе чаю, забираюсь на диван. Достаю телефон и решаю отдохнуть от всего, почитать.
Глаза закрываются сами собой, и уже через четыре странички романа я понимаю, что третий раз читаю одно и то же. Я кладу телефон на стол и засыпаю.
Когда просыпаюсь, часы показывают почти полпятого вечера.
Ким вернется где-то через полтора часа, а значит, я успею принять ванну. Как раз смою с себя остатки крема, что не успел впитаться.
Сказано — сделано. Набираю воду и добавляю в неё щедрую порцию ароматной пены для ванны с запахом цветущего персика. Вскоре по всей ванной комнате начинает распространяться приятный аромат.
Я беру с собой телефон и наушники, чтобы включить любимый плейлист, и забираюсь внутрь.
О да! Что может быть лучше массажа? Только оздоровительный сон и ванна после него. Тут даже подушка для головы есть. Невероятно мягкая и очень удобная. Надо будет присмотреть что-нибудь наподобие по приезду домой.
Я качаю головой в такт музыке, играю с пеной, сдувая ее с ладоней, а потом кладу голову на подушку и замираю, наблюдая через панорамное окно, как красно-оранжевое солнце клонится к закату, освещая горы мягким светом.
И снова не замечаю, как засыпаю.
Когда открываю глаза, в наушниках по-прежнему звучит музыка, а надо мной стоит взбешенный Ким и что-то кричит. В его руках нож.
Нож?!
Я холодею. Приснится же такое. Или не приснится? Щипаю себя за руку. Ай. Не сплю.
Перевожу взгляд на нож. Затем на самого Кима. Что он тут делает? Я ведь закрывала дверь!
А потом до меня доходит, что я, вообще-то, голая.
Я мигом стаскиваю наушники, бросая их на пол, и заливаюсь краской. От пены остались одни воспоминания, и редкие клочки не способны скрыть то, что под ними.
Я лихорадочно загребаю остатки пены, чтобы прикрыть стратегические места, но ничего не выходит.
И я верещу, поджимая к себе ноги и прикрывая руками грудь:
— Какого чёрта ты тут делаешь? Выйди!
— Это ты какого чёрта не отвечаешь? Может, ты там утонула! Я, вообще-то, испугался: не отзываешься, в ванной тишина, на стук не отвечаешь! Вот, — кивает он на нож в своей руке, — пришлось вскрыть замок. Ты в своем уме, Чеён? Кто так делает?
Ну подумаешь, заснула. Это что, запрещено законом? Скоро сама бы вышла. Это ж надо было догадаться вскрывать дверь! Вот псих на ножках, напугал меня до чертиков!
— Я уснула. В наушниках. Все, выяснил? Выйди! — фырчу я.
Ким делает шаг ко мне, не сводя горящего взгляда с моего обнаженного тела.
— Выйди!
Он что-то цедит себе под нос, бросает нож на столешницу и вылетает из ванной.
А я еще с минуту сижу в уже остывшей воде, покрываясь мурашками. И пытаюсь унять бешеный стук сердца.
Вот это да, искупалась!