ЧУДО

[Чёрт]

Пять дней. Прошло пять дней с момента аварии. Завтра у Саши день рождения, а она не может дышать без всех этих трубок в горле. Она не приходит в себя, и я не знаю, как могу ей помочь, если даже дипломированные специалисты разводят руками. Нужно время. Так они говорят. Еще немного, и я сойду с ума.
Мне больно видеть ее в таком состоянии. Под глазами огромные темные синяки, в горле трубки, бесконечное количество ссадин, куча проводов, в палате все пикает, и ее практически бездыханное тело. Это невыносимо! Я разговариваю с ней, держу за руку, но она не открывает глаза!

Я пять дней не выходил отсюда. Попросил Элизабет привезти мне каких-нибудь вещей, и блок сигарет. Я плачу медсестрам за то, что бы они пускали меня в душ, и позволяли находиться рядом с Сашей весь день, чего делать нельзя. На Аннет больно смотреть. Если бы не я и Карен - она бы тоже ночевала здесь. Понимаю, что, как мать, она безумно переживает, но если с ней что-нибудь случится - Саша похоронит меня заживо. Уверен, она бы сейчас сказала мне что-то в духе: «Главное, что бы мама не плакала», или «Коллинз, имей совесть, ей уже не двадцать лет!». Я вспомнил ее голос, ее характер, язвительные фразочки, и невольно улыбнулся, смотря на ее бледное, покрытое ссадинами, личико.

- Тебе нужно поспать. - В палату заглянула мама. - Милый, знаю, ты переживаешь, как и все мы, но Джон хочет так же подержать ее за руку, и поговорить. Попросить ее открыть глаза.

Мама перестала быть привычной для всех Элизабет Коллинз. Практически все время она проводила в больнице, пару раз даже разговаривала с Сашей, просила у нее прощения. Я слышал ее всхлипывания, стоя за дверью. Кажется, лед в душе мамы немного оттаял. Она даже не стала выяснять отношения с Винчестерами, наоборот - подбадривала их, и уверяла, что все наладится. Будто и не было этих двадцати лет ненависти.

Карен умоляла Аннет не звонить мистеру и миссис Деррингтон, потому что знала, стоит им узнать о том, что случилось, как они прилетят и заберут ее. Девушка рассказала мне про белые розы, и то, каким образом вел себя маленький извращенец Лиам десять лет назад. Я врезал ему. Несколько раз. Ни о чем не жалею.

Я заказал пять огромных букетов с белыми розами, и расставил по всей палате, думая о том, что, когда она очнется, то увидит свои любимые цветы, и ей станет приятно.

- Майкл, можно я поговорю со своей дочерью? - Спросил Джон, заглядывая в палату.

Я коротко кивнул, и вышел, оставив их с Сашей наедине. Эта авария словно сблизила всех нас. Никто не вспоминает старые обиды, даже не поднимает эти темы. Всех, кроме Трэвиса с Карен. Он пытается заботиться о ней, как может. Пытается поговорить, и что-то объяснить. Она кроет его матом, и иногда отвешивает пощечины. Зато, теперь предельно ясно, почему они с Сашей лучшие подруги. Две невыносимые стервы, которые нашли друг-друга.

- Я так переживаю за нее. - Произнесла Деррингтон, пока я размешивал мерзкий больничный кофе, стоя у кофейного аппарата. - Что говорит ее лечащий врач?

- Что, пока кома продолжается меньше семи дней, все не так паршиво, как кажется. - Уставшим и расстроенным голосом ответил я, помешивая черную жижу в пластиковом стаканчике.

- Ты ненавидишь меня? - Карен посмотрела на меня так, будто я понимаю, о чем она вообще, нахрен, говорит.

Я вскинул одну бровь, демонстрируя свое непонимание, и посмотрел ей в глаза.

- Да ладно, Коллинз. - Горько ухмыльнулась девушка. - Будь я на твоем месте, мне была бы ненавистна сама мысль о том, что подружка стоит сейчас прямо передо мной, с заживающими ссадинами, а возлюбленная не открывает глаза на протяжении нескольких дней. Ты должен ненавидеть меня за эту несправедливость. За то, что на моем месте сейчас нет Саши.

Я поставил дрянь, которую люди в белых халатах называют кофе, на кофейный аппарат, и заключил Карен в объятия. Я не ненавижу ее. У меня даже мыслей подобных не возникало. Почему девочки так любят все усложнять?

- Я не ненавижу тебя, Деррингтон. - Усмехнулся я, выпустив ее из своих объятий. - Не смей больше так думать, ладно?

- Ладно.

Карен улыбнулась, обняла меня, и зашагала по длинному больничному коридору, где в самом конце повернула налево, и направилась к палате Винчестер.

Что, если Саша не откроет глаза? Ни сегодня, ни завтра... Никогда.
Я не могу позволить себе думать об этом. Не могу. За недолгий промежуток времени, Саша Винчестер стала моей жизнью, моим сердцем!

- Молодой человек, уйдите с дороги! - Крики медсестер вырвали меня из собственных мыслей, и направились туда же, куда пару минут назад шла Карен.

Черт! Я побежал за ними.

Они уже были в палате Саши. Что-то случилось. Мне нельзя было отходить от нее. Врач сказал, что она слышит нас. Слышит каждого. Все, что мы говорим. Если Джон Винчестер сказал ей что-то, что вызвало плохую реакцию, я убью его! Разорву! Голыми руками!

Из кабинета вышел доктор, и взглянул на меня. Кажется, на секунду мое сердце перестало биться.

- Все в порядке, просто очень сильно упало давление, и участилось сердцебиение. Не волнуйтесь. - Он посмотрел на каждого из нас поочередно, дабы заверить, что с ней все хорошо. - Майкл, можно Вас на секунду?

Я кивнул, и мы отошли в сторону, что бы о чем-то поговорить.

- Мистер Коллинз, Вы очень любите ее, и, могу заверить, она любит Вас не меньше. - Тихо произнес мистер Адамс. - Видите ли, я закрываю глаза на то, что Вы фактически живете в ее палате не из-за доброты душевной, а потому что вижу ее показатели. Когда Вы рядом, Майкл, ее сердцебиение нормализуется, она чувствует Вас. Пожалуйста, не отходите от нее надолго. Ей становится страшно, и, выражаясь языком людей, которые побывали в коме, она перестает видеть свет, на который нужно идти. Говорите с ней еще больше, читайте ей книги, стихи, пойте песни, только не громко, - что угодно! И тогда она вернется ко всем нам гораздо быстрее. Вы понимаете меня?

- Конечно. - Немного запинаясь ответил я. - Чем я еще могу ей помочь?

- Вы знаете, какая у нее любимая песня?

- Разумеется.

- Напойте ей ее. Любимая песня, плюс любимый голос, усилят действие.

Я кивнул, а доктор улыбнулся, и зашагал прочь по длинному коридору.

Не могу поверить, что я - свет для Саши. Что она идет на мой голос. Я знаю, что она любит меня. Просто не представлял, что настолько. Настолько, что считает, будто я - её единственное спасение.