Глава Двадцать Четвёртая
— Как ты? — Спросил Кацу, выходя из душа и небрежно подсушивая свои волосы полотенцем. Он смотрел на меня таким безмятежным взглядом, что это вывело меня из себя. Я бездвижно валялся на кровати и мечтал, чтобы этот гад заткнулся.
— Отвали.
Я отвернулся от него.
Я теперь смотрел в окно, закрытое серыми шторами. Кровать была освещена приглушённый светом из уличных фонарей.
На улице уже поздний вечер, сумерки. Я лежу в обездвиженном состоянии на кровати, после изнасилования моим, уже бывшим, возлюбленным. А он, ублюдок, спрашивает: "Как ты?" Действительно, как я? Как, сука, я? Мне ужасно! Меня — парня, изнасиловал мудак, видя во мне только дырку. Ему было похуй на мои чувства и боль. На всё!
И как я? Никак.
— Я переборщил, признаю. Но неужели ты не скучал по мне?
Он сел на край кровати и положил свою руку на мою лодыжку. Этими руками он недавно сжимал мои запястья, чтобы я не рыпался. Противно.
Его лицо тоже осветил уличный фонарь. Тёплое освещение выделяло его брови, волосы и ресницы. Они казались рыжими. Полотенце, которым Кацуки только-только высушил волосы, накинул себе на плечи. А его выражение лица... Я промолчу.
— Я устал. Спать охота. — Я придвинулся к краю кровати и провалился в сон. А точнее, в кошмар, из которого я не могу выбраться уже много лет.
***
Следующий день был выходной — суббота, именно поэтому я сегодня отоспался как следует. Почти.
Мою поясницу ломит от жуткой боли. Еле ковыляя до кухни, я накормил Цуки и разогрел себе завтрак. Спокойной поедая свой завтрак, я завис в телефоне, никого не замечая вокруг. Но резко со спины подкрадывается Кацуки и кладёт ладонь мне на плечо, тем самым пугая меня.
— Доброе утро! — Говорит мне счастливый парень, что только что напугал меня до усрачки.
— Доброе...
Оно явно недоброе.