Глава Одиннадцатая
"— Изуку! — Кричала тётя. — А ну, живо сюда!
Я подбежал к ней и она сразу влепила мне пощёчину. Моя щека окрасилась красным цветом, оставив на ней отпечаток руки.
— Ах, ты сволочь! Это ты разбил статуэтку, что стояла у камина?! Это была наша семейная реликвия! — Она схватилась за мои волосы и начала их дёргать. Тянуть в разные стороны. Моя голов начала болеть, от чего я воспротивился.
— Тётя! Отпусти! — Я схватился за её руку, пытаясь прекратить тряску.
— Ха! Ещё смеешь мне указывать? Совсем забыл своё место?! — Она оттянула мою голову и резко вскинула в сторону, от чего я врезался головой в стену. На белых стенах остался красный отпечаток.
— Противный мальчишка, убирайся!
Её сыновья подошли ко мне и начали калечить. Они били, били, били, били... Так до бесконечности. Мой гнев рос и рос, словно шарик в котором была иголка. Шарик в любом случае взорвётся, либо его проткнёт иголка, либо же передуют его. Отличается только время взрыва.
Я взял вазу, что стояла не подалёку от меня, и размахнулся со всей силы. Дальше были слышны только крики..."
***
Будильник звонил как не в себя. Эти заводные будильники... У кого они до сих пор есть? Это только у меня такое страьё в доме.
После того вечера, я ушёл домой. Я не хотел больше ничего видеть и слышать. А домой он так и не вернулся. Полагаю, он после ужина забронировала номер в отеле, дабы "повеселится" от души.
Кот Цуки подошёл ко мне и начал ласкаться у моих ног, словно утешая.
— И тебе доброе утро. — Я взял его на руки и понёс на кухню, чтобы накормить этого толстяка. Своим пушистым, рыжим хвостом он стал щекотать моё лицо. Я взял корм со столешницы и насыпал ему в миску. Кот снова начал воротить нос от еды.
— Да не собираюсь я тебя убивать! С прошлых разов не понял?
Цуки живёт у нас, точнее у меня, уже год. Но каждый раз когда я его кормлю, он думает, что я его хочу отравить. На кой мне это делать? Кто заводит себе питомца, если не уверен, что тот его не бросит? А... Кажется понял...