Случай в кинотеатре
В семь часов вечера одним осенним днем в маленьком душистом кинотеатре сидел парень, совсем мальчишка, сидел на потрепавшемся от времени кресле и думал, судорожно смотрел на часы и думал. А что ещё делать? На что ему ещё можно надеяться? Стрелка часов медленно приближалась к заветным тридцати - времени начала сеанса, приближалась и издавала одни сплошные цок, каждый раз, очередные, тихие цок. А парнишка всё сидел, сидел, перебирая два билета на какой-то непонятный фильм, идти на который никогда бы не решился, и ждал, теребя старое кресло и лениво посматривая на часы.
Цок, цок, цок семь десять - ничего не произошло - время как будто остановилось, не оставляя за собой никаких следов, не давая никаких поблажек. А он всё ждал, ждал ту, с которой познакомился совсем недавно - дня три назад, а может и пять - на самом деле не важно сколько, не важно как, когда, при каких обстоятельствах и прочие глупые вопросы, главное - дождаться, вновь увидеть это лицо, волосы, может, если всё хорошо выйдет, получится даже прикоснуться, хотя это вряд ли - парнишка был, к сожалению, из робкого десятка: любил бродить по улицам без повода, любил сесть где-нибудь в самом дальнем уголку, на самой неприметной лавочке и в одиночестве наслаждаться осенней влагой...
- Столько туч, солнцу ни за что не пробиться. - сказала она.
"Обычно никто не замечает такие вещи" - подумал он и сказал не задумываясь:
- Осень.
Девушка пристально посмотрела на него, потом на небо, снова на него и продолжила:
- И что? Разве это имеет смысл? Какая разница осень это или нет - солнца нет и это плохо.
Такой неожиданный отпор его удивил: "как же наивно", он посмотрел на нее: хрупкая фигурка, длинные волосы и глупое выражение лица - всё, как ему нравилось.
- Почему же?
Она подошла ближе и теперь была в положении человека сверху - вблизи она была ещё симпатичнее.
- Когда солнца нет - ничего не хочется: ни гулять, ни разговаривать - никакой жизни, вообще ничего. - сказала она и устремила свой взгляд куда-то в сторону.
- Но ведь жизнь не состоит из одних только разговоров и гулянок – можно, к примеру, взять книгу почитать или в крайнем случае посмотреть телевидение.
Она украдкой посмотрела на него и улыбнулась:
- Сам себе не веришь - сидишь здесь, совсем один, и пытаешься мне доказать, что жизнь это нечто большее. Вот что я тебя скажу, дружок, не хочу я болтаться здесь, пригласи меня куда-нибудь.
Такого поворота событий он никак не мог предвидеть - весь мир резко прекратил свое существование, всё в пределах метра, где не было никого кроме них, резко сузилось, а ветер вдруг стал чрезвычайно тяжёлым, и все внутренности начали отбивать цок, цок, цок, перетекая по часовой стрелке от одной стенки желудка к другой. И всё это продолжалось, казалось, целую вечность.
Чуть оправившись и придя в себя, он заметил, что сидит с открытым ртом, из которого плавно начинает спускаться целая бригада пожарных в надежде устранить неполадки с внутренним возгоранием.
- Я не могу ждать здесь вечность! Значит так, завтра к шести вечера жду тебя около "Зефира", ясно?
"Зефиром" назывался местный бар, недалеко от набережной, где можно было хряпнуть пива и шнапса за чисто символическую цену, однако пивом и шнапсом ту жижу тоже можно было назвать чисто символически.
- Ясно... - сказал он.
Цок, цок, цок семь двадцать и ничего. Время текло всё так же медленно, так же песчинка за песчинкой безвозвратно пропадали в этой бездне жизни - жалко их, они ведь наверное и не знали, зачем были созданы, а были они созданы лишь для того, чтобы падать и падать без какой-либо на то цели. За стенами кинотеатра слышались капли дождя, кап, кап, кап - всё то же самое, всё туда же... А её нет, её всё нет и нет, "она любит опаздывать" - думал парнишка, - "должна же она рано или поздно явиться..."
- Чуть опоздала. - сказала она, поправляя свой шарфик.
- Не страшно.
- Я тоже так считаю, в конце концов какая разница-то пришла и пришла, я понимаю если бы не пришла, и тебе пришлось бы и дальше тут стоять и ждать меня.
Он промолчал, и они вместе вошли в "Зефир": посетителей было немного, на то, наверное, воскресенье и придумано - все сидят по домам и спят, спят до тех пор, пока не придёт в голову какая-нибудь глупая идея. Повсюду летал смешанный запах рома с корицей и дубом, заказав две пинты пива, эти двое направились в самый дальний уголок таверны. Он-то и представить себе не мог, что такое чуткое создание выберет для свидания такое захолустное и мерзкое местечко, но вместе с этим была и радость - цены здесь чисто символические.
- Почему ты выбрала именно это место?
- Мне понравилось название. Да и к тому же, выбор всё равно небольшой: либо церковь, либо пивнушка, а между этими двумя только идиот сделает выбор в пользу первого. - сказала девушка и посмотрела в окно напротив, где лёгкий дождик потихоньку начинал отбивать назойливую мелодию.
- Как же так? Послушай тебя - становится понятно, почему у нас всё так плохо - слишком много "умников" завелось.
После этих слов девушка переметнула свой взгляд прямо на него и сказала до смешного серьезно:
- Всё у нас плохо от того, что эти "умники" - умники до тех пор, пока им это выгодно, а насчёт здешних я бы не советовала разбрасываться словами - люди здесь по-настоящему живые, поговори с кем угодно и сразу поймёшь, сразу наполнишься.
Он улыбнулся:
- Думаю, этим наполнятся в сто крат приятнее, чем местным пивом... - с этими словами принесли то самое местное пиво, и на непродолжительное время всем стало немного неловко.
- За что выпьем? - сказал парнишка.
- А зачем за что-то пить?
Он задумался, ведь и вправду зачем? О таких, казалось, элементарных вещах он никогда не думал - делал и всё тут, думать-то зачем.
- Ну как же... Вот, к примеру, ещё совсем недавно я и понятия не имел, что в здешних кругах водятся такие философы - вот, чтобы подчеркнуть радость такого события обычно и пьют.
Девушка прикусила губки и после небольшого молчания сказала:
- Глупости какие-то... Если уж и подчеркивать радость нашей встречи, то надо чем-то глобальным, а то будто бы и радости почти нет никакой, раз её на один звон кружек и хватает.
- За это и выпьем. - заключил парнишка, и они выпили.
Так просидели они в кабачке три часа, ведя престранные разговоры, говоря то об одном, то о другом, но в сущности своей ни о чем толковом - никто из них не узнал о другом ничего такого, о чем следовало бы упомянуть, но даже так в сердце каждого из них что-то изменилось - будто бы близнецы, что были разлучены во младенчестве вновь встретились и теперь не могут в это поверить. Странная штука эта жизнь - всё ждёшь чего-то, ждёшь, но находишь только тогда, когда уже и не нужно тебе это всё, когда уже и погода никак не влияет на твоё желание выйти побродить где-нибудь в городском парке, сесть на самой дальней лавочке и сидеть, погружаясь в себя под аккомпанемент падающих листьев, и вот ты встречаешь её, вы мило беседуете, ты поражаешься наивностью всего происходящего, а вы всё разговариваете, разговариваете, вот вы уже гуляете по набережной, дышите морским бризом, наслаждаетесь отголосками волн, что вечно плескаются где-то вдалеке, и в какой-то момент ты уже перестаёшь разбирать слова, буквы, даже звуков почти не остаётся - одни только цок, цок, цок... И жить становится как-то проще что ли.
Цок, цок, цок семь двадцать три.
- О чем ты мечтаешь?
Он немного сбавил шаг и задумался:
- Да ни о чем, наверное, - сказал он, глядя как она тут, совсем рядом с ним, неловко переставляет ножки с одного места на другое, совсем хаотично.
- Быть того не может! Каждый о чем-то мечтает!
- Не каждый.
Она вдруг остановилась и сделала глазки домиком:
- Не правда! Если ведь не мечтать, то что остаётся человеку? На что ему ещё надеяться?
Парнишка посмотрел в её глаза, такие красивые... В них можно было разглядеть всплеск прибоя, даже луна в них отражается совсем по-особенному.
- Ждать.
Такой ответ застал ее врасплох, она улыбнулась:
- Глупый ты. Зачем ждать, когда можно не ждать?
- Порой ничего другого не остаётся.
- Остаётся. Всегда остаётся, по крайней мне должно. - сказала она, пиная каждый камешек, который попадался им на пути.
- Возможно и так. - сказал он, глядя на траекторию валунчика, которому не повезло лежать на том самом месте в этот самый осенний вечер.
- А знаешь, что я хочу прямо сейчас?
- Улететь отсюда на большом воздушном шаре?
Девчушка засмеялась, и её цветочный аромат захватил всё пространство так, что между ними ничего не осталось - они были одним целым, одной деталькой.
- А ведь неплохо! Почему бы и нет, только представь себе это - весь мир перед твоими ногами, один маленький шажок и ты летишь, летишь по-настоящему, совсем как чайка или воробушек!
Его по-настоящему тронул этот энтузиазм, но привычка каждый раз всё сводить к пустым шуткам не оставляла ничего другого, кроме как улыбнуться той самой снисходящей улыбкой и постараться обрубить всё на корню:
- Жаль только, что полет будет недолгим.
- Это смотря на какой высоте ты сделаешь шажок. - заметила она.
- А это имеет значение?
Она посмотрела на него очень пристально, посмотрела так, что лёгкий разряд электричества пробежал по всей его нервной системе:
- Имеет. Здесь имеет.
Он чуть покраснел, на что она одним резким движением взяла его руку в свою и очень ласково, очень мягко произнесла, едва касаясь губами друг друга:
- Не оставляй меня... Мне так нужно, чтобы со мной кто-то был...
Они резко остановились, и парнишка с большой тяжестью взглянул на нее - такую одинокую, такую хрупкую, казалось, едва коснувшись её, она распадется на сотни, тысячи деталек, которые уже никто и никогда не сможет собрать воедино. Его сердце начало биться, биться всё сильнее и сильнее, так, что скоро невозможно было ничего расслышать, кроме гулкого тук, тук, тук - казалось можно было даже почувствовать исходящие вибрации, совсем как от стального пресса, только место металла занимала вся грудная клетка. От переизбытка чувств ему с большим трудом удалось взять в себя в руки и произнести эти три заветных слова:
- Я с тобой.
Она посмотрела на него снизу вверх:
- Надеюсь...
После небольшой паузы, во время которой миллионы различных операций были произведены в голове парнишки, он собрался с силами и сказал, пусть вышло у него это и весьма забавно, но нужно отдать ему должное - он старался:
- Может встретимся завтра?
Здесь он заметил, как небольшие скопления влаги начинали собираться в уголках её глаз, как ее верхняя губа начала судорожно подниматься, обнажая белые, совсем как звезды, зубки, почувствовал, как аромат цветов заполнил все его лёгкие, как земля начала понемногу уходить из-под ног.
- Как насчёт кино?
Она захихикала:
- Идёт!
Цок, цок, цок семь двадцать пять.
Дождь начал затихать, а может это только так показалось - не об этом он сейчас думал, не это его сейчас волновало - ещё никогда в своей жизни он не испытывал ничего подобного, жизнь так и била из него ключом, он ощущал каждую клетку своего тела, каждую молекулу, казалось, ещё немного и всё тело парализует от перенапряжения, а он всё ждал и ждал. Стрелки тикали всё медленнее и медленнее, как не хотел он этого, как хотел он, чтобы время можно было обернуть вспять, но нельзя. Так продолжалось и продолжалось - это вечное продолжалось... Такое глупое состояние если подумать - всё, что происходит в настоящий момент кажется полной глупостью, настоящее понимание ценности приходит потом, а пока это всё просто бесконечная череда бреда, бреда и ничего боле.