X часть
-Господин Достоевский, к вам пришли
Федор убрал телефон на тумбу и поднял взгляд. В дверях палаты находился врач и его отец.
-Здравствуй отец
Мужчина промолчал и сел на стул, стоящий рядом с постелью. Федор усмехнулся и с легкой иронией в голосе, спросил:
-Что? Даже не поздороваешься? Я опять что-то натворил? М? Или, не знаю... Может быть опозорил тебя тем, что чудом выжил? Надо было умереть, да?
-Закрой рот.
-А ты теперь меня не заткнешь. Я буду говорить столько-сколько хочу. Не устраивает? До свидания!
-Хватит хамить! Я пришел сюда не просто так
-О да! Ну конечно, тебе вечно что-то надо от меня, а жаль! Я думал ты пришел проведать собственного сына. Ну что ж. Я слушаю.
-Я расторгаю контракт. Между нашей семьей и семьей Гоголей покончено. Мы подадим на развод
-Что?
-Ты слышал меня!
Федор усмехнулся и взяв руку отца, положил ее на плоский живот
-Поезд уехал, господин Достоевский. Поздно пить боржоми.
-Не понял. Ты залетел от него?!
-Я че то не пойму. Теперь что не так? Как ты и просил. Наследник есть - есть,-Федор встал с койки и смирил взглядом отца,-Я знаю о чем ты думаешь. Даже не надейся! Я оставлю этого ребенка! И на развод я подавать не буду! Мы с Колей решаем, когда разводится, а когда нет! Ясно?!
-Ах, с Колей. Ха! Вырос значит?
-Вырос, причем давно. А ты этого даже не заметил
-Да ты что! Мозги тебе уже промыли, замечательно
-А тебе все равно. Тебе всегда было все равно. На меня,-подавленным от обиды голосом, шептал Достоевский,-Тебе всегда было все равно на меня. А почему? А потому что ты винишь меня в смерти своего мужа, я понимаю. Я теперь очень хорошо тебя понимаю. Поэтому я остаюсь с Колей, чтобы у моего ребенка жизнь была хоть чуточку лучше, чем у меня.
Одинокая слеза отчаяния потекла по щеке брюнета. Он вытер ее тыльной стороной руки и продолжил:
-Потому что у ребенка должен быть хороший отец. Отец, который любит его. Отец, который заботиться. Я хочу, чтоб у моего сына был такой отец. И это будет Коля. Хочешь ты этого или нет. Я не позволю тебе сломать судьбу моего ребенка! Я не позволю тебе растоптать его имя, только через мой труп. Он будет счастлив, со мной и с Колей. Он будет носить его фамилию. И ты не сделаешь из него игрушку, которую можно продавать на витрину. Я не позволю.
-Ты пожалеешь.
-Я уже ничего не боюсь. Все, что я пережил-закалило меня еще сильнее. Ты не сможешь сломать меня еще раз,-Он горько усмехнулся, его голос дрожал, выдавая ту душевную боль, с какой он говорил,- Там просто нечего ломать. Но знай, если ты навредишь моему ребенку, будешь гореть в аду, а тебе обещаю! Просто так ты не отделаешься! Ты потеряешь все, чем дорожил. А главное, в тебе разочеруется Бог. И ты никогда не обретешь счастья. Хотя тебе не далеко. Просто уходи, уходи! Я не желаю тебя видеть, просто, уходи.
-Ты будешь жалеть об этом! Я тебе обещаю, просто так не отделаешься!
-Да тебе просто хочется доебаться до меня! Просто позадирать!! О Господи, за что мне это?!
Его отец лишь фыркнул и вышел из палаты, хлопнув дверью. Достоевский плюхнулся на койку и прикрыл глаза.
***
-Привет
В палату зашел Гоголь и прикрыл за собой дверь
-Привет, Коль,-Федор прищурился,-Что то случилось? На тебе лица нет...
-Случилось,-беловолосый встал на против младшего, и задумчиво произнес,- Я много думал о произошедшим, о тебе и ребенке.
-И?
Гоголь нагнулся к Федору, прожигая взглядом, их лица находились на одном уровне. Он, улыбнувшись и с явным пренебрежением, произнес сквозь зубы:
-Лучше бы ты умер...
В этот момент в Федоре что-то надломилось. Что-то защемило, разбилось. Он замер не в силах что-то произнести. Он бы и хотел сказать что-нибудь, переспросить. Может ему послышалось, но но не смог произнести ни слова. Его дыхание участилось, было ощущение, как будто что-то мешает дышать. Его зрачки дрожали, смотря на уже незнакомого человека.
-Знаешь, когда ты говоришь, то, что чувствуешь. Ты обретаешь свободу,-Он развел руки в стороны и захохотал,-Я свободен!
-Я...
Федору казалось, что его стошнит.
-Но это еще не все!
Он говорил громко и радостно. Без притворства, от этого и тошно.
-Что это....?
Федор крутил в руке маленький прозрачный бутылек с житкостью, который только что дал ему Гоголь.
-Цианид смешанный с водой!
-Т-ты... Решил убить меня!?
-Нет, дорогой! Ты убьешь себя сам! Он горьковатый на вкус, но зато сложно выявить при вскрытии! Не переживай, умрешь красиво! Как ты сам.
-Это шутка, да?
-А ты проверь!
Федор помотал головой, не веря в это. Его дыхание сбилось окончательно, а тело дрожало сильнее.
-Но ведь, ты говорил...
-Не цепляйся за слова, дорогой. Я много что говорил, но не все из этого является правдой. То, что ты красавчик и я хочу тебя, это да. А то, что мне нужен чужой ребенок,-Он оскалился,-Бред!
-Ясно...
Федор дрожащими руками открыл пробку бутылька и поднес содержимое к губам. Он слышал слабый горьковатый запах, от него начинала кружиться голова.
-Прости, Шибусава, прости мой сынок. Скоро мы увидимся с папой, хорошо?
Он залпом выпил содержимое, после отбросив банку на пол, и та с грохотом упала на плитку палаты. Он закашлялся и казалось, его сейчас вывернет на изнанку.
-Доволен?-хриплым голосом спросил Достоевский,- Я сделал это, но знай. Не потому, что ты этого захотел, а потому что мне нечего терять.
Он дотронулся до шеи и зажмурился, ему стало трудно дышать. Его бросило в жар, тело будто бы онемело, и через секунду его пробила судорога, а за тем еще и еще. Он не мог пошевелится, лишь слегка наклонил голову на бок и из-за рта вытекала белая пена. Кардиограф запищал и на его экране поползла сплошная прямая полоса, а звук монотонно запищал. Его фиолетовые глаза, которые остались открыты, смотрели сквозь стены и казалось, они даже помутнели. Произошла остановка сердца. Он умер...
-------------------------------------------------
В принципе можно так и закончить, но нет)))