Зимний бал
Сложнее всего притворяться, что всё в норме, держать ледяную маску на лице, когда рвётся душа – и это не о Патриции. Это об Альдо – невидимый послушный призрак, не подающий поводов для недовольства. Верный слуга, скрывающий свои переживания и судьбу.
Все в доме носятся и переживают о Патриции, которая два с половиной месяца жена, но не о парне, который восемь лет товарищ, который был в радости и горе. Женщины жалеют девчонку. Как же по-другому! Разбитое сердечко, хозяйство на хрупких плечах, брак по расчёту, какое горе!
Но никто не знает о тени за спиной Феликса, которая видела отчаянье обедневших отца и матери, которая в шестнадцать лет наблюдала кутежи отца и намалёванных любовниц, предоставляющих свои услуги за подарки и деньги.
Ярко-красные губы Элизабет, сидевшей на коленях отца, который лил ей в рот вино из бутылки, отпечатывались на горлышке, отвратительный визгливый смех слышался в малоосвещённой гостиной, некогда заботливый отец и муж, лапающий огромную грудь, поддельные притворно-тошнотные стоны и худой подросток в коридоре, наблюдающий с шоком за этим под Рождество, когда другие люди в своих уютных гнёздышках обмениваются любовью и теплом семейного счастья.
Никто не сможет полностью узнать душу человека – Альдо смирился с этим. Нет ни единой души, которой он откроется. В подростковом возрасте он представлял, как выговаривается какому-то человеку, сидящему напротив, но внимание отвлекала то шумный смех в зале, где собрались друзья отца и играют в покер, то плач матери в соседней комнате.
Альдо не любит, когда его жалеют, поэтому не раскрывался людям: боялся предательств. И только Феликс стал заменой невидимого человека, сидящего напротив. Он был для Альдо покровителем, другом, соратником, просветителем.
«Никогда не люби» — первая заповедь Феликса, сказанная как-то ночью в дыме сигарет.
«—Хах, почему же?
— Когда мы любим, то привязываемся, а когда теряем испытываем боль. Нельзя привыкать ни к месту, ни к вещи, ни к человеческой душе»
Вот и Альдо привязался к другу: к его советам и руке помощи в трудные минуты.
***
Снежные хлопья покрывали землю, снег пушистым пледом стелился под ноги и хрустел. Черноволосой нравилась зима: холод обволакивал тело; щипал руки, погружённые в снег; и ледяной воздух наполнял лёгкие, заставляя забыть о проблемах.
Три месяца его нет. Все в доме решили, что он умер. Но как? Зачем и куда он уехал? Патриция свыклась с постоянными мыслями о его смерти.
Ей прислали приглашение на зимний бал. Она должна туда приехать и появиться в обществе хоть раз. Не может же она всю жизнь скорбеть о человеке, которого знала меньше шести месяцев, но ей было страшно. Обычно на всех вечерах она находилась с Феликсом, который обладал умением легко заводить знакомства и поддержать беседу, а Патриция просто была рядом. Он находил общий язык, интересовался, пленял своей харизмой и обаянием, данными с рождения. Теперь же ей придётся быть одной, всё это делать будет она. Всё ли сложится хорошо?
Для вечера она заказала платье с открытыми плечами и руками, но без выреза. Верх платья молочного цвета выполнен складками которые заканчиваются на поясе и создают пышноватый силуэт на бёдрах. Вышитые узоры нитями золотого цвета и бисером создают атмосферу праздничности. Изюминка платья – синяя лёгкая, но не просвечивающая юбка, а на ней, словно накидка, бежевая юбка, которая скрывает заднюю часть платья и бока, а перед оставляет открытым.
А так как сейчас зима Патриция купила накидку из бараньей шерсти.
***
Девушка вышла с кареты. Был сильный снегопад, как будто жемчуг на синем атласе. Взору открылся огромный белый особняк в стиле барокко. Патриция подошла к калитке, которую открыл дворецкий. На площади перед особняком находилось множество карет: какие-то побогаче, какие-то беднее.
У девушки началась дрожь в руках, поднялось волнение, уши покраснели и кровь прилила к лицу. Она открыла дверь и взору открылся огромный холл с гостями. Слуга протянул руки к накидке, учтиво снимая её с девушки.
Патрицию встретила хозяйка дома:
— Милая моя, я так рада, что вы наконец вышли в общество. Соболезную вам о вашем муже. Феликс часто у меня бывал: на балах и приёмах, и всегда душа компании. Жалко паренька. Как вы теперь будете одна? — сочувственно проговорила женщина, опуская взгляд в пол.
— Мне уже намного легче, — Патриция пыталась сказать что-то ещё, но так и не нашла что. Её начали жутко раздражать упоминания о парне. Как его забудешь, когда почти каждый говорит о нём?
— Но, милая, не закрывайте себя в доме. Вы молодая девушка, скоро все забудете, хоть это и не просто. Может даже найдёте нового супруга: управлять домом и делами очень сложно, а тем более в молодости и, к слову, неприлично. Я могу помочь вам найти хорошего жениха, — женщина подмигнула.
— Не стоит. Я хорошо обхожусь без покровительства со стороны мужчины, — учтиво проговорила Патриция, но женщина решила проигнорировать эту реплику.
— У меня есть для вас предложение: мой сын. Он умён, красив и…
Патриция сразу перебила женщину:
— Мне не требуется хозяин, я сама себе хозяйка. Можете не предлагать мне бесчисленных кандидатов на мои деньги, поверьте, я сама превосходно с ними проживу.
Глаза тучной женщины округлились, и девушка ушла.
Все гости уже прибыли, а значит начался праздничный обед. Взгляд Патриции нашёл Кавию. Какое счастье! Хоть один знакомый человек из этой толпы неизвестных лиц. Они поздоровались и сели за стол.
***
Вечер проходил неплохо, пока хозяйка не начала свою речь.
— Дорогие гости, благодарю вас, за то что пришли на мой праздник. Я уверена, что сегодняшний вечер для всех будет чудесным. Но, как мне кажется, невозможно закрывать глаза на трагедию недавно произошедшую. Миссис Беллероуз, ещё раз хочу выразить вам моё сочувствие.
По столу прошли сочувственные возгласы. Какой-то мужчина спросил:
— Стало известно ли о вашем муже? Всё-таки он скончался?
Патриции стало неприятно об этом говорить уже второй раз, но пришлось взять себя в руки.
— Нет, ничего неизвестно, — сдержанно проговорила девушка, глядя в свою тарелку.
— Вы настолько плохая жена, что от вас сбежал муж? — спросила какая-то девушка и тихо похихикала: её подруги поддержали.
— Не оправдала ожиданий, — подхватил парень.
Патриция заёрзала на стуле, но промолчала. Какая-то старая женщина неприлично и некрасиво накрашенная с издёвкой проговорила:
— Ничего удивительного. Где вы видели, что богатый и благородный мужчина женится на бедной простушке неблагородного происхождения? Так и ещё непонятно откуда? Может с другим парнем это могло произойти, но уж точно не с мистером Беллероузом. Обыкновенная содержанка и проститутка. Игрушки всё время надоедают, — старушка улыбалась и смотрела на Патрицию, не переводя взгляд.
— Вот-вот. Я сразу сказала, что она содержанка или шлюха, потому что они так быстро поженились, а она ведь даже не местная, наверняка, залетела от паренька – он женился, а потом выкидыш или нагулянный ребёнок. Я таких женщин знаю, везде найдут мужика, — подхватила вторая.
Хозяйка молча наблюдала и улыбалась: мстила, что кандидатуру её сына так грубо отрезали.
Патриция же покраснела до ушей, в глазах начали копиться слезы, но она их сдерживала, в горле был ком. Она просто не могла ничего ответить: ей было стыдно. Стыдно за то, что она неблагородных кровей, за то, что она женщина, которую бросил муж, за брак по расчёту. Она ведь и правда, как какая-то содержанка была выдана замуж. Почему мир так несправедлив? Что она всем сделала? Просто живёт не так, как нужно другим.
— Только чем она его удивила? — Пошло улыбнулся тот же мужчина, — Сколько за ночь?
— Грязь на покрывале общества. Это не женщина, а просто невыносимая и вонючая грязь, — проскрипела с чувством старушка.
— Дорогие гости, теперь танцы. Прошу пройти в зал.
***
—Пат, не переживай, — тщетно пыталась успокоить, отчего-то весёлая и просто сияющая Кавия, а потом чуть ли не побежала к своему мужу на танец.
Патриция стояла в середине зала: ей не с кем танцевать. Кто захочет после сегодняшних речей?
— Потанцуем? — ей протянул руку бронзововолосый улыбчивый парень.
— Давайте, — Патриция улыбнулась от облегчения.
— Не слушайте этих занудных стариков, которые прожили невероятное количество лет и, кажется, скоро рассыпятся. Вы красивая и, я уверен, приличная девушка, — мягко улыбнулся паренёк.
— Спасибо. Как вас зовут?
— Габби Уинслит, — он чуть помолчал и добавил, — а, если серьёзно, я могу утешить несчастную молодую вдову — он усилил хватку.
— Что, простите?
— Назовите свою цену. Я заплачу. Такую красивую девушку нельзя упустить, — он снова улыбнулся.
— Я не продаюсь. Отпустите меня.
— Не бойся. Хватит ломаться. Цепью ты позвенела, для приличия, пора в будку. Женщинам нужен хозяин. Они одни не могут.
— Отпустите меня, — девушка начала вырываться, но парень её крепко держал, скалясь, и девушка ногой ударила его в пах. Парень согнулся пополам и прошипел:
— Мусор. Ты просто недостойный мусор, о котором забыли.
С глаз Патриции покапали слёзы, и чтобы их не увидели она быстро пошла к выходу. На проходе встала Кавия.
— Пат, ты как?
— Ужасно, — шепнула черноволосая.
Кавия плеснула вино из фужера на платье Патриции.
— Будешь знать, как уводить любовников, — прошептала Кавия,— Про тебя сегодня говорили правду. Я его любила. Мы с Феликсом проводили ночи вместе и он женился бы на мне, но появилась ты, а меня выдали замуж за старика, — лицо Кавии исказилось болью.
— Недостойная кукла, ну и подавись своими деньгами, — снова начала Кавия.
Их разговор был тихим и никто ничего не услышал. Патриция дала Кавии звонкую пощёчину, и щека блондинки покраснела. Черноволосая выбежала из особняка.
Она хватала ртом морозный воздух, щёки и уши горели. Из груди вырвался громкий всхлип. Дорожки слёз под ветром суровой зимы охладили пылающее лицо. В голове снова и снова отдавались эхом слова, сказанные ей обществом.
— Что? Что я им сделала? — слышались новые всхлипы, и девушка в мокром платье от вина поплелась к карете.
***
Патриция уже дома, в комнате Феликса, в безопасности. Девушка подошла к столу парня и увидела его кольцо.
Перстень с большим чёрным камнем посередине. Это был чёрный оникс, окруженный рядами мелких камешков цветом, как смоль, в два ряда. Перстень из серебра. Такой изысканный, но в то же время грубый. Такой перстень принадлежит справедливому властителю, но в то же время и бессовестному вору.
Девушка аккуратно подняла его навстречу свету свечи. В гладком камне игриво заиграл блик. Мелкие камни слабо мерцали, не пытаясь превзойти главного.
Патриция с трепетом надела кольцо на свой палец. Большое. Эта ноша не по ней.
***
Девушка уже лежала в постели, чувствуя себя грязной. Она искупалась, успокоилась. Августа поняла, что что-то случилось, но не расспрашивала, стараясь не давить на Пат, за что черноволосая была ей очень благодарна.
Патриция смотрела в потолок и тут послышался грохот за окном.