заставь меня уйти
хоть эта девчонка и не росла в самых роскошных районах готэма, она прекрасно знала, что такое богатство, эгоизм и неприлично дорогой алкоголь.
и знала всё не понаслышке. крадя цацки, кошельки, жизни, богатейших граждан этого прогнившего города. ведь у неё была Таби, которая могла протащить ее в единственный понтовый клуб во всем тухлом городе. Селина умела распоряжаться этим так, как хочется ей. она не шла на уступки, не жалела и не проявляла гуманности ни к кому.
кроме того милашки миллиардера, что сидит как влитой, в толпе избалованных детишек и тонет в богатстве, эгоизме и далеко недешёвом алкоголе. но если говорить честно, он был козлом, и зачастую Селина мечтала дать ему по морде, оставить пару заметных следов, чтобы до крови, гематом и настоящей боли. но он был самым дорогим человеком из всего этого тухлого городка
в тот проклятый вечер он сразу же замечает её в толпе. возможно, потому что на ней единственной кожаная куртка, хотя будь она как все остальные гости, чужие повадки все равно выдавали бы её с потрохами. слишком отчаянная для прогнившей норы вроде этой — нездешняя, чужая.
— хороша крошка, — резюмирует Артур и тычет в неё пальцем. — не видел её раньше.
Брюс приближается к ней, чувствуя как музыка становится все громче.
— Селина?
она бывала пару раз в этом баре, но уж точно не в один день с Уэйном
— нет, Брюс, твой самый лучший сон, — шепчет она на ухо и смеётся
— ох, черт, давно я так не веселилась. в маленьких городах есть свое очарование, не находишь?
Брюсу совершенно не плевать.
— это территория Пингвина. тебе лучше проваливать.
Селина откидывает спутанные кудряшки назад, раскатисто смеётся:
— заставь меня уйти
Брюс ставит виски и тянет её за собой в туалет. — пойдём сюда.
— что это? — Кайл захлопнула дверь в уборную и посмотрела на Брюса лицом полного разочарования
— свобода, кошечка, — он скалится, на лице видна лёгкая ухмылка.
— ну давай свою свободу, мальчик богатей, — не раздумывая ни минуты сказала девушка
— я думал, тебя прислал Альфред для того, чтобы читать мне нотации и ломать кайф, — он повернулся лицом к подруге, держа в руках продолговатую трубочку и потирая нос от белой пудры, которую только что употребил, — в любом случае, это не лучшая затея для тебя. я не хочу втягивать тебя в это.
— ты уже втянул себя в это, я хочу понять, какого это, — Селина повернулась к подносу и без колебаний провела ноздрёй по белой дорожке
— зачем ты это сделала, дура? — Брюс скинул с раковины поднос и кулаком ударил по стене
— а зачем ты это сделал? ты мне сам затирал про то, что это кайф? с каких пор, куча ходячих предупреждениях о профилактике ЗППП в дорогой обёртке, куча пьяных малолеток с набитыми зеленью карманами стали кайфом? да ты сам вмазанный по самое не балуй и затираешь мне о том, как это плохо, серьёзно? не придумал ничего лучше?
— нет, не придумал, потому что я не могу потерять тебя ещё раз — он подошёл к ней, сокращая миллиметры между ними. она дышит тяжело, рвано, впечатываясь лопатками в грязный кафель. впервые за долгое время, Селина почувствовала то тепло, которого ей не хватало. нужно-ненужные слова. лицо в его ладонях трясёт от истерики, и дыхание обволакивает его руки теплым потоком. именно из-за таких моментов, она и возвращалась к нему снова и снова в любую дыру. он давал понять то, что она ещё жива. поцелуй разрывается, и они оба в абсолютной прострации.
она сползает головой по зеркалу, и когда Брюс приближается, чтобы зарыться в её волосах, почти падает, хватаясь за раковину, но все же удерживается на ногах. она смотрит почти на Брюса — или не совсем мимо него — и Уэйн не уверен, что она вообще осознает, что она делает, как и он сам.
— ты пришла одна?
её ноздри дёргаются, и запах алкоголя смешивается с запахом духов, что он подарил ей . Брюс может только гадать, сколько же всего она сегодня выпила, приняла; точнее — он мог бы только гадать, но он не станет — он сам не лучше.
— испугался?
её глаза бегают. Брюс смотрит на неё, сверху вниз. её кожаная куртка расстегнута, ключицы в маленьких ссадинах. губы сухие. прислонилась к кафельной стене, держится за нее руками, чтобы не рухнуть вниз.
ей не хватает только таблички «частная собственность себя самой» на груди., но она не нужна, Брюс и так знает, что его ударит током.
— хочу тебя, — она дышит тяжело. — И мне плевать, что ты здесь забыл.
— расслабься.
Селина подается вперед, опускается на колени, на грязный пол туалета, обхватывая руками его бедра, тянет молнию на джинсах вниз. потом замирает, поднимает голову, смотрит на него снизу вверх; чёртова игра заводит.
их в любой момент могут увидеть — и ни Селину, ни Брюса это не волнует. его накрывает какое-то животное желание отыметь её прямо тут и сейчас. но помутнение проходит. она мастерски соблазняет — будь Уэйн чуть глупее.
секс в грязной туалетной кабинке с девчонкой под наркотой? не здесь и не с ней
если подумать — ничего особенного.
Уэйн запускает одну руку ей в волосы, перебирает кудрявые пряди, тянет на себя, заставляя подняться с колен. должно быть, ей больно. он очень на это надеется.
— я не хочу прекращать, — хрипло дышит Кайл. — не могу.
но Брюс уже застегивает на ней кожанку. он видит шок на её лице. шок, непонимание и задетое самолюбие малышки из трущоб.
— зато я могу, Селина.
он вталкивает её в руки своих ребят, приказывает отвезти домой и уходит, ни разу не оборачиваясь.