/13/
Прошло три месяца
Султан Сулейман принял решение отправиться в очередной поход и взял с собой шехзаде Баязида. Нулефер, уже с округлившимся животом, стояла рядом с Раной султан у кареты. Беременные фаворитки с грустью смотрели на своего возлюбленного, и каждая из них уже страдала от тоски.
Баязид подошёл к своим любимым женщинам и сначала обнял Рану, погладив её живот, а затем повернулся к Нулефер. Он хотел поцеловать её, но девушка попросила не делать этого при Ране султан. В последнее время ей снились кошмары, в которых соперница убивала её вместе с нерождённым ребёнком. И перед долгой разлукой с наследником наложница решила не портить отношения с Раной.
Она опасалась, что её сон сбудется, и заручившись поддержкой Гюльшен-калфы и Рейхана-аги, приказала следить за всем, что происходит в гареме: за тем, что говорят девушки, какую еду готовят и подают хатун.
Для пробы блюд вызвалась Эмине, но фаворитка шехзаде отказалась. Она попросила Агу найти девушку, которая добровольно согласится на эту работу, конечно, за хорошую плату ей и её семье. В гареме работали не только пленницы, но и местные девушки, которые выполняли работу на кухне, в саду и так далее. Они приходили сюда от недостатка денег и еды.
Решив не упускать возможность помочь своей семье, на эту опасную работу вызвалась Гёльге хатун. Её отец был ранен в военном восстании и потерял ноги. Мать вынуждена была работать на двух работах, чтобы прокормить мужа и пятерых детей. Поэтому девушка и пошла работать в гарем.
— Мои дорогие, — произнёс Баязид, взяв в одну ладонь руку Нулефер, а в другую — Раны. — Прошу вас, не разжигайте войны между собой. Вы обе дороги мне, и я люблю вас обеих.
На последнем предложении шехзаде чуть сильнее сжал руку блондинки, давая понять, что отдаёт предпочтение ей.
Нулефер, скрыв самодовольную улыбку, искоса взглянула на соперницу. Рана, гордо вскинув голову, смотрела только на Баязида и внимала каждому его слову. Она поняла, что это её шанс. Шехзаде не будет долго в санджаке, и она успеет избавиться от соперницы.
Муге хатун, которая была ушами и глазами госпожи в гареме, донесла, что главная калфа и главный евнух обхаживают Нулефер. Они проверяют еду и даже поселили с ней девушку, которая её пробует. Это значительно усложнило коварный замысел брюнетки. Но она не собиралась сдаваться. Она решила выжить из гарема эту русскую и её нерождённого ребёнка.
Рана фальшиво улыбнулась и повернула голову в сторону соперницы.
— Я согласна пойти на перемирие, — сказала она. — Пока что. А как ты на это смотришь, Нулефер хатун?
Хатун закатила глаза, и перед её мысленным взором предстала картина, как она душит султаншу, стирая её лживую улыбку с уст. Но это была всего лишь картинка. Нулефер не собиралась убивать Рану. Она не хотела лишать шехзаде матери. Вот язык бы она ей с радостью отрезала, чтобы с него не текли гадкие слова, источавшие яд.
— Конечно, Рана султан, — улыбнулась блондинка. — Мы к тому же с вами в положении. Нам нельзя волноваться.
Баязид улыбнулся лицемерию девушек. Напряжение между ними, как тиски, сдавливало его со всех сторон. Но пока Рана была в положении, он не мог поставить точку в этом конфликте. Он боялся, что она что-нибудь с собой сделает.
Шехзаде, запечатлев на щеках каждой из девушек поцелуй, занял место в карете и покинул их, оставив соперниц наедине. Их взгляды, полные ненависти, скрестились, и они осознали, что с этого момента их жизнь, прежде спокойная и размеренная, превратится в непрерывное противостояние за главенство.
***
В укромном уголке дворца, где лунный свет играл на мраморных полах, Рана-султан, сверкая глазами, вынашивала свой зловещий план. Её губы, некогда мягкие и приветливые, теперь источали холод, подобно острому лезвию. Нулефер хатун, с её невинной красотой и непреклонной добротой, стала для неё серьёзным препятствием на пути к союзу с шехзаде и последующему восхождению на трон одного из её сыновей.
Рана подозвала Муге хатун и шёпотом отдала ей мрачное распоряжение. Она знала, что если служанка не выполнит её приказ, то столкнётся с самой тёмной стороной её озлобленной натуры, и тогда даже ад покажется ей раем. Служанка поклонилась и исчезла, словно тень, в раскалённых недрах дворца, где аромат благовоний смешивался с запахом страха. Ядовитая смесь, готовая к действию, затаилась среди изысканных угощений, приготовленных для Нулефер.
Аппетитная фруктовая тарелка. Яд был только в спелых персиках, которые так любила Нулефер. Сев на подушку за столом, она подождала, пока её служанка попробует яства. Время шло, но с девушкой всё было хорошо. Фаворитка принялась за трапезу. Но случилось несчастье. Гёльге хатун забыла попробовать персик, а сама блондинка этого не заметила, доверив свою жизнь служанке.
Нулефер, ничего не подозревая, наслаждалась чередой ослепительных угощений, в каждом из которых чувствовалась сладость, обманчивая, как её доверие. Госпожа Рана, сидя в своих покоях, слабо улыбнулась, предвкушая тот момент, когда беременность Нулефер, подобно хрупкой розе, сломается и погибнет.
Внезапно блондинка ощутила подступающую тошноту и прикрыла рот рукой, пытаясь подавить позыв к рвоте. Эмине, заметив это, поспешно поднесла таз, и госпожу вырвало. Заглянув внутрь, служанка едва сдержала возглас ужаса. Кровь.
Нулефер поднялась с ложа, тяжело дыша, изо рта капала кровь, и, вытерев её, фаворитка в ужасе закричала.
— Скорее лекаря! Нулефер-хатун плохо! — Гёльге хатун выбежала в коридор, её разум пронзила страшная мысль: неужели она пропустила отравленный фрукт? Но как такое могло произойти?
Тем временем живот Нулефер пронзила адская боль, и она упала на пол, держась за низ живота.
— Нет... больно... как больно... Эмине, кто-нибудь, помогите... — шептала девушка сквозь слёзы.
Она чувствовала, как тот, кого она так долго ждала, плод её любви с шехзаде, борется за жизнь. Чувствовала, как её внутренние органы выворачивает от резей внизу живота и между ног.
Прибежавшая на зов лекарша скомандовала уложить хатун на кровать. Уколов ей палец, она увидела, как игла почернела. — Яд.
Слуги уставились на Гёльге хатун. Та испуганно отступила. Рейхан-ага схватил рабыню за волосы на затылке и дёрнул на себя, зашипев ей на ухо: — Ты же проверила еду! Как хатун могла отравиться? Я тебя в темнице сгною, плутовка.
Девушка заплакала и упала на колени: — Я всё попробовала. Клянусь. Я не знаю...
Нулефер, не обращая внимания на служанку, вцепилась в руку лекарши.
— Спаси меня и моего ребёнка! Я озолочу тебя до конца жизни! Я отдам всё, что у меня есть. Но спаси... — умоляла она.
Женщина уложила наложницу на кровать и, вливая ей в рот какое-то снадобье, произнесла: — Я сделаю всё, хатун, но на всё — воля Аллаха.
Блондинка тут же взвыла от боли, чувствуя, как из неё начинает что-то сочиться. Живот продолжало пронзать раскалёнными мечами, а перед глазами появилась пелена.
— Ребёнок... — прошептала она.
Эмине подняла платье госпожи, раздвинула ноги и не смогла сдержать слёз. Ноги девушки были в крови, и кровь не прекращала течь. На белоснежной простыне среди алого цветка лежал плод размером с лимон.
Лекарша оттолкнула девушку и, подняв платье, ахнула. Выведя Агу из покоев, она приказала принести воду и полотенца.
— Мой малыш... — плача, произнесла Нулефер, приподнимая голову, чтобы увидеть, что делают женщины.
Нулефер, осознавая неотвратимость происходящего, до крови закусила губу. Ощутив холодный металл внутри своего лона, она издала протяжный вой, полный боли, но не физической, а душевной, которая была в сто крат сильнее. Это была боль от потери своего нерождённого ребёнка, так и не увидевшего свет.