Связанные честью

Лиса

Последняя пара месяцев прошла слишком быстро, независимо от того, насколько я хотела, чтобы время замедлилось и у меня появилось больше времени на подготовку. Оставалось два дня до моей помолвки. Мать руководила прислугой, желая убедиться, что дом чистый, и не возникнет никаких проблем. Не планировалось большого праздника. Были приглашены только наша семья, семья Чонгука и семьи соответствующих руководителей Нью-Йорка и Чикаго.

Умберто сказал, что это предосторожность из соображений безопасности. Перемирие
было все еще слишком хрупким, чтобы рисковать и собирать сотни гостей.
Я хотела, чтобы они полностью отменили помолвку. Для меня имело значение лишь то, что не нужно встречаться с Чонгуком  до дня нашей свадьбы. Фабиано подпрыгнул на моей кровати, надувшись. Ему всего пять, и у него было слишком много энергии.
— Я хочу играть!
— Мама не хочет, чтобы ты бегал по дому. Все должно быть идеально для принятия гостей.
— Но их еще нет!
Слава Богу. Чонгук и остальные гости из Нью-Йорка приедут лишь завтра. Еще одна ночь, и я познакомлюсь со своим будущим мужем, человеком, который убивал голыми руками. Я закрыла глаза.
— Ты снова плачешь? — Фабиано соскочил с кровати и подошел ко мне, суя свою руку в мою. Его темно-русые волосы были в беспорядке. Я попыталась пригладить их, но Фабиано вскинул голову.
— Что ты имеешь в виду? — Я попыталась скрыть от него свои слезы. В основном я плакала по ночам, когда находилась под защитой
темноты.
— Лили говорит, что ты все время плачешь, потому что Чонгук купил тебя.
Я замерла. Следует сказать Лилиане перестать говорить такие вещи. Из-за этого у меня могли возникнуть проблемы.
— Он не покупал меня.
Лгунья. Лгунья.
— Какая разница,— сказала Дженни с порога, напугав меня.
— Тссс. Что, если отец нас услышит?
Джианна пожала плечами.
— Он знает, я ненавижу то, что он продал тебя, как корову.
— Дженни, — предупредила я, кивнув в сторону Фабиано. Он
посмотрел на меня.
— Не хочу, чтобы ты уезжала,
— прошептал он.
— Я уезжаю ненадолго, Фаби.
— Казалось, он был доволен моим
ответом, и беспокойство исчезло с его лица, сменившись на более
благодушное выражение.
— Поймай меня! — крикнул он и убежал, толкнув Дженни в сторону, когда метнулся мимо нее.
Дженни рванула за ним.
— Я надеру тебе задницу, ты, маленький монстр!
Я бросилась в коридор. Лилиана высунула голову из своей двери, а потом тоже побежала за братом и сестрой. Мама бы убила меня, разбей
они какую-нибудь семейную реликвию. Я спустилась по лестнице.
Фабиано все еще лидировал. Он быстро бегал, но Лилиана почти поймала его, а мы с Дженни были слишком медленными на высоких
каблуках, которые моя мать заставила нас носить для практики.
Фабиано бросился в коридор, ведущий в западное крыло дома, а остальные последовали за ним. Я хотела крикнуть ему, чтобы он
остановился. В этой части дома находился кабинет отца. Нам грозили неприятности, если он застанет нас за игрой. Фабиано должен вести себя как мужчина. Но какой пятилетний ребенок походит на мужчину?
Мы прошли мимо двери отца, и облегчение захлестнуло меня, но затем из-за угла в конце коридора показались трое мужчин. Я приоткрыла губы, чтобы предупредить брата и сестер, но было уже слишком поздно.
Фабиано остановился, а Лилиана на полной скорости
влетела в мужчину посредине. Большинство людей потеряли бы
равновесие. Однако большинство людей не были ростом шесть футов
пять дюймов и с телом, как у быка.
Я затормозила, когда время, казалось, остановилось вокруг меня.
Дженни ахнула рядом, но мой взгляд был прикован к будущему мужу.
Он смотрел вниз на светлую голову моей младшей сестры, удерживая
девочку сильными руками. Руками, которые использовал, чтобы раздавить человеку горло.
— Лилиана,— сказала я, мой голос звенел от страха. Я никогда не
называла сестру полным именем, если только у нее были проблемы, или
она сделала что-то очень неправильное. Мне бы хотелось лучше скрывать свой ужас. Теперь все смотрели в мою сторону, в том числе Чонгук . Его холодные серые глаза просканировали меня с головы до ног, задержавшись на волосах.
Боже, он был высоким. Люди рядом с ним были около шести футов, но он затмевал их всех. Его руки все еще держали Лили за плечи.
— Лилиана, иди сюда,
— твердо сказала я, протягивая руку. Я
хотела, чтобы она держалась подальше от Чонгука. Она споткнулась, отступая назад, а затем полетела в мои объятия, уткнувшись лицом мне в плечо. Чонгук приподнял одну черную бровь.
— Это -  Чонгук Витиелло! — услужливо подсказала Дженни, даже
не пытаясь скрыть свое отвращение. Фабиано издал звук разъяренного
дикого кота, бросился на Чонгука и начал колотить его по ногам и животу
своими маленькими кулаками.
— Оставь Лису! Ты не получишь ее!
Тогда мое сердце остановилось. Человек около Чонгука сделал шаг вперед. Под его пиджаком был виден контур пистолета. Он, должно быть, был телохранителем Чонгука, хотя, если честно, я не могла понять, зачем он ему нужен.
— Нет, Чезаре, — просто сказал Чонгук, и мужчина замер на месте.
Чонгук поймал руки моего брата в свою одну, останавливая атаку. Я сомневалась, что он вообще почувствовал удары. Подтолкнув Лили к Дженни, которая обняла ее в защитном жесте, я подошла к Чонгуку.
Несмотря на одолевавший меня страх, я понимала необходимость убрать Фабиано подальше от этого мужчины. Возможно, Нью-Йорк и Чикаго пытались на время отложить свою вражду, но альянсы могли разорваться в одно мгновение. Такое было бы не впервой. Чонгук и его
люди все еще были врагами.
— Какой теплый прием мы получили. Вот оно, пресловутое
гостеприимство синдиката, — сказал другой мужчина рядом с Чонгуком; у
него были черные волосы, но глаза темнее. Он казался на пару сантиметров ниже Чонгука и ни таким широкоплечим, но было очевидно, что оба мужчины - братья.
— Тэхен, — произнес Чонгук низким голосом, от которого по моему телу побежала дрожь. Фабиано все еще рычал и боролся, как дикий зверь, но Чонгук держал его на расстоянии вытянутой руки.
— Фабиано, — твердо сказала я, схватив его за плечо.
—Достаточно. Мы не так относимся к гостям.
Фабиано замер, потом посмотрел на меня через плечо.
— Он не гость. Он хочет украсть тебя, Лиса.
Маттео усмехнулся.
— Все так интересно. Рад, что отец убедил меня приехать.
— Приказал, — поправил Чонгук, не отрывая глаз от меня. Я же не
могла смотреть на него в ответ. Мои щеки вспыхнули жаром от его
взгляда. Мой отец и его телохранители делали все возможное, чтобы мы
с Дженни и Лили не очень часто встречались с мужчинами. А те, с
которыми все-таки виделись, были либо частью семьи, либо уже в возрасте. Чонгук не был ни тем, ни другим. Он был всего на пять лет старше меня, но выглядел как мужчина, и заставлял меня чувствовать себя маленькой девочкой.
Чонгук отпустил Фабиано, и я потянула брата к себе, прижимая спиной к моим ногам. А затем положила руки на его маленькую, вздымающуюся грудь. Он не переставал смотреть на Чонгука. Жаль, что у меня не было его смелости, но ведь он был мальчиком, наследником титула нашего отца. Он не должен был подчиняться кому-либо, кроме
босса. Мой брат мог позволить себе мужество.
— Прошу прощения, — сказала я, даже если эти слова были
горькими.
— Мой брат не хотел оказать непочтение.
— Я хотел! — закричал Фабиано. Я прикрыла его рот ладонью, и он стал извиваться, но я не отпустила.
— Не извиняйся, — резко сказала Дженни, игнорируя предостерегающий взгляд, который я на нее бросила.
— Не наша вина, что он и его телохранители занимают так много места в коридоре. По крайней мере, Фабиано сказал правду. Все думают, что должны лизать ему зад, потому что он станет доно...
— Джианна! — мой голос был таким же резким, как удар хлыста.
Она сжала губы, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
— Отведи Лили и Фабиано в их комнаты. Сейчас же.
— Но... — она оглянулась на меня. Я была рада, что не могла видеть выражение лица Чонгука.
— Сейчас же!
Она схватила за руки Фабиано и Лили, после чего ушла прочь. Я не думала, что моя первая встреча с будущим мужем может стать еще хуже. Подбодрив себя, я посмотрела на него и его людей. Я ожидала увидеть ярость, но вместо этого обнаружила ухмылку на лице Чонгука .
Мои щеки горели от смущения, и теперь, оставшись наедине с тремя мужчинами, нервы скрутили желудок.
Мать пришла бы в ужас, узнай, что я не приоделась для своей первой встречи с Чонгуком . На мне было одно из любимых платьев в пол с
рукавами до локтей, и я безмолвно радовалась той защите, которую мне
предлагала вся эта ткань. Я сложила руки перед собой, не зная, что
делать.
— Прошу прощения за сестру и брата. Они... — я изо всех сил старалась подобрать какое-то не грубое слово.
— Защищают тебя, — просто сказал Чонгук . Его голос был ровным, глубоким, без эмоций.
— Это мой брат Тэхен.
Губы Тэхена расплылись в широкой ухмылке. Я была рада, что он
не попытался взять меня за руку. Не думаю, что мне хватило бы самообладания, если бы любой из них подошел еще ближе.
— А это моя правая рука, Чезаре. — Чезаре быстро кивнул мне, прежде чем вернулся к своей задаче - сканированию коридора. Чего он ждал? У нас в секретных лазах не спрятаны убийцы.
Я сосредоточила внимание на подбородке Чонгука и понадеялась, что
со стороны покажется, будто смотрю ему в глаза. Затем сделала шаг назад.
— Я должна пойти к своим брату и сестрам.
Лицо Чонгука выражало понимание, но мне было все равно, понял ли
он, какой страх и дискомфорт вызывает во мне. Не дожидаясь его разрешения уйти - он еще не был моим мужем или женихом - я повернулась и быстро ушла, гордясь, что не уступила желанию побежать.
***
Мать потянула за платье, которое отец выбрал для этого случая.
Для «мясного шоу», как называла его Дженни. Но сколько мать не
тянула, платье длиннее не становилось. Я неуверенно взглянула на себя в зеркало. Никогда не носила ничего настолько открытого. Черное платье обтягивало мою задницу и талию, заканчиваясь у средины бедра; верх представлял собой блестящее золотое бюстье с черными прозрачными бретельками.
— Я не могу надеть это, мама.
Мама встретилась со мной взглядом в зеркале. Ее немного темнее, чем у меня, волосы были заколоты. На ней было элегантное платье в пол. Хотелось бы, чтобы и мне разрешили что-то столь же скромное.
— Ты выглядишь как женщина, — прошептала она.
Я насторожилась.
— Я похожа на шлюху.
— Проститутки не могут позволить себе такое платье.
У любовницы отца была одежда, которая стоила больше, чем некоторые люди тратили на покупку машины. Мать положила руки на мою талию.
— У тебя осиная талия, и благодаря платью твои ноги кажутся очень длинными. Я уверена, Чонгук оценит это по достоинству.
Я уставилась на свое декольте. У меня маленькая грудь, и даже эффект пуш-ап не смог этого изменить. Я выглядела как пятнадцатилетняя девочка, которую одели так, чтобы походила на женщину.
— Вот. — Мать протянула мне черные туфли на пятидюймовых каблуках. Может быть, одев их, стану ростом чуть выше плеча Чонгука. Я обула их. Натянув на лицо фальшивую улыбку, мать пригладила мои длинные волосы.
— Держи голову высоко. Фиоре Кавалларо назвал тебя самой красивой женщиной Чикаго. Покажи Чонгуку и его окружению, что ты красивее всех женщин Нью-Йорка. В конце концов, Чонгук знаком с почти всеми из них.
Эти слова доказали мне, что мать читала статьи о похождениях Чонгука, или, может быть, отец рассказал ей что-то.
— Мама, — нерешительно произнесла я, но она отступила.
— Теперь иди. Я пойду за тобой, но это твой день. Ты должна войти в комнату одна. Мужчины будут ждать. Твой отец представит тебя Чонгуку, а потом мы все вместе пообедаем в столовой. Она повторила мне это уже в десятый раз.
На мгновение я захотела взять ее за руку и попросить сопровождать
меня, но вместо этого повернулась и вышла из своей комнаты. Я была
рада, что последние несколько недель мать заставила меня носить каблуки. Когда подошла к двери в каминный зал на первом этаже западного крыла дома, сердце подскочило к горлу. Я сожалела, что Дженни не было рядом, но мать, вероятно, предупредила сестру о том, как следует себя вести сегодня. Мне нужно было пройти через это в одиночку. Никто не должен украсть шоу у невесты.
Я смотрела на темное дерево двери и обдумывала побег. За ней
раздался мужской смех, моего отца и босса. В комнате, наполненной
самыми могущественными и опасными людьми страны, куда я должна
войти. Ягненок наедине с волками. Я покачала головой. Стоило перестать так думать. Я и так заставила их ждать слишком долго. Взявшись за ручку, я опустила ее вниз. Проскользнула внутрь, не глядя ни на кого, когда закрывала дверь. Собрав все свое мужество, я
оглядела помещение. Разговор смолк. Мне нужно было что-то сказать?
Я дрожала и надеялась, что они не замечали этого. Мой отец выглядел,
будто кот, которому налили сливки. Мои глаза нашли Чонгука, и его
пронзительный взгляд заставил меня окаменеть. Я задержала дыхание.
С едва слышимым звоном он поставил стакан с темной жидкостью.
Если никто ничего не сказал бы в ближайшее время, я бы точно сбежала
из той комнаты.
Я быстро посмотрела на лица собравшихся. Нью-Йоркскую семью
представляли Тэхен, Чонгук и Сальваторе Витиелло, а также два
телохранителя: Чезаре и незнакомый мне молодой человек. Чикагский
синдикат был представлен моим отцом, Фиоре Кавалларо и его сыном,
будущим доном, Данте Кавалларо, а также Умберто и моим двоюродным братом Раффаэле, которого я ненавидела с огненной страстью тысячи солнц. И в стороне стоял бедный Фабиано, которому пришлось надеть черный костюм, как и всем остальным. По нему было видно, что мальчик хотел подбежать ко мне, чтобы утешить, но он
понимал, что сказал бы на это Отец. Отец наконец-то подошел ко мне, положил руку на спину и повел в сторону собравшихся людей, словно агнца на заклание. Единственный,
кто здесь выглядел совершенно скучающим, был Данте Кавалларо; он смотрел лишь на свой виски. Наша семья присутствовала на похоронах его жены два месяца назад. Вдовец в тридцать лет. Я бы пожалела его, если бы он не пугал меня до бесчувствия, почти так же, как и Чонгук.
Конечно, отец повел меня прямиком к моему будущему мужу, при этом скорчив такое странное выражение лица, как будто ожидал, что Чонгук упадет на колени от благоговения. А Чонгук с тем же успехом мог бы смотреть на камень. Сфокусировавшись на моем отце, его серые глаза были жесткими и холодными.
— Это моя дочь, Лиса.
Видимо, Чонгук не упомянул о нашей неловкой встрече. Следующим заговорил Фиоре Кавалларо:
— Я не наобещал слишком многого, не так ли?
Я пожелала, чтобы земля разверзлась и поглотила меня целиком.
Никогда не становилась объектом столь пристального... внимания. К тому же Раффаэле смотрел на меня так, что мурашки поползли по коже.
Он вступил в ряды совсем недавно, две недели назад ему исполнилось
восемнадцать. С тех пор он был даже более отвратителен, чем раньше.
— Верно, — просто сказал Чонгук.
Отец выглядел совершенно отстраненным. Незаметно для присутствующих, Фабиано пробрался ко мне и просунул ладонь в мою.
Однако Чонгук заметил это и уставился на моего брата, который своим присутствием привлек внимание к моим обнаженным бедрам. Я нервно переступила с ноги на ногу, и Чонгук отвернулся.
— Возможно, будущие жених и невеста хотят побыть наедине несколько минут? — предложил Сальваторе Витиелло. Мой взгляд дернулся в его сторону, и я не сумела скрыть свой шок достаточно быстро. Чонгук заметил, но его, похоже, это не волновало.
Мой отец улыбнулся и повернулся, чтобы уйти. Я не могла в это поверить.
— Мне остаться? — спросил Умберто. Я подарила ему быструю улыбку, которая исчезла, когда отец покачал головой.
— Дай им несколько минут, — сказал он.
Сальваторе Витиелло на самом деле подмигнул Чонгуку. И они все ушли, остались только Чонгук, Фабиано и я.
— Фабиано,— последовал резкий голос моего отца.
— Уходи оттуда сейчас же.
Фабиано неохотно отпустил мою руку и ушел, но лишь после того, как послал Чонгуку самый смертоносный взгляд, на который способен пятилетний мальчик. Губы Чонгука скривились. Затем дверь закрылась, и мы остались одни. Что означало подмигивание отца Чонгука?
Я посмотрела на Чонгука. Я была права, из-за высоты каблуков моя макушка доставала ему до подбородка. Парень выглянул в окно. Не удостоив меня ни единым взглядом. Одев меня, как проститутку, они не повысили интерес Чонгука. Да имело ли это смысл? Я видела женщин, с которыми он встречался в Нью-Йорке. Их грудь выглядела бы лучше в этом платье.
— Ты выбирала платье сама?
Я подскочила, удивленная тем, что он заговорил. Его голос казался глубоким и спокойным. А было ли когда-нибудь иначе, а?
— Нет, — призналась я.
— Мой отец.
Челюсть Чонгука дрогнула. Я не могла его прочитать, и это заставляло меня нервничать. Он сунул руку под полу пиджака, и я подумала, что вот сейчас парень направит на меня пистолет. Вместо этого он держал в руке черную коробочку. Чонгук повернулся ко мне, и я пристально посмотрела на его черную рубашку. Черная рубашка, черный галстук, черный пиджак. Черные, как его душа.
Это был момент, о котором мечтали миллионы женщин, но я чувствовала холод, когда Чонгук открыла коробку. Внутри лежало кольцо из белого золота с большим бриллиантом в центре, между двумя чуть поменьше. Я не сдвинулась с места. Чонгук протянул руку, когда неловкость между нами достигла своего
пика. Я покраснела и протянула свою. Вздрогнув, когда его кожа прикоснулась к моей. Он надел обручальное кольцо на мой палец, потом отпустил мою ладонь.
— Спасибо,— я чувствовала необходимость сказать эти слова и
даже взглянула ему в лицо, которое ничего не выражало. Хотя нельзя было сказать того же о глазах парня. В них отражалась злость. Я сделала что-то не так?
Он протянул руку, и я взяла его под локоть, позволяя проводить меня из гостиной в столовую. Мы не говорили. Может, Чонгук был настолько разочарован мной, что захотел отменить соглашение? Но он не надел бы кольцо на мой палец, будь это так.
Когда мы вошли в столовую, женщины моей семьи присоединились к мужчинам. Витиелло не привезли с собой женщин.
Возможно потому, что они не доверяли моему отцу и Кавалларо достаточно, чтобы рискнуть привести женщин в наш дом.
Я не могла винить их. Я бы не стала доверять моему отцу или боссу. Чонгук опустил руку, и я быстро присоединилась к матери и сестрам, которые притворялись, будто восхищаются моим кольцом.
Дженни посмотрела на меня. Я не знала, чем моя мать угрожала ей, чтобы она молчала. Но была уверена, у Дженни на кончике языка вертелся ядовитый комментарий. Я покачала головой, и она закатила глаза. Ужин прошел как в тумане. Мужчины обсуждали дела, пока мы, женщины, молчали. Я не сводила глаз с кольца на моем пальце. Оно казалось слишком тяжелым, слишком тугим, всего было слишком. Чонгук  отметил меня, как свою собственность.
***
После ужина мужчины перешли в гостиную, чтобы выпить, покурить и обсудить остальные дела. Я вернулась в свою комнату, но не могла заснуть. В конце концов, надела халат поверх пижамы, выскользнула из комнаты и тихонько спустилась вниз. В порыве безумия, я направилась к проходу, который вел к потайной двери за стеной в гостиной. Мой Дед считал необходимым обзавестись тайными ходами из кабинета или гостиной с камином, потому что мужчины, как правило, проводили там свои заседания. Мне было интересно, а думал ли он о том, что будет с женщинами после побега всех мужчин через тайный проход?
Я обнаружила, что Дженни прижалась к глазку секретной двери.
Конечно, она уже была там. Сестра повернулась, широко раскрыв глаза, но расслабилась, когда заметила меня.
— Что там происходит? — спросила я шепотом, беспокоясь, что
мужчины в гостиной могут нас услышать.
Дженни отошла в сторону, чтобы я могла заглянуть через глазок.
— Почти все уже ушли. Отец и Кавалларо обсудили все детали с Сальваторе Витиелло. Сейчас там только Чонгук и его окружение.
Я прищурилась, чтобы посмотреть через отверстие, открывающее
мне прекрасный вид на кресла вокруг камина. Чонгук облокотился на
мраморный выступ камина, небрежно скрестив ноги и держа стакан
виски в руке. Его брат Тэхен с волчьим оскалом на лице развалился в
кресле рядом с ним, широко расставив ноги. Чезаре и второй
телохранитель, которого во время ужина они называли Ромеро, сели в
два других кресла. Ромеро выглядел на тот же возраст, что и Тэхен, то
есть около восемнадцати. Почти мужчины по стандартам общества, но
не нашего мира.
— Могло быть хуже, — сказал Тэхен, ухмыляясь. Возможно, он
не выглядел столь же смертоносным, как Чонгук , но что-то в его глазах
говорило, что от этого ему лишь легче скрывать свою страшную
сущность.
— Она могла оказаться некрасивой. Но, блядь, твоя маленькая невеста - видение. Это платье. Это тело, волосы и лицо.

Тэхен присвистнул. Казалось, будто он провоцировал своего брата.
— Она - ребенок, — ответил Чонгук пренебрежительно. Во мне поднялось возмущение, хоть я понимала, что следует радоваться, ведь
он не смотрел на меня, как мужчина смотрит на женщину.
— По мне, она не выглядела как ребенок,
— сказал Тэхен и зацокал языком. Он толкнул пожилого мужчину, Чезаре.
— Что скажешь? Чонгук ослеп?
Чезаре пожал плечами, бросив осторожный взгляд на Чонгука.
— Я не рассмотрел ее внимательно.
— А ты, Ромеро? У тебя хоть глаза выполняют свою функцию?
Ромеро поднял взгляд, а затем быстро опустил глаза вниз, на свой
напиток.Тэхен запрокинул голову и рассмеялся.
— Блядь, Чонгук , ты сказал своим людям, что отрежешь им хуи, если они посмотрят на эту девушку? Ты еще не женился на ней.
— Она моя, — произнес Чонгук спокойно, посылая дрожь по моей спине своим голосом, не говоря уже о его глазах. Он посмотрел на Тэхена, и тот покачал головой.
— В течение следующих трех лет ты будешь в Нью-Йорке, а оназдесь. Ты не всегда сможешь следить за ней или угрожать каждому мужчине в синдикате. Ты не можешь отрезать всем им причиндалы. Возможно, Скудери знают несколько евнухов, которые могли бы за ней следить стакане.
— Я сделаю то, что должен, — сказал Чонгук , побалтывая напиток в
— Чезаре, найди двух идиотов, которые должны охранять Лису.
От того, как мое имя соскользнуло с его языка, я вздрогнула. Я даже не знала, что у меня есть два охранника. Умберто всегда защищал меня и моих сестер.
Чезаре немедленно ушел и вернулся через десять минут с Умберто и Раффаэле, оба выглядели оскорбленными тем фактом, что их вызвал, как собак, кто-то из нью-йоркской семьи. Следом за ними в комнату вошел отец.
— Что это значит? — спросил он.
— Я хочу поговорить с людьми, которых вы выбрали, чтобы защитить то, что принадлежит мне.
Дженни сердито засопела рядом со мной, но я ее ущипнула. Никто
не должен был узнать, что мы подслушивали этот разговор. Отец пришел бы в ярость, рассекреть мы себя.
— Они хорошие солдаты, они оба. Раффаэле - двоюродный брат Лисы, а Умберто работает на меня в течение почти двух десятилетий.
— Я бы хотел решить для себя, могу ли им доверять, — сказал Чонгук.
Я затаила дыхание. Он подошел крайне близко к грани, перейдя которую, открыто оскорбил бы моего отца.
Отец поджал губы, но коротко кивнул и остался в комнате. Чонгук
подошел к Умберто.
— Я слышал, что ты хорошо управляешься с ножом.
— Он лучший, — вмешался отец. Мышцы челюсти Чонгука дернулись.
— Не так хорошо, как ваш брат,— сказал Умберто, кивнув в сторону Тэхена , который показал ему оскал акулы.
— Но лучше, чем любой другой мужчина на нашей территории, — признал Умберто, в конце концов.
— Ты женат?
Умберто кивнул.
— Двадцать один год.
— Большой срок, — сказал Тэхен.
— Лиса, должно быть, выглядит ужасно вкусной по сравнению с твоей старой женой.
Я ахнула.
Рука Умберто дернулась на дюйм к кобуре вокруг его талии. Все видели это. Отец наблюдал, как ястреб, но не вмешивался. Умберто откашлялся.
— Я знаю Лису с момента ее рождения. Она - ребенок.
— Но скоро им не будет,— произнес Чонгук.
— Она всегда будет ребенком в моих глазах. И я верен своей жене.
— Умберто посмотрел на Тэхена.
— Если ты еще раз оскорбишь мою жену, я попрошу у твоего отца разрешения бросить тебе вызов в бою на ножах, чтобы защитить ее честь, и в результате убью тебя. Происходящее могло плохо кончиться.
Тэхен склонил голову.
— Можешь попробовать, — он обнажил белые зубы.
— Но тебе не удастся.
Чонгук скрестил руки на груди, после чего кивнул.
— Я думаю, что ты хороший выбор, Умберто.
Умберто отступил, но продолжал смотреть на Тэхена, который игнорировал его.
Глаза Чонгука остановились на Раффаэле, и он сбросил всю любезность, до этого момента скрывающую монстра внутри. Он подошел так близко к Раффаэле, что моему двоюродному брату пришлось откинуть голову назад, чтобы вернуть взгляд. Раффаэле пытался казаться высокомерным и уверенным в себе, но все равно выглядел как щенок чихуахуа, пытающийся произвести впечатление на бенгальского тигра. Чонгук и он не одного поля ягода.
— Он - семья. Ты, правда, собираешься обвинить его в том, что он заинтересован в моей дочери?
— Я видел, как ты смотрел на Лису,
— сказал Чонгук, не спуская глаз с Раффаэле.
— Как на сочный персик, который не прочь укусить, — бросил Тэхен, слишком сильно наслаждаясь происходящим.
Взгляд Раффаэле метнулся к моему отцу за помощью.
— Не отрицай этого. Я узнаю желание, когда вижу его. И тебе нужна Лиса, — прорычал Чонгук. Раффаэле не отрицал этого.
— Если я узнаю, что ты снова смотришь на нее. Если узнаю, что ты находишься с ней в комнате наедине. Если узнаю, что ты коснулся ее руки, я убью тебя.
Раффаэле покраснел.
— Ты не являешься членом синдиката. Никто тебе ничего не скажет, даже если бы я ее изнасиловал. Я мог бы вставить ей за тебя.
—
Боже, Раффаэле, закрой свой рот. Разве он не видит жажду убийства в глазах Чонгука? — Может, даже сниму для тебя видео.
Прежде чем я успела даже моргнуть, Чонгук бросил Раффаэле на землю и прижал коленом его позвоночник, а одна из рук моего кузена оказалась вывернутой назад. Раффаэле боролся и проклинал, но Чонгук держал его крепко. Одной рукой он сжал запястье Раффаэле, тогда как другой полез под пиджак, вытаскивая нож.
Мои ноги стали ватными.
— Уходи сейчас же, — сказала я Дженни шепотом. Она не послушала. Отвернись, Лиса.
Но я не могла. Отец, конечно, мог остановить Чонгука. Но на лице отца было написано отвращение, когда он уставился на Раффаэле. Глаза Чонгука устремили взгляд к моему отцу; все же Раффаэле не был его солдатом. Это даже не его территория. Честь требовала, чтобы он получил разрешение от Консильери, и когда мой отец дал добро, Чонгука
занес нож и отрезал Раффаэле мизинец. Крик зазвенел в ушах, когда перед моим взором почернело. Я прикусила кулак, заглушая свой крик.
Но Дженни так не сделала. Она издала способный разбудить мертвого визг, прежде чем ее вырвало. По крайней мере, она отвернулась от меня.
Ее блевотина выплеснулась на ступеньки. За дверью воцарилось молчание. Они услышали нас. Я сжала плечи Дженни, когда секретная дверь распахнулась, и передо мной предстало разъяренное лицо отца. Позади него стоял Чезаре и Ромеро, оба с оружием в руках. Когда они увидели Дженни и меня, то вернули пистолеты в кобуры под своими пиджаками.
Дженни не плакала. Она редко это делала, но ее лицо было бледным, и она оперлась на меня почти всем весом. Если бы я не держала ее, я бы сама упала. Но должна была оставаться сильной ради нее.
— Конечно,— зашипел отец, хмуро глядя на Дженни.
— Стоило догадаться, что тебе мало неприятностей,— он забрал сестру от меня, затащил в гостиную, поднял руку и ударил ее по лицу.
Я сделала шаг в его сторону, желая защитить ее, и отец снова поднял руку. Я приготовилась к пощечине, но Чонгук поймал запястье моего отца своей левой рукой. Его правая рука все еще сжимала нож, который он использовал, чтобы отрезать палец Раффаэле. Рука и нож. Чонгука были покрыты кровью. Мои глаза расширились. Отец был хозяином дома, хозяином над нами. Вмешательство Чонгука оскорбляло честь моего отца.
Умберто вынул свой нож, а Отец положил руку на пистолет. Тэхен, Ромеро и Чезаре подготовили свое собственное оружие.
Раффаэле корчился на полу, склонившись над рукой, его всхлипы были единственным звуком в комнате. А бывают ли вообще кровавые помолвки?
— Я не хотел проявить неуважение,— спокойно сказал Чонгук, словно война между Нью-Йорком и Чикаго не грозила вот-вот разразиться,— но Лиса больше не ваша ответственность. Вы потеряли свое право наказывать ее, когда сделали моей невестой. Теперь она моя.
Отец взглянул на кольцо на моем пальце, затем склонил голову.
Чонгук отпустил его запястье, и другие мужчины в комнате слегка
расслабились, но не положили свое оружие обратно.
— Это правда, — он отступил назад и жестом указал на меня.
— Тогда может ты окажешь честь и вобьешь в неё немного здравого
смысла?
Жесткий взгляд Чонгука остановился на мне, и я перестала дышать.
— Она не ослушается меня.
Отец поджал губы.
— Ты прав. Но Лиса будет жить под моей крышей до свадьбы, ихотя честь запрещает мне поднять руку на нее, мне придется найти другой способ, чтобы заставить ее подчиниться мне,— он сердито посмотрел на Дженни и ударил ее во второй раз.
— За каждую ошибку, Лиса, твоя сестра будет принимать наказание вместо тебя.
Я поджала губы, слезы покалывали глаза. Я не взглянула на Чонгука или отца, пока не нашла способ скрыть от них свою ненависть.
— Умберто, отведи Дженни и Лису по комнатам и убедись, что они останутся там.
Умберто спрятал свой нож и жестом приказал нам следовать за ним. Я шагнула мимо отца, волоча на себе Дженни и склонив голову.
Она напряглась, когда мы переступили через кровь и отрубленный мизинец на деревянном полу. Мои глаза метнулись к Раффаэле, который сжимал свою все еще кровоточащую рану. Его руки, рубашка и
брюки были залиты кровью. Дженни, казалось, снова собиралось стошнить.
— Нет,— твердо сказала я.
— Посмотри на меня.
Она оторвала взгляд от крови и взглянула на меня. В ее глазах стояли слезы, а на нижней губе был порез, кровь из которого капала на подбородок и ночную рубашку. Моя рука сжала плечо сестры. Я здесь ради тебя. Наши сфокусированные на друг друге глаза казались единственным ее якорем, когда Умберто вывел нас из комнаты.
— Женщины, — сказал мой отец насмешливым тоном.
— Они даже не терпят вид малой крови.
Я практически чувствовала, как взгляд Чонгука прожигал мою спину, прежде чем закрылась дверь. Дженни вытерла свою кровоточащую губу, когда мы поспешили за Умберто через коридор и поднялись по лестнице.
— Я ненавижу его,— пробормотала она.
— Я их всех ненавижу.
— Тсс.
— Я не хотела, чтобы она так говорила перед Умберто. Он заботился о нас, но был солдатом моего отца.
Он остановил меня, когда я хотела последовать за Дженни в ее комнату. Я не желала оставлять ее одну. И сама не могла остаться в одиночестве.
— Ты слышала, что сказал твой отец.
Я посмотрела на Умберто.
— Мне нужно помочь Дженни с губой.
Умберто покачал головой.
— Это невозможно. Когда вы вдвоем в одной комнате, это всегда сулит беду. Считаешь, разумно сегодня еще больше злить вашего отца?
Умберто закрыл дверь комнаты Дженни и мягко подтолкнул меня в сторону моей, соседней.
Я шагнула внутрь, затем повернулась к нему.
— Комната, полная взрослых мужчин, которые смотрят, как одиниз них избивает беззащитную девушку, это ли знаменитое мужество
мужчин мафии?
— Твой будущий муж остановил твоего отца.
— От удара для меня, не Дженни.
Умберто улыбнулся, как будто я была глупым ребенком.
— Чонгук может господствовать над Нью-Йорком, но это Чикаго, и твой отец - Консильери.
— Ты восхищаешься Чонгуком,— сказала я недоверчиво.
— Ты видел, как он отрезает палец Раффаэле, и восхищаешься им.
— Твоему двоюродному брату повезло, что Тиски не отрезал ему что-то еще. Чонгук сделал то, что сделал бы каждый мужчина.
Может быть, каждый в нашем мире.
Умберто погладил меня по голове, как будто я была обожаемым котенком.
— Иди спать.
— Ты будешь охранять мою дверь всю ночь, дабы убедиться, что я не сбежала? — спросила я с вызовом.
— Лучше привыкать к этому. Теперь, когда Чонгук надел кольцо тебе на палец, он сделает так, что ты всегда будешь под охраной.
Я захлопнула дверь.
Под охраной. Даже издалека Чонгук будет контролировать мою жизнь. Я думала, что до свадьбы она будет привычной, но как это
возможно, когда все знают, что означает кольцо на моем пальце?
Мизинец Раффаэле был сигналом, предупреждением. Чонгук заявил на меня права и будет отстаивать их. Я не погасила свет той ночью, беспокоясь, что тьма принесет образы крови и отсечения конечностей. Однако, несмотря на свет, они все равно пришли.