открытие
Я была её маленькой шлюшкой.
Когда я попала к ней, мне было семнадцать. Я была ещё невинна, чиста и скромна, но попав под опеку Мисс Годсгрейв всё быстро изменилось.
Она научила меня быть соблазнительной, сексуальной, развратной, дерзкой и послушной одновременно. Она обучала этому всех девочек. Она делала из нас отменных любовниц.
Мисс Годсгрейв содержала элитный, а следовательно лучший публичный дом в Лондоне. Она была нашей мамой, когда нам было плохо. Она была нашей кАрмой, когда мы делали что-то не так. Она была нашей защитой, когда клиенты переходили грань. Но она никогда не была нашим другом или кем-то ещё. Кто-то из девочек её боялся, кто-то считал лютой стервой, а кто-то считал, что мы её рабыни и всё, что её интересует - это деньги и слава. Но я так не считала. Не сразу конечно. Сначала я не знала что о ней думать, я испытывала все и сразу, и конечно же попала под влияние остальных девочек. Но спустя полгода пребывания в доме, я составила своё впечатление и о мисс, о девочках и о здешней жизни.
Клиенты меня не интересовали, я не видела и не хотела видеть, что за люди, скрываются за этими лицами. Наша задача была ублажить клиента любым способом, которым он пожелает. Клиенты были разные: старые и молодые, мужчины и женщины, болтливые и тихони, женатые и холостяки, богатые и очень богатые, извращенцы и кто просто хотел помоложе, были те, кто всего лишь приходил поболтать и посмотреть, эти пожалуй были лучшие из всех. К ним хотя-бы не нужно было прикасаться.
В доме каждая из девушек довольно быстро становилась раскрепощенной, мы были вынуждены стать такими, это было во благо для нас самих. Чем шире мы раздвигали ноги, тем больше платили клиенты. Чем быстрее мы двигали бёдрами, тем больше платили клиенты. Чем глубже мы заглатывали их члены, тем больше платили клиенты.
Всё дело в деньгах. Всегда. Но в нашем доме ещё качество и чистота девочек. Мы всегда были ухожены и элегантно одеты. Мы занимались не только тем, что трахались сутки на пролёт. В свободное время мы изучали языки, учились шить, играть на фортепиано, готовить. Мы сами убирали наши комнаты и весь дом, содержали в чистоте и максимальном уюте. Мы много читали и по итогу, могли поддержать любую тему в беседе. Но, как известно, к нам клиенты приходят, в основном, не для разговоров.
Клиенты были каждый день, всегда по вечерам, всегда при деньгах и надменным взглядом. Они разглядывали нас как товар, особенно те, кто приходил впервые. Они выбирали, искали лучшую. Мисс Годсгрейв из личных предпочтений каждого клиента предлагала им тут или иную девочку. Иногда сразу двух, иногда трех. Чаще всего мужчину не хватало на всех троих. Но таким клиентам нравилось, как девочки «играют» друг с другом. Им нравилось наблюдать за ласками двух девочек, пока в это время он имел одну из них сзади.
Бывало, что клиент сильно напивался, да так, что был не в состоянии даже открыть глаза, не то, чтобы что-то сказать и сделать, в такие моменты мы создавали иллюзию полового акта и отправлялись к себе, с лёгкими деньгами кармане.
Клиенты никогда не извинялись. Никогда и ни за что. Они всегда были главные и всегда были правы. Даже если избили девочек или причинили любой вред и неудобство. Только между собой клиенты могли начать разборки и то, исключительно за пределами дома. В доме, мисс Годсгрейв, никогда не допускала ничего подобного.
У нас был свой врач. Он приходил каждый месяц. Иногда чаще. Он знал каждую девочку и о каждой заботился. Он никогда не переходил грань профессионализма, он даже смотрел на нас иначе. Доктора звали Роберт. Ему было за пятьдесят, он был женат и у него у самого было две взрослые дочери. Он и нас считал своими детьми. В каждый свой приход он приносил нам конфеты и всегда называл нас солнышками или зайчиками, независимо было на 17, 25 или 30. Он был нам как отец, которого у нас никогда не было. У каждой из нас была разная судьба. Но на долю каждой выпало и боль, и страдания, и нищета, и алкоголизм кого-то из родителей, болезни, смерти, и всё, что не должны переживать дети.
Однажды, тогда мне уже исполнилось 18, мне попался новый клиент, он приехал из Франции, на сколько было известно, он плохо говорил по английски, но это никак не помешало ему выбрать меня. Он был молод и привлекателен. Это был высокий, стройный молодой человек с тёмными волосами, густыми усами и очень дорогии костюмом. Он не стал развлекаться, сразу заплатил, явно больше, чем нужно даже не интересуюсь прайслистом и мы отправились наверх. С собой у него был чемодан, в котором, как я выяснила лежали верёвки, плётка и ещё ряд каких-то неведомых мне штуковин.
Я стараюсь не вспоминать, что произошло в те часы, что мы были наедине. Мой рот был заткнут кляпом, что я даже не могла кричать, а все мои попытки вырваться или хоть как-то защититься сковывала верёвка, которой я была связана. Этот человек явно знал, что делать и как. Он был жесток и груб и ему это доставляло большое удовольствие. Помню, когда он кончил, бросил рядом со мной мешок с монетами и на ломаном английском сказал: - тебе на пудру, пригодится. Усмехнулся и ушёл, как ни в чем не бывало.
Я не могла встать и пошевелиться. Я просто лежала голая на скомканной и влажной постели, не в силах двигаться или позвать кого-то, пока в комнату не зашла Марго и тут же выбежала. Через минуту в комнату вернулась Марго, но уже с мисс Годсгрейв. Та приказала ей срочно вызвать доктора и позвать Томаса. Томас наш телохранитель. Он отнёс меня в мою постель. Рядом со мной, до и во время прихода врача находилась мисс. Она не отходила ни на минуту.
Доктор был напуган, но не высказал этого словами. Он осмотрел меня, убедившись, что нет переломов. Прописал лекарства, мази и покой. После чего ушёл, пожелав скорейшего выздоровления и сил.
Я не могла говорить и только слезы безостановочно текли из моих глаз. Мисс Годсгрейв осталась ночевать в моей комнате. Она просидела всю ночь рядом с моей кроватью держа мою руку. Именно в те дни, я впервые взглянула на неё под другим углом. Я начала задумываться, а что если эта версия - настоящая, что если она правда о нас заботится и переживает. Ведь где бы мы были, если бы не она. Многие бы уже наверное подохли с голоду.
Шли дни, на третий я смогла встать, но все ещё не говорила. Первым делом я подошла к зеркалу и ужаснулась увидев отражение в нем. Это была не я. Я закрыла глаза и отправилась в душ. Все тело ломило и болело. Даже самые лёгкие прикосновения приносили боль. После душа я снова легла. И как раз в этот момент пришла мисс. Она принесла с собой суп, гренки и пирог.
- тебе нужно поесть. Обязательно, даже не спорь. После примешь таблетку и я смажу твоё тело.
Я было открыла рот, чтобы сказать спасибо, но не смогла, из меня не вышел ни один звук.
- не волнуйся, это пройдёт. Поверь мне. Тебе нужно время и силы. Я помогу тебе снова собрать себя по кусочкам. Мы пройдём этот путь вместе. Ты станешь ещё сильнее и ещё красивее. И будешь говорить даже громче, чем прежде.
В тот день, я снова впервые улыбнулась.