16
— Вчера я узнал хорошую новость, — сообщает отец за семейным завтраком.
Если папа возвращался с командировки ночью, то утро предвещало нам семейный завтрак. Мы делились историями, которые произошли за его отсутствие. Это было нашим склеивающим составляющим. Никаких пробелов.
Сегодня Азамат не смог поднять себя, потому что вернулся даже позже отца. Мама как всегда прикрыла его, слукавив, что он на утренней пробежке. Отец ничего не заподозрил, ослеплённый «хорошей новость». Обычно это означало, что у него состоялась сделка или же ему сделали выгодное предложение. Поэтому я ковырялась в салате, не планируя даже интересоваться, что такого у него произошло.
С тех пор как в моей жизни появились Халиб, я заметно отдалилась от семьи. Я больше не злилась на них как прежде, потому что забыла о том во, что они решили превратить мою жизнь. Все мои мысли были про Халиба. Всё вокруг для меня стало Халибом. Он стал центром моей Вселенной.
— И что же случилось? — интересуется мама, накладывая папе салат.
Единственный человек, который с трепетом относился к семейным завтракам была она. Она наряжалась в красивые наряды, с раннего утра крутилась у зеркала, делая макияж и причёску. Она так старался для него, что это вызывало у меня теплое восхищение. Стоит мне только представить наши семейные завтраки, обеды и ужины с Халибом в будущем... Я убеждена, что для него я буду также наряжаться, готовить его любимые тосты и слушать скучные разговоры про работу так, как будто это самые интересные истории на свете. Даже разговоры о работе будут для меня самыми интересными потому что они с ЕГО уст о ЕГО работе.
— Мне звонил мой приятель, — отвечает папа, вытирая с подбородка салатную заправку.
— И что сказал? — мама улыбается, подправляя салфетку на коленках.
Я мысленно готовлю Халибу тост с корицей, сверху кладу шарик мороженого и завариваю ему кофе в турке. Надеюсь, он любит кофе в турке и мама не зря меня заставляла учиться варить его. Обязательно накрою все в белую посуду, снизу постелю салфетку слоновой кости и столовые приборы возьму бронзового метала. Они выглядят так необычно. В центре стола обязательно будут свечи и цветы. Пионы. Я убеждена, что он будет дарить их мне каждый день.
— Он сказал, что через месяц всё случится, — говорит он.
Интересно, где мы будем жить с Халибом... В Америке или в России? А где бы хотела жить я? Так сложно. С одной стороны я привыкла жить в России, а с другой — Запад всегда так манил меня. В особенности Нью-Йорк... Думаю, каждый мечтал окунуться в центр мира.
— ...Сваты придут просить руки Дениз. Это пока только разговоры, я должен дать им точный ответ, — обьясняет папа и я возвращаюсь в реальность. О боже! В ту самую кошмарную реальность от которой я убегала месяц. Внутри всё сжимается.
Мама ловит взглядом мой ужас на лице, но не не подаёт виду:
— Да? Какая чудесная новость. Нужно как следует подготовиться.
Я сижу и слова не могу вымолвить. Про себя проклинаю этот миг и внутри меня что-то с треском разбивается. Что-то в районе левой груди. Что-то похожее на сердце.
— Дениз, что скажешь? — требовательно спрашивает отец.
Я медленно делаю глоток сока, надеясь, что он вернёт мне голос.
— Я думаю, — я прочищаю горло, — Что сейчас мне не до этого.
Папа зло смотрит на меня и я спешу пояснить:
— Вы устроили меня в один из лучших вузов страны, чтобы я забивала голову свадебными вопросами или учебой? У меня на носу сессия, три курсовые и отчёт по практике, я ничего не успеваю, а вы что-то про сватовство говорите.
Они жуют и слушают мой убедительный бред. Я вижу по лицу отца, что он поверил мне.
— Разве им нужна невестка, которая закроет сессию на удовлетворительно?
Папа минуту думает, а потом говорит:
— Одобряю. Ты права. Тем более, если я скажу, что тебе сейчас не до этого, это только сыграет нам на пользу. Пусть знают, что ты у нас девочка не простая.
Я вынуждена посмеяться, будто я только рада стать более желанной в их семье. Мама недоверчиво смотрит на меня. Она знает, что идею с замужеством я никогда не приму, потому и ищет подвох в моем поведении.
— Правильно, Сулейман. Пусть учебой занимается. Все равно сейчас холода, свадьбы раньше лета не будет. Время есть.
Фантазии с Халибом одна за другой с треском разбиваются. Все это теперь сюрреалистический вымысел. Что-то за гранью фантастики. Бреда сумасшедшего.
Мой желудок переворачивается и больше я ни кусочка не ем. К счастью, они переводят разговор на другую тему и пять минут спустя я несусь к себе в комнату. Мне хочется выплакаться, но внутри все будто бы онемело. Я ложусь под одеяло и смотрю в потолок. Без слез. Но с разрывающей на части раной в груди. А потом я проверяю телефон и вижу сообщение:
«Мне сегодня снилось, что ты готовила мне завтрак)»
От Халиба. И слёзы начинают течь сами непроизвольно. С неведомой силой обрамлять мои щёки, затрудняя дыхание. Если раньше я плакала потому что не хочу замуж, то теперь плачу потому что хочу замуж за другого. Халиба я знала не так давно, но нас необъяснимо тянуло друг к другу. Он особенный. И я до беспамятства влюбилась.
Я повторяю себе шестьдесят раз в минуту, что больше никакого Халиба в моей жизни не будет. Что нужно мне его отпустить. Что я не имею права даже думать о нем. Я засватана. В этот миг слёзы вновь начинают литься. И это длится больше двух часов. Мне будет так сложно прощаться с ним. Я привыкла к чувству счастья, которое он мне дарил. Плачу, плачу и плачу. Оплакиваю свои чувства.
Мой телефон начинает гудеть и я смотрю на дисплей. Халиб. Щемит сердце. Я отключаю звук и засовываю телефон под подушку. Рано или поздно это должно было случиться. Я слишком заигралась в нормальную жизнь.
Я так наплакалась за утро, что сославшись на головную боль, осталась дома. Рассказала Лиле кошмарную новость и она грустит вместе со мной. Ей нравилось то, какой окрылённой становилась я с ним.
До вечера не было желания выбираться из комнаты. Надела наушники, включила самые душещипательные песни из плейлиста и смачивала подушку. Звонки от Халиба стали ещё чаще, но я не отвечала. Хотелось побыть одной и очистить свою голову от всех навязчивых влюблённых мыслей, которые вскружили мою голову.
В комнату временами обеспокоено стучались мама и Азамат, что раздражало, поскольку приходилось каждый раз успокаивать себя и напускным весёлым голосом говорить, что все хорошо и я просто очень устала за эти дни. Это мешало мне полноценно и самозабвенно отдаться страданиям и я решила, что пора возобновить свою традицию ходить в кино в одиночку. Надеваю серую толстовку, натягиваю джинсы и кроссовки. Маме говорю, что мне нужно срочно сдать реферат и выбегаю. Дышать становится легче. Теперь я наедине со своими мыслями.
— Дени, хочешь я поеду с тобой? — несколько раз спрашивает Лиля, когда мы говорим с ней по телефону.
— Нет, не надо. Мне нужно побыть одной, — уверяю я и сажусь в такси.
Мы болтаем пока я не доезжаю до торгового центра. Поднимаюсь в кинотеатр и долго не думая выбираю самый ужасный ужастик из всех ужасов (надеюсь). Подхожу к ларьку с попкорном и беру себе огромное ведро.
Попкорн — самая утешительная вещь, которую я могла себе позволить.
Итак, моя мысли-очистительная-терапия началась. Обычно я не смотрю ужасы. Меня начинают мучать кошмары и приходится некоторое время спать с включённым светом. Может я просто решила показать себе, что в мире есть вещи ужаснее моей свадьбы. Сомневаюсь.
В зал заходили влюблённые пары, подростки и компании друзей. А я сижу как одиноко-одинокий-одиночка. Весь мой ряд пустовал. Все будто бы боялись заразиться моей неудачей.
Пожевывая попкорн, я смотрю бесконечные анонс и рекламу. Думаю как же несправедлива жизнь. Многие ошибочно считают, что мне можно только позавидовать: перспективы, деньги, бренды — любые материальные прихоти исполнялись в миг. Но для меня истинно драгоценным было бы решать самой, как я проживу эту жизнь.
В сотый раз думать о том, как все паршиво было бессмысленно и я начинаю рисовать себе радужное будущее: я оканчиваю университет, получаю диплом, устраиваюсь на работу мечты и... все это без Халиба. Всё теряет смысл и ноющая боль со скрежетом проходит по груди.
Вдобавок фильм оказывается хуже, чем я думала. Пара молодых людей говорят про взаимные чувства с прочей сентиментальной чепухой. Мне сейчас это противопоказано. Мне необходимы жестокие убийства, призраки и экзорцизм. Девушка накидывается на парня с объятиями и я вспоминаю плечи Халиба. Широкие и крепкие. Большие ладони, которые обхватывали мое лицо с двух сторон. Его добрые глаза, которые смотрят на меня как будто я самое дорогое, что у него есть. Красивые губы. Глаза стали застилать слёзы тоски и беспомощности. Говорят, если повторять что-то много раз, то в конце концов ты это забываешь. Мозг обесценивает информацию и удаляет из памяти. Халиб. Халиб. Халиб. Скажу сто раз «Халиб» и он уйдёт из моей головы.
— Халиб, Халиб, Халиб... — шепчу себе под нос с закрытыми глазами и когда открываю их, то вижу как с двери на меня идет знакомая фигура. Высокий и накаченный. Он был в джинсах и чёрной кожаной куртке. Больше всего его выдавала походка. Такая уверенная и беззаботная. Может быть стоит заменить слово беззаботная на бесстрашную.
Не могу поверить своим глазам. Это правда?Реальность? Как это возможно?
Он проходит к моему ряду и подсаживается рядом. На лице улыбка, в руках мои любимые мармеладки с клубничной начинкой.
Аромат его парфюма заполоняет пространство и действует на меня как наркотик, дарящий прилив дофамина. Сначала я чувствую небольшую досаду, но его улыбка полностью обезоруживает.
— Как?... — не могу подобрать слов.
— Позвонил Лиле, — спокойно отвечает он.
— А... — не успеваю договорить.
— Пришлось соврать Азамату, что она мне понравилась.
— А...
— Купил билеты на все сеансы и искал тебя по залам.
— Я удивлена, — шепчу я.
Он аккуратно берет меня за руку:
— Расскажешь, почему ты вдруг решила исчезнуть?
Я сглатываю. Я не хочу поднимать с ним тему замужества. Я просто хочу быть рядом с ним. Сколько бы времени у нас не было.
— Иногда во мне просыпается жуткий одиночка и я таскаюсь по заведениям одна, — это правда. В детстве я убегала в сад или же на чердак, а после того, как я повзрослела локации стали меняться на кофейни и кинотеатры.
Он колеблется:
— Прости... Я помешал тебе?
— Нет. Я очень рада тебя видеть, — я улыбаюсь уголками губ, медленно моргая.
Он хотел что-то ответить, но я прикрываю ему губы ладонью и говорю:
— Давай смотреть фильм.
Он смотрит меня на меня смеющимися глазами, а потом снимает руку. Переплетает наши пальцы и нежно целует мою кисть. Внутри разливается тепло.
— Я так волновался. Больше так не делай.
Я молча смотрю на него, а в голове: «Я сделаю всё о чем попросят меня эти губы».
— Хорошо. Прости. Я не думала, что это будет для тебя так важно.
— Мне важно всё, что связано с тобой. Тем более твоя безопасность, — он смотрит на меня так чувственно, что я краснею.
Пытаясь не выдать своего воодушевления, я спрашиваю:
— А что я готовила тебе во сне?
— Омлет. С помидорами, — усмехается он, — Это твоё коронное блюдо?
— Всё, что связано с яйцами мое коронное блюдо, — шучу я.
— Тогда я готов есть их всю жизнь.
Я крепко сжимаю его руку. Из меня хочет вырваться утреннее известие, но сердце держит мой язык на замке. Скажи это сейчас и все рухнет как карточный домик.
В миг на экране всплывает пугающее лицо с криком и я подскакиваю, инстинктивно закрывая ладонями глаза. Халиб заливается смехом и за плечи тянет меня к себе. Так я кладу голову на его плечо, наслаждаясь его ароматом тела. Как же мне хорошо, когда он рядом. Словно взмах волшебной палочки и все сразу же прекрасно.