Глава 24
Ещё в обратном пути, сидя на заднем сидении каршеринга, Ева задумалась о том, что сказал Илья ночью в субботу.
«Если можно начать работать по профессии как можно раньше, то почему нет?» — эти слова появились в голове внезапно, как напоминание о чём-то важном. Они сопровождали Еву всю дорогу до города и до самого дома. Даже весёлая ругань товарищей не могла в полной мере отвлечь от неё.
— Ты точно не идёшь с нами?
— Точно. Простите, ребят, но я правда не пью.
— Бесплатно пьют даже трезвенники и язвенники! — воскликнул Морозов. — Возвращайся!
— Прости, Илья. В другой раз. Ещё раз с праздником.
Она обняла Алису, Илью, задержалась ненадолго в объятиях Яра. Его тепло успокаивало, затягивало, давало сил...
— Всё в порядке? — прошептал он в её губы.
— Да. Просто я задумалась кое о чём важном.
Он обеспокоено оглядел серьёзное лицо девушки.
— Я рядом, если тебе нужно. Это что-то плохое?
— Нет, что ты, — она постаралась натянуть улыбку. — Это важно, но не плохо. Я просто устала... Сегодня был трудный день... Завтра на учёбу... Ты придёшь?
— Конечно.
— Хорошо.
— Я люблю тебя.
Ева засмущалась. Открыла рот, но вовремя остановилась. Ещё скажет ему: «Взаимно», — и всё пропало! Тогда она — пропала... И каждая важная мысль.
Она ничего не ответила, лишь криво улыбнулась ему, накинула на плечо сумку и убежала.
Дома ждали родители. Они тут же накинулись на неё, стали спрашивать, как всё прошло, чем ребята занимались. Ева поморщилась. Её мысли были совершенно не о том. Ей надо подумать!
— Было классно, весело, всем понравилось, мы всё прибрали за собой, бельё постирали и развесили. Я очень устала. Завтра вечером расскажу, можно? Хочу в душ и спать. Вставать рано...
Они не спорили. Позволили Еве закрыться в ванной, набрать горячую воду, запустить в неё синюю бомбочку и окунуться.
Ева откинула голову. Глянула на потолок и глубоко вдохнула.
«Ой, Ев, я уверен, что в вашей сфере нет сильно большой разницы, что и в других. Важны связи и опыт. Меня взяли на работу, когда я ещё учился. Работодателей устраивают кандидаты, у которых диплом в процессе».
Почему она никогда об этом не думала?.. Это же так просто и логично: начинать карьеру уже сейчас. И чем раньше, тем лучше.
Как она вообще может называть себя сообразительной, если всё вокруг неё буквально кричало: работа, работа, работа, — а она до сих пор не соизволила это уловить. Её подруга работает, её чуть-ли-не-парень работает, а она, вся такая молодец, учится.
И дело ведь даже не деньгах. Дело в опыте, в узнаваемости, в карьере, чёрт её раздери!
На что Ева тратит время? На урода Федотова, истрепавшего все её нервные клетки к хренам, на дуру Настю, рассказавшую Ярославу про Диму, и на самого Диму, который уже давно... исчез из её жизни!
Дима... По груди вновь полоснуло воспоминаниями. Но в этот раз... не так больно. Не так сильно. Практически размыто, туманно...
Да плевать! Ра-бо-та. Что ей, Еве, делать с этим всем?
Очевидно, Илья прав. Он невероятно и восхитительно прав. Еве нужно найти работу. Записать свою визитку и куда-то отправить. Поискать кастинги. Проекты студентов режиссёров? Или, наверное, начать с массовки?
«Так, стоп, — мысленно сказала сама себе. — Надо оценить риски перед тем, как что-то делать. Что будет, если я начну ездить по съёмкам и кастингам? Я буду пропускать учёбу. Если мои массовочные проекты окажутся неудачными, то что случиться в худшем случае? Меня отчислят за непосещаемость? Возможно. Но если я буду вовремя сдавать все работы и показывать хорошие творческие результаты, то не отчислят. Верно?..»
Было бы с кем ей посоветоваться! Вряд ли Илья знает о тонкостях пропусков и реакции преподов на работу...
В голову закралось смутное сомнение, что ей действительно нужны связи. Но где их раздобыть? У мамы? Можно попробовать, но... Ева не уверена в успехе.
И есть ощущение, что внезапное рвение может показаться странным для её родителей. Наверное, они ждут от неё успешной учёбы и только потом — успешной карьеры.
Но карьера... так важна! Важнее ли она учёбы?
***
Ярослав ровно к семи вечера привёз Алису и Илью к бару и резко ретировался на смену. Друзья даже возмутиться не успели. Пару часов он украдкой поглядывал за тем, как они выпивают и смеются, пуская друг в друга разгорячённые взгляды. Яр был только рад тому, что они разрешили свои проблемы и теперь с настороженностью флиртовали. Держались на расстоянии, загораясь от малейшего прикосновения.
Он ощутил себя причастным к их маленькой тайне. Конечно, они ничего не скрывали, но подглядывание за ними ощущалось именно как проникновение в самый секретный сейф.
В половину одиннадцатого Илья с Алисой ушли.
Смена выдалась тяжёлой. И не потому, что было много посетителей. Потому, что, оказавшись один на один с собой, Ярослав вспоминал напряжённое лицо Эвелины и, несмотря на её слова, беспокоился. Надеялся, что она расскажет обо всём, что бы ни лежало в голове Звёздной.
В полшестого, едва переставляя ноги, он рухнул в свою постель. Укутался одеялом, затягивая себя в сон, а затем проснулся, но не по будильнику, а по звонку.
Ярослав приоткрыл один глаз, дотянулся до гарнитура, схватил телефон, едва не уронив его, и ответил на входящий.
— М-м-м-м?
— Ты проспал все сидячие пары, сейчас обед, и мы идём к тебе, — раздался по ту сторону строгий голос Эвелины. — У тебя десять минут, чтобы одеться.
Яр хмыкнул:
— Я начинаю привыкать к твоему голосу по утрам.
— Сейчас обед.
Яр рассмеялся.
— Встаю.
Она сбросила. Желание проснуться и жить эту жизнь поднялось высоко и стремительно от одного-единственного голоса. Яр улыбался, садясь на край кровати и думая, что отдал бы сейчас что угодно лишь за одну только возможность слышать её каждое утро.
Поднялся, оделся, умылся, почесал собаку.
— Сейчас придут девчонки, мы с ними дома посидим немного и выгоним их всех на улицу, согласен? — спросил он у Киселя. Тот в ответ задорно тявкнул.
Зазвенел домофон. Ярослав подскочил к двери, нажал на кнопку, отпёр замок. Через скважину стали слышаться шаги по ступеням, писк входной двери и голоса.
Вдруг всё замолчало.
Ярослав приоткрыл дверь, высовываясь, и уткнулся глазами прямо в Настю, стоявшую на пролёте и гневно смотрящую вниз, мимо Яра.
— Довольна? — гневно спросила Настя.
— Что?.. — послышался голос Евы.
Котова выглядела почти разъярённой. В какой-то бесформенной куртке, с рюкзаком, без красной помады, бледная до неузнаваемости. Казалось, даже веснушки потухли на её щеках. И она почти дрожала от злости.
— Не прикидывайся дурой, — отчеканила Настя. — Это ты забрала у меня всех. Я была уверена, что понравилась Илье...
— Насть, если ты думаешь, что я причастна к выбору Ильи... — тихо, но твёрдо начала Ева. Яр не видел её, но вдруг ужасно захотел заглянуть в голубые глаза и убедиться, что с ней всё хорошо.
— Я не думаю, я знаю. Он тоже повёлся на тебя. Они оба. — Она на миг коснулась взглядом Ярослава. Тот, шокированный, не мог подобрать ни одного слова. — Ты и твой друг. Вы оба имеете её, да?!
— Насть, иди, куда шла, — вдруг резко ответил Горный, наконец додумавшись. — Илья и его жизнь тебя не касаются. А Ева тебе вообще ничего плохого не сделала, отвали от неё.
— Пф, ну, конечно. Выгораживай её!
Ярослав открыл дверь нараспашку, выпуская мопса и позволяя одногруппницам видеть себя и свою собаку. Он мельком глянул на Эвелину. Серьёзная, без тени улыбки... Нужная, олицетворяющая его всего... Он криво ухмыльнулся ей.
Кисель, предатель, тут же бросился к Насте. Она сдавленно улыбнулась ему и тут же подняла злое лицо на Еву, уже подходящую к квартире Яра.
Спустя миг Настя с яростными криками бросилась прямо на девушку, посылая в неё обвинения. Ярослав поймал Котову за плечи, не позволяя дотронуться до Эвелины.
— Настя, успокойся, — сказал он, разворачивая соседку к себе лицом и заглядывая ей в глаза. — Я уже тебе всё сказал. Нам очень жаль, что так вышло с Ильёй. Он поступил с тобой плохо, мы его не выгораживаем. Но это было полностью его решение. Хорошо?
Настя вырвалась. Сверкнула глазами, полными боли и обиды. Яр заметил, как задрожал её подбородок, как заслезился взгляд. Она всхлипнула, ударила его руками и убежала вниз по ступеням, чуть ли не выбивая парадную дверь.
Ярослав выдохнул. Оглянулся: Ева стояла в коридоре, рядом с ней — Алиса, каким-то чудом поймавшая мопса и державшая его на руках. Яр закрыл за собой дверь, проходя внутрь, и произнёс:
— Тьфу ты, всё настроение испортила.
Девчонки вяло засмеялись.
Яр поддался эмоциям и потянулся к Эвелине, крепко прижимая её, холодную после улицы, к себе, заглянул в глаза и, утонув в бескрайности летнего неба, потянулся к её губам.
Она, к счастью, к облегчённому вздоху, к радостному обмороку, потянулась в ответ. Их губы столкнулись, открываясь друг для друга, позволяя языкам последовать примеру, слиться в одно целое и раствориться в пылком счастье.
Всего на какую-то бесконечность. На целый миг.
— Мы с Киселем вам не мешаем? — раздался недовольный голос справа от Яра.
Он нехотя оторвался от желанного рта, пробормотал Алисе что-то невнятное, легко касаясь носом носа Евы и проводя по коже кончиком. Глаза зажмурились от наслаждения.
— Яр... — хрипло отозвалась Ева, робко отстраняясь.
Ярослав снова заглянул в её глаза. Заметил, как она облизала губы. Кивнул ей, соглашаясь — сейчас не время сходить с ума. Их не двое.
Но так хотелось...
Девушки сняли с себя всё ещё зимние куртки, закинули на вешалки, и перебрались на застеленную кровать. Ярослав оглядел их, вскинув брови, и произнёс:
— Если вы не поели, новости у меня прискорбные, я не успел ничего купить.
— Не переживай, еда скоро будет, я уже заказала. С тебя... — весело произнесла Алиса, заглядывая в экран телефона. — Две двести.
— Сколько?.. — ошалел Ярослав.
— Две двести, — повторила Алиса не менее радостно.
— А всего там сколько? — спросил он, складывая руки на груди. Был готов услышать именно то, что она произнесла:
— Две двести.
Он выдохнул, покачав головой и встретился взглядами с рыжеволосой бестией:
— Ясно... Будем считать это штрафными за отсутствие на парах? Сейчас переведу.
И он полез в телефон.
— Так просто?
— Да ну на хер с тобой спорить, только время зря потрачу.
— В прошлый раз ты как-то отвертелся, — она пожала плечами.
— Прошлый раз был до того, как ты начала увиливать за моим другом, — Яр хмыкнул, выискивая номер Алисы в приложении банка.
— Ничего я не увиливаю! И вообще! Как это влияет на дело?
Она вдруг покраснела и рассердилась. Яр рассмеялся:
— Да прямо и влияет! Возьмёшь ещё, растреплешь ему, а он будет потом до гроба надо мной ржать, что я бомж и жадина.
— А это разве не так? — она выгнула брови.
— Вот сейчас обидно было, — сказал парень с улыбкой, ничуть не обидевшись.
Алиса гордо задрала нос и отвернулась. Ева покачала головой.
— Мы вообще не ругаться пришли, а поговорить, — миролюбиво произнесла девушка.
— Слушаю.
— Это насчёт фехтования.
Ярослав напрягся. Что-то в мягком тоне ненаглядной старосты его насторожило. Он опять что-то не сдал? Хотя зачем тут Алиса...
— Та-ак... — протянул он, требуя продолжения.
— Я забираю у тебя Еву, — сказала Лазарева уже не так радостно, когда планировался отобрать его деньги.
— Что?
— Я не хочу больше стоять в паре с Никитой... — произнесла она с виноватой улыбкой.
Вот оно что! Не хочет объясняться со своими дружками, что они ей больше не интересны. Ярослав нахмурился:
— А причём тут я и моя Ева?
— Я не... — Эвелина тут же залилась краской. — Яр!
Он перевёл на неё взгляд, теплея. Смущённая она была такая потрясающая...
— Ты хочешь уйти от меня к ней, да? — тихо спросил он, хмыкнув.
— Я хочу помочь ей... — стыдливо пробормотала Звёздная.
Он не мог отказать ей. Пара по фехтованию — это не то, ради чего стоит спорить с Евой.
— Ладно, — согласился Ярослав. — Хорошо. Смотреть на твою... спину можно и в паре с кем-то другим.
— Спасибо... — ответила уже Алиса.
Снова зазвонил домофон. Яр прошёл в коридор, впустил курьера в парадную, предварительно убедившись в том, что это курьер, и открыл дверь. На пороге появился мужчина с тремя пиццами и морсом.
— Спасибо, хорошего дня, — улыбнулся Яр курьеру.
— И вам хорошего дня, — ответил он и удалился.
Ярослав внёс девчонкам доставку, отпихивая от себя верещавшего от счастья мопса.
— Кисель, чёрт тебя дери...
Девушки смеялись, принимая коробки и смело открывая их.
— До конца обеда осталось сорок минут, — сказал Яр, глянув на экран телефона. — Давайте, жуйте скорее, мне надо ещё Киселя на улицу вывести.
Алиса и Ева кивнули, вовлечённые в еду. Яр присоединился, скормив собаке несколько мягких корочек. Какое-то время он, жуя, разглядывал Эвелину и думал. О её серьёзной, высокой самоподаче, о её прошлом, о её любви к простой еде и чаю с шиповником, о замкнутости, медленно, но верно сходящей на нет, освобождающей хрупкие плечи...
Он думал, что хочет во что бы то ни стало стать для неё опорой, поддержкой, домом. Думал о том, что они могут расстаться. Из-за какой-нибудь ерунды. Или от того, что она полюбит другого.
Яр тяжело вздохнул, осознавая, что хочет всегда быть рядом. До конца. Он увидел её просыпающейся по утрам, увидел её уставшую перед сном, нежную и яркую в постели, весёлую при игре, задумчивую в машине и понял, что ни дня больше не хочет прожить без Евы.
Нет, он понял это давно. Ещё тогда, окунаясь в безумие в университетском туалете. Или ещё раньше, когда она принесла ему тетради. А может, вообще в тот день, когда они встретились впервые, на втором курсе.
То первое сентября он помнит, как вчерашний день. Тогда она была в коротком облегающем светлом платье, открывающем стройные длинные ноги и в забавных солнечных очках. Они встретились у дверей в универ, Ева спешила на собрание и шла прямо на Ярослава быстрым, уверенным шагом. Он замер, пропуская её перед собой. Даже не сообразил подскочить и открыть для неё дверь. Помнит, как забежал за ней внутрь, увидел, как она копошится в сумке, в поисках пропуска. Яр украдкой посмотрел на её бёдра, оценив ягодицы, сунул руку в карман и приложил перед ней свою карточку. Она широко ему улыбнулась, поблагодарила, проскочила через турникет, снимая солнечные очки, и заторопилась вправо. И ему надо было вправо. И ноги подкосились от её улыбки, от тихого «Спасибо», и он очень быстро нагнал её.
«Ты случайно не из группы Воробьёва?» — спросил он, нагоняя её.
«Да, из его группы», — ответила она, снова вежливо улыбнувшись.
«Тогда нам по пути. Я Ярослав. Меня от Лавренко перевели к вам».
«Эвелина Звёздная, — представилась она. — Я староста группы».
Звёздная. О, да, в тот момент она сияла ярче солнца и находилась словно за сотни световых лет. Её вежливость была такой холодной, взгляд — ясным, строгим... Серьёзная староста в новых кедах.
Ярослав сфокусировал взгляд на девушке. Сейчас она не была в платье, а сидела, измазанная в пицце, её идеальная укладка растрепалась на весеннем ветру, а взгляд был тёплым, расслабленным.
Родным. Нужным.
Ярослав сел к ней, вытер правой рукой свой рот, левой, не касаясь грязными пальцами кофты, приобнял её за талию, притягивая к себе, уткнулся носом в шею, вдыхая запах роз...
— Яр, всё хорошо? — спросила она.
— Я люблю тебя, — прошептал ей в самое ухо. Так, чтобы Алиса не слышала.
В ответ она повернула голову и поцеловала его. Нежно, осторожно, неглубоко. Лишь немного приоткрывая его губы.
Медленно они оторвались друг от друга, он заглянул в её глаза и замер, не веря. Она смотрела... так смотрела!.. Так... так... чёрт побери, так, будто всё взаимно. Словно не он один сходит с ума, будто им обоим нужны объятия, тихие или громкие разговоры, минуты, часы, месяцы вместе...
— Я ещё хотела поднять вопрос Федотова, — прокашлялась Алиса, отрывая их друг от друга.
Ярослав поднялся с кровати, собрал пустые коробки от завтрака-обеда и первым отправился к раковине, мыть руки.
— Да, точно, — сказал он, глянув на одногруппниц, — предлагаю его выгнать отсюда.
— Да, и я так подумала, — Алиса воодушевлённо закивала. — Можно составить коллективную жалобу от двадцати человек, и его уволят. Если не уволят, то идти с этим... куда там надо идти.
— В Департамент образования, — сказала Ева спустя пару мгновений тишины. Ярослав вытер руки полотенцем.
Эвелина встала, тоже намереваясь умыться.
— Ты разбираешься? — удивилась Алиса.
— Угу, — Ева намылила ладони, сполоснула, провела мокрой рукой по лицу, выключила кран и вдруг повернулась прямо к Яру, глянув на него.
Коснулась ладонью его лица. Улыбнулась. Опять включила кран, намочила ладонь и мокрыми пальцами потёрла уголок губ парня, сопровождая это словами:
— Мы в восьмом классе уволили физика за то, что он линейкой бил нас по рукам за ошибки у доски. Ну, точнее, наши родители... Моему однокласснику он нанёс серьёзный ушиб. Металлической линейкой, представляете? Старшая сестра у него тогда училась на юриста. — Она протёрла выше, затем левее, на щеке, и взяла полотенце. Их взгляды встретились и через миг они оба улыбнулись. Ева продолжила, усердно вытирая лицо Ярослава: — Знала, что так обращаться с детьми нельзя, и подбила родителей всего класса на коллективную жалобу. Директор им отказал, потому что «их в детстве били и ничего». Ну и мать того парня с подписями пошла в Департамент образования. Так и закончилось.
Ева вытерла руки. Алиса тоже пришла умываться.
— С ума сойти... — произнесла она, — у нас разве что старшеклассники с англичанкой спали.
— Фу! — наморщилась Ева.
— О, — вспомнил Яр, — а у нас дети залезли на личную страничку в соцсети нового учителя, увидели, что он подписан на ЛГБТ-группы, и его через две недели уволили. Он меньше месяца у нас в школе отработал.
— А что он преподавал? — спросила Ева.
— Историю.
Алиса рассмеялась.
— Очень непохоже на типичного историка, — прокомментировала она.
Спустя несколько минут они вчетвером, включая Киселя, вышли на улицу. Погода стояла непривлекательная, дул холодный ветер, и Яр посильнее завязал шарф на шее Эвелины.
— Задушишь! — запротестовала она.
— Ничего подобного, — сказал парень и со всей возможной заботой чмокнул её в лоб.
Они направились по обычному маршруту прогулки. До начала пластики оставалось двадцать минут.
— Кстати, нам надо ещё над причиной жалобы поработать и над доказательствами, — сказала вдруг Ева. — Потому что без доказательств привлечь к ответственности могут уже не Федотова, а нас.
— Предлагаю написать Оксане или как там её... — сказала Алиса.
— Нет, не Оксана, — Яр покачал головой. Он тоже забыл имя старшекурсницы. — Что-то с «р».
— Регина, — подсказала Ева.
— Точно, — кивнул парень. — У тебя суперская память.
— Спасибо...
— Так вот, — продолжила Алиса, — написать Регине и спросить у неё, что она вообще обо всём знает раз она... так быстро угадала.
— А ещё можно спросить Воробьёва, — предложил Горный. — Он же не в первый раз переводит девочек.
— И можно попросить ребят из нашей группы помочь, — сказала Алиса.
— Да ну, ты их видела? Я уверен, они скорее Еву виноватой считают. Кстати, у нас пластика скоро, мы можем опоздать. Вы лучше идите без меня, надо собаку догулять... И я минут... на двадцать позже вас догоню. Хорошо?
Ева недовольно надула губы.
— У меня как-то вообще нет желания идти на пластику, — отмахнулась Лазарева.
— Нет, Яр прав, — Ева покачала головой. Расстроенно добавила: — Надо идти. Ты точно придёшь?
Ярослав улыбнулся.
— Ев, я не могу не прийти. Там будешь ты.
— Оставьте свои сопли вне общества, меня сейчас стошнит.
— Идите, — он кивнул в сторону универа. — Про Регину, Воробьёва и жалобу потом обсудим.
Как и сказал, Ярослав опоздал на двадцать минут. Может, на двадцать две, точно он не смотрел. Пластика прошла почти незаметно, бодро, как и любая пара по народным танцам. Единственный минус был в том, что он весь взмок и вся репетиция по «Тартюфу» будет сопровождаться десятком вонючих тел.
— Мы с Евой поговорили про доказательства, — сказала Алиса, когда они втроём вышли из зала. — И решили начать с нескольких пунктов. Во-первых, будем на диктофон записывать всю пару. В идеале на видео. Надо как-то аккуратно поставить телефон, чтобы его не было видно. И если он будет лезть ещё к кому-то или проявлять некомпетентность, то за это мы сможем зацепиться.
Они шли последними из группы и разговаривали тихо, постоянно оглядываясь. Яр задумался о том, что выглядят они очень заметно, и в следующий раз стоит вмешаться в толпу.
— Хорошо, согласен, — тихо сказал он, кивнув девушкам.
— А ещё как раз расспросим Регину и Воробьёва о других девочках, — продолжила тараторить Лазарева, — может, узнаем их имена или контакты, и они смогут привести что-то поинтереснее пятичасовых записей репетиций.
— Да, согласен. Сходу даже предложить нечего, — он посмотрел на Еву, серьёзно молчавшую справа от Алисы. Она задумчиво опустила подбородок.
— Значит, операция «офф» начинается! — обрадовалась Алиса, всё же повысив тон.
— А почему «офф»? — спросил Яр спустя пару мгновений, когда наконец смог оторвать взгляд от Эвелины.
— Потому что «офф» — это выключить, а ещё «ф» — это Федотов, — пояснила Лазарева.
— Понял. Ев, всё хорошо?
— А? — она подняла голову, часто моргая. Яр улыбнулся. — Я с вами, да.
— Нам с Лисой бы в другую сторону, — сказал Горный, обходя Алису и пристраиваясь справа от Звёздной. Приобнял её за плечи. — У тебя если раньше закончится, подождёшь меня внизу? Хочу прогуляться с тобой.
— Хорошо, — она кисло натянула уголки губ. — Я бы поднялась в кабинет, но...
— Федотов, я знаю, — Ярослав наклонился, коротко поцеловал её в лоб и отстранился. — Давай, нам туда.
Ева угукнула, и Яр с Алисой повернули в другую сторону.
— Ты не знаешь, что с ней? — спросил Ярослав, когда они отошли на достаточное расстояние.
— Без понятия, — она пожала плечами. — Говорит, что с ней всё в порядке, просто обдумывает что-то важное.
— Чем-то важным могла бы и поделиться, — обеспокоенно произнёс парень. — Может, она с родителями поругалась?
— Не похоже, — протянула Лиса. Потом поправилась: — Хотя кто её знает... Она и так последний месяц слишком много о себе рассказала, имеет право и помолчать немного. А может у неё просто села социальная батарея, и ей надо немного побыть в себе.
— У тебя такое бывает? — удивился он.
Горный никогда не слышал о таком раньше. Социальная батарея? Учитывая скрытность Эвелины, её отстранённость от общества... Наверное, это ей подходит. Такое предположение совсем не улучшило настроение Яра. Казалось, даже наоборот.
— У меня — нет, — ответила Лиса. — Но у некоторых бывает. Может, и у тебя бывает, просто ты этого не осознаёшь.
В ответ он лишь пожал плечами.
Едва они зашли в полумрак аудитории, на них тут же все обратили внимание.
— Мы опоздали? — удивилась Алиса.
— Вы как раз вовремя, проходите, — донёсся уж слишком радостный голос Евгения Геннадиевича.
Друзья переглянулись. Алиса тут же достала телефон, и что-то в нём посмотрела. Или сделала...
«Диктофон!» — догадался Ярослав, проталкивая её вперед, к скамейкам. Сам же он напрочь забыл об этом, хотя диалог был едва ли три минуты назад. Они сели на второй ряд с краю.
— Я как раз говорил о том, что ваш мастер забрал у нас нашу чудесную старосту, что очень печально, — оповестил вошедших педагог. — Хоть девочка играла и слабовато, она составляла важную деталь в составе.
Ярослав недовольно хмыкнул, но, к своей радости, понял, что был таким не единственным: ещё несколько странных смешков донеслось из зрительной части. Федотов, будто не заметив этого, продолжил:
— И теперь, когда мы остались без...
— То есть вы всерьёз считаете, что Ева плохо справлялась с ролью? — громко перебила его Алиса.
— Не лезь на рожон, — шепнул ей Яр.
— Да, я считаю, что она не справлялась, — сказал Евгений Геннадиевич мягко, с улыбкой добавив: — Я уверен, что вы, Алиса, можете намного больше Эвелины.
В ответ на это Алиса фыркнула. Ярослав напрягся, но ничего не сказал.
— Как я начал говорить, когда мы остались без этой важной крупицы, прежний состав никуда не годится. Сейчас я зачитаю новый, чтобы все поняли, какие изменения нас ждут. — Федотов заглянул в экран своего телефона, прокашлялся и заговорил: — Тартюф — Ярослав, Оргон — Егор, Дорина — Вика, Эльмира — Алиса, остальные остаются прежними. А, нет, теперь обе Марианы меняются местами.
Он поменял роли Ярослава и Егора, поставил Алису на новую. Это всё значило то, что и Яра, и Лису, и даже несчастного Егора ждёт несколько бессонных ночей с текстом. Потому что у всех этих трёх персонажей его предостаточно. А Вика остаётся единственной Дориной на оба спектакля.
— То есть в составе с вышеперечисленными играет... Соня, — продолжал как ни в чём не бывало Федотов. — Чьи роли кардинально изменились: я жду от вас знания первого акта к четвергу, будем плотно отыгрывать.
Ярослав закатил глаза. Ну, конечно. За два дня выучить кучу текста... Хотя, кажется, у Тартюфа его не так много... Но дело же не только в тексте! Это совершенно другая по характеру и целям роль.
— Сегодня сидим и смотрим на своих партнёров, — заявил педагог. — Ах, да, у Алисы и Ярослава партнёров нет, поэтому текст, который не знаете, товарищи вам подскажут. Начнём с... да, действие третье. С самого начала. Вика, Никита, прошу. Ярослав и Алиса, готовьтесь.
Их освободили в половину девятого, убитых морально в пух и прах. Мало того, что на них навалились новые роли, к которым они были совершенно не готовы, так Федотов ещё и гонял их так, будто они с сентября стояли на них.
— Ярослав, Алиса, задержитесь на пару слов, — сказал Евгений Геннадиевич, когда Горный вместе с Лазаревой почти вышли из кабинета.
— Хорошо, — отозвался Яр, тяжело вздыхая и подходя к части сцены. Алиса, с таким же вздохом, поплелась за ним.
— Я увидел, как вы стараетесь, ребята, — начал он, — но это было очень слабо. Надеюсь, что в четверг вы меня не разочаруете, иначе мне придётся исключить вас из спектакля, и по моему предмету каждый из вас получит «незачёт».
— Но за что!? — возмутилась Лазарева. — Мы только первый день на новых ролях, дайте нам освоиться!
— У вас через три месяца зачётный концерт, вам некогда осваиваться, — отрезал мужчина. — Это надо было делать в сентябре.
— Но мы не выбирали эти роли! — продолжила напор Лиса. Ярослав испуганно положил ей ладонь на плечо, вдруг представив, что она прямо сейчас кинется на преподавателя с кулаками. — Почему было просто не оставить Дашу Эльмирой?
— Потому что Даша не подходит к вашему составу.
— А я подхожу? — со злостью спрашивает Алиса. — Яр, скажи что-нибудь!
— Она права, — тут же вступился парень, но без пылкости. — Вы просто хотите испортить нам жизнь потому, что мы друзья Евы. — И сказанного Ярославу хватило, чтобы вдруг сорваться с цепи и высказать всё, что думал: — Потому что у вас не получилось затащить её в постель или куда вы там собирались, и теперь вы отыгрываетесь на нас и несчастном Егоре, который просто попал под руку.
Лицо Федотова исказилось и побледнело. Он потратил какое-то время, чтобы брови и губы пришли в нормальное положение прежде, чем ответить:
— Ярослав, я не знаю, что она наговорила вам, но я пытался вытянуть её актёрскую игру, как мог, — спокойный, ровный голос вводил в замешательство. — То, что ей показалось, совершенно не относится к делу.
— Ну конечно... — начала было Алиса.
— Дослушайте, — мягко потребовал он, складывая руки за спиной. — Вы оба. И вы, Ярослав, и вы, Алиса, талантливые ребята. Я хочу вам помочь, — он улыбнулся практически искренне. — Новые роли смогут раскрыть вас гораздо лучше прежних. А Егор на днях сам просил у меня поменять ему роль. Можете у него спросить. Это всё, что я хотел вам сказать. Но в будущем вам нужно хорошо постараться. До свидания.
Алиса и Яр, сбитые с толку, переглянулись, побросали в Федотова гневные взгляды и ушли.
Молчание прервалось на лестнице:
— Мы скажем ей? — спросила Алиса.
— О его выходке? — уточнил Яр.
Он остановился. Лиса тоже. Они посмотрели друг на друга, размышляя и пытаясь прочесть чужие мысли. Наконец Ярослав сказал:
— Я думаю, что пока не стоит.
— Я тоже... Вдруг она решит вернуться из-за этого?
— Да, боюсь, что Ева захочет. Не радует идея, что они вновь будут пересекаться... — признался Ярослав. От одной только мысли, что Федотов сможет смотреть на Эвелину и изображать рядом с ней Тартюфа, у него чесались руки.
— Хорошо он лапшу на уши вешает, я почти поверила, — сказала Алиса, когда они пошли дальше.
— Да, только он сам себе противоречит, — ответил Яр, хмуро припоминая его слова. — Сначала говорит, что поставит нам «незачёт», а потом, стоило только вывести его к чистой воде, сразу: «Я хочу вам помочь». Ловко, но не профессионально.
— Ему всё равно тут недолго осталось, — она махнула рукой и попыталась улыбнуться. В глазах одногруппницы горел усталый огонь.
— Да. Ты всё записала?
— Не уверена, что из этого можно что-то сделать. Надо будет в следующий раз получше вывести его из себя, — она усмехнулась.
— Ага, что-то ты мало старалась, — Ярослав улыбнулся.
Он вспомнил о том, что внизу его ждёт Эвелина, и расправил плечи.