5.
За большим прямоугольным столом царила атмосфера веселья и дружеских подколов. Все, кто сидел за ним, были давно друг с другом знакомы, поэтому не стеснялись острить, вспоминать забавные и стыдные истории из прошлого. Особенно доставалось имениннику – тому самому парню, покрытому татуировками.
– Нет, Гуки, ты вспомни, как подумал, что потерял собаку, мы оббегали пол города, чтобы её найти, а Бам всё это время спал в кладовке, – они смеялись, потому что это была их история. Пересказанная тысячу раз, обросшая мельчайшими подробностями, половина из которых была вымыслом, но всё равно смешная до боли в щеках.
Дженни неловко улыбалась.
Чон Чонгук оказался приятным парнем. Он встретил их у входа в ресторан, принял подарок в целлофановом пакете, такой обычно выдают в супермаркете, заглянул внутрь и расхохотался, а после долго обнимался с Тэхёном, похлопывая его по спине.
– А ты..? – Он не хотел показаться невежливым, но девушка, маячащая за широкой спиной Тэхёна, явно вызывала удивление.
– Это Дженни, – парень не сказал больше ни слова, а прошёл внутрь, и тут же его громкий голос слился с множеством других радостных голосов.
Дженни и Чонгук несколько секунд растерянно смотрели друг на друга.
– С днём рождения, Чонгук, – она постаралась, чтобы голос звучал не слишком жалко, – к сожалению, я не успела подготовить подарок, но от всей души желаю тебе много-много счастья, смеха и дней, которые будут наполнены солнцем, а не дождём.
– Спасибо, – он, казалось, был искренне тронут поздравлением, и протянул Дженни руку, – приятно познакомиться.
– Мне тоже.
Он помог ей снять пальто, отдал его улыбчивой хостес, провёл в главный зал.
– Это девушка Тэхёна, ребят!
– Меня зовут Дженни Ким, – она была благодарна за то, что он представил её, но хотела избежать внимания, и поэтому быстро села на свободный стул. К счастью, Тэхён устроился рядом.
Дженни нравилось наблюдать за этими людьми. Они, очевидно, были очень богаты, но при этом в них не было заносчивости и снобизма. Они благодарили работников, когда те убирали грязные тарелки, девушка, у которой со стола упала вилка, быстро подняла её сама, не позволяя сделать это официантке, никто не отпускал пошлых комментариев и намёков. Да, темы их разговоров были не близки Дженни. Она ничего не знала ни об инвестициях, ни о курортах, на которых они отдыхали. Она даже продукты покупала в других магазинах, и представляла, как бы они удивились, если бы узнали, что каждую третью пятницу месяца в супермаркете действует акция два по цене одного, а, когда покупаешь хлеб после одиннадцати вечера, он идёт с 60-процентной скидкой.
Они были из разных миров, и Дженни было приятно заглянуть в их. Он казался огромным, но при этом светлым и понятным. Дружелюбный мир. Мир, из которого не хочется уходить. Только вот Дженни он не по размеру, Дженни не знала, как в таком жить.
И всё же, несмотря на дружелюбную атмосферу, Дженни было некомфортно. Она не понимала, зачем Тэхён её сюда привёз. Сперва подумала, что все будут по парам, и он просто не хочет выделяться. Однако из пятнадцати человек, не считая их, только двое были очевидно вместе. Все остальные никак не проявляли своих чувств.
Дженни несколько раз пытались ввести в разговор, но она отделывалась короткими фразами. Она не стеснялась своей бедности, нет. Просто, казалось неправильным портить этим людям праздник. Если она на вопрос о том, где достала такое эксклюзивное винтажное платье, скажет, что откопала его в огромной корзине «Всё по десять долларов», они не будут знать, как реагировать, возникнет никому не нужная неловкость. Дженни не хотелось сбивать настроение.
Однако в глубине души она ждала, что инициативу проявит Тэхён. Может быть он наклонится к её уху и спросит, не передать ли ей блюдо с другого края стола? Может быть он уточнит, комфортно ли ей? Не пора ли домой? Но Тэхён был взбудоражен, глаза его блестели то ли от выпитого, то ли от захлестнувших эмоций, и он шутил больше обычного, спорил с кем-то о политике, размахивая руками, и совсем никакого внимания не обращал на Дженни.
– Да там нет ни одного приличного человека, ты меня понимаешь? Ты мне про теорию говоришь, а я тебе по фактам, – он в очередной раз махнул локтем, и только что наполненный официантом бокал, перевернулся прямо на Дженни.
Холодная жидкость залилась в декольте, мокрая ткань неприятно прилипла к коже.
– Ничего, сейчас я быстро всё поправлю, – Дженни взяла со стола сумочку, отодвинула стул, краем глаза словила удивлённый взгляд какой-то девушки, направленный на Тэхёна.
Он продолжил разглагольствовать о чиновниках, которых знал лично, а не только по вечерним новостям, не обращая внимания на внезапно изменившуюся атмосферу.
Дженни не понимала в чём дело, но не хотела забивать этим голову. Она и так полна мыслей. И так вот-вот разорвётся.
Тихо спросила у официанта, как пройти в уборную.
– Очень жаль, что такое красивое платье теперь испорчено, – девушка, чей взгляд она поймала, последовала за ней, достала из сумочки салфетки, протянула их Дженни, – меня зовут Суджин, понимаю, что сложно было нас всех сразу запомнить.
– Спасибо большое, я Дженни Ким.
– Я знаю, – у Суджин была приятная улыбка, но Дженни чувствовала, что она хочет сказать что-то ещё. Она вышла не просто для того, чтобы помочь.
Они старались вытереть платье салфетками, но получалось не очень. Джении стало холодно, а ещё резко захотелось домой. Принять горячий душ, надеть тот костюм, который ей выдал Тэхён в их первую встречу, залезть в кровать, обхватить Джису двумя руками – та будет сопротивляться, привыкла уже, что сестра не любит излишнюю тактильность, но Дженни крепко-крепко сожмёт её в объятиях, вдохнёт запах крапивного шампуня для волос и чистого постельного белья, и заснёт, оставив все тяготы в этом бесконечном и мучительном дне.
– Мы так три часа будем возиться, – Суджин выкинула последнюю салфетку из пачки в урну, нахмурилась, сняла с себя пиджак и осталась в открытом топе, приоткрывающем живот. – Возьми.
– Зачем? – Дженни не очень соображала, она была расстроена, а ещё разум туманили несколько бокалов вина. Она не привыкла к тому, что вино может быть вкусным, не отдавать спиртом, и поэтому пила быстро. В клубах её поили виски или джином, а домой она покупала только самое дешёвое, чтобы легко вписать в бюджет. В тот вечер она не хотела напиваться, просто было приятно ощущать на языке терпкость и сладость, смаковать напиток, а не стараться поскорее его проглотить, чтобы забыться.
– Сними платье и надень пока пиджак. Под сушилкой быстрее будет.
Дженни понятливо кивнула. Пиджак, который она накинула на плечи, пах духами и сигаретами. Она ни в том, ни в другом не разбиралась, но запах этот точно был синонимом к слову «богатство». Пахло приятно и немного унизительно.
Она стояла, кутаясь в бархатную ткань, а незнакомая, по сути, девушка, пыталась высушить её платье. В этом было что-то странное и противоестественное. Нереальное. Дженни хихикнула.
– Что такое? – Суджин, продолжая перемещать платье под орущей сушилкой, бросила обеспокоенный взгляд на девушку.
– Просто мне всё это странно, – Дженни поняла, что наступил тот момент алкогольного опьянения, когда хочется на весь мир трепаться о своих секретах. Когда кажется, что раз ты этот мир так самоотверженно, так бесконечно любишь, он просто не может не полюбить тебя в ответ.
– Не переживай, Тэхён сегодня не в лучшем расположении духа, но у него такое бывает. Потом он обязательно извинится за своё поведение.
– Тэхён? – Дженни не сразу поняла, о чём говорит её новая знакомая.
– Вы же ещё не так давно встречаетесь, да? – Не дожидаясь утвердительного ответа, Суджин продолжила: – Он иногда становится очень зацикленным на себе и не обращает внимания на то, что причиняет боль другим людям. Мы привыкли. Правда, то, как он сегодня с тобой поступил, это очень обидно, но помнишь историю про Бама, собаку Чонгука?
– Да, её долго искали, а она всё это время дома была, – у Дженни мелькнула мысль о том, что, возможно, сейчас она проходит экзамен. Её проверяют: насколько внимательно слушала, старалась ли вникнуть в разговор? Глупая мысль. И ей должно быть всё равно на то, что подумают его друзья. И всё же им хотелось понравится. Нет, даже не так. Дженни хотела войти в их круг. Хотела стать частью их историй тоже.
– Только это сейчас мы смеёмся над той ситуацией. А тогда все были в ужасе. И мы опускаем то, как на самом деле Бам мог убежать. Ты ведь знаешь, что Чонгук и Тэхён друзья детства? – И вновь ей не нужно было подтверждение от Дженни. Продолжая поворачивать платье под струями горячего воздуха, меняя руки, чтобы не обжечься, она продолжила: – Это было в последний год старшей школы. У Тэхёна был сложный период, и он на некоторое время переехал к Гуку. Мы все были заняты подготовкой к поступлению, поэтому виделись редко. А Тэхён, ну, решил устроить вечеринку, пока Чонгук с родителями уехали к его бабушке. Несколько дней в доме творилось чёрт знает что. Чоны вернулись раньше времени, потому что соседи жаловались на жуткий шум. Дом был в ужасном состоянии, куча людей, пьяных и накуренных, сам Тэхён в полнейшем невменозе. И Бама нигде не было. Тэхён тогда сказал, что ему на какую-то псину похуй, и Чонгук хреновый друг, если так с ним из-за собаки общается. Они поссорились ужасно. К счастью, Бам от шума просто спряталась в кладовой, и в конце концов они помирились. Мы не вспоминаем, что привело к этим событиям. Тэхён долго извинялся, как видишь, сейчас они всё ещё лучшие друзья, да и вечеринки у Чонов в доме продолжаются. Я это к чему говорю: у Тэхёна бывает такое, что он не заботится о чувствах близких людей. Но это пройдёт обязательно, постарайся не сильно на него обижаться.
– Послушай, – Дженни несколько раз моргнула, прочистила горло, – с Чонгуком Тэхён поступил как полный придурок, тут я ничего сказать не могу. Но причём тут я?
– Он даже не извинился за то, что пролил на тебя вино! – Всплеснула руками Суджин, и ойкнула, когда через тонкую часть платья обожглась о решётку сушилки.
– Ты в порядке?
– Я-то ничего, – она подула на пальцы, включила холодную воду.
– Оно уже сухое, наверное, – Дженни подошла ближе, хотела забрать у девушки из рук платье.
– Погоди, – Суджин вцепилась в ткань.
«Чёрт возьми», – промелькнуло в голове у Дженни. Прожжённая подкладка – та самая, из-за которой платье валялось в коробке «Всё по 10 долларов», бесстыдно глядела на неё и на Суджин, которая в жизни, наверное, и не держала в руках ничего более дешёвого.
– Это я сделала? – в её глазах и голосе был такой ужас, что Дженни снова стало смешно.
– Что ты!
– Прости пожалуйста! Я даже не представляю, как так вышло, – она выглядела настолько расстроенной, настолько огорчённой, что Дженни поспешила прекратить потоки самобичевания.
– Не переживай, оно так и было.
– Да нет, я же его испортила…
– Суджин, не парься, – Дженни стянула пиджак, всунула его в руки ошарашенной девушки. Быстро натянула на себя уже полностью сухое платье. – Я его купила в секонде, у меня в жизни на такое бы денег не хватило, – увидев недоверие в глазах собеседницы, она тяжело вздохнула: – Я очень бедная, Суджин. Очень. Наверное, от этого и толстокожая. Меня не сильно задело поведение Тэхёна. Я просто благодарна ему за то, что он привёз меня сюда. Благодарна за компанию. Благодарна за то, что вы все так добры. Благодарна за вкусный ужин, потрясающее вино и возможность побывать в таком месте не в роли поломойки. Правда, для меня это, – она вдохнула в лёгкие побольше воздуха, – целый мир. Новый мир. Настолько прекрасный, что мне страшно. Я ведь ужасно не соответствую. Когда-нибудь всё закончится, скорее рано, чем поздно, всё закончится, и я останусь там же, где была. Но Тэхён, его доброта, его жизнь, теперь ещё и его друзья, останутся со мной как самые прекрасные воспоминания. Поэтому, если ты беспокоишься, что меня ранит его отсутствующий взгляд и его безразличие, то не стоит. Он уже столько мне дал… Будет просто преступно с моей стороны требовать большего.
– Как же так, – пробормотала Суджин.
Дженни тут же стало неловко. Ну вот, она не хотела портить праздник, а испортила своей тирадой вечер такому хорошему человеку. Суджин ей помогла, была так добра! А она навесила на неё свои переживания.
– Прости, что загрузила, это всё ерунда полнейшая. Давай вернёмся к гостям, – она улыбнулась лучшей из своих улыбок. Той, которой не верила Джису. Той, за которой проще всего было прятаться.
– Дженни, но неужели ты совсем не любишь Тэхёна?
– Что? – Вопрос ударил по ней, выбил из колеи.
– Ты так говоришь, как будто Тэхён бросит тебя из-за того, что у тебя нет денег. Но он бы никогда так не сделал. Для него нет ничего важнее человеческой души, – Суджин смотрела серьёзно, и от этого пронизывающего, словно рентген, взгляда, Дженни стало стыдно.
– Конечно не бросит. Он видел, где я живу, не думаю, что он не знает о моём финансовом состоянии, – он не бросит её из-за бедности. Но бросит из-за того, что Дженни воровка. Когда обнаружит пропажу карточки, наконец-то прозреет и осознает, сколько денег пропадает у него из кошелька… Он не пойдёт в полицию, скорее всего нет. Но он точно никогда больше не захочет её видеть.
Дженни знала, как это бывает.
Тэхён был её пятым мужчиной.
После того, как её изнасиловал старшеклассник, она распрощалась с идей о том, что тело – храм, который надо беречь. Но осознала кое-что другое. Тело – отличное подспорье для достижения собственных целей.
Когда ей было пятнадцать, Чхве Сынчоль из параллельного класса предложил начать отношения. У Сынчоля была последняя модель айфона, и со школы его забирала машина, чтобы отвезти на дополнительные занятия. Когда он подкараулил Дженни после физкультуры, чтобы признаться в чувствах, то вручил не сникерс, а коробку дорогих шоколадных конфет. Она сказала, что подумает.
Джису конфетам обрадовалась. Дженни рассказала, что у неё появился поклонник, и сестра была так счастлива, что наконец-то выдавила из себя не жалкое подобие улыбки, когда уголки губ не то чтобы приподнимаются, а просто дрожат, но настоящий, живой, полный веселья и радости смех. В ту ночь Джису впервые с момента аварии спала без кошмаров. Так Дженни поняла, что должна жить и за себя, и за сестру.
Они встречались до выпуска со школы. Сынчоль был отличным парнем. Периодически Дженни вскользь жаловалась на то, что у неё порвались ботинки, или сломался телефон, и тогда он вёл её в магазин и покупал на деньги с отцовской кредитки всё, что она хотела. Они вместе обедали, ходили в парк развлечений, делали домашку, лёжа у него в комнате на кровати.
Он стеснялся, в школе его не сильно жаловали из-за роли «хорошего мальчика», и Дженни была его первой девушкой. Она боялась, что он так и не осмелится на что-то большее, а после и вовсе потеряет к ней интерес. Поэтому первая поцеловала его.
Это было приятно. У него были тёплые губы и нежные, тонкие пальцы, которыми он едва касался её спины. Спустя ещё месяц – чтобы не показаться слишком развязной – Дженни купила в аптеке презервативы и достала их вместе с учебниками. Сынчоль, весь красный от смущения и возбуждения, долго выспрашивал у неё, точно ли она готова.
Дженни кивала и улыбалась. Ей нравилось, что с ним всё так неспешно и аккуратно. С ним она ничего не боялась и полностью контролировала процесс. Сынчоль стал её константой – самой спокойной и размеренной частью жизни.
Она познакомила его с Джису, и именно он стал тем, кто подарил ей коляску. Просто так, без повода. Дженни тогда сказала, что пусть не дарит ей ничего на день рождения, потому что этот подарок – лучший из всех возможных. Она не была наглой и понимала, насколько это большая трата для школьника, пусть и из очень богатой семьи. А Сынчоль разозлился. Пожалуй, в первый раз у них произошла настолько серьёзная ссора.
Он говорил, что коляска – это не подарок, а жизненная необходимость. И он никак не может позволить, чтобы кто-то на день рождения получал такой сюрприз. А Дженни, тогда ещё мучимая угрызениями совести, плакала и жаловалась, что и так чувствует себя ужасно из-за того, что он столько всего для неё делает.
– Ты моя любимая девушка! Когда я стану самостоятельным, я дам тебе больше. Намного больше, Дженни, потому что люблю тебя, понимаешь?
Она отвечала ему, что тоже очень любит. Но эта была ложь. Дженни не совсем понимала, какой должна быть любовь. Но её чувства к Сынчолю точно ей не были. Если бы не секс, она считала бы его товарищем. Не другом, нет. Как для друга, у неё от него было слишком много тайн. Но товарищем, к которому можно прийти за утешением, и он обнимет, погладит по голове и пообещает, что всё будет хорошо. Не полезет в душу, не будет выпытывать, что случилось. Дженни всё устраивало, она мечтала о том, как они вместе поступят в университет, снимут небольшую квартиру с двумя комнатами. В одной будет жить Джису, а в другой – они. И мир в её мечтах был спокоен и безмятежен.
Дженни обрадовалась, что мечты эти не касались её сердца, когда Сынчоль признался, что уезжает учиться за границу. Признался позорно, за несколько дней до отъезда. И всё же его родители, приятные люди, которые однажды в разговоре между собой похвалили сына за его «благотворительный проект» в лице Дженни, не заметив, что этот самый «проект» только зашёл в кухню и всё слышит, оплатили ей все пять лет обучения в университете. Дженни поступила на грант, на огромную скидку, и всё же не смогла бы потянуть даже ту небольшую сумму, которую требовалось бы вносить каждые полгода.
На их последнем ужине, когда у Сынчоля глаза были на мокром месте и он клялся, что их отношения всё переживут, а Дженни понимала, что прощается с ним и своими мечтами о нём навсегда, она сделала три земных поклона для его родителей и пообещала, что никогда не забудет их доброты. До сих пор каждый раз, когда Дженни произносила молитву, она просила странного, не относящегося ни к одной из конфессий, принадлежащего только ей бога позаботится о всех членах семьи Чхве.
Потом Дженни некоторое время повстречалась с парнем с последнего курса, но быстро поняла, что он не богат, а лишь притворяется, и они мирно разошлись, поняв, что ничего не могут предложить друг другу. Пак Хисына же вспоминать не хотелось. Он тоже знал, что Дженни бедна, и любил её бедность куда больше, её самой. Именно после тех унизительных отношений она решила, что лучше будет воровать, чем просить мужчину о чём-то.
– Просто мы только начали встречаться, – Дженни поняла, что потеряла свою лучшую улыбку, и вновь прицепила её на лицо. – У меня был не очень хороший опыт отношений, – это правда, и поэтому она позволила настоящим эмоциям вылезти наружу, увидела, как смягчилось лицо Суджин: – поэтому я боюсь быть слишком открытой. Мы узнаём друг друга. И мы очень разные, но во мне живёт маленькая надежда на то, что всё может получиться.
– Ох, Дженни, твоя надежда совсем не беспочвенна! – Суджин порывисто обняла её, жарко зашептала куда-то в волосы: – Он очень хороший, Дженни, и он заслуживает того, чтобы его любили так, как никого другого. Поэтому дай вам шанс, ладно? – Она заглянула Дженни в глаза.
– Хорошо, – Дженни мягко улыбнулась, – пойдём, а то нас, кажется, уже заждались.
Они под руку вышли из туалета, сели на свои места. Суджин отшутилась, что у них есть собственные секреты и возмутилась: почему это никто не пошёл их искать. За столом всё также острили и смеялись, и громче всех, ярче всех был Тэхён. Он всё также не обращал на Дженни никакого внимания, а она, погружённая в свои мысли, всё же чуточку беспокоилась по этому поводу.
Дженни было страшно. Страшно за то, что её мечты, безобидные и никогда не становящиеся реальностью, перевоплотятся в надежду. Надежда крепче любой мечты. И именно из-за того, с какой сильной человек за неё держится, ему так больно её потерять. Дженни боли не хотела. Но она была слишком умна для того, чтобы рассчитывать на управление собственными чувствами.