УЭЙФЕМ: ЗВЕЗДА СМЕРТИ

«Пообещать проще, чем сделать» — это первое, о чем я подумала, встав напротив массивного двухэтажного дома моего отца. Он отличался от других тарт не только масштабом, но и материалом изготовления, а также формой и цветом. Да вообще всем. Скорее, это было потому, что дом был вечным проходным двором. Сюда приезжали вышестоящие чины, представители других поселений, гости. Комнат здесь было для всех достаточно. Ни гостиниц, ни трактиров — ничего подобного в округе нет, а потому ютить приезжих приходилось здесь. Дом возвышался над всеми, выглядел пафосно и красиво, и вмещал себя не менее двадцати тайрийцев*. Но несмотря на всю его помпезность, он был ненадежный, поскольку при строительстве использовалось обычное дерево. Все-таки денег на него нам никто не выделял, потому собирали из того, что было под рукой. Но тем не менее, руки наших охотников были действительно «золотыми». Резная белая веранда, небесно-голубой фасад дома, огороженная маленьким забором территория. Бельмо на глазу для местных, но райский уголок для приезжих.

Я жутко нервничала. Вивиана накинула на меня плащ, и мы под покровом ночи отправились прямо к тому самому дому. Дело было срочное и не терпело отлагательств. На повестке был Август. А Август стоит всех моих страданий. Меня до сих пор потряхивало, но я не позволяла своему здоровью отобрать мой шанс повлиять на ситуацию. Я должна была либо убедить отца оставить Августа здесь, или заставить Августа передумать. Но насколько возможно убедить двух невероятно упрямых мужчин? Вивиана думает, что у меня есть такая сила? Что ж, если Виви и правда так считает, это внушает надежду... потому что я в себя явно не верила...

Виви отворила для меня калитку, и я ступила на мощеную дорожку первой. С каждым шагом мое сердцебиение учащалось. В голове было сто вариантов, как начать разговор, но ни один из них не был достаточно внушительным, чтобы отец позволил хотя бы договорить мысль перед тем, как меня уволокут обратно в тарту. Надо собраться, взрастить в себе уверенность. Я справлюсь. Должна. Однозначно должна. Ступая по ступенькам на веранду, я успокаивала себя и мысленно настраивала на разговор. Теперь ничто не собьет меня с толку.

— Я делаю все, как ты просишь, отец. Я следую всем указаниям. Я повинуюсь. Я делаю успехи на охотничьем поприще. Но ничего не меняется! Твое отношение ко мне не меняется! Почему ты так со мной поступаешь? Я — твоя плоть и кровь! Как я могу быть неважной для тебя?

— Довольно! — по моему телу пробежал табун мурашек. Прямо за дверью стояла Ренита и отец, и я застала их конфликт. Не лучшее время для переговоров...

— Это все из-за Агнес! Она забрала вас у меня. Похоже вам важнее чу...

— Не смей! Ренита, не смей никогда в жизни произносить это слово! Агнес — твоя сестра. Она также важна для нас с матерью, как и ты. Вы равны и точка. Я все сказал. Отправляйся в свою комнату сейчас же. Я не хочу с тобой ругаться, но ты вынуждаешь меня повышать на тебя голос из-за своих же беспочвенных истерик.

— Беспочвенных истерик? Вот как ты их называешь? — голос Рены надломился, и у меня сжалось сердце. Она считала, что родители любят меня больше?..

— Ренита Сальтус, сейчас же отправляйся в постель, иначе я прикажу сделать это против твоей воли, — немая пауза повисла между ними. Я обернулась назад, где сразу за мной стояла Виви. Она, как и я, чувствовала себя неуютно. Уверена, мы думали об одном и том же: нас здесь быть не должно, и этот разговор нужно стереть из памяти. Вивиана наклонила голову в сторону и отвела глаза, намекая, что нам бы спрятаться, пока все не уляжется. Я кивнула и, развернувшись всем телом, стала спускаться вниз, но на второй ступеньке дверь позади меня отворилась, и я замерла. Свет из дома рисовал наши с Виви тени на земле. Мы выглядели, как чертовы шпионы. Плохие шпионы, если на то пошло. И если Рена сейчас увидит мое лицо... ох, святое Правление... Ветер резко подул мне в лицо, и я не успела схватиться за край капюшона. Поражение. Полное поражение. Я медленно развернулась, чтобы увидеть красные, наполненные яростью глаза своей сестры. Ее слегка рыжие волосы были распущены и доходили до ключицы. Грудная клетка ходила ходуном. И я не могла не почувствовать её обиду на меня.

— Рена... — я потянула к ней руку. Сестра мучительно долго смотрела на меня, сверля взглядом. Мне так хотелось обнять ее в тот момент. Сказать, что все будет хорошо, что между нами ничего не поменялось. Что я люблю ее также, как раньше. Пусть она расскажет, что её тревожит, пусть поделится. Я разделю ее печаль, буду рядом. Но судя по выражению лица Рены, я была последним тайрийцем во всем Уэйфеме, с которым она хотела бы сейчас обниматься. Вместо ответа, сестра просто опустила взгляд и агрессивно прошла мимо меня, сбивая мою протянутую руку. Виви одарила её хмурым взглядом. Я смотрела ей вслед, пока фигура сестры не скрылась за поворотом. Она не пошла в нашу с ней тарту, не осталась в доме отца. Папа будет в ярости, если только он уже не... Я медленно развернулась в сторону открытой двери. Мой отец стоял на пороге, и сердце пропустило удар. Папа разочарованно посмотрел на Вивиану, а затем с серьезным лицом повернулся ко мне. После этого, покачав головой, он запустил нас в дом.

— Зачем ты привела сюда Агнес, Вивиана? Из-за Августа? Собираешься манипулировать мной больной дочерью? — Виви мгновенно села на колени, подняв руки вверх, скрепив ладони в замок.

— Никак нет, сэр.

— Думаешь, я не понимаю, что и почему ты делаешь? Вивиана, я знаю тебя с двадцати восьми лет. Ты выросла на моих глазах. Большое упущение для тебя думать, что я поверю, будто Агнес сама сюда пришла.

— Но это правда! Виви тут не при чем! Это было мое решение! — слова вырвались быстрее, чем я успела подумать. Отец пригвоздил меня к полу взглядом, но ему не удалось меня сломить. Я продолжала смотреть на него, не отводя глаз, твердо стоя на своем. Он беспомощно вздохнул.

— Вы все сегодня будто сговорились. Сначала Август, потом Рена, теперь вы двое. На выход. Обе, — Виви подняла глаза, готовая начать словесную тираду. Я должна была прикрыть ее, не дать наговорить лишнего.

— Мы не уйдем, пока ты не скажешь, что Август останется в поселении, — отец грозно уставился на меня.

— Август сам решает, что ему делать.

— Но это верная смерть для него, отец! Он еще не восстановился! Неужели ты не понимаешь?

— Если он будет избегать трудностей, то никогда не сможет достичь того, что хочет. Август должен уметь постоять за себя даже тогда, когда силы у него на исходе. Только в этом случае он станет по-настоящему сильным, — с этими словами отец выставил нас на улицу. Я еще несколько секунд стучала ладонями по закрытой двери, пока Виви не сказала:

— Хватит. Остановись. Это не поможет, — она схватила мою руку и мягко опустила её вниз. Виви вымученно улыбнулась, — Пора ложиться. Я провожу тебя до тарты. Спасибо, что пришла сюда со мной. Я ценю это, — она положила мне руку на голову, прямо как это делал Август, и легонько пригладила мои взъерошенные волосы.

Виви проводила меня, и я улеглась в постель. Однако сон все не наступал. Во-первых, мне не хотелось снова видеть кошмары. Возможно, я намеренно отгоняла дремоту. Во-вторых, все мое нутро было, как на иголках. Мне не давало покоя, что я не смогла помочь Вивиане, что Август может пострадать, что Рена уже какое-то время держит на меня обиду. И отец! Он был просто невыносим! Что с ним случилось? Где тот проницательный мужчина, что всегда давал слово тому, кто хочет высказаться? Где мой строгий, но чуткий отец?

Не знаю, сколько пролежала. Ворочалась я бесконечно долго. Терпение лопнуло. Лежать было уже бессмысленно. Я встала с кровати, оделась и вышла на улицу. Снаружи ходили несколько караульных. Но они не заметили, как я обогнула свою тарту и двинулась в сторону леса. Всего в нескольких минутах был шикарный косогор, с которого открывался вид на лес Хамелеон и небольшое озеро. Деревья были в низине, небо поглощало всю округу, казалось, будто до луны можно достать рукой. Я несколько раз споткнулась о корни деревьев, пока пыталась на ощупь пробраться к нужному месту. Успела уже пожалеть о своем выборе, как вдруг тьма расступилась, открыв моему взору обзор на тот самый косогор. У меня сперло дыхание. Ночью я здесь была лишь однажды, когда, будучи еще детьми, мы с Августом, Вивианой и Ренитой решили пособирать цветы сомниума*. У меня случился приступ, и больше мы таким не промышляли. Воспоминание стерлось из моей памяти. Я знала только со слов сестры и друзей о том, как здесь красиво ночью. Теперь же можно было наблюдать все воочию. Это еще раз заставило меня задуматься о том, как многого я лишалась из-за болезни...

Мои глаза были прикованы к луне, слегка похожей формой на глаз. Полнолуние было вчера, сегодня небесное светило начало убывать. Уменьшалась луна сверху вниз, что создавало эффект «моргания». Когда луна старела, её «ресницы» опускались вниз, когда луна росла, её «ресницы» поднимались вверх. Всего восемь дней нужно, чтобы луна совершила свой круг от новолуния до новолуния. Так быстро летит время...

Уставившись на луну, я совсем не заметила силуэт, сидевший на траве у самого края вершины косогора. Свет от единственного источника на небе падал так, что его фигуру едва было заметно. Сначала я испугалась, подумала, вдруг это какое-то животное, но присмотревшись, стало ясно, что это явно кто-то из тайрийцев. Он сидел спиной ко мне, прижав одну ногу к груди, а другую вытянув вперед. Его светлые волосы развивались из-за кочующего теплого ветра, шум которого скрывал мои шаги. Я не могла не узнать его. Это был Август. На сердце сразу потеплело, настолько я была рада увидеть здесь кого-либо и не быть в одиночестве. В лунном свете его волосы казались еще белее, чем я помнила. Он сидел чуть сгорбившись, засунув в зубы соломку растеля*. Август был глубоко в своем мире, никого и ничего не замечая. Однако едва заметная тень, упавшая на него, сообщила ему о моем присутствии. Он резко обернулся и с легким испугом посмотрел на меня, а затем резко выдохнул.

— Фух, а я думал, что за живое существо пришло по мою душу... А это ты... Привет, Агнес.

— Привет, — мягко ответила я. Заправив выбившуюся прядь за ухо, поспешила спросить:

— Можно?

— Прошу, — Август отодвинулся, уступив мне место рядом с собой. Трава была здесь низкой. Охотники часто косили ее здесь, высушивали и отдавали лошадям в качестве пропитания. От того здесь невероятно комфортно было сидеть. Я опустилась вниз и подобрала под себя колени, — Паршивый день? — я усмехнулась.

— Я устроила настоящую драму, из-за которой вам всем запретили со мной разговаривать. Лоресу пришлось ради меня ехать из Мотуса в Вортекс, мама выглядит страшно болезненно из-за бессонных ночей, проведенных около моей кровати. Меня три дня держали в тканевом коконе, потому что мне снились черные силуэты, пытающиеся меня прикончить. Ни тебе, ни Виви, ни Рене не досталась победа. Отец совершает абсолютно неразумные поступки, перестав прислушиваться к окружающим. Рена обиделась на меня... Мои волосы выцвели, выгляжу отстойно, меня все еще немного потряхивает, и я до сих пор не могу поверить, что все это произошло за какие-то... три дня?

— Фактически четыре...

— Еще лучше... — смешок вырвался из груди Августа.

— Тебе смешно?

— Нет, просто... Тоже чувствую себя паршиво. Я всю жизнь хотел найти способ поблагодарить Кирса за то, что он приютил нас с Виви, когда мы были детьми и нам некуда было идти. Нет, честно, я из кожи вон лез. Думал, стану лучшим из охотников, буду лучшим стрелком или рукопашником. А стал всеобщим посмешищем...

— Август...

— Нет, подожди. Я не собирался жаловаться. К черту славу. Она не так важна. Понимаешь, мы же все сюда не просто так пришли, да? Ведь есть какая-то цель, предназначение? Смысл жизни? Все не просто так. Ничего не бывает просто так. Так вот... мне кажется, я нашел свое предназначение.

— Только не говори, что ты собрался со всеми в Аридный лес, я тебя умоляю, Август...

— Что, страшно? Боишься, что там кони двину? — как же широко и искренне он улыбался в тот момент. Словно Августу было море по колено. Не важно, насколько сложна была задача, насколько трудно было её выполнить. Он встречал препятствия стойко, не смея отступать назад. Август усмехнулся, — Не мечтайте. Так просто вы от меня не избавитесь, — он оторвал еще одну соломинку растеля и сплел с той, что ранее держал в зубах.

— Так значит... ты не пойдешь?

— А ты хочешь, чтобы я пошел?

— Нет! — я выкрикнула ответ слишком быстро и громко.

— Значит, так оно и будет, — Август снова показал свою ослепительную улыбку. На одной из его щек выступила едва заметная ямочка. Я нахмурилась. Август приподнял брови и слегка опустил подбородок, — Ты чего скуксилась?

— Ты ведешь себя странно...

— Лучше скажи, когда я не вел себя странно...

— И то верно, — мы засмеялись в унисон. Было что-то такое в Августе... успокаивающее. Он был как самый замечательный в мире старший брат, которого у меня никогда не было. Смелый, слегка безрассудный, невероятно добрый и смешной. Рядом с ним даже горы казались маленькими песочными башенками.

— Это ты, — я перестала смеялась и в недоумении уставилась на него.

— Что «я»?

— Мое предназначение, — мои брови полезли на лоб.

— Чего-о? — я растягивала последнюю букву, пытаясь превратить его фразу в шутку, но Август не посмеялся в ответ, — Ты сейчас серьезно?

— Абсолютно. Ты и Виви — мое предназначение. Судьба свела меня с вами, значит, мы связаны.

— Я думала, никто из тайри Либертас не верит в судьбу и предсказания... Правление не одобряет такого рода «чертовщину».

— Правление не одобряет это, потому что знает, что сердца, в чьих вера расцветает, непобедимы.

— Почему это звучит, как начало заговора? — Август хмыкнул. Он откинул несколько прядей, упавших ему на лицо, в сторону и оперся на левую руку позади. Правая рука болталась сбоку. Видимо, налегать на нее он еще не мог. Мы молчали несколько минут, наблюдая, как луна все дальше уходила от нас. Небо становилось все темнее. Небольшие тучи закрыли звезды над нашими головами, и на косогор опустилась всепоглощающая тень.

— Почему ты не спишь?

— Могу задать тот же вопрос и тебе.

— Я первый спросил.

— Ладно... Думаю, слишком много нового узнала за сегодня. И еще ты... со своим синдромом героя.

— Синдромом героя? — Август скривился, — По-моему это можно назвать как угодно, только не синдром героя...

— Синдром болвана?

— Эй, я могу и обидеться... — я рассмеялась, и Август снова одарил меня своей яркой улыбкой, — Ладно. Наверное, именно так я и выгляжу в ваших глазах. Заслужил. Каюсь. Увы, не умею жить по-другому... Ну так что, я — единственная причина, по которой ты не можешь уснуть сегодня? — я повторила позу Августа, откинувшись чуть назад, но опершись на обе руки.

— Увы, не только. Не хочу закрывать глаза. Боюсь, меня снова затянет в очередной кошмар.

— А что тебе снится... в этих кошмарах?

— По-разному. Но чаще всего темный силуэт с блестящими глазами. Кровожадное чудовище, преследующее меня то в лесу, то в полях, то еще где-нибудь... И я все никак не могу от него убежать. Он догоняет. И, хоть и неосознанно, я знаю, что наша встреча неизбежна.

— Тебе страшно?

— Безумно, — спокойно ответила я, — О, и еще мне снится гроза и молнии.

— Молнии?

— Да. Они ударяют либо где-то рядом со мной, либо пронзают меня насквозь.

Говорят, молнии бьют в самые высокие места...

— Это что, шутка, что я маленького роста? Ну, нет, прекрати. Я хоть и ниже тебя на сантиметров десять, но мой рост самый обычный!

— Но ты самая маленькая среди нас...

— Бабуля берта ниже меня...

— Ну, так а сколько ей лет-то...

— Август...

— Ладно, все. Не буду больше. Прости.

— Теперь твоя очередь.

— Ты о чем?

— Почему ты здесь? Почему не спишь?

— А-а, — Август резко притих, затем решил сменить позу: снова слегка сгорбился и подтянул одну ногу (уже правую, а не левую), — Я люблю встречать рассвет. Здесь мне особенно нравится на него смотреть.

— Правда? — я удивленно распахнула глаза. Август никогда не говорил, что встречает рассвет на косогоре.

— Правда-правда... — я задумалась, а сколько много других вещей по сей день пробегали мимо меня незамеченными, сколького я не видела, оставаясь в стенах тарты, на территории Вортекса, слушаясь родителей, которые денно и нощно пеклись о моем здоровье и безопасности. Эти мысли в непонятно каком часу ночи заставили меня сладко зевнуть. Конечно же, мой зевок приковал взгляд Августа ко мне, — Принцесса, тебе надо поспать. Ты прошла через семь кругов ада за эти три дня.

— Уже четыре...

— Тем более. Давай возвращаться.

— Не-ет. Ты меня заинтриговал. Я хочу посмотреть на рассвет, — Август недовольно нахмурился. Он что-то обдумывал некоторое время, потом начал стягивать с плечей кофту.

— Хорошо. Можешь остаться здесь. Посмотрим на рассвет вместе. Только давай ты приляжешь. Авось и не заметишь, как уснешь.

— Не собираюсь я спать...

— Иди сюда, черт тебя подери. Потом поблагодаришь. Спать на открытом воздухе невероятно круто! — я недоверчиво смотрела, как он похлопал себе по плечу, приглашая меня.

— Отстойная идея...

— Гениальная идея, — я закатила глаза, при этом громко цокнув. Август накинул на меня свою кофту и сел вплотную ко мне. Я аккуратно положила голову ему на плечо. Было что-то в этом моменте особенно сокровенное.

— Хоть не мерзнешь, надеюсь? А то Кирс с Селиной оторвут мне голову, если ты простынешь... Хотя мне в целом оторвут голову, если узнают, что я не вернул тебя домой сразу, как здесь увидел.

— Тепло. Очень тепло, спасибо.

— Закрывай глаза.

— Но до рассвета еще далеко...

— Ошибаешься. Он вот-вот начнется.

— Да тут ведь ужасно темно...

— Темней всего перед рассветом. Не знала? — я окинула небо взглядом. И действительно, вдали стали появляться первые лучи солнца. Дух захватывало от пейзажа, раскрывающегося перед нами. Темно-бордовый цвет залил линию горизонта. «Опьяняюще» — так бы я описала свои чувства. Тепло, исходившее от Августа, расслабило меня. Я чувствовала себя спокойно, я чувствовала себя дома. Август слегка взъерошил мою макушку, — А теперь засыпай.

— Я ведь еще не досмотрела...

— Что, в последний раз что ли сидим? Надо растянуть удовольствие.

— Ну ты и зануда, Август! — я ткнула его в бок локтем, и он ойкнул.

— Мы не придем к компромиссу?

— Мы не придем к компромиссу, — повторила я, поудобнее устраиваясь на плече Августа. Он издал что-то похожее на «эх» и положил руку мне на правое предплечье.

Так мы просидели до того момента, пока солнце полностью не выглянуло из-за горизонта. В последние несколько минут перед этим я истомно моргала, силилась не спать, желая насладиться солнечными лучами чуточку дольше. Но все-таки сон одолел меня. Впервые с проишествия мне не снились кошмары. Было абсолютная темнота, ночь без сновидений. Я спала спокойным, беспробудным сном. Но меня не покидало чувство, что в этой темноте, где-то в самом темном ее углу, сидел черный силуэт. Фигура с маской.

***

На утро я проснулась от того, что кто-то гладил мои волосы. Ощущения были невероятно приятными. Вставать совсем не хотелось. Вот бы этот момент продлился чуточку дольше... Я уже дремала, когда дверь в тарту заскрипела. Шаркая по полу, бабушка Берта подошла к задней части кровати:

— Селина, голубушка, не грусти. Все дети рано или поздно вырастают и вылетают из гнезда, это в порядке вещей.

— Обычные дети хоть и вылетают, но всегда возвращаются.

— И она вернется...

— Мы не можем знать наверняка, ни в чем не можем быть уверены. Она ведь может... Даже не хочу думать об этом. А что, если она вернется, а нас здесь уже не будет? — бабуля Берта глубоко вздохнула, придвинула стул, и подсела ближе к маме.

— Будем, Селина, куда мы денемся? Не знаю, как ты, но я отседого уезжать не собираюсь. Думаешь, эта егоза вас не простит? Нечего ей дуться! Вы помогли ей, пригрели к сердцу, одарили любовью. Она не посмеет. Девочка ведь смышленая...

— Спасибо, Берта, — мама шмыгала носом, — Правда, спасибо.

— Ишь, чё удумала! Плакать! Не узнаю тебя, Селина! Ох, вот они — подарки материнства... — находясь немного в коматозном состоянии, мне удалось уловить только отрывки их диалога. Но сон так маняще звал меня обратно... Если бы мы с Августом не просидели бы до рассвета на косогоре, я бы уже проснулась. Но, увы, подушка с одеялом были слишком манящими, чтобы от них отказаться.

Ближе к обеду я все-таки поднялась с кровати. Не скрою, с трудом, но у меня это получилось. Боль в груди мучала меня постоянно. Надо было сделать отвар из сублевара. Может, хоть на немного она бы притупилась... Я вышла из своей тарты и направилась в сторону лечебницы, где должен был быть Гектор. Однако она была уже занята Августом, которого обрабатывали с ног до головы. Вчера было ужасно темно, и я совсем не заметила, какой мой друг побитый... Фиолетово-синие подтеки красовались на его спине, руках и ногах. Затылок ему пробило знатно, потому Гектор активно втирал мазь, которую нужно было держать под повязкой первый час после нанесения. Оказалось, что все три дня Август ходил с перевязанной правой рукой. Но вчера снял все, сказав, что уже в этом нет необходимости. Гектор только лишний раз покачал головой при виде такого безрассудства. Но напугали меня глубокие порезы на спине Августа. Именно там, где я его тогда коснулась... Если гематомы он получил во время боя с Реной и частично с Виви, то эти раны... откуда они у него? Совсем непохоже, чтобы такие следы могла оставить плеть, рука или снаряды от вельморта...

Тут я подумала, что слишком долго пялюсь на то, как Гектор обрабатывает Августа. Еще и делаю это через окошко... Ни стыда, ни совести. Я отвернулась. Но лучше бы этого не делала...

— Какие важные лица почтили нас. Привет, Агнес, — мое имя Фабиус произнес приторно сладко, отчего мне стало не по себе. Я слегка скривилась, хотя могло показаться, что я просто жмурюсь.

— И тебе привет, Фабиус...

— Слыхала новости? Про мою величайшую победу на соревнованиях? Ты такой финал пропустила! — и слава Правлению, что пропустила... — Я теперь смогу податься на перераспределение. Думаю, у меня большие шансы попасть во фракцию военных... В общем, — Фабиус резко схватил меня за плечи, заставив смотреть ему прямо в глаза, и сменил тон голоса с легкого и веселого до низкого и устрашающего, — Если не хотите проблем, то лучше держать свои маленькие рты на замке, — тут мои брови сдвинулись к переносице. О чем это он?.. — Фабиус слегка удивился моей реакции, а потом захохотал, — Да ты не знаешь! Фух, а я думал, этот болван уже всё всем разболтал... Что ж, ему же лучше. Неудачникам следует лишний раз не рыпаться, оставаться в своем болоте, если они хотят жить, — я смотрела на Фабиуса, как на умалишенного. Хотя, наверное, таким он и был. Ему нравилось устраивать пакости: изменять длину стремени, расстегивать седла, когда мы катались на лошадях; уверена, это он портил тренировочное оружие, откручивая ручки и делая лезвия тупыми; не удивлюсь, что это Фабиус положил когда-то давно в сено вилы, на которые в итоге приземлился Август... В общем, нам много есть за что Фабиуса не любить. Нам никогда не был понятен его вредный характер. Мы избегали с ним контакта. Но, увы, живя в небольшом поселении с населением в несколько тысяч человек, это было практически невозможно.

Сзади скрипнула дверь, и я в ужасе обернулась. В проеме стоял Август, его брови свелись к переносице, ресницы грозно порхали, упираясь в веко. Он размял шею и наклонил голову. Сейчас будет потасовка. Не успела я подумать об этом, как Август выскочил и в два шага достиг Фабиуса. За ним в панике выбежал Гектор, махая бинтами и крича, что он еще не закончил. Но Августу явно было все равно. Он занес левый кулак и со всей дури всыпал Фабиусу. Тот отлетел на пару метров, схватился ладонью за подбородок и поводил челюстью, проверяя, цела ли она. Я выбежала вперед, выставив руки в стороны и встав спиной к лежачему Фабиусу.

— Нет, Август, прекрати! — его грудная клетка ходила ходуном, он боролся с гневом.

— Удобно иметь в подругах дочь главы поселения, да, Август? — я грозно стрельнула в Фабиуса взглядом.

— Не ведись. Он провоцирует тебя.

— Знаю, — сквозь зубы проговорил Август, сжимая руки в кулаки. Я видела, как он борется с болью в теле. Август еще не был готов к дракам. Физически он был слаб. Зато действовать на одном адреналине вполне мог.

— Август, запомни, бешеных собак — усыпляют, а послушных — сажают на поводок. Другого не дано, — я в последнюю секунду схватила друга за предплечье. Не скажу, что моей силы бы хватило, чтобы остановить его, но это заставило Августа повернуться ко мне лицом. Его взгляд был странным, нечитаемым для меня. Прежний Август не остановился бы на одном ударе. Он бы попробовал еще, даже если знал заранее, что проиграет. Но нынешний Август... просто отступил. Я была рада, несмотря на смятение. Уверена, Фабиус сам дал себя ударить. Было неясно зачем, но сам факт заставлял каждую клеточку моего тела напрячься.

— Угомонись, Фабиус. Не знаю, чего ты добиваешься, но советую прекратить попытки, — мой голос звучал на удивление спокойно. Фабиус хмыкнул, сплюнул в сторону и медленно поднялся, отряхивая свою одежду.

— Все зависит от его поведения. Если научится быть послушным и следовать за хозяином, то так и быть, угомонюсь, — Август снова развернулся в сторону Фабиуса, проскользнув мимо меня. Страх окутал тело, и я дернулась вперед, обхватив друга руками. Ладони заскользили по его кофте. Она была слишком гладкая, поэтому пришлось схватить ткань в кулачки. Я не дам ему совершить ошибку.

— Август, прошу тебя...

— Август, дама просит. Как поступишь? — щекой я прижалась к спине Августа и не видела, с каким лицом говорил Фабиус, но по его голосу было ясно, что он скалисто улыбался. Вот урод...

— Отпусти, Агнес, — я лишь крепче вцепилась в него.

— Нет, — беспокойство сжало грудь в тиски, из-за чего обычный вздох казался тяжелой ношей.

— Все в порядке. Я в порядке, Агнес, — Август мягко обхватил мои ладони и потянул вниз. Я нехотя, но отступила.

— Какая милая бы вышла из вас пара.

— Заткнись.

— Это угроза?

— Совет, — Август кивнул в сторону, и Фабиус умолк. Я аккуратно выглянула из-за спины, чтобы посмотреть, что там происходит. Позади Фабиуса стоял мой отец и недовольно окидывал взглядом разворачивающуюся сцену. По правую руку, скрестив руки на груди, стоял Лорус. Его взгляд быстро прошелся по всем, стоящим перед ним, и опустился вниз, к земле под ногами. Выглядел он задумчивым и даже, наверное, немного тревожным.

— Еще несколько дней назад ты не мог встать с постели самостоятельно, а сейчас решаешь стать зачинщиком в драке, в которой, очевидно, не имеешь шанса? Еще и подвергаешь опасности мою дочь, которая только и желает, чтобы ты себя поберег? Кажется, ты больше не воспринимаешь мои слова всерьез, Август...

— Никак нет, сэр! — Август упал на колени, подняв вверх руки в замке. Холодок прошел по позвоночнику, когда я представила, как его кожа скользит по песку и мелкому камню на земле. Он продолжал себя травмировать, что не могло меня не беспокоить, — Я бы не посмел, — отец прищурился и глубоко вздохнул:

— Сопроводи Агнес и Лоруса в главный дом и приведи себя, черт возьми, в порядок. Довольно самодурства, прими уже наконец помощь Гектора, — отец бросил уничижительный взгляд в сторону Августа. Впервые я увидела намек на отвращение в его глазах. Он смотрел на того, кто сидел перед ним на коленях, свысока... Мое сердце будто сжало в тиски, по телу прошла неприятная волна, обуревающая с ног до головы. Отец, которого я знала, никогда не презирал никого, не принижал, не ставил ниже себя. Он уважал каждого жителя поселения Вортекс, считал их членами семьи. И я бы поверила, если бы этот кто-то на коленях был ему малознаком, совершил проступок или что еще хуже... Но это был Август. Ребенок, который вырос у него на глазах. Мальчик, который обожал его, был предан ему. Тот, кто не посмел бы идти против воли главы, уважаемого им главы. В тот миг в моей голове проскользнула мысль, что, возможно, я совершенно не знаю своего отца.

— Слушаюсь.

— Фабиус победоносно хмыкнул, когда Август послушно встал с колен и, не поднимая головы, уволок меня в сторону. Лорус увязался следом за нами, держа небольшую дистанцию. Краем глаза я видела, как отец подошел к Фабиусу и мягко стал уводить в противоположную сторону. Его ладонь на его плече, мягкая улыбка заставили желчь подступить к горлу. Что. За. Черт. Я резко отвернулась и растерянно глядела вперед, пытаясь собрать мысли воедино.

— Что-то произошло между тобой и папой?

— Нет, — ответ Агуста казался довольно сомнительным.

— Тогда что насчет тебя и Фабиуса?

— Ничего, — ну вот тут он точно врет!

— Будешь и дальше продолжать лгать? — Август сжал губы в тонкую линию и увеличил расстояние между нами где-то на шаг. Меня распирало от возмущения. Я абсолютно. Ничего. Не понимаю, — Да что происходит, черт возьми? Я не узнаю ни тебя, ни отца с момента, как очнулась, — Август было повернулся и приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но я его перебила:

— И даже не пытайся убедить меня, что все осталось, как прежде. Я прекрасно вижу, что это не так. С отцом стало невозможно разговаривать, он ведет себя нелогично, неадекватно, негуманно. А ты... сначала резко решаешь прекратить свои обыденные необдуманные безрассудные действия, а потом ни с того, ни с сего прописываешь одной левой Фабиусу в челюсть. Я знаю, что постоянство — не твой конек, но не до такой же степени! — будучи на эмоциях, я упустила из виду, что разговаривала довольно громко. Учитывая, что позади нас имелся еще слушатель в виде дяди Лоруса, данная сцена была немного неуместна. Я поежилась и чуть сбавила тон. Мне правда не хотелось выяснять отношения прилюдно, но Август мог ведь сказать, что да, у них размолвки, и что сейчас не самое удобное время для разговора. Тогда я бы успокоилась. Но он мне врал. Терпеть не могу вранье... Август покосился назад, и дядя Лорус сделал вид, что разглядывает одиночный старый бук, который затесался меж грабовых деревьев. Август мялся, словно боялся, что у леса есть уши, и он нас подслушивает. Затем все-таки сделал шаг в мою сторону.

— Фабиус жульничал. Он протащил меч, обработанный напылением парения. Я видел труху, когда вышел после состязания с Реной. Ты знаешь, не любой металл с ним сочетается. И уж точно такие мечи не раздаются организаторами, ведь все всегда истошно пытаются избежать мошенничества. Вот почему Фабиус так ловко смог отрезать косу Виви. У него было преимущество: легкость оружия и скорость за счет мгновенного разрезания воздуха. И когда я это увидел...

— Вступил с ним в драку?

— Не совсем... Тогда только закончился мой бой с Реной, я хотел пойти за ней, чтобы поговорить. Увидев, как Фабиус активно стряхивает въевшееся напыление, я съязвил что-то в духе: «грязь с грязи не стряхнешь» — намекая, что его жульничество не останется незамеченным, и я несомненно приложу к этому руку. Он вздрогнул, явно не ожидая, что я приду в тот момент в оружейную часть. И у нас произошел конфликт, в результате которого он откинул меня в сторону, где лежали сюрикены... Мы не дрались, Фабиус просто меня толкнул. Неудачно толкнул. Неудачно для меня... Лезвие было очень тонким, надрезы — ювелирными, но моя спина не могла не заметить инородный предмет в теле. Я кое-как замотал кровоточащие раны, но болело чертовски сильно. И во время боя с Виви там все разошлось вдвое, а то и втрое больше. От того и такие глубокие порезы.

— И ты продолжал драться... Август, это так безрассудно с твоей стороны! Ты ведь знал, что ранен, и все равно шел в бой. Опрометчиво. Очень опрометчиво.

— Я не мог иначе...

— Мог. Еще как мог. Мы могли вообще избежать всей этой ситуации. Вивиана могла бы выиграть, ты мог бы бросить ей вызов еще раз через время. Она бы точно приняла его, в отличие от того же Фабиуса. И я... — мне совсем не хотелось обвинять Августа в случившемся со мной. Он не был причастен к моей болезни. Это моя вина, что я так отреагировала, что позволила этому случиться, несмотря на предупреждения матери и отца, — и я бы так не переживала за тебя... — Август замер. Я буквально видела, как в его голове крутились шестеренки. Затем его глаза чуть расширились и в них блеснул... страх. Он прошелся глазами по моей косе, что я успела заплести по дороге в лечебницу. Теперь Август смотрел на меня с сожалением и... жалостью. Это последнее, чего я хотела добиться этим разговором.

— Прости меня, — дрожь пробежала по моему телу. Черт, он и правда теперь винил себя...

— В случившемся нет твоей вины.

— Неправда. Я виноват.

— Август, если на то пошло, это я уговорила родителей позволить мне посетить состязание Серебряного Грифона. Это я пошла за кулисы, чтобы успокоить Рену, в то время как вход туда, как зрителю, мне был воспрещен. Это я увидела твою кровь и запаниковала. Это я сломя голову бежала за носилками, чтобы увидеть тебя. Это все я. Мои решения. Не твои, — Август покачал головой.

— Мое безрассудство заставляет тебя беспокоиться. Я стал катализатором.

— Возможно косвенно, но ты не источник. Перестань, пожалуйста, — Август опустил плечи и задумчиво уставился под ноги. Мне ничего не оставалось, как тоже уйти в себя. Через несколько минут мы подходили к тому самому голубому двухэтажному дому. Я тихо выдохнула. Почти всю дорогу мы с Августом промолчали. Оно и к лучшему. Мне хватило его извинений и жалости, больше бы точно не выдержала. Стоя напротив калитки, я вдруг опомнилась и резко повернула голову назад. Увидев дядю Лоруса, нерасторопно идущего поодаль, мне стало неловко. Своими разговорами, а затем и молчанием, мы совсем забыли про него. Как-то некрасиво вышло...

— Дядя Лорус, — он перевел взор своих серых глаз на меня и быстро сократил дистанцию между нами, — Простите за... эту сцену. Так, о чем Вы хотели поговорить?

— Все в порядке, я все понимаю, — дядя Лорус засунул руки в карманы и посмотрел мне за плечо, — Поговорим внутри. Давай отпустим Августа. Уверен, Гектор будет злиться, если мы еще хоть на немного задержим его пациента.

— Точно, — я мягко улыбнулась и развернулась в сторону Августа.

— Я останусь тут, — судя по его слегка сведенным бровям и напряженным плечам, он говорил серьезно.

— Ты пойдешь в лечебницу.

— Но...

— Никаких «но», Август. Я тебя умоляю, не давай мне поводов еще больше за тебя волноваться, — это его задело. Он глубоко вздохнул, его верхняя губа немного подрагивала от раздражения, но Август уступил.

— Увидимся.

— Увидимся, — я махнула рукой и зашла за калитку. Лорус последовал за мной. Теперь, когда мы остались вдвоем, нас сковала неловкость, поэтому вплоть до самого кабинета вокруг нас повисла гробовая тишина.

Дядя Лорус не был моим родственником. И в целом я бы не сказала, что знала его очень уж хорошо. С давних времен именно Лорус спасал меня в самые тяжелые времена, когда, казалось бы, выхода уже не было. Он либо приезжал в к нам в поселение Вортекс, либо увозил меня в Мотус, чтобы изучать мою болезнь. Я ему безмерно благодарна за помощь.

Лорус Фидес, именно так звучало его полное имя, был тактиком, максимально приближенным к Правлению. Он несомненно пользовался уважением не только среди нас, но и среди всех фракций низшего уровня. То есть, среди всех, кроме самой фракции тактиков и, естественно, Правления. Основными его задачами на работе были слежка, отчеты и представление планов дальнейшего развития северного региона королевства, к которому мы и относились. По правде сказать, север — самая малонаселенная часть страны. Здесь очень непредсказуемая погода, много опасных участков, ядовитые животные и растения. Что, безусловно, делает его весьма прибыльным районом для охотников. Однако для тактика иметь север в качестве осного района для наблюдения — довольно скучно и однообразно. Карьерный рост в таком случае малообеспечен.

Нам повезло иметь Лоруса в качестве основного наблюдателя. Мой отец, Кирс, и он в хороших отношениях. Папа даже как-то обмолвился, что они друг другу много чем обязаны за годы службы, потому Лорус помогает нам, а мы — ему. Но, конечно же, в основном, он нам помогает именно тем, что оставляет меня в живых. Я не уверена, сколько именно раз у меня происходили приступы. Мама рассказывала, что поначалу они происходили очень часто, из-за чего приходилось вызывать Лоруса несколько раз в сезон. Он даже жил здесь несколько периодов, чтобы «воскресить» меня. И по сей день у него это неплохо получалось. Однако что бы он не делал, волшебного лекарства найти не удавалось. А потому мы все продолжали мучаться.

Как-то так повелось, что с самого начала я называю Лоруса Фидеса «дядей». Наверное, мне всегда так хотелось думать. Ну, а кто не мечтал иметь состоятельного «дядю» при Правлении? А у меня с ним был прямой контакт. Хотя кичиться тут было нечем... он ведь возился со мной только из-за моей болезни. Думаю, в этом был его личный научный интерес. То, с каким неумолимым интересом он продолжал искать первопричину, возбудителей и следствия... Что ж, я могу объяснить это только бесконечной тягой к знаниям и любовью к неизведанному.

Дядя Лорус открыл для меня дверь и запустил в большой кабинет с кучей книжных шкафов, на полках которых, помимо книг, стояли разного размера часы, оружия — от клинков и мечей до вельмортов и арбалетов — чучела животных, карликовые деревья и вазы с цветами. Лорус провел меня до стола и пригласил присесть напротив. Я послушно села, разглядывая кабинет. Часто бывать здесь мне не предоставлялось возможным. «Это место не для детских ушей» — так говорил нам с Реной папа. Ох, Рена... Одна мысль о ней заставила мое сердце сжаться. Со вчерашнего дня я так и не видела её. Надеюсь, с ней все в порядке...

— Как ты себя чувствуешь, — Лорус прервал мои мысли, отодвинув стул, стоящий у большого грабового стола со смолистыми подтеками. Возможно, мне было бы спокойнее, если бы дядя сел рядом, на соседний стул. Но он выбрал сесть через стол от меня, прямо напротив окна, из которого лился невероятно яркий свет. Я вздрогнула, когда дядя Лорус положил локти на стол и уперся подбородком на ладони. Его взгляд сверлил во мне нечто большее, чем просто дыру, было жутко неловко.

— Я... чувствую себя лучше, — дядя поднял брови, слегка наклонив подбородок, а затем глубоко вздохнул.

— Не нужно лгать, чтобы не расстраивать близких, Агнес. Я прекрасно вижу, что лучше тебе не стало, — конечно, мое тело не тряслось, словно банный лист, в отличие от вчерашнего дня, но мне было ясно, что это все временно. Черт, я же шла за сублеваром... совсем забыла попросить его у Гектора, — Ты знаешь, когда это произойдет?

— Не уверена... — Лорус задумчиво кивнул.

— Времени у нас мало, Агнес. Я хотел поговорить, поскольку мне давно есть, что тебе рассказать, — любопытство взяло вверх, и мой взгляд приковался к темно-серым глазам дяди Лоруса, — И мне бы хотелось сразу извиниться перед тобой. То, что ты сейчас услышишь, наверняка сделает из меня плохого тайрийца в твоих глазах, но поверь, я хотел, как лучше... — кровь отхлынула от моих конечностей, из-за чего мне показалось, что в комнате резко упала температура. Ладони и лоб вспотели, и я на мгновение потеряла способность дышать, предвкушая услышать что-то ужасное. Дядя Лорус опустил голову, избегая пристального взора моих глаз, — Я... — он медлил, в то время как меня дочиста съедало ожидание. Затем его ресницы вспорхнули, он встретился глазами со мной и... испугался, — Агнес, ты в порядке? — Лорус нагнулся над столом и схватил меня за руку. Почувствовав холод, его глаза расширились. Я одернула руку.

— Рассказывайте, — Лорус уставился на меня, искренне удивленный реакции моего тела. Как же меня мучило ожидание, — Не тяните, — Лорус покачал головой и сел на стул. В тот момент желудок скрутило от мысли, что он сейчас передумывает мне рассказать то, что давно держал от меня в секрете. Такого я точно не вынесу... — Либо Вы мне говорите все как есть, и я ищу в себе силы это пережить, либо на меня накатит паника, и приступ начнется раньше, чем Вы думаете, — дожили... я шантажировала Лоруса своим здоровьем. Но мне было все равно. Я хотела услышать правду, какой бы она ни была. Дядя покосился на меня, явно не веря моим словам, и тревожно сглотнул.

— Уверена, что хочешь это услышать?

— Да говорите же! — я почти перешла на крик, резко привстав. Испугавшись своих действий, я неловко вернулась обратно на стул.

— И правда, зачем тебя мучать... — Лорус встал, видимо, не в силах выдерживать мой взгляд, и подошел к ближайшему стеллажу с книгами. Вытащим какой-то корешок, он похлопал по обложке:

— Твоя болезнь — не нечто нам неизвестное. С ней все предельно ясно. Это и не болезнь вовсе. Просто... твое естество, оно... разламывается, — что-то кольнуло в груди, напоминая о своем присутствии. Но я не издала ни звука, ожидая дальнейших объяснений, — Проблема не в постановке диагноза, а в лечении... Никто не знает, как с этим бороться. Поныне никому в Либертас неизвестно, как лечить разрушение естества. Я даже не знаю никого, кто бы... имел такой недуг и жил дольше нескольких минут. Твой случай — исключительный.

— Тогда зачем Вы врали, что не знаете ничего о моем недуге?

— А ты бы не попробовала сама что-либо найти об этом?

— Конечно же попробовала бы...

— В этом и проблема, Агнес. Ты бы не успокоилась, искала бы, чем навлекла бы на себя беду.

— Почему же? — Лорус хотел было что-то сказать, но осекся, засунул книжку обратно и быстрыми шагами вернулся к столу. Он обдумывал все, подбирал слова, тянул время.

— Уверен, ты бы полезла, куда не надо. Доверилась бы не тем тайри. Все не так просто, Агнес. Мы не говорили для твоего же блага.

— Тогда зачем сказали сейчас? Что изменилось? — дядя Лорус развернулся к окну лицом. Свет озарял его облик, а тень, упавшая на меня, помогала не жмуриться.

— Когда тебе было двадцать шесть у тебя впервые случился такой сильный приступ. Затем все повторилось два года спустя. И вот снова, спустя восемь лет, я приезжаю сюда, чтобы забрать тебя в Мотус.

— Но мама говорила, что приступы происходили намного чаще...

— Поначалу да... потому что я не знал, что с тобой делать, как тебе помочь. Мне потребовалось время, чтобы найти решение. Но то, что по итогу я нашел, не решает проблемы.

— Но я все еще жива. Значит, это средство помогает. Но что это? — Лорус развернулся ко мне лицом, нашел мои глаза и произнес:

— Знаешь, почему ты не помнишь предыдущие приступы? — я уставилась на него, не в силах поверить, что этому есть какие бы то ни было другие причины, помимо моей кратковременной памяти и болезни, — Знаешь, почему у тебя нет общих воспоминаний, что есть у Августа, Вивианы и Рениты? Почему ты не помнишь ранние годы? — сердце гулко застучало в груди. Не может быть..., — Ты ведь уже догадываешься, правда? — Лорус вздохнул и оперся руками на стол, опустив голову вниз, — Я стирал тебе память, чтобы ты забыла источник, что являлся спусковым крючком для дальнейшего разрушения естества. Это единственный способ, что я нашел, чтобы остановить процесс, который в ином случае оказался бы необратимым, - никто вокруг не хотел, чтоб я знала. А все потому, что это убило бы во мне весь смысл существования. Зная, что придется начинать заново раз за разом, в моей голове поселился бы страх. Страх жить дальше, страх снова сделать ошибку и лишиться драгоценных воспоминаний. Он и так был, но я по крайней мере была уверена, что меня починят в случае чего. Теперь же я не хотела такой "починки"...

— И Вы говорите мне это сейчас, потому что... — глаза наполнились влагой, из-за чего свет передо мной пошел пятнами. Произносить слова давалось с трудом. Я молилась Правлению, чтобы дядя Лорус не сказал того, что я так боялась теперь услышать.

— Все так. Я рассказываю тебе все это, потому что снова собираюсь стереть тебе память.

* Тайриец - тоже, что и тайри, только в единственном числе. На наш лад это можно было бы прировнять следующим образом: тайри = люди; тайриец = человек.

* Растель - род травянистых однолетних растений. Мука, получаемая из его зерен, широко используется для приготовления выпечки. Равнодушен к холодам, нетерпим к чрезмерной влаге.

* Сомниум - цветы, внешне похожие на синие лютики. Однако сердцевина у них более объемная и имеет желтый цвет. В ночное время серцевина загорается и излучает свет, что привлекает лесных обитателей. Однако если вдыхать некоторое время его споры, можно быстро впасть в долгий сон. Лепестки цветов сомниума часто используются в медицинских целях.