Глава 2.
«...Энни... помнишь тот лес, где деревья настолько старые, что даже вдвоем мы не могли обхватить их стволы? А запах хвои и смолы, иголки вековых елей, которые были им вместо листьев и мягкая трава под ногами? Помнишь? А помнишь, желуди и каштаны, которые мы собирали с тобой осенью, а потом носились по лесу и прятались за деревьями и в их ветвях. Вспомни то время. Помнишь, как мы лазили по дубам и как спали под ветвями самого большого дерева в лесу - голубой ели?
Помнишь, как мы рисовали ангелов на снегу? Я вспоминаю твои каштановые волосы, которые ты так любила заплетать в две косы, а еще твой курносый носик и ямочки на щеках. Твои разговоры, на счет того, что девочки не должны быть очень худыми, а ведь ты и сама никогда не была пухленькой, хотя очень старалась поправиться. Втайне, я соглашался с тобой, но никогда не говорил тебе этого прямо.
Энни, я хочу попрощаться. Но перед этим, мне хочется, чтобы ты вспомнила обрыв. Тот самый обрыв, перед самым краем которого мы стояли и держались за руки. Тогда, ты очень хотела научиться летать. Ты вставала на носочки, приподнимала голову и закрывала глаза. А я в это время наблюдал за тобой. За твоим длинным пышным платьем, сшитым из голубой грубой ткани, за кудрявыми каштановыми волосами, развивающимися на лету. Смотрел на изгиб шеи и ключицу. Нам тогда было пятнадцать или шестнадцать лет, и я чувствовал, что я смогу тебя удержать, чувствовал себя сильным.
Странно. Почему, если в пятнадцать лет я чувствовал себя таким сильным, я перестал себя чувствовать таковым в свои двадцать семь...»
***
Серый дождь каплями отбивал ритм по стеклам и крыше дома. Стекая по ним ручейками, он будто бы оставлял напоминание о себе в виде дорожек слез. Плакало все. Небо, земля, даже солнце было скрыто за облаками. Ветер подвывал.
Долго сдерживаемые рыдания неба прорвались через ограду облаков и теперь обильно изливались на улицы Женевы, а может быть и всей Швейцарии.
Узкие улочки столицы были неприветливо освещены серыми облаками и падающими через них пятнами света. Трава, только еще выросшая между камнями тропинок, сгибалась под тяжестью дождя, а ветер напевал песню свободы.
В это не самое солнечное утро, когда даже птицы не пели на улице, девушка, чье имя нам еще не известно, шла по одной из улиц Женевы. Разноцветный зонт был оградой между ней и чувствами природы. Капли, разбиваясь о поверхность зонта, стекали и падали на серый плащ, не задевая волос. Маленькая, совсем детская ручка крепко цеплялась за ручку зонта.
Девушка слушала дождь. Гулкие звуки, отдаваясь в ушах, превращались в музыку природы. Тихий свист ветра вторил дождю и природа пела. Пела небу. Пела солнцу. Пела земле, людям, всему живому, всему миру о том, насколько это прекрасное утро.
И девушка подпевала ей. Пела и смотрела в небо. Пела и шла по дорожке. Пела и закрывала глаза от счастья.
Проходя мимо очередного проулка, она свернула в него и села в подъехавшую черную машину.
-Госпожа Эванс, садитесь, Господин Товели просил как можно быстрее доставить вас к нему, - проговорил водитель. Он крепко сжимал руль в руках, будто бы хватаясь за спасительный трос.
-Спокойнее Йочели, я же просила тебя не кричать, - проговорила девушка, поудобнее усаживаясь в кресле и пристегивая ремень. Она посмотрела еще раз на водителя и поправила свои короткие розовые волосы, - Я надеюсь, у него были на то причины, чтобы отрывать меня от работы. Сегодня ко мне приезжали специалисты из Америки, а мне пришлось срочно уехать, - она недовольно посмотрела в окно.
-Госпожа Эванс, - проговорил Йочели, пока выводил машину на более широкую трассу, - они ничего Вам не сделали?.. - он обеспокоено осмотрел девушку, но под плащом и шарфом все равно ничего не было видно. Яркие розовые волосы, состриженные под мальчика, лежали в полном беспорядке.
-Нет, со мной все хорошо, прошу, поторопись. Долго я дома не задержусь. Меня уже начинает злить моя семейка. До полудня мне нужно вновь быть здесь.
-Ну что вы говорите, госпожа Эванс, - проговорил пожилой водитель, который работал на семью Эванс уже более двадцати лет. Госпожа Эванс выросла у него на руках, поэтому он позволял себе рядом с ней чуть больше, чем обычная прислуга.
-Йочели, как ты не понимаешь, - проговорила устало Госпожа Эванс, - Моя семья слишком беспокоится обо мне. Например, я уверенна, что мой брат попросил меня заехать лишь для того, чтобы я выпила все нужные лекарства.
-Госпожа Эванс...
-Йочели, я прошу тебя, просто веди машину.
-Да, госпожа Эванс.
***
Товели - младший сын в семье Эванс, беспокойно ходил из стороны в сторону, все чаще и чаще посматривая на часы. Уже было без пяти одиннадцать, а его старшая сестра еще даже не подъехала к их семейному поместью Anne'Veta, находящемуся в одном из самых престижных районов Женевы, на холме Колони, с видом на блестяще-гладкую поверхность главного озера столицы.
Весна медленно наступала, заявляя свои права. Листья зеленели, теплый ветер обвивал статные фигуры, солнце согревало, а небо искрилось синевой.
Но сегодняшний день был будто бы не весенним днем, а ярким показателем осени. Учеба не ладилась у Товели с самого утра. Его отвлекало все: ветки, стучащие по окну от ветра, промозглый дождь, медленно стекающий по застекленным стенам его комнаты и даже тихие классические мелодии, играющие где-то на заднем фоне, чтобы сосредоточиться. Молодой человек нервно сжимал в руках свои светлые волосы, оттягивал их в разные стороны и вновь смотрел в книгу и тетрадь с записями лекций профессоров.
Льерт - старший сын в семье Эванс уехал на работу вместе с отцом, а у Товели скоро намечалась сдача экзаменов, и он не должен был оплошать на них, поэтому, молодой человек, забросив всю электротехнику в самый далекий угол комнаты, пытался сосредоточиться. Но против него было настроено все. Телевизор, работающий в гостиной, дождь, бьющий по стеклам, щекочущий нос запах кофе, который тоже почему-то раздражал, свежий воздух, дующий из приоткрытого окна и сестра, которая видимо совсем не торопилась домой. Он точно знал, что у Эльзы сегодня встреча с Американской кампанией, которая собиралась оговаривать с ней новую поездку в Америку. Его раздражало то, что его мать - Госпожа Марейли забыла взять печенье, которое он для нее приготовил. Его раздражало то, что его старший брат Льерт не послушался его и забыл свой черный зонт, который теперь висел на крючке в прихожей. Теперь, он, скорее всего, промокнет под этим шквалом воды. Его раздражало то, что его отец никак не хочет согласиться на то, чтобы Товели отпустили учиться заграницу. Самой давней мечтой Товели была учеба в Оксфорде - великолепном университете, выполненном в готическом стиле. Его даже не могло отговорить то, что там не будет его любимой старшей сестры, он все также стремился туда.
Раздражение накапливалось в нем с самого утра, капля за каплей собираясь в глубокой озеро. Не помог даже холодный душ, из-за чего Товели принял самое правильное решение - он решил сразу же после встречи с сестрой пойти в спортзал и вывести из себя все напряжение вместе «с потом».
Эльза Эванс была главной слабостью мальчишки. Товели было всего пять, когда он понял, насколько слаба его сестра. С этого времени он ходил за ней хвостиком, не заходя, пожалуй, только в отхожие места.
Но это время прошло, и вот, что он видит!.. Его сестра, такая же слабая девушка, как и раньше, не собиралась принимать лекарства!..
Серое небо раздражало все сильнее и сильнее. Зеленая, будто бы раскрашенная красками трава торчала из под земли наклоняясь в разных направлениях. Это тоже раздражало. Деревья, декоративные растения, цветы, которые не успели прикрыть, кустарники, все было насквозь промокшим и, казалось, озябшим.
Но вот, выглянув из окна, он увидел, как из-за поворота появляется черная машина водителя Йочели, с которым у молодого человека были довольно дружеские отношения. Противотуманные фары были включены. Из под шин вырывались мелкие капли воды и вновь скатывались в лужицы, на поверхности которых колебалась вода, будто бы ходя кругами.
Товели сощурил глаза, что было уже само по себе нехорошим знаком, а затем, размяв костяшки, взял лекарства Эльзы и спустился на первый этаж. Машина остановилась недалеко от входа, и Товели вышел прямо под дождь. Его белая футболка тут же намокла, а от скул к шее стекали капли воды, некоторые из которых оставались в ключичной впадинке. Губы были поджаты, зеленые, будто бы два изумруда глаза были прищурены, а все мышцы напряжены. Кажется, что Эльзу Эванс ждал неминуемый скандал, но ту, будто бы это вовсе не беспокоило. Она поплотнее закуталась в свое серое пальто, хотя до дверей дома оставалось не больше пятнадцати метров, и раскрыла свой разноцветный зонт. Капли, отскакивая от его поверхности, рассыпались по всем сторонам, словно бенгальские огни.
Проходя мимо Товели, она слабо улыбнулась ему и указала на двери, на что он лишь кивнул и посмотрел в сторону Женевского озера. Сейчас оно было особенно прекрасно. Редкие лучи солнца, выходя из-за облаков, создавали блики на его поверхности. А капли, светились и искрились в этих столбах света. Резкий порыв холодного ветра заставил Товели озябнуть и он, в последний раз глянув в сторону водной глади, пошел к дому, в котором его уже ждала сестра.
Мягкий, желтый свет, исходящий из камина, заставил его тут же почувствовать, как холод отступает. Теплые обои оранжевого цвета, не такого оранжевого, как закатное солнце, а, наверное, правильнее сказать предрассветного цвета, встречали яркими пятнами, на фоне застекленных стен, выражающих плохое настроение погоды. Эльза Эванс, разувшись и сняв серое пальто с высоким воротничком, уже сидела в деревянном кресле перед камином, откинувшись на его спинку и закрыв глаза. Тишина и потрескивающий звук дров заполнили весь дом, и Товели любовался этим. Мягким светом, излучаемым огнем, оранжевыми стенами, плохой погодой и сестрой, вносящей в эту обстановку все более и более живую и таинственную атмосферу.
Неожиданно ее рука шевельнулась, и она похлопала по мягкому ковру, лежащему у ее ног. Она звала его. Толстый и мягкий ворс ковра слегка щекотал ноги. Товели присел под ногами Эльзы и облокотился на ее колени. Тихо. Эльза начала теребить его пряди и произнесла:
-Случилось что-то серьезное? - в голове у Товели прямо-таки крутились мысли о том, что все что с ней происходит - это все серьезно.
-Лекарства, - произнес он хрипло, и, прочистив горло, собирался выдать тираду, но затем остановился. А зачем? Эльза здесь, сейчас она их выпьет и вновь уедет на работу. А он может отдать ей забытое госпожой Марейли печенье. Все хорошо.
Эльза же наоборот, вдруг, с улыбкой подумала, насколько ее брат мелочный.
Тихо трещали дрова в камине. Его толстые мраморные стенки, украшенные узорами, были покрыты тенями, пляшущими на них словно черти.
-Сегодня был приступ, - неожиданно громко проговорила Эльза. Ее голос отдавался в ушах Товели.
-Был приступ? - повторил Товели. Огонь трещал в камине.
-Да, нехорошо стало, пока я ехала в центр. На самом деле я очень рада, что ты попросил меня приехать домой.
-Ты куда сейчас? После того как уедешь? - спросил Товели поворачиваясь к Эльзе. Ее желтые глаза и ярко-розовые волосы светились в свете огня и переливались из холодных оттенков в теплые.
-Нужно завершить встречу с американцами, из которой ты меня так невежливо выдернул, - девушка слегка улыбнулась. Ее впалые щеки смотрелись будто бы глубокие дыры в щеках. Прекрасна и ужасна одновременно, - а потом я еду к Эклундам. У них сегодня юбилей - двадцать пять лет. Они попросили меня обязательно заехать. Сказали, что мама нашла мне нового претедента на мою руку и сердце.
-Ты видела его уже? Фотография, хоть что-нибудь есть? - с любопытством произнес Товели. Он знал о болезненном увлечении матери - искать Эльзе жениха. Девушка продолжала перебирать его достаточно длинные, жесткие волосы.
-Госпожа Марейли сказала, что мы с ним уже очень давно знакомы, - пожала плечами Эльза.
Сейчас их отношения вновь походили в те, что были до того случая, как вся их жизнь изменилась. До того, как Эльза отстригла свои длинные каштановые волнистые волосы и перекрасилась в розовый, до того как не стало Джастина - старшего сына в семье Картер, лучших друзей семьи Эванс.
Джастин был на девять лет старше Эльзы и на два года старше Стефана - младшего сына в семье Картер, а значит, должен был наследовать весь бизнес их семьи, как только ему исполнится тридцать лет. Он отличался от своего брата Стефана, только цветом волос, они были чуть светлее. Его взгляд всегда был устремлен ввысь и требовал чего-то запредельного и невозможного. Он совершенно не мог сидеть на одном месте - был не достаточно внимательным и усидчивым. Но его отец - Антони Картер - не расстраивался и все ждал, когда же, его сын возьмется за голову. Но, по стечению обстоятельств, у Джастина были последователи, и он вовсе не собирался перенять от отца такую ответственность, как компанию CCB, занимающуюся сетью Швейцарских банков. К сожалению, ему было просто не суждено дожить до тридцати.
Джастин был старшим братом и для Эльзы. Самым любимым братом. Братом, после смерти которого, она сама чуть не умерла.
-Я надеюсь, это будет не Леон Эклунд, - тихо рассмеялась девушка, продолжая лежать, облокотившись на кресло с закрытыми глазами. Дождь начал лить еще сильнее.
-Я поеду с тобой, - прозвучали слова Товели под вспышку грозы и удар грома. Эльза вздрогнула, а Товели, не обращая внимания на погоду, ждал ее ответа.
-Тогда иди и переоденься, ты не сядешь в машину в мокрой одежде, - почти прошептала Эльза Эванс и, приоткрыв глаза, посмотрела на Товели изучающим взглядом, - и умойся, - сказала она ему, когда брат поднялся с теплого ковра и, озябнув, вздрогнул. Он недовольно посмотрел на Эльзу, но поспешил уйти в свою комнату, пока она не передумала.
Эльза продолжала сидеть в кресле, поджав ноги. Она пригрелась на этом месте и, укрывшись пледом, даже не думала о том, что ей куда-то нужно ехать. Тепло распространялось от ступней к плечам, медленно захватывая каждую клеточку тела. Веки тяжелели, и глаза закрывались. Эльза засыпала.
Дождь и ветер, создав свой дуэт, тихо напевали ей колыбельную, а огонь в камине вторил им. Эльза спала.