Часть 12.
Глава 46.
«Бонтен» .
Боль. Жгучая и пробирающая со всех сторон до костей. Такемичи ничего не видел, хотя глаза его были открыты. Не руками, не ногами даже самим телом он не мог пошевелить, всё онемело. Во рту был странный привкус, словно помимо крови, что лилась из дёсен, было что-то ещё. Звуков парень тоже не слышал, только белый шум. Из-за отсутствия возможности что-либо сделать, увидеть или услышать путешественник просто стал прокручивать в голове последние моменты своей жизни. 2005 год, Чифую, «Чёрные драконы», темнота. Он даже не мог вспомнить прыгал во времени или нет. Дошёл ли до дома Тачибаны? Пожал руку Наото? И если да, то что произошло? Прыгнул ли он в принципе? Слишком много вопросов и так мало ответов.
Снова попытавшись подвигать конечностями, парень об этом пожалел. Ноги тяжёлые, даже слишком, к рукам что-то прикреплено, само тело было накрыто чем-то тёплые, одновременно тяжёлым и невесомым. Вместе с приступом боли в ногах, пришла головная боль. Шум стал громче, словно приближаясь. Ханагаки стало трясти. Пот стал выступать с невиданной скоростью, сердце колотилось как бешеное, всего его словно парализовал страх, причём настолько сильный и непонятный, что хотелось прекратить эти страдания раз и навсегда. Внезапно стал возвращаться слух, а вместе с ним и зрение.
Такемичи видел яркий свет, слишком яркий, скорее всего это свет светодиодных ламп. Но свет был, будто мелкими пятнами, разбросан по всему светлому потолку. Значит он в не больнице. Очертания становились яснее, а звуки чётче. Путешественник начал чувствовать помимо боли ещё и свои конечности. К ним потихоньку возвращались двигательные функции. Новые попытки пробудить осязание в своём теле становились всё успешнее. Головой брюнет не вертел, она слишком гудела и кружилась. Ощущения стали полноценными. Одна нога была перебинтована, но не сломана она или вывихнута не понятно, голова тоже перебинтована, как и левая рука. Один глаз, такое ощущение что заплыл. Такемичи чувствовал пластыри, повязки и другие прелестные изобретения медицины. Помимо предметов служащих для исправления вывихов и переломов, Ханагаки почувствовал то чего очень сильно его не просто обеспокоило, а стало не реально страшить. Капельницы. Множество трубок и других непонятных предметов. Обстоятельства стали намного мрачнее.
Брюнет услышал слабые голоса. В комнате по меньшей мере теперь было два человека помимо него. Голоса были почти неразличимы и в какой-то момент парень понял, что люди подошли очень близко, их можно было руками потрогать. С минуту брюнет фокусировал внимание на одном, как другой тут же что-то стал вводить в руку, с другой стороны. Путешественник сначала начал было сопротивляться, но силы стали быстро его покидать, а голова напомнила о своей травме. Снова мгла.
Неизвестно сколько прошло времени с его предыдущего пробуждения, но очень много изменилось для парня. Во-первых, все повязки были сняты, трубок и капельниц не было. Во-вторых, он уже лежал не на мягком матрасе и не под покрывалом, а на твёрдом и холодном полу. Комната теперь другая, из той его перенесли сюда. Всё это, конечно далеко не сразу, но путешественник понял из своего осязания и обоняния. Затем возвращалось зрение и слух вместе с ним. Парень лежал и не дёргался, вдруг те, кто втыкал снотворное ещё здесь.
- Он нас слышит? – первый голос был довольно громким, словно почти над самой головой.
- Не кричи дубина, он же после комы. Ну почти что – ответил второй.
Оба были мужские и слишком молодые. В каком-то смысле даже знакомые. Открыв глаза полноценно Такемичи запаниковал. Парень определённо дошёл до дома Тачибаны, пожал руку Наото и даже больше. Он прыгнул во времени. Проблема заключалась в том, что, судя по всему, Ханагаки прыгнул не вперёд, а назад. По-другому путешественник не мог объяснить своему ослабленному сознанию наличие маленького Шюдзи Ханмы у себя справа по борту.
Слева сидел Кисаки, ну или по крайней мере его детская копия. Он переговаривался с Демоном так, что они не заметили того, что он очнулся. Брюнет занервничал. Хоть в прошлом Такемичи чисто косвенно был знаком с Теттой и по рассказам Хины понимал, что за малец перед ним сейчас сидел со шприцом, но он ничего не знал о Шюдзи. Сжимая и разжимая все пальцы ног, Ханагаки прикидывал насколько хватит ему сил встать и уйти. Такемичи не до конца был уверен в безобидности двух сидящих перед ним созданий. К тому же где они находились? Что мальцы с ним делали? И что наконец кололи?
- О очнулся – Демон показал свои ярко - белые зубы.
- Не факт, что он нас понимает и ...- начал Тетта.
- Что происходит?! – Такемичи не выдержал – Где я ? И что чёрт возьми вы оба мне кололи?! – хотелось встать, но не получалось.
- Эй, а повежлеве! – воскликнул Ханма. В детстве он казался слишком милым ребёнком – Мы вообще-то тебе жизнь спасли.
- Да ну? – Ханагаки всё же встал – особенно ты - он указал еле шевелившейся рукой и пальцем на Тетту – прямо там – Брюнет примерно прикинул сколько каждому из них по виду и сделал вывод, что они уже с Кисаки знакомы – Что случилось Кисаки? Судя по тому, как ты выглядишь, ты должен меня ненавидеть.
Ханма из положения, почти что лёжа выпрямился, и посмотрел на брюнета самыми искренне - непонимающими жалкими глазами на какие способна его мимика. Тетта, как обычно с каменной мордашкой произнёс:
- А ты не староват для моего врага, а ? - он поднялся на ноги – дядь ты мне в отцы годишься.
- Что? – до Такемичи стало доходить – да быть того не может.
Похоже, что травмы сделали с его сознанием своё дело. Когда парень прыгает во времени, вместе с временем меняется и сам Ханагаки, а тут было его 26-летнее тело, а мальчишки, наоборот, были слишком мелкие. Он присел и сразу начал шататься. Копия Шюдзи его подхватила и усадила, облокотив о диван. Воспоминания не возвращались, но возвращалась способность мыслить и размышлять. Парнишки корпели над ним. Уложили назад. Сняли старые повязки и пластыри, заменили на новые. Дали кучу лекарств и потом уже принесли еду. Не много. Это был суп, состоящий почти, что только из бульона. Рядом поставили стакан, предварительно помогли брюнету сесть за стол. Руки тряслись и не слушались так, что парнишки, почти что буквально, кормили его с рук. Ханагаки не привередничал и не жаловался, а послушно делал всё, что ему велели и ел всё что давали. На какое - то время парни оставили его одного и пошли кого-то встречать, дав путешественнику осмотреться.
Это была довольно большая, для Токио, квартира. Голубые стены с переходом в белые, гостинная плавно преходящая в кухню и огорожена лишь каким-то подобием барной стойки. Интерьер был насыщен: искусственные цветы, множество картин, многочисленные полки с книгами, прозрачный журнальный столик, чёрный диван и тому подобное. Кухня с гостинной сужались в два длинных коридора. Один вёл в прихожую, другой, судя по всему, к спальням и ванной комнате. Путешественник не стал злоупотреблять гостеприимством парней и остался в гостинной. Справа от гостинной была деревянная дверь, которая вела скорее всего на нижний этаж. Ведь судя по коридору, который выходил и так к 4 комнатам, эта не была спальня. Скорее всего это была двухэтажная квартира.
Вернулись мальчишки, а за ними девчушка. Такемичи аж встать успел. Модео. «Нет глупый, не она», -мелькнуло в голове и парень тут же сел. Уставившись в пустой экран телевизора Ханагаки отстранился от мира сего, настолько, что не заметил, как за детьми вошла женская высокая фигура. Только когда та дотронулась до плеча и дружелюбно улыбнулась, брюнет обратил на неё своё и так мутное внимание. Она была высокая, вся в чёрном: носки, кофта, штаны. Только майка серая. Волосы были выстрижены справой стороны и покрашены в красный. Другая сторона оставалась поразительно с длинной копной волос. Выбритая сторона была выполнена полосами на одной, из которой виднелся до жути знакомый символ. "Бонтен". Такемичи начал вспоминать и потихоньку опасаться. Однако, потрясение от воспоминаний оказались сильнее, и он не мог шевелится. Женщина села рядом, хотя скорее это была молодая девушка, она дотронулась до его лица и убрала выпасшую прядь волос.
- Ну здравствуй, Солнце! – Ханагаки повернулся на девушку ошарашенным взглядом – ты, наконец – то очнулся плаксивый герой – парень наконец в подробностях рассмотрел девушку и промолвил:
- Мивари?
Глава 47.
«Alien: Isolation».
Такемичи не был уверен в ясности сего происходящего. Маоки сидела справа от него на диване и дружелюбно улыбалась до ушей. Ханагаки уже мало что удивляло: не улыбка на лице, которое обычно кроме пустоты ничего не выражает; ни то, что вокруг Дьявола опять кучка детей; не то что этот долбаный медицинский халат, висевший на стуле в кухни, опять здесь со своей хозяйкой и даже наконец то, что Мивари, вау как неожиданно, опять варится в делах, хоть уже и бывшей, но всё же свастики. Путешественник тяжело вздохнул, и запрокинул голову назад.
- Судя по тому, что ты, ещё дышишь эти мелкие шпингалеты не успели вырезать тебе лёгкие? – Кажется крыша Мивари понемногу стала катиться, с достаточно чётко - фиксированной скоростью, в тартарары.
- Что ты, делаешь в "Бонтене"? – Брюнет уже жалел, что вообще пришёл в себя. – и как я наконец тут очутился? – смутное представление и воспоминания были при нём, но раз тут сидит его спаситель проще спросить, как есть.
- Ух. Хару знатно тебя приложил – девушка хихикнула – ты, на него не злись, тебя предупреждали – она убрала прядь красных волос за ухо.
- Что? Харучиё? – у брюнета начала болеть голова – расскажи, как обстановка сейчас в «Бонтене» - он поднял глаза на Мивари и вовремя добавил – пожалуйста.
- Ну если кратко. Майки глава, Харучиё за ним, Коко пилит бюджет ...- она продолжила перечислять уже до боли знакомые имена и такие начинающие надоедать лица. Ханагаки аж передёрнуло.
Нарисовались и новые фигуры, о которых путешественник раньше не слышал. Сводный брат Майки, Изана, второй по старшинству, в придачу его старый друг Какучё. Прибрав к рукам Свастику и Манджиро всё как уже налаженный механизм, полетело в тартарары, за небольшим, но всё же положительным исключением. Многие их общие с Сано друзья живут обычной жизнью. Конечно, бед не миновать и некоторые, кто пытался вразумить Манджиро и вернуть ему ясность ума поплатились за это жизнью. Слушая рассказ Такемичи обнаружил несколько белых дыр, а если быть точнее целых 3. По квартире не скажешь, что здесь помимо детей и Мивари, живёт кто – то ещё, но может просто потому, что всё на нижнем этаже и в спальнях? Ханагаки также познакомился с новой проблемой своей жизни – «Поднебесьем». Маоки рассказала, как и что произошло 12 лет назад. Какие обстоятельства за что собой повлекли и наконец кого. Эмма погибла и это стало началом конца "Токийской свастики". На удивление самого брюнета, он был удивлён и даже весьма опечален. Судьба Эммы, ранее редка всплывающая в его мозгу, резко и почти, что с ноги влетела в его и так расшатанное сознание. События продолжали литься из уст Мивари, как водопад с горы.
- Ты, так и не рассказала – Ханагаки каким-то образом нашёл в себе силы на использование бодрого голоса – как ты, оказалась в "Бонтене"? – он развернулся на неё.
- А да, всё просто – девушка махнула рукой – там мой муж работает, а меня как жену мафии автоматически туда приписали - она бросила взгляд на детей.
Девочка, что так похожа на Модео, о чём- то горячо спорила с мини копией Кисаки и дразнила мелкую копию Ханмы. Последний был слишком эмоционален и почти плакал. Маоки что-то рявкнула девчонке и та облокотившись на стул спиной, уткнулась в телефон.
- Ханма работает на Майки? – Такемичи был удивлён своей бестактности.
- Что? - Дьявола аж перекосило в лице.
- Тот малец – брюнет указал на плачущего пацанёнка, что кричал ему на ухо – ваш с Ханмой сын? – всё дно пробито, мы приплыли.
Дьявол перестала улыбаться, она стала цвета своих прежних волос с такой печальной мордашкой, что с неё можно было срисовывать картину мучеников ада. Девушка ничего не ответила, она лишь вздохнула и развернулась в сторону коридора. Затем заправила длинную часть волос назад и начав кусать губы, резко дёрнулась и ушла в сторону спален. Ханагаки ударил себя по лицу и почувствовал себя последним имбецилом на Земле. То сколько раз он видел одинокую и пустую Мивари, без своей семьи или в дали от неё должны были чему – то его научить, но так как это грабли новой модели, парень предпочитает на них наступать. Потупив в пол Такемичи, отправили в ванную, дабы помыться, привести себя в божеский вид и желательно охладить свой чрезмерный интерес ко всему. После душа Ханагаки снова почувствовал себя человеком. Выйдя и сев на тоже место в гостинной, брюнет отметил, что малышня сидит точно также как, они сидели перед его уходом, словно не шевелились вовсе. Внезапно Шюдзи младший ни с того ни с сего свалился со стула и стал биться в конвульсиях. Двое других тут же подскочили к нему, а Ханагаки окрикнул Маоки. Девушка тут же примчалась и что-то вколола пацанёнку, конвульсии остановились, как и начинающая выходить изо рта пена. Дьявол подхватила пацанёнком настолько аккуратно, словно он древнекитайский фарфор, и отнесла в спальню, где с ним и осталась. Путешественник долго смотрел им вслед и даже не заметил, как Тетта подкрался сбоку. Он тоже смотрел в длинный коридор ничего не выражающим взглядом своего взрослого прототипа.
- Ты ...- брюнет знал, что сейчас далеко не самое подходящее место и время, но он должен знать – ты и та девочка. Вы – запинания трудно преодолеть – вы брат с сестрой? И ваши родители...
- Нет – мальчик развернулся на него и удивительно глубокие голубые глаза стали взирать на него – наши родители ни Тетта Кисаки и Футаками Модео, если вы об этом – он замолчал, а Ханагаки не знал как продолжить разговор. Тишина длилась не слишком долго - Я племянник Тетта Кисаки и Аригадзо Уты – он стал подходить – я на половину японец на половину американец, а она – мальчишка указывал на свою подругу – кореянка и у неё соответственно другие родители. - девчонка начала что-то тараторить на корейском, а мальчишка стал отвечать. Спустя 5 минут словесной перепалки парнишку, как выяснилось его звали Матикаэ, позвала Мивари, и путешественник остался наедине с блондинкой.
Честно говоря, впечатления о маленькой копии Модео у путешественника сложились не самые приятные, хотя знакомы они от силы были несколько часов. Она была грубой, шумной, наглой и слишком озлобленной для своего возраста. Если бы Матикаэ и эта девица были детьми Тетты и Футаками, до девчушка явно пошла бы в отца.
- Вы, так смотрите на меня, будто знаете – брюнет которые прыгает во времени испугался маленькой девчушки сзади.
- Ты, похожа на мою давнюю подругу. Я не – он резко замолчал, ведь девочка как чужой из вентиляции оказалась почти буквально перед его носом.
- Как её звали? – этот маленький лицехват приближался.
- Модео – так некомфортно путешественник себя давно не чувствовал. И ляпнул то имя только потому, что дрейфил. Лишь бы отстала.
- Вот как – судя по всему путешественник удовлетворил её любопытство. Блондинка круто развернулась на пятках и села напротив на стул.
Сидеть тета тет с этим зарождением расы чужих было весьма неуютно, но потерпеть можно. И не такие кадры встречались на этом тернистом и длинном пути.
- Ханагаки сан – редко, а точнее почти никогда к Такемичи так не обращались – знаете, что неприятно знать или слышать человеку в свой адрес? – девочка начала улыбаться.
- Нет – «Она улыбается как чужой свою пасть перед жертвой открывает», - пронеслось в голове - не знаю.
- Есть всего 2 вещи – девочка стала улыбаться шире, хотя, казалось бы, куда ещё – когда человек на кого – то похож - видимо это был намёк брюнету за его бестактность сказать девчонке схожесть с Модео – и когда он похож на труп.
Последнее предложение пробрало до самых костей. Ханагаки таже показалось, что в квартире стало душно, причём как в растопленной бане. Малышка стала походить ещё больше на тех ксеноморфов, про которых было снято столько фильмов, настолько, что ей не хватало только чрезмерного потока выделяющейся слюны да когтей. Она встала и стала медленно, почти крадучись, идти на Ханагаки. Парень вжался в диван, руки стали сжимать обивку, кадык ходил ходуном. «Спокойно Такемичи», - говорил голос в голове, «Это просто маленькая девочка. Маленькая, озлобленная, похожая на чужого девочка». Брюнет быстро прогонял все части фильмов в голове и что там делали герои. Внезапно он услышал голос Мивари. Она в миг оказалась в спальне и начала ругаться с ней на корейском. Ярость прямо сочилась из их уст, гнев пожирал обоих, Маоки трясло. Видимо Дьвол подслушала их разговор, но только что именно её разозлило было до сих пор неясным. Хотя на самом деле Ханагаки примерно догадывался, но не хотел себя морально терзать раньше времени. Девочка, топнув ногой, убежала в комнату хлопнув дверью. Наступила тишина.
Глава 48.
«Прощай, Солнце».
Мивари резко развернулась в сторону Ханагаки и стала его сверлить таким неестественно бешеным взглядом животного, настолько, что Такемичи хотел стать с обивкой дивана единым целым. Внезапно Маоки стукнула себя по лицу рукой, затем, мычав под нос, пошла в кухню. Там, поковырявшись в верхних ящиках, она нашла таблетки и, запив их водой, стала смотреть на белоснежный стол. Внезапно девушка пошатнулась. Брюнет тут же к ней подскочил, но она выставила руку вперёд в знак протеста. Они сели за стол. Дьявол уронила голову на руки и словно не дышала. Путешественник уже запутался во всём и вся, но терпеливо ждал, когда наступит просветление или хоть какая-нибудь ясность происходящего. Ему было одновременно боязно и спокойно, рядом с Мивари, в тоже время его сильно тревожило и одновременно радовало чувство не знания всей картины. Однако, он понимал, что нужно вставить нужные фрагменты в нужные места пазла.
- Мивари – начал товарищ.
Девушка встала и ушла в гостинную. Там она села и уставилась в потолок. Затем жестом пригласила к себе Такемичи. Тот покорно подошёл и сел.
- Ну почему ты, не можешь жить спокойно и не лезть во всякие передряги? – Дьявол вздохнула – Мы ведь столько сделали, чтобы ты и остальные свастоны, что не являются членами "Бонтена", жили мирно и спокойно - Мивари опустила голову на руки, которые были на коленах – всё ведь было так хорошо - Такемичи словно ото сна очнулся.
- Всё было хорошо?! – крик был слишком громким – да я чёрт тебя дери заметил по тебе и Майки – его накрыла ярость. Причём сам путешественник такого не ожидал, но слишком частые замолвки и подавление эмоций давали о себе знать.
Его стало накрывать по-крупному. Он стал кричать, жестикулировать руками, ходить в зад вперёд и тому подобные прелести гнева и отчаяния. Мивари аж глаза округлила. Сам спокойный сдал позиции. Накричавшись, прокляв всё и вся, Ханагаки просто рухнул на колени. Брюнет почуял как слёзы заполняют его лицо.
- Это и есть твоя помощь? - парень говорил почти шёпотом – вступление в "Бонтен" и женитьба на одном из них? - он начал подниматься – какого же сейчас Майки? - его штормило из стороны в сторону – наверно ты, никогда не поймёшь.
- Я понимаю – почти не шевеля губами, промолвила Мивари.
- Да ну? – Ханагаки был в шоке от себя самого, но остановится не мог - ты, ничего не понимаешь – парень развернулся на девушку – может мне убить самого дорого для тебя человека, тогда ты поймёшь каково Майки сейчас?
- Я бы не против – промолвила Маоки. Она встала и подошла к брюнету - Но к сожалению, у меня не осталось никого дорогого – товарищ положила руку на плечо старого друга – всех дорогих мне людей уже убили.
Такемичи сел. Всё больших потрясений он вынести не мог. Парень догадывался, но надеялся на снисхождение судьбы. Хотя бы для Модео. Начались судороги, руки тряслись, словно брюнет принял дозы, голова чувствовала себя спутником комнаты. Ханагаки не ужаснула не новость, что вся семья Мивы мертва, не то, что она всё ещё в криминале и буквально сводит концы с концами своей металки, даже не то, что Эмма, Чифую, Кадзутора и другие некоторые члены их столь небольшой компании мертвы, нет. Его содрогало, что было уже много повторяющихся событий, что повторяется то, что уже много раз неизменно происходило. Смерть Ханмы стабильнее, чем у офисных планктонов работа. Это очень было подозрительно, но ответов нигде не было и, честно говоря, эти уставшие и слишком многое перенёсшие руки, уже не хотели, что-либо выяснять.
- Ты, ведь женишься, Солнце? - Ханагаки слегка развернулся на Мивари, предварительно поднявшись с колен – держи – Маоки протянула обручальное кольцо Такемичи. Он стал его рассматривать, будто там все ответы на его вопросы содержались в нём.
- Это кольцо должен был подарить мне на совершеннолетие Ханма – голубые глаза повернулись на красные, уже давно потухшие, глаза – это кольцо принадлежало его покойной приёмной матери, которую он не сметно любил – Дьявол буквально выдавливала из себя эту натянутую улыбку, ведь ей хотелось реветь навзничь – его старший брат сказал, что он собирался потащить меня в загс на второй день окончания старшей школы – первая красная слеза пошла – лишь бы побыстрее мне фамилию в паспорте сменить - всхлип первый, второй. Такемичи обнял девушку – я – она захлёбывалась своими же слезами – я до сих пор – плечо Такемичи было сейчас как раз кстати – вижу кошмары по ночам как он умирает – она отстранилась – как они все умирают - Мива закусила костяшки – они погибли до, во время и после битвы с "Поднебесьем" – её плечи содрагались, как здания во время землетрясения – я ничего для них не сделала.
- Не говори так – Ханагаки дотронулся до Маоки и мысленно проклинал себя за все ранее слова – Мивари прошу прости меня – он тоже начал снова плакать - прости за всё, что наговорил - жидкости казалось текли ото всюду – я не должен был...Должен был сам справляться - одежда была мокрая, как после дождя- прости, прости, прости – он всё повторял и повторял это слово, ловя дежавю.
- Тебе не за что извинятся – Дьявол смотрела в окно панорамных окон – уже ничего не изменишь, мы ведь – она усмехнулась – не можем прыгать во времени – брюнет, словно язык проглотил – к тому же, сказать, что кто мне дорог умерли наверно было бы не правильно – девушка повернулась на парня – мой муж, Коко, он отодвинул от нас обоих Инупи подарив ему спокойную жизнь. Хаджиме со мной и этими детьми – всё ещё содрогаясь промолвила девушка – они оже мне дороги, очень – всхлип – но то как дороги были они – Дьявол подняла глаза, а затем быстро зажмурила назад и стала мотать головой – никогда не сравнится - Мива снова отвернулась – тот мальчик, что так похож на Ханму , его младший брат, о существование которого, не знал сам Демонёнок - за окном была глубокая ночь – я приютила племянника Кисаки и Уты, который тоже ...Девочка просто похожа на Модео вот и она здесь - она развернулась на Такемичи – Хина ведь жива, помнишь? - Такемичи мотнул головой в знак согласия, хотя узнал об этом только сейчас со слов девушки, но радость как то запала глубоко в воды трагичности и печали – иди к ней и прими это кольцо в качестве подарка на свадьбу.
- Что?!- Ханагаки стал мотать головой – нет Мивари. Оно столько значит для тебя -он пытался вернуть девушке кольцо - я не могу принять его – она вложила кольцо снова в руки друга.
- Оно мне без надобности без него – брюнет понял о ком она – к тому же это прощальный подарок, Солнце.
- Что?! - воскликнул путешественник.
- Мы больше не увидимся – она обняла его – прощай Солнце – шприц вошёл прямо в самую нежную точку шеи. Такемичи отшатнулся и рухнул на земь. Снова пустота и мгла.
Глава 49.
«Прощай, мой Рай».
Ночь. Кладбище на окраине города. Мивари отправила Такемичи к нему домой, попросив своих людей это сделать максимально незаметно и быстро. Покончив с делами первой необходимости, уложив детей спать, девушка направилась на ночную прогулку. Коко сказал, что сегодня он до поздна поэтому девушка отправилась на прогулку по ночному Токио в гором одиночестве. Ей этого хотелось в последнее время всё чаще и чаще.
Ноги сами привели её сюда. Кладбище. Почти не освещённые улицы. Всё как любят такие маньяки как она. Людей давно уже здесь не было, а сторож тихо мирно спал в своей сторожке, Мивари поприветствовала только сторожевая собака, которая ею уже давно была задобрена. Раз сегодня выдалась одинокая ночь, то самое время навестить родных. Вот они все пятеро, слева на право. Маоки очень жалела, что Ута так и не узнал какого это иметь брата, а Кисаки так и не узнал правду о своей семье. Модео так ничего и не рассказала Тетте о чувствах, как, собственно говоря, и он. Амане так и не попрощалась, и не поговорила с Мивари. Ханма ... Они тоже так и нормально не поговорили, а от того, что их любовь была взаимно Дьяволу становилось только хуже и отвратнее от себя, ведь можно было всё уладить и разъяснить раньше. Уже было поздно, прошлого не воротить.
Сидев над могилами, почти в кромешной тьме, Маоки заметила в далеке свет приближающегося фонаря. Человек шёл не спеша, словно зная что она там. Начинался лёгкий снегопад, поднимался ветер, звёзды загорались ярче. Человек был с зонтом, это Дьявол поняла потому, что снег перестал падать ей на волосы. Человек прикрывал её от снега своим зонтом.
- Столько прошло, а ты всё проводишь здесь одинокие вечера – произнёс мужчина. Он был одет в светло-серое пальто, чёрные брюки и белую рубашку с не менее тёмными туфлями.
- Спасибо, Хару – Маоки встала и развернулась на собеседника – а ты вечно меня здесь находишь и спасаешь от холода – она лучезарно улыбнулась – даже спустя столько лет.
- Ты, можешь простыть – Санзу стал мотать головой – сколько можно сюда таскаться?
- Я не прошу за мной ходить – этот разговор всегда так начинался.
- Эта обкуренная двухметровая шпала умерла 12 лет назад – только он хотел сказать что-то ещё, как у его глаз появилось сияющее лезвие катаны.
- Не смей его так называть – Девушка опустила оружие, а за ним и свою голову.
- Возишься с этой мелкотой - Харучиё засунул руки в карманы пальто и стал подходить к подруге – хотя они делают тебе только хуже – он вздохнул – сколько бессмысленной боли...
- Хватит, Хару – товарищ выпрямилась – они напоминают мне о них – она сжала кулак у сердца.
- И тем самым добивают тебя!
- Это моё дело - Мивари развернулась и направилась к выходу с кладбища. Парень лишь, скалился ей в след.
Разговор с Санзу всегда так начинался и всегда также заканчивался. Это начинало подбешивать и раздражать. То, что она выбрала для своей жизни, какой путь и людей, с которыми будет его делить, это только её дело. Трезвая сторона понимала, что друг страшно за неё переживал и хотел помочь. К тому же он также, как и Ханма, любил её. Но в отличии от второго не получил ни намёка на взаимность, но продолжал помогать и поддерживать подругу и любимую девушку.
С этими мыслями Маоки дошла до своей квартиры, точнее до нужного этажа, но не пройдя и нескольких метров по коридору до квартиры Мивари почуяла что-то неладное. Едкий рапах, глухая тишина и наконец следы волочения. Она помчалась в квартиру. Чуть не обронив ключи на пол, девушка буквально ввалилась в квартиру. Первая спальня, вторая и третья – все были пусты. Паника и прикидка вариантов в голове боролись в этой красной голове, мысли далеко не самые сверкающие заползли уже очень глубоко под кожу. Маоки рванула в гостинную, которую девушка так быстро обогнула, что даже не удосужилась там свет включить. Просто она помнила, что уложила всех своих непосед спать. Дьявол побелела, даже больше, она стала неестественно белая, настолько, что мука, казалось, в несколько раз темнее неё.
Одна ночная прогулка на кладбище стоила Дьяволу очередной потери семьи. Мивари видела много ужасных вещей; переживал катастрофические, просто нереальные для выживания ситуации; совершала дикие, просто безумные вещи, но чтобы так поступали с маленькими детьми ей не доводилось видеть. Ребята погибли теми же смертями, что и их взрослые прототипы. Маоки схватил приступ, воздух выходил из лёгких слишком быстро, голова кружилась. Мивари также осознала, что малютки лежат в таких же позах, что и её прежняя семья, каждый кто на кого был похож. Модео умерла в положении сидя, она же была первой кто их покинул. Её ударили арматурой несколько раз по разными частям тела, а последний удар пришёлся на печень, а за ним последовал летальный. Её лицо было изуродовано и всё в крови, было видно пульсирующее мясо и даже кости. Младшая копии погибла также. Ханме перерезали глотку, он умер от быстрой потери крови. Его младший брат, разделил с ним участь. Матикаэ сидел с заточкой в сердце, как и его двое дядей.
В голове Дьявола пронеслись все те события со скоростью распространения радиации после термоядерной бомбы. Тошнота заполняла глотку, девушка шатаясь, облокотилась на стену, а затем медленно сползла. Крови было много,даже слишком. Словно её ещё сверху чужой налили да большей жути. Дьявол пыталась отдышаться, но мешали подступающие камки в горле и тонна крови из собственных глазниц. Наконец девушка ударилась в истерику. Подползая к каждому малышу, она звала его как мать, чтобы то очнулся. После мозг, отказываясь воспринимать происходящее уверил её, что они устали и просто спят. Мивари ушла в комнату, чтобы им не мешать, но не успела дойти как услышала выстрел за дверью. Девушка далеко не сразу на него среагировала, что уж говорить про то с какой скоростью она двигалась в его направлении. Открыв дверь Мивари улыбнулась Коко, точнее его лежащему на полу телу. Мивари донесла якобы пьяного мужа до кровати и уложила каждого из детишек по спальням. Она болтала с мёртвым Хаджиме, даже периодически заходила к ребятам. Вдруг Маоки почуяла запах гари и решив, что это еда на плите начала подгорать пошла выключить. Выйдя, Дьявол отошла от потери, здравый рассудок вернул её в реальность. Здесь разразился пожар.
Пожар быстро поглощал имущество квартиры и стремительно распространялся. Мивари вылетела на ружу, а пламя съедало последние годы её некоего подобия жизни. Маоки вспоминала все проколы в своей работе, чем не угодила боссам, что не так сделала, но ничего не шло. Видимо она с Коко больше не нужна. Дьявол, помня как погиб её муж, уже знала, что Какучё целится в её затылок или сердце с соседнего здания со снайперской винтовки. Бежать её почему-то не хотелось, да и нужды и сил уже не было. Смысл горел вместе с её квартирой. Мивари набрала на телефоне номер Какучё. Тот на удивление взял трубку.
- Прости, Мивари – произнёс Какучё – это приказ, так нужно.
- Хаха – Маоки стала смеяться, а затем повернулась в то место, из которого старый товарищ собирался убить её – я заберу тебя с собой – выстрел.
Следующее утро. Харучиё всё ещё злился на Мивари, однако тем не менее был весьма обеспокоен. Дьявол, даже несмотря на то, что они часто цапаются, Мивари всегда ему писала или звонила, когда возвращалась с таких весьма тёмных прогулок. Он занет, что Маоки хоть и знает о его чувствах, хоть и не отвечает на его чувства, девушка всё равно его не обижает и даже разрешает о себе заботится. У них за время долгой дружбы сложились определённые устои и сейчас некоторые из них яро нарушать. Озлобленный этим Харучиё дошёл до работы. Там он столкнулся с Изаной и вдруг, ни с того ни с сего, спросил:
- Курокава сан, вы не видели сегодня Мивари? – «Зачем спросил, они ведь не общаются?», - мелькнуло в голове.
- Я освободил тебя от этого красного груза – Изана довольно широко улыбался.
- Что? О чём вы?!- Санзу вдруг начало трясти – Что ты, сделал? – это звучало уже более печально.
- Харучиё – альбинос развернулся на каблуках в другую сторону и прежде, чем уйти, положил свою руку на плечо подопечного – Теперь она в могиле со своей семьёй, как и должно было давно случится.
Глава 50.
«Коммуникация».
50.1.
«Притяжение».
Новый год прошёл, но каникулы продолжались. Торгово-развлекательные центры работали во всю, рестораны и места быстрого питания, словно не закрывались в принципе. Школа всё ещё закрыта и у учащихся огромное количество свободного времени, которое можно посвятить самим себе или провести его в большой и шумной компании. Думая об этом, Модео шла в небольшом ступоре, почему они с Кисаки опять остались наедине. И у Ханмы и у Мивари резко появились неотложные дела, из-за этого Футаками осталась один на один с тихим ужасом. Не то чтобы, ей этого не хотелось, но всё это было весьма неожиданно и резко. Когда девушка осталась у друга на ночёвку, прикрываясь подругами, златовласка сама не знала зачем и почему это произошло. Футаками хотела поближе узнать Кисаки, ну то есть ещё ближе. Узнать того Кисаки, что по сути своей создал банду «Вальгалла», был фактически главой банды «Мёбиус», того Кисаки, что расписывал планы по завоеванию целой страны и обретения несметного богатства, вперемешку с властью. Это всё было для девушки. Для девушки, что на самом деле даже о его то существовании имела смутное представление и особо никак с ним не контактировала.
Идя бок обок с другом по большому торговому центру, зеленоглазка рассматривала павильоны и прилавки магазинов параллельно, поглядывая на товарища. Смотря на его хрупкое телосложение, большие очки, низкий рост - сложно представить такого человека на роль вышеперечисленных постов. Именно так подумала бы Фурия, если бы не была знакома с самим Дьяволом.
Разговор плохо шёл и, в частности, это было связано с общим смущением. На ночёвке было поначалу абсолютно точно так же, но после пары часов совместного времени, парочка раскрепостилась. Сегодня златовласка надеялась побыстрее перейти к делу. Дабы кое-как расшатать друга на хоть какие-то эмоции и диалог, зеленоглазка потащила его в кафе. Тетта не сопротивлялся, даже наоборот с охотно пошёл. Они уже час с лишним торчали здесь, надеясь поиграть в игровые автоматы, но особо никому не везло и, мягко говоря, с победой никто не ушёл. Очередь была небольшая, но всё же была, из-за малого количества места в самом кафе было весьма тесно, поэтому ребята почти что, стояли вплотную к друг другу. Футаками изучала впереди стоящего человека, точнее его спину, в следующую минуту блондинка уже изучала астральное пространство. Тетту кто-то толкнул вперёд и он, налетев на подругу, схватил её за талию, чтобы та не свалилась. Казалось бы, стоило отпустить, но походу Кисаки тоже приходил в себя. Обоим вечно становилось неловко из-за прикосновений. Стояли они уже долго, поэтому, чтоб хоть одному было удобно, Модео отправила парня занять столик. Когда подошла её очередь, блондинка была жутко красная и хотелось провалится сквозь землю, ведь девушка начала запинаться.
Приступив к еде златовласка, поняла, что проголодалась, а пока они стояли в очереди и чувствовали запах вкусной еды, желудок разошёлся не на шутку. Парочка сидела у окна. Кисаки сверлил взглядом соседнюю высотку. Фурия невольно поглядывала на него. Мыслями зеленоглазка уже смирилась с провалом в отношениях, но она надеялась, что они с Теттой останутся, хотя бы друзьями. Блондинка плохо знала Хинату, даже сложно было сказать, что знала. Единственное, что ей было известно так это то, что у неё есть младший брат, плоха в математике и её отец полицейский. На этом всё и закончилось. Девушки были у одного общего репетитора по математике, но из-за нехватки денег, блондинке пришлось от него отказаться. Однако, даже в то время у них не были приятные отношения. Тачибана всегда бесила зеленоглазку и это было взаимно. Парочка даже пару раз поцапалась, но ничего боле. Появилась ещё одна причина для ненависти, хотя и глупая. Чувствам ведь не прикажешь.
- Будешь? - перед лицом блондина появилась маленькая ложка с банановым пудингом – не бойся, это чистая.
Парень ещё раз глянул на протянутое ему угощение и попробовал. Толи вкус сладкого, что Тетта редко ел не часто, толи осознание, что его в прямом смысле слова кормит обожаемый человек, он не знал точно, но один из этих фактов определённо заставил парня почувствовать какое-то жгучее и приятное чувство внутри.
- Ты, любишь всё банановое? -протянул блондин.
- Угу – девушка передвинула тарелку на другой конец стола-доешь.
-А? Нет доедай ты, же любишь...
- Значит не уйдём пока не доешь - она скрестила руки на груди – не упрямься и так мало съел, словно у тебя не желудок с напёрсток.
- Ладно ладно, как скажешь. Слово врача, ведь только во благо – он поднял руки в знак поражения.
- Ну я ещё не...Погоди – девушка придвинулась слишком близко к лицу собеседника. Настолько, что тот заглянув в нежно - зелёные глаза, подавился- ты, откуда знаешь, что я люблю всё банановое?
- Ну ты, мне сама говорила- на самом деле парень об этом узнал от Шюдзи.
- Хммм – девушка всё ещё настырно изучала голубые глаза. Так долго, что Кисаки жалел о наличие стола между ними – ладно, допустим - девушка села назад.
Модео сама не очень понимала посыла своих действий. Она не знала кто для неё этот человек. Безусловно блондинка была в него влюблена, но ведь это не взаимно. Тогда кто он ей? Иногда ей очень хотелось придержать его около себя и задушить в объятиях, но многие обстоятельства этого не позволяли. Хотя на праздник они обнимались, и мера дозволенного была превышена на много, но девушка не жалела. Зеленоглазка хотела дать парню шанс и помочь вылезти из проблем, стать хорошим, но Фурия хотела, чтобы и он этого захотел. Конечно, безгрешным Кисаки не назовёшь. Натворил блондин достаточно, но ведь каждый имеет право на искупление и тому подобное. Модео верила в него и в то, что благодаря ей, ну конечно же и Мивари, парни станут обычными людьми. Блондинка многих знала, кто вступает на путь исправления, но зачастую люди совершают это в одиночку, а девушка хотела быть рядом и самолично застать данное явление. Блондинка верила в лучшее и надеялась на такой же исход. Теперь одной из главных целей было не найти новых друзей, ей хватает того, кто у неё есть, теперь цель спасти любимого человека.
Идя к выходу, пара разговаривала. Тетта заметил, что на девушке был его подарок. Обе его подруги были жуткими мерзлячками, поэтом парень решил совместить приятное с полезным. Старый шарф Модео был довольно потрепанный и лёгкий. Тот, что подарил Кисаки был длинным, но тёплым и мягким как сама девушка. Возможно, так парень выражал свою эмпатию к подруге. Мивари товарищ подарил перчатки. Подарок от Футаками Тетта тоже не снимал. Зеленоглазка всем сплела по длинные и большие браслеты из бисера, в соответствии с предпочтениями каждого. У Маоки это была змея, как оказалось девушка обожает этих ползучих созданий. У Ханмы, даже сложно было сначала сказать что это, как потом выяснилось это была марка. Даже здоровяк бывает мягкотелым. Когда же дошла очередь до блондина парень даже не знал, что с к нему пришло первое: смущение или польщение. Откуда Фурия узнала, что парень обожает рыб, догадаться было не трудно. Трудно было поверить, что столь сложное изделие состряпала такие хрупкие и нежные руки.
У Фурии был красивый профиль. Светлые, и слегка пушащиеся, короткие волосы были заплетены в хвост. Кисаки никогда не видел подругу с распущенными волосами, было бы интересно хоть раз увидеть. Иногда хотелось потрогать их и парень просто делал вид, что в них что - то попало или запуталось. Тоже самое с прикосновениями. Быть может он и был полный ноль в подкатах, но зато смысле в том, как обыграть соперника на опережение, чтоб тот не понял. Маленький рост был ей подстать. По легендам, что блондин слышал о подруге, благодаря росту товарищ могла пролезать и проходить сквозь самые мелкие проходы, буквально мелькать, как вспышка и исчезать. Он же помогал балансировать на канатах. Когда-то подруга училась ходьбе по ним. Каждый раз узнавая что-то новое о зеленоглазке, друг снова и снова в неё влюблялся. Казалось бы, Кисаки уже не мог удивиться, но Модео снова и снова его поражала. Ему нравилось в ней всё. Хотелось отдать ей всё и показать столько всего удивительного, но нельзя торопить события. У Тетты появилась новая цель. Цель, что держала его за руку, боясь упасть, в плотно набитом вагоне метро.
50.2.
«Отторжение».
Неловко было лгать младшим, но старшие условились помочь двум слепошарам сойтись. Конечно, был более простой ход. Они могли рассказать Кисаки и Модео о чувствах друг друга, но ведь это было бы всё равно, что растоптать шоколадку на глазах 5 - летнего ребёнка. Ребята должны сами к этому прийти, сами признаться друг друг, а дальше, как жизнь их поведёт, но безусловно старшие всегда буду рядом. Будут рядом, а вот сами так и не разобрались, что между ними.
Мивари стояла и мыла посуду, а Шюдзи сидел за столом и сверлил её образ взглядом. Если бы у Маоки спросили, что за выражения лица было у парня, девушка, не раздумывая, ответила бы, что улыбка. Безусловно, она бы не прогадала. Ханма, из-за отсутствия дел дома, пришёл к подруге. Не известно радость то была или просто смирение, брюнету было всё равно. Главное, что веником не погнали. Альбиноска возилась с горой посуды, что они с младшей оставили, и продолжалось это длительное время. Помыв одну тарелку, подруга сразу отправляла её на верхнюю полку и так по кругу. Даже для высокой Мивари, она была удивительно далеко. Из-за чего той приходилось вставать на носочки и тянуться. За этим было интересно наблюдать. Демону нравилось такое миловидное действие. Первые минут 5 действительно было сложно оторваться, но потом парень резко пришёл к осознанию, что это надолго, а посуды, словно не становилось меньше. Спина наверно жутко болела, при их то почти общем высоком росте, так ещё и туда-сюда прыгать приходилось.
Когда Мивари укладывала очередную кружку в пучину пенной воды, Ханма осторожно подкрался сзади и когда кружка уже была выдраена, он просто перехватил белоснежную руку и поставил нужную кухонную утварь на её законное место. Маоки никак не отреагировала, просто продолжая делать всё на рефлексе и подавая другу чашки. Демон не привык, что на его самовольство никак не реагируют и поэтому ажиотаж был потерян. Когда с посудой было покончено, альбиноска пошла в зал, парень за ней. Он думал подруга сядет на диван и попробует подтянутся, чтоб спине стало легче. Но товарищ вместо этого просто упала на мостик и стала так стоять. По началу парень испугался, что Мивари себе что-то сломала, но потом понял, что так спина в норму приходит. По крайней мере у его заместителя.
Маоки, стоя с закрытыми глазами, решила их открыть, чтоб посмотреть, как командир отреагировал. Сказать, что девушка не была удивлена, ничего не сказать. Бог смерти тоже стоял в мостике. Его улыбка вверх ногами смешно смотрелась. В такие моменты Шюдзи почему-то больше всего нравился альбиноске. Хотелось даже до него дотронутся, сложно сказать почему. Сейчас, стоя в мостике посреди гостинной, они не говорили. Просто молча смотрели друг другу в глаза. Мивари нравились глаза парня. Девушка лишь жалела, что они жёлтые. Мгновение и девушка выпрямилась.
Снова эти мысли. Они пожирают её изнутри. Страхи, давно похороненные под песком хладнокровия, начинают оживать как мертвецы в день всех мёртвых. Прошлое так и норовит наступить на пятки. Выбить всю ту смелость и мужество, что так долго приходилось наращивать, как кожу после пореза. Сомнения и предыдущие убеждения настолько сильно шли в разрез с сейчашней жизнью альбиноске, что иногда она терялась в собственном сознании и не была уверена, что именно чувствует к человеку. Ханма ей нравился. Банально, глупо и по-детски, но она не могла выкинуть этого Чеширского кота из головы. Её жизнь до их встречи, да даже до встречи с Модео, была настолько далеко отсюда и настолько другой, что девушке казалось, стоит дорогих людей туда впустить как они тут же, как вода утекут из её жизни сквозь пальцы. Альбиноска была убеждена, что легко сможет отпустить всё и вся. Если понадобится, то насильно бросит, но сейчас, когда всё стало налаживаться, Маоки начала сомневаться в своих способностях. Особенно после того диалога с Шюдзи и тех объятий. В тот день единственное, что пришло ей в голову было одно слово, пока она обнимала командира. Дом. Почему именно дом, товарищ не знала и до недавних пор не хотела знать, но вот альбиноска снова об этом думает и снова вместе с Ханмой наедине.
Брюнет стал смотреть, что девушка поднимается со стойки и тоже начал вставать, но не вышло. Хвала богам ковёр в гостинной был мягким. Он упал и стал смотреть на рубиновые глаза, что пристально смотрели в его собственные. Навряд ли Шюдзи когда -то скажет об этом Мивари, но ему нравилось, когда девушка имела над ним превосходство. Рост был на его стороне, но сейчас парень был на полу, а подруга стояла. Такая серьёзная, смешно пытающаяся сделать вид, что ей всё равно. Бог смерти знает, что заместитель переживает за него, как за новорожденного кролика. Ему нравилось, когда Дьявол проявляла к нему заботу, холодность, неважно. Смешно, но она ему тоже нравилась. Брюнет никогда не задумывался об идеальном типаже, но вот стоит и смотрит на него. Девушка довольно низко наклонилась, чтобы рассмотреть в лице своего командира хоть намёк на серьёзность. Рука Бога смерти сама потянулась вверх и вот легко поглаживает своей костлявой конечностью, нежные, и слегка впалые, щёки подруги. Почему та ещё не проверила на прочность его печень? Почему он ещё не на улице под дождём? Вопросы были хорошие. Не долго продлилось то счастье. Альбиноска резко встала и пошла в комнату. «Вот блин опять» , - сам же знает, что злоупотребление наказуемо, но снова те же грабли - «Возможно снова неделю меня избегать будет»
«Что за хрень этот идиот, творит? Что я за хрень творю?», - страшные мысли, как дятлы стучали по черепной коробке. Мивари заперлась и стала ходить из угла в угол. Глаза бегали из стороны в сторону, мысленно просчитывая площадь комнаты, дыхание почему - то ускорялось, сердце ныло, в горле был ком. «Нет нет нет! Только не снова. Нет, я не смогу. Нет, не надо прошу, не хочу, не хочу», - Маоки села подле подоконника. Не нужно было идти на поводу у эмоций, нельзя было потакать Шюдзи в желаниях, нужно было отказаться от такого стиля общения и в принципе прекратить всё это ещё до того, как это зашло бы настолько далеко. Всхлип. «Нет нет... Уйди! Уйди!», - Дьявол отмахивалась. Отмахивалась от образа. Убийца, когда-то бывший друг, настолько тепло знакомый и прекрасный образ, теперь испорчен кровавой одеждой, безумным взглядом и мольбами о спокойствии. Прощение нельзя просто получить, его нужно заслужить. «Нет этого больше не будет. Никогда! Никогда, нет!», - образ бывшей подруги так плотно въелся в голову, что невозможно стереть. Образ убийцы, безумца, зверя, жалкого создания, прибывавшего в шоковом состоянии от содеянного. В тот момент преступница не отрицала своего греха, она даже наоборот признавала его, но винила в содеянном Чакаши. «Он довёл меня! Ты, не понимаешь, он сам виноват. Никто его не просил этого делать или говорить! Он виновен, я жертва - всё его вина», - эти слова, как ток на АЭС, поржали до костей, словно не было ничего важнее них. Они так чётко въелись в мозг, что стали единственным определением этого человека. Крик и плач сестры, попытки, возлюбленной брата себя оправдать, затереть кровь, хриплые вздохи Чакаши. Кровь. Много крови, пустые улицы, глубока ночь, тот шок и страх никогда не забудет девушка. Колени тряслись, как, если бы кости стали ватными; ноги валились, как срубленные деревья; руки больше не могли держать пакеты, те стали слишком тяжёлыми. Мысли не были ясными. Казалось, это был сон. Ничего жуткого не было, помутнения или туман перед глазами. Одежда, замах, всё стало чужим и таким пустым. Тот день был одним из самых страшных и решающих в жизни Мивари. «Уходи. Уходи! Прошу. Нет. Нет. Не трогай меня! Не трогай их!», - и вот прообраз той девушки стал встречаться в Ханме, но не долго. Это длилось считанные недели и быстро улетучилось в небытие. Пугало альбиноску другое. «Чужие люди причиняют боль, их нельзя любит, им нельзя верить», - слова брата так звонко отдавались в голове и как приказ до си пор действовали. Но Чакаши и сам нарушил своё правило и вскоре отказался от него. Маоки была свободна от этого, но что - то всё же тормозило её. «Что, если Ханма не поймёт меня? Что если это просто игра, а я для него очередное развлечение? Что если я всё не так понимаю? Что во мне особенного? Ничего. Я холодный, пустой и одинокий монстр. Во мне нет ничего за, что меня бы любить. Нет! Что если он пострадает из-за меня? Что если другие пострадают из -за меня? Что если...», - этому не было конца.
Ханма тихонько толкнул дверь в комнату подруги. Он тренировался как правильно преподнести извинения или типа того. Несколько раз прокручивал это в голове репетировал, но стоило ему зайти в комнату как всё, что брюнет репетировал кануло в лету. «Она плачет кровью», - дикий ужас накатил так неожиданно, словно его окунули в ледяное озеро зимой в минус 40. Ноги стали слегка пошатываться, руки как - то отяжелели, ком в горле не давал нормально сглатывать. Демон аккуратно стал плестись к Маоки, словно боясь её спугнуть, как птицу. Подойдя к комочку, что, когда - то было альбиноской, парень присел на колени. Бог смерти переживал и одновременно не понимал. Неужели его прикосновение настолько противны его заместителю, что здесь и сейчас её командир довёл её до такого состояния. «Как что это в принципе... Может ли человек так сильно почувствовать себя настолько плохо, что у него из глаз кровь пойдёт или это какая - то болезнь?», - друг осматривал белую макушку, боясь вздохнуть сильно громко.
- Не сморти на меня! – Ханма аж подпрыгнул – тебе не стоит этого видеть - девушка зарылась в руки ещё глубже, хотя куда, казалось бы, глубже - я страшная сейчас.
- Хэй – минута и парень перестал думать. Взяв её лицо в свои руки, Бог смерти стал вытирать кровавые слёзы. Милым это не назовёшь, но вот заботой возможно.
- Подожди - секунда там, секунда здесь и товарищ пришёл с салфетками.
Шюдзи стал вытирать лицо Маоки от слёз, да они были кровавые и пугали, но сейчас это не было важно. Лицо Мивари горело, глаза были такими уставшими и грустными, такими стеклянными. Всё же переступив через себя девушка ушла умываться. Командир решил, что пора бы поуменьшить свои обороты и свою тактильность, поэтому пока Мива умывается он оделся и уже на пороге почувствовал чужой взгляд на себе. Альбиноска смотрела на него потерянным взглядом и таким опечаленным, даже немного стыдливым.
- Ты, красивая даже с кровавыми слезами - брюнет улыбнулся — это лечится и не опасно ли?
- Опасно, но не так сильно, как многие переживают и нет – товарищ взялась за локоть - это не лечится-она убрала прядь волос за ухо – прости что...
- Я никому об этом не скажу – Ханма решали, что это самое уместное, то как он сможет загладить свою вину.
- Это не из -за тебя, я просто – девушка отвела взгляд.
- Всё нормально, расслабься – Демон развернулся к двери – спасибо, что накормила и провела со мной время.
Идя домой пешком, парень почувствовал облегчение, что не он является причиной таких опасных слёз. Вот только сердце так сильно по ушам стучит, а мозг только и видит белого плачущего пушистика, что аж тошно и страшно.