|...|
А зори здесь тихие-тихие...
Не одна птичка не позволяла себе издать своего сладкого и мелодичного щебетания, обычно успокаивая встревоженную душу, заставляя забыться и прикрыть глаза. Деревья не качались, даже самые тонкие, только чуть вытянувшиеся из саженца в дерево. Листья не желали шелестеть под тихие завывания ветра, а животные не высовывались из нор, чувствуя тянущее напряжение войны в воздухе. Вокруг отдавало едва слышным ароматом лесных растений, который нагло перекрывался сильным, повисшим повсюду запах пороха, который намертво въедался в нос. От молящей тишины, эхом раздавалось тихое дыхание и от страха казалось, что его услышат все в округе и что не пощадя патронов, два тела могут быть изуродованны безумными очередями пулеметов.
Один из них все время прикусывал нижнюю, чуть пухлую губу, намертво вцепляясь пальцами в руку другого, словно утопающий за корягу. А второй, как ни в чем не бывало затягивал курильную трубку, словно, и не боялся, что его учуят и не пощадят, пусть это будут свои или красноармейцы — разбираться будут потом. На самом деле сердце, также учащенно било, отбарабанивая свою дробь, а курил он лишь бы успокоиться и успокоить парня рядом с ним. Он крепко держал бледную худощавую ладонь с длинными пальчиками и чувствовал, даже не щупая пульс, как у его любовника бьется сердце, от чего его собственное обливалось кровью.
Человека этого звали Гено. Он по национальности был фином, от чего и были у него очень белые волосы, словно только выпавший, чистый снег. Правда роль сыграло и то, что он был альбиносом, что доказывала красная радужка глаза, которая чем-то отливала синим и тонкая белая кожа, что просвечивала сосудами. Один глаз был прикрыт белой тканью с ватой, которая частично пропиталась розовым с налепленными крестом пластырями— своеобразная повязка, которую постарался побыстрому соорудить его младший брат. Белоснежные волосы были взъерошены, а одежда чуть помята, кое-где отдавая грязью. На нем была белая льняная рубашка, на которой были капли не отстирающийся крови и белые штаны, которые под низ были чутка порваны, а главное на нем был красивый красный шарф мелкой вязки, что подчеркивал необычный цвет глаз.
Второго же звали Рипер. Он был австрийцем, от чего и носил соответствующую форму, насчет которой он в данный момент и думал. Пальцами свободной руки он потер покрытый уже довольно густой щетиной подбородок и посмотрел на небо. Рассветное солнышко слепило глаза и обнимало своими лучами округу, но несмотря на то, что сейчас конец апреля, огненный диск, отчаянно пытающийся согреть, не помогал перебороть холод на душе. И тогда он выпустил небольшую ладошку из своей руки и вытряхнув табак из трубки (позже затоптав его носком сапога), он достал складной ножик со своего пояса и срезал свастику со своих рукавов. Скинул фуражку, срезав с нее металлического орла и покидал другую атрибутику нацисткой формы. Он накинул на свои черные волосы капюшон, который прятал все время под формой, глубоко вздохнув.
Поймав изумленный взгляд Развалинки, как он любил его называть, он великодушно улыбнулся, протягивая руку. Гено схватился за грубые пальцы Жнеца и тот слабым, аккуратным рывком поднял его на ноги, от чего босые ножки тихо встали на траву. Рипер обнял Альбиноса со всей дури, слегка приподнимая его, а тот слегка удивлённо и чуть напуганно нежно обнял в ответ. Смерть продвинулся к уху Гено и тихо прошептал, так, чтобы тишина этого места не вобрала в себя неожиданные звуки и не разнесла эхом по округе:
— Я хочу отречься от своего прошлого, хочу уйти от горы трупов за спиной, которая волочится за мной реками и слезами крови. Я хочу защитить хотя бы тебя, Развалинка. Когда ты появился — я понял, что стою не на том пути... С промытыми мозгами и верой в лучшее мы шли вперед напролом, разрубая леса, которые нас породили. Словно роботы из фантастических книжек, обезумевшие против создателя. Я больше, я... Слова в голову не лезут, черт... — Рипер почувствовал, как по щеке прокатилась крупная слеза и чуть сморщился. — Я хочу, чтобы ты простил меня, это покажет мне, что у меня есть шанс на исправление... Я хочу перестать чувствовать тяжесть грехов, которые смолой, крупными каплями стекают по моей спине...
Гено больше вжался в Жнеца, тоже почувствовав, как по скулам стекают дорожки слез, оставляя на коже неприятное жжение. Он был очень чувствительным человеком, а уж это неожиданное откровение, которое гложило его любовь очевидно давно, надавила на больное. Сиплый тихий голос, который казалось даже если пытался прокричать, что-то, рвя связки, не смог бы привлечь внимание, прошептал, прерываясь тихими всхлипами и рваными вздохами:
— И-идиот! С чего ты решил, что виноват? Почему и за что я должен тебя прощать? — жесткая черная ткань на форме Рипера неприятно вжималась в тонкую рубашку, но он не переставая тонул в объятиях любимого, не обращая внимание на неудобства.
— Но я виноват, Развалинка, виноват...
— Прекрати! — прикрикнул Гено, что конечно у него плохо получилось, он слегка ударил кулаком по спине жнецу, шмыгая носом.
Уши и глаза закрыла пелена. Носом Смерть вдыхал аромат белых волос, что слегка пропах порохом, но тем не менее отдавал приятным, нежным и чутким запахом весенней сирени. Он поглаживал альбиноса по спине, отдавая свое успокаивающее тепло, чувствуя, как суматошно бьется собственное и чужое сердце и как на губах расцветает спокойная, умиротворенная улыбка. И как усты шевелятся, выдавая заветные три слова, желанные и далеко известные им обоим.
— Я люблю тебя, Гено. Люблю всем своим сердцем, — казалось, что во всех березах и соснах отдавались эти слова.
— Я тоже, я тоже, идиот.
Гено немного успокоился и тоже приподнял уголки губ, отстранившись, но не уходя из цепких рук Рипера, что придерживал его за талию. На лицах была радость и розовый румянец, ярким светом вспыхнувший на щеках. Казалось, белобрысый даже не почувствовал, как ноги оторвались от земли и как его аккуратно, прижав к себе взяли на руки, держа под спину и под коленки. Он хотел бы возмутиться, но солдат опередил его, на ухо сказав:
— Тшшш... Видишь, птицы испугались и листья заколыхались, там кто-то идет... Скорее всего от финской границы, мы можем проскочить за спинами и не попасться.
Казалось Рипер и не дышал, но зрачки слегка подрагивали от страха и напряжения. Губы слегка шевелились, а капюшон упал на лицо сильнее, создавая "теневую маску", скрывающую бирюзовые глаза. Гено замолк, а Жнец сжимая Развалинку в руках прошагивал мелкими перебежками в глубину рощи, пытаясь найти хоть какой-то ориентир. Переступая кожанными сапогами по жухлой траве, он вслушивался в каждый упавший листок и вглядывался в малейшие колебания воздуха, лишь бы знать место нахождения незванных гостей. Он видел, как запахло жаренным и сквозь лес шёл небольшой дымок, от чего в голову пошли мысли о том, что этот "кто-то", устроил привал.
— Рипер, ты идешь в не ту сторону, пусти меня.
Гено поймал удивленные и чуть испуганные глаза, сразу начал выбираться из цепкой хватки, после чего, не удержав равновесие шлепнулся на землю. Он закусил губу, после встав и начал двигаться по знакомой ему дороге, обвивая каждый корешок, тихо пробегая голыми стопами по обугленной сухой траве. Рипер на мгновение застыл, смотря в спину развалинки, а после в его глазах читалась детская игривость. Он скинул сапоги, закинув их на плечо, побежал вслед за Гено, пытаясь побыстрее догнать. В длинные шерстяные носки периодически попадались сухие листики или щепки, что неприятно впивались в пятки, но он, не сбивая темпа, продолжал бежать. Спустя нескольких минут утомительного марафона сквозь деревья, они добежали до границы, где стоял черно-белый колышек и деревянная, пустующая сторожевая будка, которая казалось, подуй ветер и развалится на досочки.
Уже стихли голоса, не видно было дымка, да и не пахло жареным салом, что значило, что они оторвались от своеобразного привала неизвестно кого. На усталом лице Гено сияла улыбка и жестом он подозвал к себе, после начиная говорить план действий:
— Нам надо пройти еще несколько киллометров сквозь чащу и можно будет устроить привал. Там есть полянка, даже какая-то жизнь есть. Я так радовался, когда услышал щебетание синиц, впервые за долгое время... — Альбинос посмотрел куда-то вглубь леса и добавил: — Когда мы доберемся до дома, поменяем тебе одежду. Можно взять одежду оставшуюся от отца... — Гено, прикусил губу, очевидно ему не хотелось об этом вспоминать. — Надеюсь размер подойдет...
Развалика задумчиво погладил подбородок, не отвлекаясь ни на что, только разве на горячий поцелуй в чуть наморщенный лобик. Смерть тихо хихикнул и прошептал какой-то комплимент, заставляя блеклые щеки покрыться розовым румянцем, который дошел даже до кончиков ушей.
— Когда все это закончиться, мы обезательно должны куда-нибудь сходить!.. — чуть ли не со звёздами в глазах проговорил Рипер.
— Дожить бы...
— Ну не будь таким пессимистичным...
Жнец крепко схватил Развалинку за руку и поправил винтовку на спине, смотря на проезженную дорогу впереди. Он закусил нижнюю губу, раздумывая спросил:
— Как часто ты такой марафон устраиваешь?
— Все время. — Гено улыбнулся и пошел вперед, выходя на песчаную дорогу и волоча Рипера за собой за руку.
— А-... — Балохон прервался, прибавляя шаг, чтобы идти рядом с Альбиносом.
***
— Развалинка-а, — протянул Рипер. — Я уже ног не чу-увствую-ю...
— Кто еще из нас Развалинка! — зло прошипел он. — Вон там, отойдем от дороги и пройдем чуть глубже в лес.
Вечерело, просыпались сверчки и светлячки, начиная стрекотать, лазурное небо начинало розоветь, а птицы затихать. Сине-зеленые кроны деревьев слегка шелестели, мигом замолкая. Здесь и вправду была жизнь!..
Беловолосый раздвигал ветки и зашел на поляну, где стояло несколько больших камней и местами ярко зеленая трава, окруженная кругом из высоких и могучих деревьев. Рипер прошел следом, облокачивая винтовку о ствол деревьев, но оставил на поясе пистолет на всякий случай. Он схватил небольшую сумку и, открыв её, положил на землю, там был довольно сытный паек, который можно было съесть даже, наверное, в четвертом. Рипер очевидно готовился перед тем как сбежать. Поставив сапоги и остальное снаряжение за камень, на который сел, он начал копошиться в сумке из плотной кожи. Достал он, где-то полбуханки хлеба и колбасную нарезку. Достав карманный нож, он наделал несколько простеньких, но в данных условиях вкусных бутербродов. Колбаса очевидно была практически не из мяса, а скорее из сои с приправами, но тем не менее в сильном голоде никто из них не задумывался об этом.
— Не хочешь переночевать здесь? Все таки далеко-то шлепать. — на вопрос Гено пожал плечами, смотря себе в ноги, а потом почему-то покрылся румянцем. Солдат хотел было спросить, что такое, а не успел.
Гено налетел на Рипера обнимая его и опрокидывая на мягкую траву, крепко держа за шею. Жнец, что-то буркнул приобняв финна одной рукой, а другую подложил под голову, прикрывая глаза и глупо улыбаясь. Он переместил ладонь на затылок Развалинки и стал перебирать приятные на ощупь волосы. Казалось, будто гладишь пушистого белого котенка.
Альбинос приподнялся на руках и накрыл губы Смерти своими, мигом получив ответ. Тепло разливалось по всему телу, щекоча где-то в пятках, а языки робко докоснулись до друг друга. Они наслаждались друг другом обнимая и сладко оттягивая губы, смачивал их слюной, позже чуть более смело сплетались в горячем и жадном, но не менее детском, чувствительном поцелуе.
Отстранившись они смотрели друг другу в глаза, не моргая, просто глупо улыбаясь, разлеглись рядом и прижимаясь к друг другу, укрывшись курткой Рипера они уснули. На холодной земле, которая не жалея пожирала тепло двух влюбленных сердец.
(1786 слов) подпишитесь пж на мою группу в вк: https://vk.com/club197453846
мой фикбук: https://ficbook.net/authors/3938349