Отголоски Междумирья: Колосья

Небесный черный купол в эту ночь был застелен особенно непроглядными грозовыми тучами, готовыми обрушить ливень на землю в любую секунду. Ни одна звёздная искорка не освещала путь молодой фигуры, идущей сквозь густую тьму. Миниатюрная девочка шла сквозь поле частых колосьев, не обращая внимания, что буквально утром оно было пустым в преддверии зимы. Темнота все сильнее завлекала в свои объятия по мере приближения к монолиту. Угольная гигантская плита стояла посреди поля как ни в чем ни бывало. Как всегда.

Она подошла ближе к огромной конструкции, ранее всегда пугавшей её. "Сегодня ты получишь своё благословение, моя рисинка. Иди и не бойся, исполни свой долг," — слова раздавались эхом в голове, обладая странным успокоительным свойством. Шаги давались легче, а молитвы в сознании звучали бодрее и даже приобретали некую праздность.

Подняв взгляд, девочка замерла. "Ожил..." — последняя мысль, прервавшая немую молитву, промелькнула в голове, прежде чем истошный крик разрезал тишину пустого поля.

Колосья будто поглощали вопль, прежде чем тот прекратился, а после поспешно сгнили, забирая боль с собой.

***

Тишина того дня была донельзя необычной, как бы глупо ни звучало, слишком тихой. По обычаю звуки колышущихся сосен, взмаха птичьих крыльев или приглушенного звона колоколов всегда присутствовали. Однако сегодня был абсолютный штиль, только мерзкий звон в ушах досаждал, не зная выходного дня. Комната темна, чердачное окно заколочено деревянными досками, а лучи света, пробивающиеся через зазоры, почти ничего не освещали.

"Вероятно, там грозовые тучи," — бубнила я под нос, расчесывая волосы перед пыльным зеркалом. — "Если молния ударит в крышу... Я сгорю или меня ударит током тоже?..." — глупые тревожные мысли заполонили мою голову.

Октябрь стремился к своему закату, а это означало лишь то, что конца дождям до первого снега ждать мне не стоило. "Если ливни будут каждый день, то ни одно человека не найдут..." — мысль проскочила в голове, и я начала стучать по лбу. — "Черт, снова вспомнила, теперь весь день думать буду."

Коря себя за собственные мысли, я положила последний учебник в свою потертую кожаную сумку, которая была старше меня лет на 30. Ещё моя мама ходила с ней в ту же школу, что и я. А ещё мой отец помогал ей тащить этот "кирпич" до дома.

"Так романтично..." — саркастичная мысль возникла в мгновенье. — "Может поэтому у него проблемы со спиной?"

Мой взгляд пронесся по содержимому сумки, чтобы убедиться, что ничто не забыто, а после зацепился за "потертости" на внутренней стороне. Они походили на буквы, но я никак не могла разобрать, что там написано, а мама отмахивалась, говоря, что даже не помнит.

Дверь истошно заскрипела, разрушая совершенную тишину. "Этот дом такой старый. Наверное однажды ночью половицы проломятся и я кубарем упаду с лестницы, либо крыша обвалится. Интересно, что быстрее?" — я думала о чем угодно, чтобы занять мысли. Думать о пропавших людях и молниях не хотелось. И правда, этот дом был очень старым. В юности здесь жил отец со своей матерью, которую я никогда не видела. Однако папа и мама ещё в молодости ушли жить глубоко в лес, построив там небольшой, но хороший и крепкий дом.

Я скучала по уединению и "исключительно нашему миру". Когда я закончила 4 класс на семейном обучении, родители решили вернуться в деревню, ведь "нужна социализация"... Хотя, наверное, это было больше связано с гибелью бабушки? Взрослые дела — дела взрослых, я в них не лезла.

Спускаясь по скрипучим половицам, я увидела отца, сидящего около пузатого телевизора во время просмотра новостей, и завтрак, аккуратно оставленный мамой на столе для меня.

— Доброе утро, колосок, — папа повернулся ко мне и улыбнулся, — Садись скорее, а то стынет уже.

— Мама уже ушла на службу? В пятницу она вроде начинается позже, — во мне воспрял интерес. 

Мама каждый день ходила на службу в церковь с момента, как мы переехали. Но в пятницу она начиналась, как правило, позже.

— Так то оно так, но сегодня сестра Лиза оббежала всю деревню и сказала, что нашли одного... из пропавших... Все желающие пошли отпевать его душу, — он тяжело вздохнул. — Я бы тоже пошел, но спина сегодня...— он беззвучно рассмеялся. — Молодость уходит.

Далеко не то, что я хотела услышать перед тем, как съесть блинчики со сгущенкой, старательно приготовленные мамой перед уходом. Я потопталась на месте, пытаясь найти правильные слова. 

— Ну, с другой стороны хорошо, что пропавшего нашли?

Уголки губ отца поднялись в улыбке, и голова медленно кивнула.

— И то верно. Хорошо, что Толька нашелся, — он посмотрел в окно. 

Конечно же отец смотрел на купола церкви вдалеке, которые слегка проглядывали из-за сосен. Она находилась на холме, поэтому очертания были видны почти из любого уголка деревни. — Поешь и помолись за него. Помолись за его "переход".

— Может "уход", пап? — я попыталась исправить немного странную оговорку, но он лишь бросил неодобрительный взгляд, говорящий "делай как велено". Мои родители хорошие, но порой странные. В целом, как и некоторые жители деревни.

Вкус сгущенки теплился на языке, однако негативный тон разговора оставил неприятный осадок. "К черту мы сюда переехали?" — размышляла я. — "Тут постоянно пропадают люди... И родители стали..." — я прекратила рассуждение. Не хотелось признавать, что иногда, смотря на папу и маму, я испытывала ужас, и началось это с момента начала жизни в деревне.

Люди и правда пропадали всегда, и приходилась эта пора на период с весны по осень. Их никогда, почти, не находили, да как будто и не искали. Иногда мне даже казалось, что некоторые относятся к этому с благоговением и радостью. Порой я замечала это в матери. Когда пропала её подруга из колхоза, то она совсем не переживала, а лишь с радостью готовила поминальное блюдо.

А зимой всë было тихо. Все жили спокойно, будто до этого почти все 9 месяцев не пропадало никого. "Скоро это время... Наконец-то" — напомнила себе я хорошую новость. 

Зима это хорошо.

Уже стоя у входной двери и надевая пальто, я услышала голос отца: "Не забудь! Сегодня мы всей деревней сажаем зерно!"

Конечно, чертово зерно. Все село нуждается в осенней посадке, чтобы не голодать в следующем году. А как иначе? Ближайший город в километрах 200, а зимой и весной дороги почти невозможно использовать.

"Как уж тут забыть..." — я хлопнула дверью и вышла на улицу, глядя на темное небо. — "Не круто."

У стены дома стоял старый ободранный велосипед, который уже третий год использовался мной, чтобы добраться до школы. "Надеюсь Рита уже выехала и мне не придется ждать её чертовых полчаса."

Через минут 5 поездки я осознала, что абсолютная тишина наконец-то разбавилась шелестом листьев, а также звуками отпевания из церкви. "Может физичка тоже пошла туда? И у нас отменят урок..." — глупая мысль, но иногда стоит думать от чем-то глупом, когда живешь в таком месте, правда?

Деревья сменяли друг друга, пока я медленно ехала по неровной дороге. В момент я заметила рыжую девчонку с косичками.

— Рита! Ты, удивительно, не опоздала! — подшутила я над ней.

— Сегодня в 5 утра забежала тетя Лиза и начала орать: "Толька! Толька! Нашли!". После такого не поспишь! Ещё мама час потом суетилась, собираясь на пения, — она выдохнула, — А твои пошли?

— Мама, разумеется, да, а отцу плохо стало.

— Понятно... Надо перевести тему, — Рита задумалась, явно пытаясь придумать что-то повеселее. — Как думаешь, физичка придет? Или тоже опоздает из-за отпевания?

— Это не "перевести тему", Рит. Это всё о том же! — я стукнула её локтем в бок. — Лучше скажи, тебе звонил отец? Он говорил, что привезет из города?

— А! Ага! Обещал дюжину журналов, а ещё несколько книг, ну и сладости, конечно! Но не обольщайся, максимум, что я тебе подарю, так это фантик от конфеты.

Её слова меня жутко выбесили, поэтому я высунула язык, а потом понеслась вперед с новой скоростью.

— Поехали, копуша! Такими темпами мы и на биологию опоздаем, а Тамара Викторовна — атеистка и маразматичка! Она точно будет в школе и точно съест нам мозг! Так что вперед и с песней!