Пять желаний

Свободное время у Джирайи выпадало редко, но сейчас он, отрешившись ото всех своих предубеждений и обязанностей, планировал отдохнуть, как следует, не вмешиваясь в дела духов и не помогая смертным.

Хоть маг не был убежденным сторонником праздного образа жизни, однако бесконечная череда чужих проблем, с которыми ему приходилось сталкиваться практически каждый день, порядком утомила его.

В этот день впервые за много лет Джирайя позволил себе остановиться, чтобы прочувствовать незабываемые моменты и вдоволь насладиться банальными прелестями жизни: ярким теплым солнцем; необыкновенно зеленой травой с еще оставшимися янтарными каплями росы — последствиями недавно прошедшего сильного дождя; прекрасным голубым небом с последними следами бушевавшей стихии — черными грозовыми тучами, плавно подгоняемыми ветром по небу.

Побродив по знакомым до боли улицам того места, к которому он за несколько долгих лет успел прикипеть всей душой, маг, изредка здороваясь со своими «боевыми товарищами», как в шутку он называл всех остальных обитателей этого переулка, осматривался заново, будто видел все это впервые.

Любуясь поразительными переменами, Джирайя старался запечатлеть в памяти каждый крохотный нюанс: изменившиеся лавки других колдунов и целителей — новые постройки и отремонтированные старые, с приходом животворящей весны и правда обновившиеся внешне, благодаря стараниям их жильцов; не оставил без внимания маг и свежевыкрашенные заборы, все еще источавшие стойкие запахи разноцветных красок, изредка смешивающихся с терпким медвяным благоуханием распахнувшихся на солнце цветов.

Однако вскоре, устав от пешей прогулки, мужчина прикрыл глаза и присел на резную деревянную скамью. Подставив лицо порыву легкого ветра, маг впервые за долгое время вздохнул полной грудью. Он жил по-настоящему, наслаждаясь моментом, который мог больше не повториться. Моментом, который упустить было нельзя.

Джирайя не знал, что с ним произошло, но едва Наруто — этот противный мальчишка — дотронулся до его лба рукой, как маг вдруг понял: он может видеть то, чего никогда не замечал раньше. Краски стали четче, усилились запахи, привычный мир, преобразившись, засверкал новыми красками, больше не погрязая в серости и скуке.

Быть может, во всем было виновато странное влияние духа, прикосновение которого обладало поистине животворящей силой: впервые за долгие годы боль и отчаяние, терзавшие мага день за днем, постепенно отступили, а не спрятались, как всегда, в глубине души, чтобы напомнить о себе в самый неподходящий момент и пронзить крепкое сердце острым железным мечом сожалений.

Упущенные возможности и мечтания больше не тревожили Джирайю. Он знал: все складывается так, как нужно. И ужасные воспоминания о былом, померкнув, наконец-то отступили. Остался лишь свет, исходивший будто из самого сердца — такого непокорного и живого.

Еще никогда в жизни маг не был так силен. Внутри его души постепенно крепла несокрушимая уверенность: ему по плечу любые невзгоды. А ведь этому непоседливому пацану было достаточно одного доверительного жеста, чтобы внушить магу, что он справится, прорвется. И это было удивительно, ведь мужчина ощущал не только перемены вокруг себя, но и чувствовал, что меняется и он сам — медленно, но верно.

Теперь Джирайя мыслил обширнее, хотя еще месяц назад он был готов до последнего стоять на вынесенном когда-то давно из мира духов вердикте: все закономерно. Все, что происходило многие десятилетия, как считал маг, делалось не просто так. Даже древние пророчества далеких звезд — высшей элиты мира духов — появились неспроста.

Если еще пару дней назад Джирайя бы напыщенно произнес, обратись к нему кто-нибудь с вопросом о собственном предназначении, что миссия каждого, как и его пребывание в любом из миров, — предопределено. Неважно — кем: мудрыми звездами, судьбой, пророчествами — да чем угодно — все уже изначально решено. И все, что остается каждому из нас, плыть по течению, смиренно принимая свою участь.

Но сегодня привычный мир Джирайи рухнул, как снесенная стена, когда Наруто, сам того не подозревая, вдруг сумел доказать магу: все в наших руках. Мы сами управляем своей судьбой. Вся наша жизнь — последствия принятых решений, совершенных ошибок, искренних слов, искрометных признаний и непоколебимой стойкости. Наша жизнь — это больше, чем исписанные черновые страницы так и не законченных альбомов.

И сейчас Джирайя, если бы его спросили, что такое жизнь, ответил бы просто: «Чреда рассказанных и позабытых историй, где один лишь главный герой — ты сам. Это бесконечный поиск своего предназначения. Твой неравный бой, твоя боль, твоя борьба. Твои поражения и победы».

Покачав головой, Джирайя расправил плечи и неожиданно громко рассмеялся: а Наруто-то и правда оказался необыкновенным. Выходит, он не ошибся, когда прямо сказал об этом Сакуре.

Стало ясно магу и другое: тьма вступила в схватку со светом не просто так. Причина их безжалостной войны лишь одна — Узумаки. Каждой из сторон нужен именно он, его невиданная сила и заложенный в нем огромный потенциал.

Джирайя был готов отстаивать свое мнение до последнего: Наруто уникален. Узумаки не был похож ни на одного из духов, с которыми маг привык сотрудничать, договариваться или вести светские беседы. Узумаки отличался от них страстность, живостью, своим характером и, разумеется, нежеланием сдаваться.

Вот и сейчас упрямый Наруто не покорился своему предназначению, описанному некогда звездами, как сделали бы остальные духи. Отрицая тьму и не сдаваясь, он все еще сражался — отчаянно, неистово. Дух все равно стоял на своем, пытался разобраться в прошлом, в это же время не забывая заботиться и о других.

Было в Узумаки нечто такое, что заставляло беспрекословно ему верить. Наверное, именно поэтому к нему так и тянулись многие духи и люди. Хоть Джирайя и никогда не встречался с Наруто, но все жители страны Жаб, в которой ему недавно довелось побывать, только услышав о парне, вмиг завалили мага многочисленными вопросами, выпытывая о нем и о Сакуре, с которой дух недавно появился в их мире.

Поразившись, Джирайя решил разведать обстановку и не прогадал, заполучив интересные детали, о которых он не мог прекратить думать до сих пор. Это было невероятно, но в стране Жаб, жители которой не всегда были дружелюбны с чужестранцами и избирательны в общении, Узумаки любили все и верили ему безоговорочно.

Даже сварливая Шима, когда маг заглянул к ней, чтобы повидаться и поговорить с Фукасаку о Наруто, отложив вязание, проникновенно призналась ему:

— Уверена, парень — сильнейший из всех духов, с которыми я когда-либо была знакома, но главное в нем вовсе не это, а его простота. Наруто силен, потому что его сила — друзья, которых он любит.

Другие жители с удовольствием поддержали инициативу Шимы, дополнив ее слова столь значимыми для Джирайи подробностями.

— Когда братик рядом, — охотно поддакнул Гаматацу, ловко ополовинив содержимое огромного котла, — мне хорошо. Я знаю, что я справлюсь со всем, потому что Наруто поможет мне, — пробормотал он, встретившись взглядом с недоумевающим магом и довольно улыбнулся.

— Правду говорит! — согласился Гамакичи, сурово взглянувший на Джирайю. — Наруто — один из немногих духов, которые мне нравятся.

Не разошлись во мнении с братьями и Гамамару с Фукасаку. Только вот мудрец, никак не ставший описывать Узумаки и лишь призвавший Джирайю довериться профессиональному чутью и поверить в Наруто, быстро сменил тему, предавшись философским размышлениям о бренности бытия, а вот Фукасаку, напротив, оказался разговорчивее.

— Наруто заставляет верить не только в него, но и в себя, — изрек он, задумчиво почесывая седую бороду. — Наверное, в этом его дар, — разведя лапами, заключил Фукасаку. — И в этом его сила.

А такой дар, как думалось потом Джирайе, дается не всем и точно не просто так — это сколько же должно быть в тебе света, чтобы озарять не только свой путь, но и дорогу другим?

Теперь маг знал и твердо верил: такие, как Наруто, способны изменить весь мир, взболтав застоявшиеся устои. Именно Узумаки, поступавший по наитию и мечтавший помочь другому больше, чем себе, — та сила, которая могла бы перевернуть весь мир.

Вынырнув из водоворота воспоминаний и покачав головой, Джирайя почему-то подумал, что было бы неплохо отблагодарить пацана за ценный урок, когда появится такая возможность. А пока что он, приказав себе не забыть об этом, отложил задумку в памяти до лучших времен, непременно намереваясь ее реализовать.

Просидев еще час и переговорив с парой старых друзей и знакомых — седовласыми мудрецами, внимательно вникавшими в каждое его слово, маг доверительно сообщил им, что, возможно, уже совсем скоро их всех поджидают удивительные открытия, а затем, распрощавшись со всеми, вернулся в то место, которое давно стало ему домом.

Заперев свою лавку раньше обычного, мужчина, все еще беспокоясь о Сакуре и Наруто, которых он собственными руками не так давно отправил в прошлое, решил: было бы неплохо прояснить пару ключевых нюансов, до сих не дававших ему покоя.

Хоть Джирайя и не видел того, что происходило, но вмешательство чужих сил, обладавших непомерной мощью, прочувствовал на себе сполна — удар, соизмеримый с усиленным во сто крат приемом, которым не так давно воспользовался он сам, обрушился на Узумаки в тот самый момент, когда только началось перемещение.

Хоть маг и не мог разглядеть того, что произошло после, но подозревал: Наруто одолел еще и это препятствие, чтобы добраться до Сакуры, проваливавшейся в тихий омут прошлого. Как ему это удалось — вопрос.

Маг мог поклясться: Узумаки — первый дух на его памяти, способный на подобное. Конечно, Джирайя не отрицал, что другие сверхъестественные создания, с которыми ему приходилось иметь дело раньше, тоже были сильны, но в Наруто было то, чем в полной мере не обладал никто из них: безграничная любовь и истинная вера в то, что он делает все правильно и, самое главное, ради блага других.

Покачивая головой, мужчина, задумавшись и проанализировал произошедшее, едва ли мог представить, какие титанические усилия пришлось приложить бедному парню, чтобы справиться с одним из мощнейших заклинаний мира духов.

Однако, почувствовав в тот миг яростное сопротивление Наруто, маг, не поверив своим ощущениям, растерялся еще больше, застыв на месте, словно каменное изваяние. Стараясь сориентироваться и оказать Узумаки посильную помощь, он, к своему огромному удивлению, внезапно обнаружил: барьер из потусторонних сил духов, попытавшихся их остановить, сломлен.

Ощущая эмоции Наруто так же четко, как свои, Джирайя, пошатнувшись на слабых ногах, едва не лишился рассудка, когда в полной мере прочувствовал на себе внутреннюю стойкость и выносливость Узумаки, бросившего вызов обеим сторонам — и добру, и злу, с которыми он же и расправился за пару жалких секунд, сломив противоборствующие силы одновременно.

Что помогло духу — тайна за семью замками. Но в тот короткий миг, когда зло добралось до Сакуры и попыталось напасть, Джирайя мог поклясться чем угодно: он увидел этого несносного Узумаки. Так же четко, как и свое отражение в зеркале.

Появившись в мире смертных всего на несколько секунд, Наруто, охваченный ярким желтым пламенем, не стал церемониться ни с кем из двух сторон и, вынудив свет отступить и довериться ему, решительно взмахнул рукой, уничтожив тьму, рассеявшуюся сразу же и не оставившую после себя ни единого следа — настолько была сильна атака духа, которого, похоже, собственная мощь нисколько не прельщала.

Узумаки едва ли задумывался о последствиях, подстегиваемый одной единственной страстной целью — не дать Харуно исчезнуть, растворившись во тьме. Не ведал он и о том, что рискует и подставляется.

В этот момент Наруто совершил еще одну фатальную ошибку, продемонстрировав всем, что это был еще не его предел. Позабыв обо всем на свете, Узумаки, сорвавшись с места и оставив после себя лишь золотую вспышку света, бросился к Сакуре, чтобы успеть схватить ее и не позволить исчезнуть во мраке, так и не попав в его прошлое.

Ошеломленный Джирайя, сбитый с ног оглушительной силой и отброшенный к стене, едва ли смог подняться, чтобы рассмотреть духа, казавшегося ему подозрительно знакомым, еще раз. Исподлобья взглянув на Узумаки, маг смекнул: этот невероятный парень способен на большее.

Но вспомнить, кого же ему напоминает Наруто, он так и не смог. Как только дух схватил Сакуру, они оба тут же пропали, попав в бушующий черный вихрь, бережно окутавший их на прощание. Маг успел только рассмотреть, как Сакура крепко обхватила духа руками и прижалась к нему. После этого они растворились в воздухе, будто их никогда и не было здесь.

Джирайя же, опешив, поднялся и растерянно повел плечами — такого поворота он, признаться, не ожидал, как и того, что произошло после. Радовало, что перемещение все же состоялось, однако настораживало другое: события, разворачивающиеся прямо перед его глазами, глубоко шокировали мага, оставив неизгладимый отпечаток в памяти.

Хоть Узумаки не так давно и твердил ему и Сакуре, как он слаб и беспомощен, однако на деле все оказалось иначе — Наруто, сумевший противостоять тысяче светлых и темных сил, с которыми он сцепился лишь по одной причине — не смог бросить Харуно, не смог оставить ее одну, оказался гораздо сильнее, чем все духи вместе взятые.

В этот же момент Джирайя сознал кое-что еще: силы, в которых так нуждался дух, уверявший всех и себя, что он не в состоянии справиться даже с отголосками тьмы, — находятся у него внутри.

Маг был готов поставить на карту все, но все же доказать несносному упрямцу, не желавшему признавать элементарные, казалось бы, вещи, что он становится всемогущим, когда защищает тех, кто ему дорог.

Как бы то ни было, Узумаки выиграл, едва ли осознавая это. Впрочем, Наруто, вероятно, и не подумал бы об этом, так и не увидев того, что удалось на себе ощутить Джирайе, который впервые за все время осознал: дело куда хуже, чем кто-либо из них троих, впутанных в одну и ту же историю, мог вообразить.

Именно по этой причине зло и добро попытались противостоять их действиям. Быть может, это была сама судьба, ведь любое вторжение в нашу жизнь, как всегда хотелось верить Джирайе, обосновано.

И вскоре умный маг, пораскинув мозгами и сопоставив факты и упущенные ранее детали, смекнул, что он не заблуждается: добро появилось не просто так, а с одной вполне логичной целью — оно пыталось обезвредить зло, смыкавшее свои сети.

Выходит, что некто — слуга темных сил, все это время украдкой наблюдавший за Наруто, вовремя подсуетился, рассчитав все до мелочей: время перемещения, день, в который они должны были вернуться, силы его, Джирайи, помогавшего Сакуре и привязанному к ней духу, и, наконец, способности Узумаки, ставшие вишенкой на торте с подвохом не только для всех, но и для приспешника тьмы.

Таинственный некто просчитался. Он, наверное, и сам уже подозревает, что не учел ключевой нюанс: дух будет способен разобраться с обеими враждующими силами.

Шестеренки в голове мага закрутились быстрее. Выходит, неспроста Наруто видел все эти кошмары — кто-то намеренно старался ослабить его и, наверное, по этой же простой причине внушил ему ложные воспоминания, подменив настоящие.

Однако и это было еще не все. Что хуже всего, теперь, когда Узумаки, неосознанно стараясь защитить того, кто был ему дорог больше всех, продемонстрировал таинственному врагу свое единственное уязвимое место — Сакуру — пощады от зла ждать не приходилось.

Вскоре зло обязательно доберется и до Харуно, какие бы усилия Наруто не прикладывал, чтобы спасти ее. Когда оно объявится — вопрос времени. Но Джирайя догадывался, что вскоре в переломный момент рядом с Харуно окажется человек или дух, который, согласно древнему обычаю темных сил, собьет ее с толку и утянет за собой в зыбучие пески.

Иных версий у него не было. Маг был уверен: накладка, произошедшая в начале перемещения, не его рук дело. Джирайя мог поклясться всем, что ему дорого, — он, как профессионал, не совершил никакой фатальной ошибки, его расчеты были точнее, чем мотивы зла, охотившегося на назойливого парнишку.

Но все же, невзирая ни на что, внимательный маг все равно ощущал затаившийся впереди подвох, подсознательно догадываясь: так просто никому из людей и духа, впутанного в эту мрачную историю, уже не отделаться. Зло смыкало цепи, обвивало каждого из них, постепенно обволакивая пыльной дымкой и умело перекрывая пути для отступления. А значит, разобраться с этим нужно было сейчас.

Выудив из обшарпанного деревянного шкафа, забитого старинными свитками и книгами, потрепанный фолиант в синей обложке, мужчина уселся за маленький стол, скрестив ноги.

Какое-то время он молча читал, а затем, махнув рукой, невозмутимо сотворил в воздухе серую кружку, от которой, завиваясь, моментально устремился вверх тонкой струйкой едва заметный глазу дымок.

Не отрываясь от книги, Джирайя схватил свой напиток и, отхлебнув горячий чай, озадаченно нахмурился: просчета он точно не допустил. Так почему же у него на душе такая пустота, сдавливающая тревога и мерзкое ощущение, что всего старания — огромный плевок в колодец, а не глоток животворящей воды?

Вновь отхлебнув чай из кружки, маг озадаченно нахмурился. Предчувствие никогда не подводило его. Не оплошало оно и в этот раз.

— Вот это новость! — пробормотал мужчина, сдвинув седые брови. — Ну и дела! — с досадой выдал он, хлопнув себя ладонью по лбу.

Еще раз перечитав кропотливо выведенные строчки, написанные поверх печатных предложений его давним товарищем и талантливым учеником, маг задумчиво почесал подбородок и, слегка сощурившись, сдвинул седые брови.

Мотнув головой, он вдруг резко встал, будто бы отгоняя от себя плохие мысли, и, оглядевшись по сторонам, с едва заметным разочарованием прикрыл глаза.

— Впрочем, все же сработало. Скоро ты вернешься, но время еще есть. Может, у тебя все получится и без моей поддержки, — словно успокаивая себя, наставительно заметил Джирайя, разговаривая сам с собой, и, довольный вынесенным им вердиктом, с ажиотажем хлопнул в ладоши.

— А если тебя еще нет здесь, это значит только одно: я — превосходный волшебник! — громко провозгласил он, вскинув руку вверх.

Жаба, сидевшая в аквариуме, неодобрительно квакнула, словно сомневаясь в его словах. Наверное, если бы она умела говорить, они бы сцепились в ожесточенной перебранке, но этого так и не произошло.

И Джирайя, небрежно отмахнувшись от своего единственного несостоявшегося собеседника, смотревшего на него немигающими выпученными глазами, мгновенно подскочил к полкам с аккуратными стопками книг.

С воодушевлением потирая ладоши и тихо смеясь, маг, распланировав остаток вечера, собрался насладиться свободным временем за чтением какого-нибудь романа, чтобы почерпнуть идею для своего будущего шедевра.

Все остальное подождет. Пока еще нет того, кому пришлось бы помогать. А это значит только одно: настал момент долгожданного отдыха, о котором он грезил уже третий месяц.

Широко улыбнувшись, Джирайя почесал затылок и, подмигнув жабе, уставившейся на него с явным осуждением в глубине янтарных глаз, все равно позволил себе насладиться еще парой часов одиночества, смакуя удивительный роман.

К удивлению мага, время пронеслось быстро. И вот, когда беспечно насвистывая себе под нос веселые мелодии, Джирайя, устроившись на потертом диване со своей очередной незавершенной рукописью, так еще и не увидевшей свет, собрался было перечитать написанную им когда-то историю, требовавшую завершения, его увлекательное занятие прервал громкий треск.

С оглушительным хлопком распахнулось окно, со скрипнувшей створки посыпались неровные лоскутки белоснежной краски, небрежно оседавшие на пол, как лепестки цветов. Вечерний гость, которого он терпеливо ждал, наконец-то объявился.

Маг, насторожившись, оторвался от записей как раз в тот момент, когда горшок белых пушистых гортензий, стоявший на подоконнике, покачнулся от резкого порыва ветра и едва не рухнул вслед за засохшей краской, не выдержав силы стихии, но тут же предусмотрительно оказался удержан сильной рукой.

— Не думал, что ты вернешься так рано, — вслух заметил Джирайя, наблюдая за плывущим по воздуху горшком, уже через пару секунд аккуратно поставленным его невидимым собеседником на подоконник. — Но ждал.

— Я тоже не надеялся, старик, — тихо ответил Наруто. Сжав руки в кулаки и решительно сдвинув брови, он хриплым голосом добавил: — Надеюсь, ты знаешь, что делать. Я не переживу, если она попадет в беду.

Маг, внушительно хмыкнув в ответ, сообщил духу, видеть которого он снова не мог, что подозревал об этом. Как и том, что Сакура, вероятно, оставшаяся в прошлом Узумаки, испытывает похожие чувства.

Однако Наруто он об этом так и не сказал, решив: не стоит ему пока что об этом знать. Спрятав исписанные листы бумаги в кимоно, Джирайя лишь кивнул, жестом пригласив парня располагаться и чувствовать себя как дома. Сегодня одному из них предстояла долгая бессонная ночь.

***

Подхваченные прохладным порывом ветра лепестки опавших цветов, взмыв ввысь, унеслись, вскоре скрывшись за горизонтом. Качнувшиеся в такт разгулявшейся стихии, деревья, синхронно согнувшись, послушно обронили неспешно оседавшие зеленые листья на землю.

Величественные пушистые облака, поддавшись обаянию прохладного ветра, отправились в далекое путешествие и, постепенно исчезая вдали, медленной вереницей тянулись по небосклону до тех пор, пока из-за очередной синей тучи не выглянуло яркое теплое солнце, озарившее своим светом весь город.

И город расцвел, ожил: повсюду раздался уже привычный шум — болтовня прохожих, весело завели прежние трели птицы, залаяли собаки. Будто бы с появлением света все жители проснулись от долгого сна.

А непоседливые лучи солнца, побывав повсюду и осветив каждый уголок, казалось, замерли, остановившись на Узумаки, так и стоявшим в узком переулке вместе с Харуно.

Сакура, распахнув глаза, прижала руку к груди с бешено застучавшим сердцем, отметив про себя, что теперь Наруто выглядел еще красивее прежнего: под лучами солнца будто обнажились очерченные и спрятанные под легкой футболкой плавные штрихи мускул; изменилось и его лицо — черты стали мягче, гармоничнее; в глубине ясных голубых глаз будто бушевало безмятежное море; а растрепанные отросшие волосы, небрежными прядями спадавшие парню на лоб, и вовсе казались золотыми.

Узумаки был невероятно привлекательным и в это же время максимально простым, что нисколько не вязалось с его уникальной внешностью — разрезом глаз, точеным подбородком и тремя полосками на щеках, наверное, унаследованными им от родителей.

А еще в поведении духа вдруг проявилась неожиданная и впечатляющая черта — выдержка. Если раньше Наруто, с которым Сакура уже была знакома, вопил и топал ногами, наплевав на повод, то парень напротив нее был серьезнее, чем кто-либо, кого она только знала.

Не изменился у него лишь взгляд, в котором отражалась любая затаенная эмоция. И, похоже, Узумаки об этом догадывался, поэтому, прикрыв глаза лишь на долю секунды, взглянул на Сакуру иначе — с долей интереса. Похоже, ей удалось заинтриговать его. Впрочем, разве стал бы он бегать за ней, если бы это было не так?

Отмечая для себя мельчайшие детали, Харуно сделала один элементарный вывод. Было в обоих парнях нечто общее: этот Наруто, как и тот, который смог завоевать ее сердце, никуда не спешил, позволяя ей освоиться в новом мире и, возможно, смириться с происходящим.

Залитый солнечным светом, он, тепло улыбаясь ей, стоял напротив, больше не предпринимая ни единой попытки сблизиться или помешать ускользнуть от него, будто бы догадываясь: никуда она не денется. Его непреклонная уверенность осталась такой же, как и прежде.

Терзаясь в догадках, Сакура прикидывала свои шансы. А может, Наруто не изменился вовсе? Просто она никогда его не знала. Стушевавшись, Харуно, едва не всхлипнув от отчаяния, поджала губы, укоряя себя в былой беспечности — ей нужно было пытаться выяснить об Узумаки все, чтобы не чувствовать себя так глупо.

Сейчас же она едва не представляла, о чем его можно спросить. Как, впрочем, и не знала его так хорошо, как ей хотелось бы, когда он был еще жив. Сотни вопросов вихрем пронеслись в ее голове, но озвучить их она так и не решилась.

Все слова вмиг показались ей пустыми и абсолютно бессмысленными. Они, постепенно угасая, напоминали ей срывающиеся с неба звезды, судьба которых — беспроглядный мрак.

Сейчас Сакура осознала, что не знает о нем ничего. Ничего, что могло бы помочь ей. Лишь жалкие сводки: боится врачей, не унывает, не сдается, у него поразительные способности и феноменальная память, умеет играть на гитаре. А еще Узумаки — хороший друг. Вот и все, что ей удалось разузнать о нем за все то время, которое они провели вместе.

Любое сведение, которым ей удалось обзавестись, сразу же показалось Харуно ничтожным. Вот он — Наруто — живой, настоящий. Стоит перед ней и ждет ее решения, а она даже не представляет, как завязать с ним разговор.

Судорожно сглотнув, Сакура, позволив себе маленькую слабость, тяжело вздохнула, тщетно пытаясь привести разбушевавшиеся мысли в порядок и непрестанно напоминая себе, что не стоит унывать. Все образуется, как и всегда. Главное — поверить в это всей душой, как и учил ее дух.

— Ты в порядке? — внезапно спросил Наруто, чуть склонив голову на бок и спрятав руки в карманы оранжевых штанов. Он выглядел расслабленным, а она на его фоне казалась живым комком нервов — разница в их поведении была поразительна.

И Харуно рассудила, что не должна привлекать к себе еще больше внимания, чтобы не показаться этому Узумаки чрезвычайно подозрительной.

Кивнув и выиграв время, чтобы собраться с мыслями, Сакура прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки и не наделать глупостей — не хватало только повиснуть на шее Наруто или, что еще хуже, разрыдаться и рассказать ему, в какой безнадежный мрак она попала, обнаружив, что влюблена в парня, который толком ничего так и не рассказал ей о себе, услужливо уточнив: он — дух.

Наверное, эта новость выбила бы из колеи даже Наруто, который производил на нее впечатление непоколебимого и уравновешенного человека.

— Да, — неуверенно выдавила Харуно, старательно избегая взгляда Узумаки. Но, кажется, Наруто ее словам не поверил.

— Точно? — только и спросил он, шагнув к ней чуть ближе и предприняв еще одну попытку взглянуть в ее глаза, чтобы разглядеть там, в глубине, запрятанный мельчайший страх или же разочарование.

Но Сакура, вздернув подбородок, лишь мельком посмотрела на Наруто и снова отвела глаза, беспокоясь, что он считает все ее эмоции и выведет на чистую воду. Она не могла рисковать всем, хоть ей и хотелось взвалить все свои проблемы на его плечи.

Отчасти Харуно еще опасалась довериться не тому человеку и вновь виртуозно напортачить, однако больше всего на свете она мечтала об одном: понять, что этот Узумаки из себя представляет. Раз уж ей не удалось хорошо узнать его, ставшего духом, быть может, все же удастся понять, каким человеком он был.

— Мне близки твои терзания, — неожиданно хриплым голосом проговорил Наруто. А Сакура, не ожидавшая от него таких искрометных речей, изумленно вскинула брови. Он что, умеет читать мысли? Или, может, уже умудрился распознать все ее эмоции?

— Ты можешь не доверять мне, но это нормально. Я и правда хотел бы быть полезным для тебя. Но пока это тяжело, мы не так давно познакомились, верно? — нарочито весело полюбопытствовал Наруто, адресовав растерявшейся Харуно, вскользь взглянувшей на него, лучистую улыбку.

— Но, как бы глупо это не звучало, — проникновенно проговорил Узумаки, чуть склонившись, чтобы быть наравне с ней, — ты можешь на меня положиться. Даю слово, что не подведу! — воскликнул он, ткнув большим пальцем руки себе в грудь и подбоченившись.

Сакура, распахнув глаза, уставилась на него, зная, что пялиться так долго — верх неприличия, однако ничего не могла с собой поделать. Он только что повел себя так, как делал уже будучи духом. А может, Наруто и не менялся? А вдруг он такой же, как и всегда? Однако времени раздумывать об этом у нее не нашлось — Узумаки, не прекращая улыбаться, ждал ее ответа.

— Думаю, ты прав, — поспешно согласилась Харуно, стараясь понять, зачем Наруто ввязался в эту сомнительную авантюру. Да и кто она такая, чтобы он помогал ей? Всего лишь очередная невзрачная незнакомка, которой посчастливилось оказаться рядом с ним. А он — невероятный, волшебный, не похожий на всех других парней, с которыми Сакура только была знакома.

После ее ответа воцарилось неловкое молчание. И никто из них не торопился его нарушать, каждый думал о чем-то своем. Сакуре и вовсе казалось, что минуты тянутся невероятно долго.

Она была готова ручаться, что стоит уже вечность, однако Наруто по-прежнему никуда не торопился. Хотя другой парень, окажись он на его месте, давно бы отправил взбалмошную незнакомку куда подальше. Но только не Узумаки.

Он, проявив удивительную чуткость, свойственную ему и раньше, терпеливо дожидался, когда решение, пока еще пробивавшееся робким ростком в душе Харуно, окрепнув, станет ее осознанным выбором.

Возможно, поэтому какое-то время Узумаки молчал, наблюдая за ней, так и застывшей, словно каменное изваяние, и, вероятно, силился сказать еще хоть что-то, чтобы добиться ее доверия, однако, верный своему слову, на откровениях не настаивал.

А Сакура, не отводя глаз от переливающегося на солнце амулета, — точной копии ее собственного, все еще пыталась заставить себя поверить: происходящее — не сказочный сон.

И вот, когда легкий ветер подхватил последний опавший лист и, закрутив его в объятиях, унес вслед за собой, она поняла, что окончательно проигрывает этому Узумаки.

Путешествие и последовавшие за ним потрясения выжали из нее весь запал. У Харуно больше не осталось сил сопротивляться и, устало качнув головой, она прижала руки к высоко вздымающейся груди. Хоть Сакура еще и не сдалась, поддавшись обаянию Наруто, однако уже не находила сил бороться.

Загнанная в угол и не имевшая понятия, как вернуться в свой мир и к кому обратиться за помощью, Харуно пыталась просечь: должна ли она доверять Узумаки и имеет ли вообще право разговаривать с ним из этого времени.

Сдвинув аккуратные брови, Сакура, покусывая губу, пыталась решить, что же она должна предпринять, заодно прикидывая возможные последствия. Наверняка с ее появлением здесь изменится и ход событий прошлого, а это потом скажется и на будущем того Наруто, которого она любила. Или, напротив, она оплошает и выболтает Узумаки из прошлого то, о чем ему говорить вообще не стоит.

Ей нужно было сделать выбор. Набравшись смелости и взглянув на Наруто, наблюдавшего за ней с озорной улыбкой, в этот же миг Сакура осознала и другое: ей хочется верить этому Наруто. Почему — она сама не знала ответ на этот вопрос, но ее неуклонно тянуло к нему, как магнит к железу.

Узумаки обладал невероятным шармом. Харуно завораживал его стиль общения, манера держаться и этот уже ставший привычным слуху голос, в котором временами скользили резковатые нотки.

Решительно вздернув голову, она прямо посмотрела Наруто в глаза, заметив, как в их глубине тут же засквозили неприкрытая нежность, понимание и сострадание. Узумаки словно считывал ее чувства, предугадывая все действия наперед.

Его взгляд, в котором Сакура нашла долгожданную ей опору и поддержку, стал последней каплей — она сложила оружие, умело капитулировав. Харуно больше не могла сопротивляться, всей душой поверив: это он.

А Наруто, смекнув, что все же одержал долгожданную победу, лучезарно улыбнулся и, протянув ей широкую ладонь, размеренно сказал:

— Пойдем!

И этого оказалось достаточно, чтобы Сакура, сорвавшись с места, сделала пару робких, но уже осознанных шагов ему навстречу. Скрепя сердце, она подумала: хуже уже точно не будет. По крайней мере, Харуно хотелось надеяться, что теперь все уж точно перестанет с завидным упрямством катиться по наклонной.

Ведь с ней Наруто. Пускай и не тот, которого она хотела увидеть, однако все же это Узумаки, которому она уже успела поверить и, пожалуй, была готова, не раздумывая, вручить свою жизнь.

Ненадолго замявшись, Сакура протянула парню свою руку, а он, подмигнув ей, тут же сжал ее ладонь, едва коснувшись кончиками теплых пальцев, словно опасаясь, что она передумает.

Но этого не произошло. Вопреки всем его ожиданиям, Харуно, сконцентрировавшись на другом, безуспешно попыталась совладать с тобой, ведь все повторилось вновь, как и в тот раз, когда она, не подумав, кинулась обнимать парня.

С первым же прикосновением Узумаки приятное покалывание, усиленное во сто раз, пробежав по всей руке, помешало ей рассуждать. До дрожи знакомым трепетом моментально откликнулось сердце, исступленно забившееся в грудной клетке, будто рвущаяся на свободу птица.

Сакуре захотелось петь, танцевать, веселиться, однако, опомнившись, она совладала с собой. С трудом сглотнув и переведя дыхание, Харуно огромным усилием воли заставила себя вернуться с небес на землю.

— Доверься мне, ладно? — только и попросил Наруто, похоже, даже не заметивший ее странной реакции. Сакура же с облегчением выдохнула. Повезло, что Узумаки не такой внимательный, как всегда, но впредь ей нужно стать еще осторожнее — будет ужасно, если он рассекретит ее раньше времени.

— Можешь даже не говорить со мной, даттебайо! — жизнерадостно воскликнул тем временем Наруто, а Сакура, вздрогнув, ощутила, как бешено заколотилось ее сердце, едва ли готовое к повторным переживаниям. Такого поворота она не ожидала.

Узумаки произнес свое фирменное слово, что же это может значить? Быть может, он прежний? Просто не помнит ее? Пытливо вглядевшись в лицо Наруто, Харуно, надеясь увидеть знакомые эмоции или хотя бы получить столь нужную ей подсказку, так и не смогла ничего распознать.

Наруто, который на этот короткий миг показался ей совершенно другим человеком, не тем, кого она привыкла видеть рядом с собой все это время, был необычайно спокоен и рассудителен. Получается, раньше Узумаки был таким?

Харуно не знала: нравятся ей эти перемены или же нет. Однако в одном была уверена точно — этот Наруто, как и тот, с которым их разлучила недавняя вспышка, ради нее был готов на многое.

А Наруто лишь крепче сжал ее руку и, получив долгожданное молчаливое одобрение, аккуратно переплел их пальцы. Задумчиво разглядывая сплетенные руки, Узумаки, казалось, силился припомнить что-то давно забытое, изредка прикрывая глаза с чуть трепетавшими густыми ресницами.

Харуно насторожилась и, присмотревшись получше, все же разглядела кое-что потаенное, знакомое лишь ей одной: глаза Наруто, стоило ему взять ее за руку, вдруг заволокла едва различимая для неопытного взгляда синяя дымка, как и бывало раньше, если он задумывался о чем-то, оставаясь один на один со своими мыслями.

Взволнованная Сакура, порываясь было спросить, что же могут значить эти спонтанные перемены в его настроении, но не успела — Узумаки охотно разъяснил ей все сам.

— Ты кажешься мне знакомой, — пожав плечами, сказал он. — Мы виделись раньше, Сакура? — неожиданно поинтересовался Наруто, протянув ее имя, как делал это часто, если обращался к ней.

Харуно, едва не заверещав, застыла напряженной струной — осталось только «спалиться» и феерично все испортить, чтобы к тому моменту, как дух все-таки ее отыщет, она помогла ему оставить от его прежней жизни лишь горящие угольки. Вот он, наверное, будет счастлив!

Но Узумаки из прошлого, не заметив ее замешательства, мгновенно сменил тему, которая, похоже, ему тоже не пришлась по душе. Как бы то ни было, однако Сакура была ему за это благодарна.

— Это — мой дом, — с нежностью произнес Наруто, взмахнув рукой. Харуно проследила за его жестом, еще раз осмотревшись вокруг. Он сказал: «Дом». Значит, она не ошиблась, когда предположила, что Узумаки родился здесь.

— Ты когда-нибудь была в стране Водоворота? — полюбопытствовал тем временем Наруто, уверенно шагнув вперед и увлекая задумавшуюся над ответом Харуно, за собой, которая все еще пыталась перестраховаться, вспоминая слова Джирайи о том, что прошлое менять нельзя.

— Нет, — все же ответила она ему, поддержав разговор, заодно не забыв напомнить себе вновь: важно каждое действие, каждый импульс. Ей нужно следить за словами, если она грезит о встрече с тем Наруто, который уже наверняка разыскивает ее, сметая все на своем пути.

Эти мысли предали ей силы и заставили поверить, что все еще образуется. И пока Узумаки из прошлого шел впереди, трепетно сжимая ее руку, словно беспокоясь, что Сакура вырвется и убежит, она, смежив веки и поддавшись его силе, плелась следом, не зная, что и сказать.

— Тогда тебе должно понравиться! — воодушевленно воскликнул Наруто. — У нас хорошо. Я знаком с каждым жителем, любой из них — замечательный, — вещал он, а Сакура, вся обратившись в слух, внимала ему. Стойкость Узумаки и его доброту было невозможно описать, как и то, с какой нежной любовью он рассказывал о местных.

И это сломило Сакуру, заставив довериться ему, как и раньше, безотчетно и бесповоротно, хоть она уж было и собиралась с достоинством принять очередной удар судьбы, но ничего плохого, как назло, не происходило.

Правда, Сакуре, впавшей в прострацию, все еще мерещились диковинные знаки: она словно выбиралась из беспросветной тьмы, в которую умудрилась попасть, когда осталась одна. Однако в глубине души Харуно зрела уверенность: теперь, когда Узумаки рядом, бояться ей больше нечего.

Прикрыв на пару секунд глаза, Сакура прислушалась к своим ощущениям, чувствуя, как ее сердце бережно окутывает уже ставшее привычным тепло. Разочарование, бессилие и отчаяние, покорившись силе Узумаки, уступили, оставив после себя затянувшиеся раны.

Уставившись на спину Наруто, выводившего ее из тупика, в который она загнала себя сама же, Сакура, стушевавшись, ощутила, как ее лицо вспыхнуло и наверняка покрылось ярким розовым румянцем. Ничего не поменялось: она — все портит, он — исправляет.

Даже здесь, в своем прошлом, Узумаки был необыкновенным. И как бы Сакура не грезила о том, что однажды сможет потягаться с ним и доказать: и она хоть на что-то способна, он всегда будет впереди. На шаг впереди.

Ей нужно приложить усилия, чтобы попытаться хотя бы догнать его. Правда, Харуно не представляла, что она может сделать для того, чтобы переплюнуть всесильного духа из ее мира.

Однако сейчас Наруто был человеком. Сакура, невольно задумалась о том, что было бы, если их первая встреча состоялась в других условиях? Если Узумаки не был бы духом, привязанным к амулету, принадлежавшему ей, он бы обратил на нее внимание? Едва ли.

Харуно была готова поспорить: вокруг него и без нее вилась толпа симпатичных девушек, украдкой бросавших на красивого парня томные взгляды. Ощутив мучительный приступ необоснованной ревности — чудища с зелеными глазами, как выразилась бы Ино, она одернула себя: Наруто ничего ей не должен.

И тут же Сакуре стало тошно от себя самой же, когда она осознала, как далеко унеслась на волнах своей фантазии. Устыдившись, Харуно, смекнув, в какие дремучие дебри она едва не забралась заново, постаралась отвлечься от забурливших внутри эмоций.

Однако все же делить Наруто с кем-то другим Сакуре не хотелось, а еще меньше она обрадовалась, если бы узнала, что у него есть девушка. Правда, рассудив, что если продолжать мыслить с тем же завидным рвением, то она, и без того балансировавшая на грани, может и сорваться.

А значит, нужно было найти другой повод для размышлений. К счастью, ей повезло. Случайно уставившись на землю, Харуно мысленно отметила еще кое-что существенное: шаги Узумаки — твердые, уверенные, ее — мельтешащие, аккуратные.

Поразившись этой разнице, Сакура, опустив голову, принялась пялиться себе под ноги до тех пор, пока Наруто не вывел их на оживленную улицу. А она, доверившись ему, смиренно намеревалась принять свою участь.

— Приготовься, — серьезно произнес Узумаки. — Все горожане беспокоятся о тебе, сейчас будут расспрашивать.

Приподняв брови, Сакура, так и не успевшая поинтересоваться, что же он имеет в виду, едва не подскочив на месте, устремила взгляд вперед, оторвавшись от изучения своих сапог, и увидела то же, что и Наруто: люди, столпившиеся на улице, пялились на них с откровенным восхищением.

Приглядевшись получше и прислушавшись к восторженным перешептываниям, Харуно уловила суть: все они обсуждали Узумаки, который, как она решила, был чем-то вроде сердца этого города.

По крайней мере, если судить по улыбкам жителей и их восторженным взглядам, Узумаки, наверное, можно было назвать местной звездой. А значит, на прежнего Наруто он походил не только внешностью, силой и настойчивостью.

Жителей этого города, как успела мысленно отметить Сакура, тянуло к нему, как и ее, ведь стоило им только выйти из переулка, как пестрая толпа, взволнованно загомонив, тут же окружила их и принялась наперебой задавать вопросы.

Прислушавшись к своим ощущениям, Харуно поймала себя на мысли: ей нравится находиться здесь. От каждого жителя, на которого падал ее взгляд, веяло добротой и пониманием. В родном городе Наруто люди действительно были другими. Первое впечатление не оказалось обманчивым.

Узумаки, крепче сжав ее руку, расслабленно улыбнулся. Он словно почувствовал то же, что и она. Но обсудить свои впечатления с ним Сакура не успела — их запросали расспросами взволнованные люди.

— Так это та самая девушка, которая так и не нашла своего друга, Наруто? — с участием спросил мужской голос. Сакура не смогла рассмотреть говорившего, но нутром почувствовала: он сопереживает ей.

Узумаки, наверное, предположивший это же, кивнул мужчине и, ободряюще улыбнувшись смущенной Харуно, заправившей выбившуюся прядь волос за ухо, умело отвлек толпу, приняв удар на себя.

— Да, — громко ответил он, чуть крепче сжав вспотевшую ладошку Сакуры в своей руке. — Ее зовут Сакура! Она — потрясающая, — с восхищением добавил Узумаки, обернувшись к Харуно, сердце которой, ухнув, заколотилось где-то в пятках.

Сакуре показалось, что ее оглушили: Наруто действительно только что сказал это? Ей не послышалось? Но оклематься и оправиться от испытанного потрясения Сакуре так и не дали.

Люди, разглядывавшие ее с интересом и состраданием, все прибывали. С каждой минутой их становилось все больше. И Харуно, ужаснувшись, испытала желание провалиться сквозь землю, чтобы избежать назойливых вопросов.

Узумаки же сжал ее руку чуть крепче и кивнул так, чтобы это заметила лишь она.

— Доверься мне, — прошептал он, послав Сакуре очередную ослепительную улыбку. — Может быть, я отвлеку их, чтобы мы смогли сбежать? Ты же хорошо бегаешь! — шутливо подначил он, подмигнув растерявшейся лишь на долю секунды Сакуре.

А Харуно, позабыв о том, что рядом с ней не тот Наруто, к которому она привыкла, все же не смогла сдержаться. И почему он шутит в самый неподходящий момент? Разве сейчас это вообще уместно?

— Дурак, — разозлившись, укоризненно прошипела она, слегка стукнув его по плечу. Наруто, не сдержавшись, прыснул. А Сакура, распахнув глаза, приоткрыла рот, осознав: он только что подшутил над ней, как делал иногда, уже став духом. Правда, она быстро отучила его — не каждому захочется получать вполне заслуженные за глупые шутки тумаки.

— Прости, — едва слышно произнес Наруто, усилием воли сдерживая душивший его хохот. Сакура сообразила, что это так, заметив, как дергаются уголки его губ. Похоже, беспечный Узумаки нисколько не изменился, раз его так веселит ее вспыльчивость.

— Я думаю, это скоро все закончится. А потом мы попробуем придумать что-нибудь, чтобы отыскать того, кто тебе нужен, — пообещал тем временем Наруто, успокоившись.

Харуно, вздохнув, уныло подумала, что искать уже никого и не надо — он нашелся сам. Но сказать ему об этом вслух так и не смогла. Сейчас ей предстояло столкнуться с другой проблемой — неудобными вопросами.

Вопреки всем прогнозам и мечтам Сакуры, уповавшей, что скоро все это повышенное внимание к ее персоне закончится, азарт увеличившейся толпы так и не угас.

Люди все прибывали, будто бы собравшиеся здесь зеваки мысленно сообщали им об увлекательном зрелище, которое все остальные просто не могли пропустить. Была между ними телепатическая связь или нет — Харуно не бралась и предполагать. Но осознавала другое: чем их больше, тем ей страшнее.

Прижавшись к Узумаки, проявившему поразительную невозмутимость и, казалось, не испытывавшему никакого дискомфорта, находясь в гуще событий, Сакура, придерживаясь иной точки зрения, твердила про себя: вот бы исчезнуть прямо здесь — и плевать, что подумают о ней все остальные. Лишь бы обойтись без лишнего внимания, которого в последние пять минут оказалось слишком много.

С внутренним содроганием вообразив, сколько еще каверзных вопросов поджидает ее, Харуно уже было подумывала ретироваться. Да, проблему побег бы никак не исправил, зато она бы точно оказалась в безопасности. Хотя бы временно.

Осторожно пошевелив рукой и отстранившись от Наруто, с непоколебимым спокойствием отреагировавшим на ее движения, она, рассудила: бегство станет самым лучшим ее решением и еще одним способом избежать повышенного внимания.

Харуно мысленно провела расчеты и уже было хотела освободить руку, а после, оттолкнув Узумаки снова, скрыться за ближайшим поворотом. Однако в этот миг, пока она еще взвешивала все «за» и «против», чуткий Наруто осторожно провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.

Сердце Сакуры, как почудилось ей, бешено застучало в горле, словно хотело выпрыгнуть на свободу. Это точно он. Это Наруто. Харуно показалось, что ее ноги приросли к земле — она не смогла бы убежать, даже если бы ей сказали, что на то место, где она стоит, рухнет метеорит.

— С Сакурой все хорошо! — выкрикнул Узумаки, отпустив ее руку и шагнув вперед, загораживая ее собой. — Не переживайте, мы найдем ее друга! Я обещал ей! Вы ведь поможете мне?

— Правильно! — поддержал его тонкий женский голос.

— Обязательно найдем! — выкрикнул мужской. И люди сразу же восторженно загомонили, обсуждая между собой слова Наруто.

А Узумаки, повернувшись к Сакуре, спрятал руки в карманы штанов. Склонив голову на бок, он смотрел на Харуно, наверное, щепетильно подбирая фразы, чтобы доходчиво разъяснить ей, что происходит, а гомонящие горожане уже вовсю планировали поиски нового незнакомца.

— Спасибо, — искренне поблагодарив парня, выдохнула Сакура, не представляя, что еще она может ему сказать, однако Наруто оказалось достаточно и банальной благодарности — он тут же расплылся в довольной улыбке и закивал ей.

Прищурившись, Узумаки, в глазах которого словно зажглись миллиарды звезд, окинул ее оценивающим взглядом, будто прикидывая, на что она способна. А затем, неожиданно шагнув ближе, вновь протянул ей свою руку, сообразив: Харуно не помешает его поддержка.

А она не стала отказываться. И, выждав немного, осторожно вложила чуть подрагивающие пальцы в его теплую ладонь. Наруто, поймав ее взгляд, тепло улыбнулся, заставив сердце Сакуры вновь затрепетать.

Неосознанно шагнув ему навстречу чуть ближе, Харуно, едва сдержавшись, чтобы не обнять Узумаки, цепким усилием воли заставила себя остановиться. А Наруто, расценив поступок Харуно по-своему, поспешил утешить ее.

— Я же говорил... — начал было он, но закончить так и не успел.

После его слов, словно они были условным знаком, полыхнула яркая вспышка молнии, разрезавшая ясный небосклон на две неровные части. Внезапно подул шквалистый ветер, а чистое небо в одночасье затянуло взявшимися из ниоткуда тяжелыми свинцовыми тучами, вкрадчиво подбирающимися к яркому солнцу, все еще озарявшему своим светом город.

Наруто встрепенулся и, нахмурившись, перевел проницательный взгляд чуть потемневших глаз на небо, окончательно затянувшееся грозовыми тучами — предвестниками надвигающейся бури. Люди, последовавшие его примеру, с рвением принялись перешептываться между собой и гадая, что же это может быть.

А Сакура, насторожившись, обхватила руку Наруто, прижавшись к груди парня. Однако Узумаки, напряженно прикусивший губу и настороженно рассматривающий небо, этого так и не заметил. Он лишь приобнял Сакуру в ответ, так и не отводя глаз от небосклона, на котором разворачивалось самое настоящее световое представление.

— Что за черт... — пробормотал Наруто. Уверенность Харуно в том, что реплики Узумаки — триггер для злосчастной погоды, только укрепилась. После фразы парня молния, будто дождавшись своего триумфального часа, сверкнула еще раз, заполонив небо, в это же мгновение ставшее черным. Следом раздался ужасный грохот — истошный, пронзительный, заставляющий стынуть кровь в жилах, но невыносимо притягательный и чарующий.

Еще никогда Сакура не видела ничего более завораживающего и жуткого одновременно. Не отводя глаз, она, крепко держась за руку Наруто, вскинула голову, наблюдая за разворачивающимся на ее глазах представлением. Однако это было еще не все. Только шокирующая завязка.

То, что началось потом, и вовсе показалось Харуно невероятным шоу: ветер, усилившийся во сто крат, гнул ветвистые деревья так, будто они были тонкими соломинками, а облака, надвигающиеся на желтое солнце, выглядели устрашающе — грозовые и темные — они словно хотели заполонить все небо, заставив солнце исчезнуть.

Порывы разбушевавшегося ветра усилились и стали ледяными, безжалостными, пронизывающими до самых костей. А мрачные тучи, окружая солнце, вскоре перекрыли последний яркий луч, отчаянно свернувший и озаривший на прощание лицо Наруто, стоявшего неподвижно и внимательно наблюдавшего за диковинным шоу.

А затем последний луч солнца бесследно исчез. И воцарился настоящий мрак — мрачный и пугающий. Казалось, что беззвездная ночь наступила прямо посреди дня.

— «День сменится ночью, угаснет звезда в небесах...» — неожиданно пробормотала Харуно всплывшую в памяти строчку. Вот оно что! Пророчество, о котором предупреждал Гамамару, стало сбываться. Вот так спонтанно часть головоломки, не дававшей Сакуре покоя, оказалась в ее руках.

Недоумевающая Харуно, часто заморгав, не представляла, что и делать — радоваться или рыдать. С одной стороны, у нее в руках появился важный ключ к тайному предсказанию звезд — небольшая часть его теперь была ей ясна, а с другой — разве пророчество не должно сбываться в будущем? Или как там работают все эти непонятные для нее штуки? И как это пресловутое пророчество может быть связано с прошлым Наруто?

Перепуганная до чертиков Сакура, вздрогнув всем телом, прижала руки ко рту, а Узумаки — удивленный и дезориентированный — мельком взглянул на нее. И постарался приободрить ее, внушив, что они справятся с этой неприятностью, как делал всегда.

— Ты как? — перекрикивая ветер, спросил Наруто, крепче прижимая ее у к себе. — Испугалась? — Харуно вяло улыбнулась ему в ответ и качнула головой. Сакура и вообразить не могла, как же ей все-таки повезло оказаться рядом с ней. Он — ее опора, как бы она не пыталась это отрицать.

А Узумаки вдруг разжал объятия и, отпустив Сакуру, стукнул кулаком о кулак. Долго не раздумывая, он, смежив веки, закинул руки за голову. А затем, распахнув глаза, вновь взглянул на небо. Похоже, Наруто пытался просечь, что же заставило погоду так резко измениться, но едва ли догадывался о том, что все это развлечение — малая часть длинного и запутанного пророчества.

— Черта с два! — прорычал Наруто, указав пальцем в небо. — Даже это не помешает нашим планам, правда, Сакура? — обратился он к Харуно, которая, увидев в глубине его голубых глаз привычный стальной блеск и яростную решимость, самоотверженно закивала.

Хоть Узумаки и не знал, с чем ему довелось столкнуться, он уже был готов к неравному бою. А она только что заполучила важную подсказку о древнем пророчестве.

— Я ни за что не сдамся! — экзальтированно вскричал Наруто, ни к кому особо не обращаясь, однако в этот момент робкий и еще не совсем окрепший луч солнца пробился сквозь плотную пелену туч, будто бы услышав его пылкие слова