Лоббизм

Лоббизм — воздействие на имеющие политическое влияние органы или лица с целью принятия (или непринятия) ими какого-либо закона, решения.

Конец ноября

Она взбалмошно встряхнула девчачьи короткие волосы, стряхивая оставшуюся воду, промокнула их полотенцем и положила его на стойку. Маргарита к тому времени уже поднялась, пытаясь увидеть хотя бы свой любопытный нос в зеркале. Парикмахер — женщина за сорок — протяжно вздохнула: вечно эти школьницы куда-то торопятся. Еще вторая под ногами болтается: она шаг, и брюнетка за ней. Лучше бы она ее и стригла: кудрявые цыганские волосы "группы поддержки" были растрепаны и беспечно разбросаны по плечам.

Маргарита обернулась и подмигнула Карине, быстро оценившей результат окрашивания. Парикмахер подвезла клиентку до зеркала, и девчонка восхищенно вздохнула. Белые пряди, окружавшие ее скучное лицо, были ровно тем, что она хотела: уникальной изюминкой, выделявшей ее среди одноклассников и ровесников. Она с горящими глазами обернулась на закусившую губу Карину, ожидая вердикт лучшей подруги.

— Интересно, как будет, когда подсушат, — улыбнувшись, сказала девушка, перебирая в руках черную кудряшку. — Но, мне кажется, тебе идет.

— Так и оставляем? — осторожно уточнила парикмахерша. — Точно только передние пряди?

— Угум-с, — удовлетворенно подтвердила Маргарита, разглядывая отражение в зеркале. — Блин, кайфово ваще.

Прическу она подглядела в Интернете, и была собой ужасно довольна — так экстравагантно она еще никогда не выглядела. Она поддела руки из-под специальной накидки, пока женщина снова равняла ее каре, и открыла социальную сеть, чтобы переписываться с сидящей на соседнем стуле подругой и кидать ей мемы. Она исподтишка поглядывала сама на себя — ну красиво же!

За окном полил дождь. Рядом, в светлом зале, делали маникюр и о чем-то жужжали мастер и клиентка. Маргарита заинтересованно покосилась в ту сторону и сразу же отмела появившуюся мысль: ни денег, ни времени у нее уже не было. Парикмахер закончила укладку и сняла накидку, чтобы Маргарита смогла наконец-то в полную силу насладиться новой прической.

— Вау-у-у... — протянула Айсина, пальцами проводя по белым прядкам, теперь окружавшим ее лицо. — Карин, тебе как?

— Фантастика.

— Тебе точно нравится? — настороженно спросила Маргарита, поворачивая голову. Карину, стоявшую в тени, освещал только тусклый свет из окна. Она пожала плечами, закусывая губу, и подошла поближе.

— Прикольно. Правда прикольно. Я просто еще не привыкла — это совсем не в твоем духе.

— Не знаю... Мне нравится, — протянула Айсина, снова посмотрев в зеркало. Потом оглянулась на подругу и выхватила взглядом фигуру, шагающую в дожде.

Маргарита несколько секунд смотрела на пакет, который девушка за окном крепко сжимала, прикрывая им голову от крупных капель, на бежевое пальто, развевающиеся полы которого заставляли только завидовать, на светлые волосы, собранные в высокий хвост. Она несколько раз оглянулась на дверь, потом залезла в карман, чуть не потеряв равновесие, и всучила подруге деньги за стрижку и окрашивание.

— Оплати! — крикнула она, вылетая за дверь. Карина улыбнулась парикмахеру и отошла к стойке администратора: ничего, сейчас вернется.

Айсина выскочила за дверь и мгновенно промокла под ливнем, сразу же пожалев о безрассудном поступке: укладка была безнадежно испорчена. Она и сама не знала, зачем вышла в этот дождь. Она оглянулась: блондинка уже прошла мимо парикмахерской, и ее фигура виднелась вдалеке, борясь с ветром.

Маргарита побежала против ветра, пожалев, что забыла куртку на вешалке. Она несколько раз выкрикнула имя, но ее не услышали. Лишь когда она дернула девушку за плечо, она смогла увидеть чужое лицо, обрамленное светлыми, прилипшими к лицу прядями.

— Оля! — воскликнула она еще раз, не подумав. — А, извини...

— Все нормально, — сказала девушка, щурясь от капель, попадающих на лицо. — Ты о чем-то поговорить хотела?

Девушка, даже полностью промокшая, была прекрасна: она как будто светилась с ее извечно добрыми глазами, теплыми руками и мягким тоном голоса, как будто готовым всегда поддержать. Маргарита захотела где-нибудь спрятаться, с ее скучными волосами, скучными глазами и носом, круглым лицом и толстыми руками; слезы скопились в глазах, но из-за дождя их не было видно. Сбежать! Надо уйти подальше, посмотреть на свою новую прическу вместе с Кариной...

Но она набрала в грудь воздуха.

— Да! — отчаянно крикнула Маргарита, хватая Олю за плечи. — Я давно хотела тебе сказать!

***

30 августа

— Двадцать градусов жары, ты к чему это надела? — скептически спросила Карина. — Марит, слушай, давай хотя бы футболку в следующий раз. Так ни с одним парнем не замутишь.

Маргарита посчитала последнее предложение по-издевательски снисходительным и пихнула подругу под бок, оглядываясь на небо, которое заволокли тучи. Самодовольно улыбнувшись и посчитав свой выбор гораздо более подходящим, чем летнее платье лучшей подруги, она пошарила в кармане толстовки, нащупав родной телефон. У забора школы стоял неприветливый охранник. Хотя Маргарита видела его на протяжении пяти последних лет, именем она так и не поинтересовалась: ей было достаточно знать, что он тот еще дотошный придурок, который следит за сменкой и чистотой в школе чуть ли не хуже завуча, Натальи Павловны.

— Ты зонтик взяла? — уточнила Маргарита. — Я, как видишь, нет. 

— Взяла, конечно, — хмыкнула подруга, поправляя прическу. — На тебя надежды нет.

Свой класс они нашли на собрании быстро: рядом с классной руководительницей, Татьяной Викторовной, стояли несколько одноклассников, присоединившаяся в прошлом году Оля с модельной фигурой и отличными оценками, и Родион — ее старший брат, который сестру любил и лелеял, держащий в руках табличку с названием их класса: "11 Б".

— Привет. Здравствуйте, — поздоровалась Карина, подтягивая Маргариту к себе.

— Здравствуйте, девочки. Еще немного ребят подтянется, и начнем, — пожилая 
Татьяна Викторовна, преподававшая русский язык, на голову ниже маленькой Маргариты, приветливо кивнула и жестом пригласила их в круг.

— Привет, — как всегда мило улыбнулась Оля, которая пока что была единственной девочкой. Ее подруга, с которой они сюда пришли год назад, почему-то не появлялась.

Оля была образцовой спортсменкой-комсомолкой. Она была отличницей, часто участвовала в школьных мероприятиях (от театра до помощи с украшением класса), была волонтером, заботилась о брошенных животных (Марита видела, как она скормила кошке вкуснейший кусок колбасы). Как блестящий лучик света, она привлекала всеобщее внимание, отчего валентинок на ее столе в День Всех Влюбленных было не счесть. Все ее любили — и Марита относилась к ней дружелюбно, зная, однако, что вряд ли когда-нибудь сможет с ней нормально поговорить. Они же банально на разных уровнях: у нее модная одежда, а у Мариты старая, у Оли черный мерседес, а у Мариты... у Мариты и машины нет в семье.

Вот Карина да, Карина могла бы с ней подружиться. Карина вообще была какой-то фантастической девчонкой и не менее фантастической подругой. Она дружила с ней с четвертого класса, сразу, как пришла в школу, постоянно помогала Марите с уроками и никогда не стеснялась показывать свои успехи, добытые кропотливым трудом, на уроках труда. Карина как никто другой заслуживала подругу такого уровня. Но почему-то была с Маритой. От этого осознания на душе всегда становилось тепло. 

Карина улыбнулась ей в ответ.

Полчаса спустя, когда Татьяна Викторовна начала шарманку о ЕГЭ, которое им предстояло сдавать, о сборах на охрану и прочее, на плечо Маргариты легла тяжелая рука, и в ухо, на которое перед этим упала капля дождя, прошептали низким голосом:

— Что я пропустил?

— Рассказывают про ЕГЭ, — шепотом ответила Маргарита, попытавшись обернуться, но ее голову повернули обратно теплыми пальцами. Потом на ее плечо легла чужая голова, а Айсина все продолжала делать вид, что не кричит в душе. С ней что, флиртуют?!

Марита повернула голову, и серые глаза, наблюдавшие за преподавательницей, ответили теплым пронзительным взглядом, улыбка Чеширского кота расплылась по коралловым губам. "Красивый", — подумала девушка и повернулась обратно, сдерживая застрявший в горле визг. Перед глазами стояла картинка с прямым носом пацана, его угольно-черными густыми ресницами и оттого сильно с ними контрастирующими серыми глазами. 

Карина тоже заметила неожиданного соседа подруги, но, так как он устроился на противоположном от нее плече, она могла увидеть только длинные ноги в брюках: ему пришлось согнуться пополам, чтобы хоть как-то оказаться на уровне Маритки. 

— Новенький? — прошептала Маргарита, игнорируя рассказ учительницы. 

— Типа того, — хмыкнул парень. — Егор Нестеров. 

— Маргарита Айсина, — представилась девушка.

— Марго, значит? — усмехнулся парень, устраиваясь поудобнее и кладя ей руку на второе плечо.

— Нет, — резко ответила она. — Только не Марго. И Ритой тоже не надо, как по мне, это вообще другое имя. 

— А как можно? — мурлыкнул парень, стаскивая рюкзак с плеча.

— Мари, если очень срочно позвать. Ну и... Еще Марита. Маритой можно, — сжалилась девушка, не замечая знаков офигевшей подруги, которая отлично все слышала. Это было сокращение, принадлежавшее только Карине! Даже мама Маргариты о нем не знала. 

Парень встал с ее плеча и раскрыл над ними черный зонт, чтобы они не промокли еще сильнее. Марита поправила каштановое каре, чтобы не лезло в глаза, и обернулась: парень был выше на две головы! 

— Айсина? Как лед? — продолжил расспросы Егор.

— Я русская, — пожала плечами Марита, привыкшая к такому мини-опроснику.

— Не сомневался в этом, — хмыкнул парень, снова наклоняясь.

— Почему?

— Потому что в России самые красивые девушки, — нагло выдал он комплимент, поворачивая голову с широкой улыбкой. "Ну все, мы ее потеряли", — подумала Карина, убирая блокнот в сумку и доставая свой зонтик: моросящий дождь и ей порядком поднадоел.

Маргарита внутри завизжала, но не выдала ни звука. Егор, ожидавший хоть какой-нибудь реакции, удивленно заглянул в ее лицо и тихо рассмеялся: оно было таким красным, что на нем можно было пожарить ужин. Милашка.

После окончания собрания Егор, закрывавший все это время Маргариту от дождя зонтиком, поправил укладку и спросил:

— Проводить тебя до дома?

Маргарита, никогда раньше не получавшая такого предложения, растерялась и оглянулась на подругу, старательно делающую вид, что они не вместе: ну может хоть сейчас себе парня найдет!

— Я не знаю... — нервно улыбнулась девушка, переминаясь с ноги на ногу. — Я с Кариной пришла сюда, неудобно как-то.

И замолчала. Ее подруга чуть не приложила ладонь к лицу, но использовала ее, чтобы мило помахать обратившему на нее внимание Егору.

— Можем вместе пройтись? — продолжил парень уже менее уверенно, но все еще настойчиво. Старшеклассница могла чувствовать его дыхание на своем ухе: он снова наклонился и говорил тише. Карина собиралась встрять и сказать, что ей сегодня в другую сторону, но ее подруга оказалась проворнее: она пальцами отвернула голову Егора, чтобы он смотрел вперед, а не испепелял ее взглядом, и сказала, чувствуя теплую, немного влажную кожу и скуловую кость:

— Да нет, это неловко как-то. — И отдернула руку, словно обожглась, спрятав обе за спиной.

Посмотрела на черные ресницы, на высокий лоб, встретилась с ним глазами и подумала: "А что, если ему со мной не будет интересно? А если он захочет что-то сказать, а я его перебью, потому что захочу ответить Карине, и он подумает, что я какая-то невежа? А если Карина зайти попросит?".

Егор покосился на Карину и лучезарно улыбнулся:

— Даже зонт у вас есть. Видимо, в другой раз.

— Обязательно,  — тихо подтвердила Маргарита.

Карина протяжно вздохнула, взяла подругу за руку и кивнула на прощание. Парень закусил губу, потом улыбнулся и подошел к классному руководителю, что-то объясняя своим бархатным голосом.

— На кого-то он очень похож... — протянула Маргарита, выходя за территорию школы.

Рядом со школой, по дороге домой, был детский сад, а рядом с зеленым советским забором, его ограждающим, рос яблоневый сад. Весной и летом это было чудесное место — сквозь зеленые листья пробивались греющие, играющие с открытой кожей лучи солнца. Карина как-то раз сделала там случайную фотографию Магариты, которая до сих пор оставалась ее любимой: Марита, улыбаясь, закрывалась от солнечных лучей рукой, одетая в платье, которое одолжила сама фотограф из-за удушающе жаркой погоды. Радужка орехового цвета на свету была необычно яркой, почти золотистой — возможно, из-за внезапно привлекающих внимание глаз снимок стал таким чарующим и милым сердцу модели. Это была ее единственная фотография в социальных сетях: она поставила ее на аватарку в Телеграмме.

С одного из зеленых листьев сорвалась капля и упала на нос выглянувшей из-под зонта девушке. Маргарита недовольно закатила глаза и яростно утерла нос большим рукавом, поворачивая голову, чтобы услышать ответ подруги.

— На кого же? — спросила Карина, с улыбкой наблюдая за подругой.

— Не знаю. На кого-то похож, — неопределенно пожала плечами девушка. — Что делаешь сегодня?

— Занята. Надо с репетом встретиться.

— Ого, ты репетитора берешь?

— А ты нет?

— Не знаю, как уж по финансам получится. Что мама скажет, то и буду делать.

— Ты же в мед хочешь. Как ты без репета сдашь и химию, и биологию?

— Если химию завалю, пойду в ветеринарный. — Марита взяла зонтик из рук подруги, догадавшись, что у той уже рука отваливается. — А там разберемся. На ветеринара и учиться меньше, да и животных я люблю.

— Спасибо. Зато они тебя не очень, — хмыкнула Карина.

— Нельзя судить по одной твоей кошке! — возмутилась Маргарита.

— Кеша тебя тоже не любит, — засмеялась Карина. Из-за того, что у нее был низкий для девушки голос, смеялась она совершенно очаровательно — хотя сама и считала и свой голос, и свой смех своими наихудчайшими недостатками.

— Ну признайся уже, что это ты выбрала кличку "Кеша"!

— Да нет, это мама...

***

В квартире было холодно и пусто. Как и всегда.

Мама была на работе, старшая сестра уехала четыре года назад, после выпуска из школы и замужества, а отец умер, когда ей было всего пять. Инфаркт.

— Дом, милый дом, — пробормотала Маргарита, сбрасывая рюкзак и кроссовки у порога.

В нелицеприятной для нее ванной она с грустью осмотрела свое отражение в зеркале с деревянной рамой, сохранившееся, наверное, со времен ее прабабушки. Темно-красная плитка, его окружавшая, радости в обстановку не добавляла: вкупе с тусклыми лампочками, которые давно нужно было поменять, получалась полная противоположность комнаты мечты: темная, тесная, старая, в которой ничего не меняли десятилетиями.

Вся квартира была такой же: темной, тесной и старой.

На кухне она взяла дешевую шоколадку со стола, заварила чай с помощью пакетика и отправилась в комнату. На узком столе были свалены учебники к новому году, в отдельной стопке — решебники ЕГЭ. Под завалом покоился ноутбук, который она и попыталась вытащить, чтобы посмотреть сериал. 

Свет она никогда не включала: желтый и безвкусный, он делал комнату только старее, заставляя сиять глиттер на обоях в цветочек и отражаясь в зеркале советского шкафа, в котором рядами стояли стопки, стаканы, бокалы и старый сервиз. Пружины дивана, на который она плюхнулась, неприятно скрипнули. Этот диван она делила с мамой как спальное место, что ее изрядно раздражало, но и места больше не было: это была единственная комната в их квартире, и поставить второй диван или, что еще смешнее, кровать, было физически невозможно. Маргарита, все же, ощущала свою неполноценность: у Карины была своя комната, а ей до сих пор, как какому-то ребенку, приходилось сопеть рядом с мамой. 

Хорошо еще Кристина уехала несколько лет назад, а то до сих пор бы приходилось лежать втроем.

Вдруг в звонок кто-то позвонил. Еще не успевшая вставить наушники Марита вскинула голову: мама должна была прийти еще не скоро. Пока шлепала ногами по холодному полу, в звонок позвонили еще несколько раз, и девушка поморщилась. Заглянула в глазок: все же это была Тамара, ее мать.

Она вошла спокойно, скинула сумку, пока дочь закрывала за ней дверь, потом повернулась и только тогда расплакалась.

— Уволили, — завыла она в плечо застывшей девушки. Маргарита неловко погладила ее по волосам. — Из-за какой-то сучки драной уволили!

— Мам, — неловко прохрипела дочка, еле прикасаясь к жестким волосам пальцами. — Мам, успокойся.

"Никакого репетитора", — отстраненно подумала девушка, вглядываясь в гору учебников.

Маргарите было неловко и неприятно: как будто грязью облили, вывалив на нее все проблемы. Возможно, если бы это ощущение не появлялось каждый вечер, она бы и пожалела маму, пообещала помочь. 

Но она хотела исчезнуть. Как и всегда.