Калитка

Мне было около четырех лет когда вместе с дедом мы приноровились практически каждый день, в обеденное время, ходить в чайхану. Я когда еще не ходил в детский сад и был целый день с дедом и с бабушкой. Бабушка занималась своими домашними делами, а дед был со мной. Мы разговаривали на разные темы, и я ему читал газеты. Да, мне было около четырех лет, и я мог читать буквы, может и не понимая значения некоторых сложных слов про-коммунистических газет. Утро проходило у меня прочтением новостей для моего деда - бывшего партийного руководителя. Он терпеливо меня слушал и не раздражался на мое чтение по слогам. Так проходило утро. Но когда время было уже обеденное, мы с дедом всегда шли есть самсу, пить горячий чай и, в целом, прогуляться пешком по городу, несмотря на летнюю жару.

Конечно же по дороге в самсахану (место где пекут и продают самсу, что то вроде современного фастфуд) я все время задавал вопросы. Дедушка внимательно слушал вопросы и отвечал на них без раздражения. Мы проходили улицы и через какое-то время подходили к топчану самсаханы, где уже сидели приятели деда, ждали его присоединения. Мы здоровались с каждым за руки и мой дед присоединялся к ним. Я же подбегал к тандыру и смотрел как краснеют самсы на огне.

Но когда пеклась самса, то огня не было. Разогретая глина тандыра и красные угольки на дне делали свое дело. Это огромное искусство понять температуру всех компонентов и подобрать именно ту, когда мясо внутри самсы готовилась совместно с тестом; при этом тесто не должно было пригореть и быть именно в той хрустящей форме. Мясо готовилось рано утром. Тесто тоже дозревало до того момента, когда была готова соединиться с мясом. Сочетание должно быть абсолютно гармоничным, заполненным кусочками жира, лука и специй. Запах, доносящийся из тандыра самсы, подтверждал ее готовность к употреблению. Тандырщик (можно так назвать) сидел на краю тандыра и проверял готовность самсы, постоянно следя за жаром из пекла тандыра. Когда он видел, что самса готова, он брал огромный жестяной черпак на длинной рукоятке и скребок в другую руку, и соскабливал самсу со стенки тандыра. Самса удачно летела в невысокий деревянный ящик и накрывалась плотной тканью для медленного остывания. Запах готовой самсы это из детства. Я стал уже совсем взрослый, но когда я слышу запах самсы я улетаю в далекое детство и в ту самую тандырхану - чайхану, где совсем маленький ребенок, и рядом со мной мой любящий дед.

Практически ежедневный ритуал посещения тандырханы с дедом летом был самым интересным моментом развития дня для меня в то время. Мы оба с радостным лицом подходили к месту нашей встречи с друзьями моего деда. Непременно заказав чай, парочку шашлыков и, конечно же самсу для нас, но самое важное, для моей любимой бабушки.

В чайхане мы садились на топчан. Чаще к нам подсаживались такие же, как и дед старики, пили вместе чай, разговаривали на разные важные для них темы, но, обычно, всегда политические. Я быстро съедал свой шашлык и шел к тандыру, где пеклась самса. Я смотрел как мастер сидел на крае тандыра, вытирая пот со лба полотенцем уже не первой свежести. Он был лысый и его голова отражала пламя когда он сгибался, чтобы достать следующие порции самсы из жерла тандыра.

Как только я подходил к самсушнику он мне улыбался, доставал из тандыра самсу с хорошо пропеченной корочкой, заворачивал ее в газету. А я в это время открывал свою пластиковую сумку и, бережно положив туда самсу, шел обратно к деду на топчан. Там я доедал свою порцию самсы, и слушал как старики говорили на разные темы, иногда горячо спроя. Когда речь заходиля про вторую мировую войну, то группа делилась на два лагера: первая, которая была на войне, и вторая, которая оставалась в тылу. Обычно, те, кто были в тылу, чувстовали какую-то вину, что не были на фронте. Но, те, кто был, поднимали головы выше и смотрели с гордостью и с высока на этих "тыловых крыс". У всех были разные причины не идти на фронт.

У деда была бронь, он был крупным руководителем и мог бы отсидеться в глубоком тылу. Но несмотря на это он сказал бабушке, что Родина его кормила и заботилась о нем, и теперь он должен вернуть долг стране. Ничего его не могло остановить перед службой своей, уже давно распавшейся стране Советов.

Дед и его со-топчаники оживлённо болтали, но когда я подходил с самсой в сумочке они переставали говорить так как мой дед с улыбкой на лице вставал, прощался со своими собеседниками, брал меня за руку и мы вместе начинали путь обратно домой. Я так думаю, что мы были около часа, пока ждали свежую самсу, если шашлый и дед разговаривал со своими сверстниками. Но мне казалось, что это была целая вечность. Когда я получал заветную самсу, клал ее в зеленную сумочки, с этого момента мне нетерпелось вернуться к бабушке. Мы шли обратно домой. Конечно же по дороге я неустанно болтал и задавал много вопросов. Дед и в обратном пути слушал меня внимательно и всегда отвечал на все вопросы. Так мы незаметно подходили к воротам дома.

У ворот к этому времени нас уже ждала бабушка. Он всматривалась в приближающиеся силуэты, стараясь разглядеть нас в начале улицы. Я помню как она нам улыбалась, когда я торжественно подходил к ней и вынимал горячую самсу, смотря с радостью в ее глаза. Она была просто счастлива.

Но однажды, неожиданно для меня, нас встретили и моя бабушка, и мама. Оказалось, что она задержалась дома на обеденный перерыв и уходила на работу чуть позже обычного. Я вынул самсу из сумочки и остановился в полной растерянности, не зная кому же дать самсу: маме или бабушке? Я был в замешательстве. Не хотелось обидеть ни бабушку, ни маму. А самса была одна.

Увидев мое смущение, моя бабушка еще шире улыбнулась, взяла самсу и разделила пополам, отдав одну половину маме, а вторую оставив себе. Я сам почувствовал как глубоко выдохнул и с облегчением вышел из этой сложной для меня ситуации. Спасибо мудрости бабушки и ее огромной любви, которую я продолжаю ощущать по сей день.