Калитка

Моя покойная мама (Март 2022). Мы ещё встретимся; я верю.

На душе у меня было одиноко. Такое одиночество я не чувствовал еще никогда. Не знаю, возможно это связано с тем, что я в активном возрасте "кризиса" и все заново переоцениваю или же на меня наложила отпечаток душевное состояние моей болезни, что уже на протяжении более чем шести месяцев мучала меня. Как человек, который старается более или менее объективно смотреть на себя, на свои ощущения и состояние здоровья, доля субъективизма все-таки, думаю, у меня достаточно сильно присутствует. Так бывает, когда сам не можешь оценить свое состояние и поэтому нуждаешься в посторонней помощи. Такую помощь, а в то время и искал.

Было поздно. Во дворе уже не было слышно никого, никакого движения, звука. То самое время, когда вокруг все затихает; дневные птицы заснули, а ночная живность еще не проснулась. Дома все спали. Это было время, когда сон так силен, что воры спокойно могут обокрасть любую квартиру, не боясь разбудить никого.

Смотреть телевизор не хотелось, но и спать тоже. Дома все спали, и м не не хотелось будить никого. Чтобы отвлечься, с болью во всем теле я вышел во двор, чтобы прогуляться, увидеть звезды и рассказать, точнее может даже пожаловаться. Смотря на небо, я прошел некоторое расстояние и, не заметив ничего, медленно вошел в туман. Я очень удивился так как в такое время обычно не бывает туманов, или бывают, но где-то высоко в горах.

Немного озадаченный в все-таки продолжил движение, пока не наткнулся на калитку. "Странно, тут никогда не было калитки" - подумал я вслух. Постояв, я решился войти. Открыл калитку, сделал шаг и почувствовал невыносимую боль в груди, потом в ногах, руках, голове и кажется от такой сильной боли я потерял сознание, так как когда очнулся я лежал на влажной траве, я все еще чувствовал слабость. Собрав все силы, я приподнялся, и стал соображать, как долго я лежал на траве? Я не мог определить время, длительность и где я нахожусь. Но после некоторого времени я встал на ноги и медленно пошел по тропинке, спускаясь вниз в долину, окутанный тем же серым туманом.

Тропинка была вытоптана в траве. Узкая и извилистая, засыпанная белым песком она вела меня куда-то вниз. Мне было видно метров два вперед, не более. Я медленно шел по тропинке, дыша глубоко и стараясь не упасть. По истечению некоторого времени я уже полностью пришел в себя от последствий болевого шока, но все еще покачивался при ходьбе.

Внезапно, вдали я увидел как мерцали огоньки. Это были огни от керосиновых ламп. Когда я приблизился к домам, было видно, что лампы стояли на подоконниках глинобитных домов, с глиняными плоскими крышами, маленьким оконцем. Двери были серого цвета и перед входом в дом была площадка тоже из глины где сидели люди и смотрели в мою сторону. Они были одеты одинаково в белое. Я заметил, что среди них были и женщины, и мужчины и даже дети. Но все они как-то молча сидели и смотрели на меня, спускающегося с холма в долину, где стояли эти дома.

Постепенно , подходя ближе я уже стал различать лица людей. До конца не понимая где я мог оказаться, я продолжал движение пока не приблизился вплотную к первому дому, к площадке перед домом где сидела женщина. Она обернулась ко мне, и я узнал свою любимую бабушку. Ее белое в пол платье, сшитое как мешковина, платок, завязанный в подбородке светили глубоким бело-синим светом. Я соскочил на ступеньку и оказался так близко к бабушке, желая ее обнять, но у меня не получилось, она вдруг, как бы соскользнула от меня. Я опять попытался ее обнять, но безуспешно. Тогда она приподняла руку ко мне на уровне груди и остановила. "Мальчик мой, мой родной, пока тебе не получиться меня обнять" - сказала она грустным голосом, но с какой то неизмеримой нежностью. "Но, мы можем поговорить" - продолжила она.

"Не бойся, все хорошо, никто тебя тут не обидит, и ты не умер" - медленно начала говорить со мной моя бабушка. "Он нам разрешает видеться со своими любимыми", - продолжала она - "вот ты и прошел. Пойдем со мной, и я тебе покажу всех, кто здесь живет", - и она пошла вперед, показывая мне дорогу дальше в деревне.

Когда я был маленький, меня бабушка всегда называла "Володя" или если еще точнее "Володя всезнающий - куп билган". Потом, когда я подрос, я понял, что был похож на Владимира Ленина в детстве. Если вы помните были "звездочки" с фотографией Ленина в детстве. Так вот я на него был очень похож. Меня все любили. Я был белокожий, с черными, кудрявыми волосами и моя бабушка всегда меня чисто одевала и следила за мной. Она всегда меня водила по всем родственникам, где меня все хорошо принимали. Толи из-за того, что я приходил с бабушкой, толи на самом деле меня просто все любили. Но это уже не важно, так как я скучал по всем моим родственникам, особенно из детства.

"Знаешь, - говорила она мягким голосом, - мы все тут живем в одинаковых домах. В какое то время мы выходим и общаемся друг с другом, рассказываем о своих прошлых жизнях, делимся прожитыми чувствами. Но иногда случается особенный момент", - продолжила она. "Он разрешает нам встретиться с кем мы захотим" - восторженным голосом сказала моя бабушка. "Мы решили попросить Его встретиться с тобой! Представляешь!" - еще более восторженно продолжала говорить бабушка Фатима. "Понимаешь, нам показалось, что тебе плохо, больно и одиноко", - грустными глазами произнесла она слова, - поэтому мы и попросили Его разрешения встретиться с тобой. Ты же не против?" - завершила она и вопросительно посмотрела на меня своими изумрудными глазами.

Разговаривая мы прошли мимо скопившейся воды. Я ненароком взглянул в свое отражения, и меня как-будто ударило током. Я увидел свое отражение: на меня смотрел я в мои пять лет, хотя мне уже за пятьдесят. "Моя бабушка видит меня таким, во сколько лет она меня оставила, - промелькнула у меня мысль - и, возможно, все меня так и будут видеть, в тем промежутки времени, когда они меня видели в последний для них раз".

Мы подошли к узенькой улочке. По обеим сторонам стояли глинобитные домишки, с одним входом и маленьким проёмом как окошко, откуда шел свет керосиновой лампы. В каких-то домах свет горел очень ярко, в других менее, но были дома, где и вовсе не было света и из них выглядывал силуэт человека в сером одеянии, почти в лохмотьях, без выражения эмоции и чувств. Когда мы подходили к таким домикам, хозяева просто грустно смотрели на нас без никаких реакций.

В тех же домах, где ярко горел свет, хозяева излучали добро и спокойствие. Они улыбались при встрече и даже приглашали к себе в гости. Я улыбался им в ответ, здоровался, прикладывая ладонь к груди в области сердца. Они все отвечали взаимностью. "Со временем, мы все можем превратиться в серых, в тех, кто тебе не отвечал улыбкой на приветствие - грустно сказала бабушка - но, такого может и не случиться, и все зависит от тех, кто нас хоть иногда вспоминает" - чуть бодрее продолжила она.

"Вот и мой дом, а тут и все наши" - показав рукой, остановилась бабушка. "Идем, не бойся ничего, тут все свои и никто тебя не обидит", - завершила она. Я подошел поближе и был просто ошарашен увиденным. На маленькой площадке, вокруг костра сидели все мои ушедшие родственники: дедушка, дяди и тети, и даже подруги моей бабушки, к которым я ходил полакомиться тортом "Наполеон". Все так оживленно разговаривали, обсуждали какие-то важные для них вопросы. Но, как только я подошел ближе, все разом замолчали, повернулись ко мне и окружили со всех сторон. Я почувствовал бесконечную и безусловную любовь.

"Мы тут посовещались и попросили Его разрешения встретиться с тобой" - начал мой дед. "Что тебя беспокоит, сынок" - он продолжил. "Мы знаем, что ты болеешь, что завтра у тебя день рождения. Что ты чувствуешь себя одиноким, но это не так. Мы все с тобой! Мы никуда не уходили, а всегда смотрим за тобой, переживаем за тебя и, как можем, стараемся тебя помочь. И мы благодарны, что ты нас не завываешь и всегда просишь Его, чтобы он нам дал теплое место и яркий свет в наших домишках" - с улыбкой на лице закончил говорить мой дед Джура.

Мне на душе стало так тепло от слов моих родственников. Когда умерла моя мама, я, несмотря на свои уже возраст, я почувствовал глубокую бездонную пустоту. Огромное одиночество нахлынуло на меня и я искал чем заполнить. "Она еще там, - вдруг сказала моя бабушка неожиданно, - там ей замечательно быть с Ним, говорить с Ним. Когда придет время Он пошлет ее к нам. Он всегда добр к нам, и дает возможность понять Его лучше. Когда мы уходим, Он принимает нас всех у себя. Мы с Ним беседуем. Он очень искренне интересуется нашей жизнью, хоть мы и знаем, что Он в курсе каждого события наших прошлых дней, но все равно слушает нас внимательно. Когда придет время, она к нам присоединиться. Мы о ней позаботимся" - улыбаясь мне продолжила моя бабушка Фатима, положив голову на плечо ее вечного и единого супруга Джуры.

"Кажется тебе уже пора" - подойдя ко мне сказал мой дядя. Его звали Мэлис в често основателей идеологии коммунизма. "Давай прощаться", - попытавшись меня тщетно обнять, дядя показал мне дорогу обратно. Я посмотрел на всех них в последний раз, повернулся и пошел обратно по своим же следам. Как ни странно, у меня ничего уже не болело и не беспокоило как некоторое время назад. На душе мне было тепло и ощущение моего одиночество растворилось. Я прокручивал разные сцены с моего прошлого, связанного с каждым отдельно, или со всеми вместе событиями. Я вспомнил моего дядю Мэлиса, когда его локоть застрял в проеме дивана метро, тетю Сталину, когда она рьяно убиралась во дворе, тетю Римму и ее улыбку и всех, всех других моих родных, ушедших давно. Я знал, что мы все встретимся и будем все вместе, когда придет время.

В последний раз перед открытием калитки я обернулся назад и увидел мою бабушку. Она улыбалась и махала мне рукой. Я открыл калитку, сделал шаг и внезапно почувствовал сильную боль в голове и во всем теле. Я потерял сознание. Очнулся на диване. Вдалеке бы слышен зов на утреннюю молитву. Я очень хочу повидать свою маму, которая присоединилась к родственникам в Марте 2022 году. Думаю, Он ей уже разрешил присоединиться к родственникам, и может я смогу ее повидать когда-нибудь.