Пока огонь не поглотит меня

Я бы никогда не сказала про себя, что смелая. У меня не было причин это проверять. Ни разу не попадала в ситуации, в которых пришлось бы выбирать: проявить себя или же спрятаться. Моя жизнь всегда была нормальной. Без крутых поворотов. Без скачков, конечно, не считая ночи, когда я увидела голого Филиппа с другой, но и это я не могу причислить к списку чего-то из ряда вон выходящего, затронувшего моё сердце. Поэтому сейчас для меня происходит нечто невероятное, к чему я не привыкла. И это разрушает всё, словно трещина пролегает по каменной статуе, и она разламывается на части, открывая миру дрожащую девушку, сидящую на полу.

Секунды, пока я беззвучно плачу, смотря, как в третий раз звонит телефон, ударяют меня по груди. Я устала от всего, пусть это будет моим концом. Пусть сегодня. Плевать, но мне так плохо.

Подхватываю дрожащими пальцами мобильный и провожу по экрану.

— Санта, я запрещаю тебе бросать трубку, — обозлённый голос полностью приводит меня в панику. Не соображаю, что делаю. Не держу себя в руках. Я только плачу. Если он хотел именно этого, то получит.

— Прошу...хватит...умоляю тебя, — закрываю глаза, позволяя слезам катиться по лицу.

— Санта, — мужчина произносит моё имя так мягко, что это дерёт горло.

— Прошу...скажи...прошу тебя, что Филипп...нет, ты не работаешь на него. Прекрати изводить меня. Пожалуйста, скажи...не трогайте мою сестру. Если вам нужна я, то хорошо. Что хотите, но не трогайте Рейчел, – молю я, захлёбываясь слезами. У меня нет больше вариантов. Лишь молить, унизительно отдавать себя на милость того, что заслужила. Это только моя вина, если бы я не была так глупа. Жадность меня и погубила.

— Тише, сладкая моя, тише. Нет причин для слёз, уверяю тебя, — вслушиваюсь в его голос, продолжая трястись и плакать.

— Скажи, что ты не от него...

— Я ни разу не видел твоего мужа, тем более не встречался с ним. Скажу больше, я не был за пределами Ирландии никогда в жизни. Меня не следует бояться, Санта, я хочу тебе помочь. Поверь мне, если бы я хотел кого-то уничтожить, то я бы не позволил себе наблюдать за ним так долго, как за тобой, и терпеливо ожидать честности, дарить время и ждать. Причин для твоей истерики нет, — я вбираю в себя каждое слово, произнесённое мягким и успокаивающим тембром, но пока возможности остановиться нет. Слишком много того, чего я не понимаю, не могу осознать и прийти в себя.

— Он...то есть он...мне страшно, правда, мне очень страшно, потому что я не знаю, кто ты такой и что хочешь от меня. Ты в курсе про Рейчел, и ты был прав, теперь ты знаешь...ты следишь за мной, и мне так страшно, — признание слетает с губ прежде, чем я подумаю о последствиях.

— Есть ли основание для страха, Санта? Неужели, я причинил тебе физическую боль?

— Нет.

— Напал на тебя?

— Нет.

— Шантажирую своими знаниями?

— Нет.

— Ты сама ответила на мой вопрос. Нет причин, чтобы ты меня сейчас боялась. Я человек, который хочет тебе помочь разорвать узы с якобы любимым мужем. Ты ведь этого хочешь? — Вкрадчиво интересуется он.

Вытираю нос рукой и открываю рот, чтобы ответить...возможно, возмутиться, продолжить гнуть своё и не позволить кому-то иному угадать мои тайные желания. Точно не незнакомцу, который слишком много знает про нас и преследует меня пока по несуществующим причинам.

— Нет...я хочу, чтобы ты больше не звонил мне, не следил за мной и забыл о том, что знаешь про Рейчел. Я этого хочу, — быстро шепчу в трубку.

— Ложь, чёрт, снова ложь, сладкая. Тебе нужен развод, и я могу предоставить тебе одного из лучших адвокатов. Он умён и хитёр, у него ни одного проигрышного дела в этой сфере. Но я должен знать наверняка, что ты этого жаждешь с той же силой, как и я. Санта, ты хочешь освободиться от брака с твоим ненавистным Филиппом? — Его имя он просто выплёвывает, вторя моим чувствам в сердце. Боже, как же я, действительно, ненавижу этого ублюдка. Ненавижу так сильно, так глубоко, что готова пойти на всё ради спасения. Сейчас готова. Хотя ещё минуту назад меня трясло, как душевнобольную, а в эту секунду сознание проясняется настолько чётко, что я вижу...всё вижу.

— Да, — выдыхаю я, и это приносит облегчение.

— Да! Да, я очень хочу. Я устала от такой жизни, устала терпеть и убивать себя. Я боюсь последствий, я...боже, не знаю, что мне делать и, кажется, я рехнулась, — издаю смешок, не подобающий ситуации, и дальше бурлит жажда расхохотаться, попрыгать, закричать, куда-то выплеснуть свою ненависть.

— Наконец-то, наши желания похожи, Санта. Поэтому у нас много общего. И я помогу тебе, — чувствую улыбку собеседника и отвечаю тем же.

— Но к сожалению, я не верю больше людям, даже себе, в том числе и тебе. Поэтому всё это иллюзия, созданная в ночи, и под парами алкоголя, чтобы свести меня с ума. Ты не всесилен, и вряд ли ты, вообще, существуешь, — горечь, с которой отвечаю, приносит лишь усталость. Теперь я понимаю, что он сумасшедший и больной человек, нашедший такого же в моём лице. Это всё блеф, игра, и он её начал, чтобы вновь водить меня за нос.

— Власть может быть различной, Санта. И у меня есть та, что нужна тебе. Но и у тебя есть то, что хочу я, — его голос становится грубее, посылая холодок по спине.

— И что же ты хочешь? Каковы твои фантазии? — Усмехаюсь я.

— Тебя. Я хочу тебя.

Повисает молчание, в котором на прокрутке в моей голове проносятся слова мужчины, приводя в полное недоумение.

— Меня? — Переспрашиваю его.

— Верно. Я хочу тебя, поэтому готов помочь. Не люблю замужних, с ними слишком много хлопот, они обычно возвращаются обратно, разрушая мои планы. Но сейчас я ставлю на кон всё, за возможность иметь тебя. У меня есть три желания, и исполнение их зависит от твоего решения.

— Я не джин, чтобы исполнять желания больного! — Возмущаясь, подскакиваю на ноги.

— Ты лучше. Ты существуешь. Я предлагаю обмен. Моя помощь в разводе, и ты будешь принадлежать мне так долго, пока это обоим будет приносить удовольствие. И спрошу ещё раз: ты готова встретиться с огнём, который будет уродлив, но станет твоим сумасшествием?

— Из одной клетки в другую? Нет, ни за что. Никогда больше я на это не решусь. И помощь мне твоя не нужна. Ты извращённый придурок, думающий, что можешь обладать людьми! Это ложь! Ты никогда не будешь владеть ни разумом, ни душой, ни сердцем, только серым телом, гниющим с каждой секундой рядом с тобой! Никогда, понял? — Криком отвечаю ему и ведь понимаю, куда клонит. Но нет, с меня хватит такого. Один у меня уже был, второго не потерплю! Никогда!

— И ещё одно — отвали от меня. Только заикнись о шантаже, и я убью тебя. Я найду и придушу тебя, изуродую так, что, мама родная, не узнает! Все ясно? — Добавляю, сотрясаясь от злости.

Я ожидаю всего, но не смеха, пугающего, низкого и зловещего.

— Хватит! Прекрати! Не смей сюда звонить! — Не имея возможности вынести такой открытой издёвки надо мной, обрываю звонок и выключаю телефон. Прячу его в тумбочку и отскакиваю.

Боже!

Запускаю пальцы в волосы, и только сейчас приходит понимание того, что произошло. Он добился...этот чёртов ублюдок добился признания моих желаний, и теперь меня ожидает полная темнота. Чёрт возьми, я так зла на себя, что поддалась. Зла на этого урода, преследующего низменные цели, если они не лживы. И не знаю, как это объяснить себе, как принять и что делать дальше.

— Привет, ты чего кричишь? Как погуляла? — Дверь в спальню распахивается, и появляется Рейчел с алыми щеками.

— Я...кажется, совершила что-то очень плохое, — хрипло отзываюсь и поворачиваюсь к ней.

— Эм, что? Я работала, прости, не могла прийти к тебе раньше. Чем дольше я держу их, тем больше мне заплатят. Так что произошло? — Хмуро спрашивает она.

— Я звала тебя! Мне нужна была помощь! Этот урод...он звонил мне! Он следит за мной! Он знает всё, буквально всё, и то, что ты пыталась записаться на приём к адвокатам! Я звала тебя! — Кричу, указывая на сестру пальцем.

— Что? Санта, ни черта не понимаю. Не ори, — она мотает головой и входит в спальню.

— Он предложил помощь с адвокатом, обещает золотые горы и тому подобную чушь...

— И это же хорошо, не так ли?

— Хорошо?! Не вижу ничего хорошего! Ничего! Он предлагает мне продать себя, как какую-то шлюху! Он извращенец, — тычу пальцем в тумбочку.

— То есть, подожди, он хочет помочь, и за это ты должна с ним провести ночь?

— Не знаю! Да наверное! Но я не шлюха, чтобы спать с незнакомцем, даже за возможность свободной жизни! Нет, никогда, и точка. Ты хоть понимаешь, насколько это отвратительно?

— Прости, но я не вижу ничего отвратительного в том, чтобы ухватиться за возможность выпутаться из дерьма. Тебе ведь это всегда удавалось, а сейчас закатила истерику от предложения мужчины, к слову, стоящего, и строишь из себя непонятно кого, — усмехается сестра. Задыхаюсь от её слов. Как она может? Она должна быть на моей стороне!

— Что? — С шипящим свистом переспрашиваю её.

— Ты и так трахаешься за деньги, Санта.

— Я замужем!

— Хорошее прикрытие для роли валютной шлюхи. Так чего сейчас раздула из этого целый спектакль? Он что, заставляет тебя делать немедленно? Встать прямо сейчас на колени и сосать ему? Или же этот человек насильственно воспользовался тобой? — Рейчел спокойно изгибает бровь, ожидая моего ответа.

— Нет, но...

— Тогда не вижу причин, чтобы отказываться. Ни единой. У нас нет выбора, Санта. У тебя его нет, напомню. И я ни черта не понимаю тебя, если честно. То ты готова к разводу, то теперь драматично защищаешь свою честь. Она хоть есть? Вряд ли.

— Ты должна быть на моей стороне, — обиженно шепчу я, недоумённо смотря на сестру.

— Я на ней, дорогая. Тебе следует выслушать его, а не орать. Послушать, что может предложить этот человек. Полностью. К тому же, если он знает про меня и тебя, да ещё и каким-то образом в курсе всего происходящего в нашей жизни, то это может обратиться против тебя. Ты только задумайся, что у него в руках. Бомба. Если он перескажет всё Филиппу, то ты вернёшься обратно, и он сделает с тобой нечто плохое.

Сглатываю от страха и падаю на кровать. Она права. Она полностью права, этот мужчина слишком глубоко копается в моей жизни и в судьбе Рейчел. И на его стороне власть, а у меня снова никаких тузов в рукаве. Боже, что же я наделала?

— Но я не шлюха, Рейчел. Я не могу, я же его не знаю...только говорила с ним, — поднимаю голову на сестру.

— Он прямо так и сказал: «меняю секс на мою помощь»?

— Нет, он сказал, что хочет меня. Просто: «Хочу тебя». И всё. Вот так, легко он и сказал это. Ещё про какие-то желания. У него их три. Он хочет иметь меня. И вряд ли ему нужен человек для организации приёмов, — хмыкаю на последней фразе.

— Ты знаешь, как выпутаться из этой ситуации, — уверенно произносит Рейчел.

— Я?

— Ага, ты. Сколько раз ты пользовалась людьми? Множество. Сколько обещаний им ты дала? Думаю, столько же. Поэтому и здесь ты можешь использовать человека, а потом забыть о нём.

— Ты предлагаешь обмануть его? — Распахиваю глаза шире, и она кивает.

— Принять его правила игры и вести свою. Тебе нужен развод. Есть человек, мужчина, готовый помочь. Он хочет тебя. Ты его чем-то зацепила, он зациклен сейчас на тебе. И ты можешь вертеть им, как пожелаешь. Ты это умеешь лучше всех. Так играй, Санта, выиграй свою свободу и живи дальше. Никто не обязует тебя спать с ним или же что-то в этом роде, — она пожимает плечами, пока я перевариваю её слова.

— Но мне не нужен мужчина, в этом и загвоздка. Мне хватило Филиппа, и я...боже, даже представить не могу, чтобы до меня кто-то дотронется или будет целовать и прочие глупости. Я терплю секс с мужем, которого и так давно не было. И играть...я устала от этого. Не хочу и не смогу провернуть такую роль, у меня нет сил. Правда, Рейчел, для меня это сейчас кажется отвратительным.

— Хм, тогда лети обратно и продолжай быть валютной шлюхой и последней стервой, — Рейчел разворачивается и направляется к двери.

— Что?

— А что ты хотела от меня услышать? — Она оборачивается в дверях.

— Не знаю, но не что-то вроде — вали отсюда, раз не хочешь быть продажной шлюхой! — Возмущаясь, подскакиваю с кровати.

— Я не могу заставить тебя сделать то, что ты не хочешь. Тебе нравится так жить, тонуть в спиртном и быть богатой. Все твои слова ложь, которую ты предпочитаешь говорить другим, чтобы они сжалились над тобой. Со мной этот номер не пройдёт. Я не собираюсь тебя уверять, что терпеть человека это норма, а обычно мужчины даже возбуждают. И да, падать ниже у тебя тоже уже не получится. Ты на дне. Так что, только ты можешь выбрать для себя верный путь.

Меня шокирует то, как она говорит со мной, так пренебрежительно, спокойно, и в ней нет даже ни капли жалости. Всё внутри бунтует от такого отношения. Ведь я её сестра, чёрт возьми! Сестра! А она защищает какого-то урода, предлагающего мне стать полностью падшей!

— И ты бы согласилась? Согласилась стать шлюхой? — Резко спрашиваю её.

— Я бы согласилась спасти себя, если бы этого хотела больше всего на свете. Если была бы возможность вырваться из ада, я бы это сделала. Меня бы не особо волновал способ, ведь секс может и понравиться. Но это твоя жизнь, Санта, я не имею права голоса.

— Но это же кандалы. Другие, и в то же время те же самые, Рейчел. Я и так в них, понимаешь? Я в клетке, где отслеживают каждый мой шаг, и сейчас всё повторяется. Быть рабыней всю свою жизнь не хочу, — стираю слезу, выкатившуюся из глаз.

— Сестрёнка, я люблю тебя, поэтому не могу видеть, как ты гробишь себя и не на тяжёлой работе, а из-за неудовлетворения от самой себя. Тем, кем ты стала. Тебе очень нужен развод, чтобы начать всё с нуля. Но, прежде чем выбирать, выслушай предложение своего воздыхателя. Узнай этого человека, встреться с ним, и, может быть, это не будет клеткой. Не все мужчины такие, как Филипп. Я не знаю нового кавалера, который появился у тебя, но я бы ему дала шанс. Филипп своего не оправдал, раз ты сбежала сюда. Одним больше, одним меньше, во имя самой себя ничего не жалко. Подумай, Санта, просто сравни свою прошлую жизнь и сделай хоть раз что-то честное по отношению к своей совести. Не топи её раньше времени, потому что от туда уже никто тебя не спасёт. Я...

Рейчел заминается и переводит взгляд на вибрирующий телефон в своей руке.

— Мне нужно работать, завтра обсудим всё спокойно и без эмоций. Остынь и подумай, — она дарит мне улыбку и закрывает дверь спальни.

Всё внутри падает оттого, что первый раз в жизни мне предстоит сделать обдуманный ход. Да, раньше я чувствовала, куда надавить, чтобы получить желаемое, а потом появился Филипп. Я расслабилась, и он всё делал за меня. Не выбирала ничего больше, только плыла по течению, когда заветное кольцо оказалось на моём пальце. А сейчас...смотрю на свою руку, где сверкает это самое кольцо и над ним широкий ободок из платины, и медленно снимаю с себя обет верности. Ни о какой любви уже не идёт речь. Возможно, для других женщин желание мужчины обладать тобой самое лучшее, что он может предложить. Но не для меня. Я боюсь их. Не помню, откуда идёт этот страх, и когда он появился, но боюсь мужчин. А точнее, я очень боюсь реакции Филиппа. Когда он злится, то что-то бьётся, ломается, и я пью, чтобы не слушать. Если честно, то я давно уже не слышу его слов. Смотрю на него и улыбаюсь, заученно киваю и отвечаю, как и подобает идеальной жене. Когда это началось? Не знаю.

Подхожу к тумбочке, где лежит мобильный, и бросаю туда кольца. Полоска остаётся на пальце, напоминая, что никогда забыть об этом не смогу. Это навсегда сохранит след на моей коже и в воспоминаниях. Но как перебороть отвращение к тому, что предлагает этот мужчина? Как? Это сложно, для меня неимоверно сложно, ведь я всего лишь валютная шлюха, а не вагинальная. Чёрт, да я даже обнажённой не появляюсь перед Филиппом. И меня пугает то, что может придумать полоумный идиот, который мне звонит. А если это мой муж так со мной играет? Если это всё же он, и что меня ждёт? Он так легко отпустил меня в Ирландию, не звонит, не появляется, не требует, не следит, и это напрягает. Не похоже на Филиппа, совершенно не похоже. Он всё контролирует, даже мои слова и мысли. А сейчас...нет. Это ещё одна причина, почему не могу довериться другому мужчине. Я везде вижу ложь, потому что сама соткана из паутины вранья, и сейчас запуталась.

Что может быть хуже вечного заточения в золотой клетке? Ничего, это я отвечу сразу же. Я с удовольствием отговорю каждую девушку, решившую, что она сможет терпеть человека рядом ради положения в обществе и денег. Нет, она умрёт. Она пристрастится к алкоголю или же к наркотикам, создаст иной мир, где всё будет хорошо. И именно это её и убьёт. Ведь я сейчас на грани, ещё немного, и готова буду умолять о возможности хотя бы дышать без зависимости. Это отвратительно, и чем меньше я употребляю, тем сильнее меня трясёт. Возможно, мне так холодно, потому что я никогда никому не принадлежала. Моё сердце и душа всегда были ледяными, циничными и знающими лишь жажду денег. А, возможно, такие, как я, этого просто не имеют. Они берут то, что в их представлении самое нужное в этом мире, и радуются, хоть и недолго, но радуются победе. И забывают о том, что враги в это время становятся сильнее, нападая без предупреждения.