Глава 2. Мне не хватает ни воздуха, ни тебя
Все началось еще в детстве, когда нам было по 7 лет. Мы маленькими детьми играли во дворе, и тогда я не думал, как сильно она может мне нравиться. Мы были первыми друзьями друг у друга, так как жили совсем близко. Играли с утра до вечера, забегали только на обед или ужин. Какие же у нее были шикарные волосы. Длинные, гладкие, совсем не такие, как сейчас, когда она отрезала их до плеч. Тогда она всегда собирала их в хвост, а мне дьявольски хотелось порвать эту резинку и дальше наслаждаться ее русыми волосами. Еще тогда я любил ее, но любил по-дружески. Я не знал, что это вообще такое - любовь. Мы ничего не понимали в этом деле, но ее глаза всегда были такими глубокими, будто они знали все. Больше, чем знаю я или случайный прохожий, в три раза старше нас. Только сейчас я понял, что же случалось со мной каждый раз, когда я заглядывал в эти бездонные голубые глаза. Я просто тонул. Я смутно помню свое детство, но никогда не забуду ее ласковый, тогда еще детский смех, ярко голубые огоньки, с возрастом потускневшие, но не потерявшие блеска, и этот наивный взгляд. Наши родители никогда не дружили, но это было неважно. Так же неважно, как и все вокруг, когда мы очередной раз сбегались, чтобы поиграть вдвоем.
Учились мы в разных школах, но это не мешало нам выходить из дома и идти вместе, пока дорога не разделится, а мы не разойдемся. Каждый день я таскал из дома ее любимые шоколадные батончики. Специально упрашивал маму покупать побольше и отдавал их Рози. Забавно, что мама думала, что я обожаю эти сладости, но я просто ненавидел их. Сладости для Рози, моей милой подруги. Тогда все это было еще по-дружески и продолжалось до двенадцати лет, когда семья Рози Белл решила переехать в другой город. Мне не было все равно на ее отъезд, но я особо не страдал по этому поводу, и мне не было жалко всех этих батончиков, которые я стащил из дома ради нее, а она вот так уехала.
Шли годы, но мы уже не общались так, как раньше. Я забывал поздравить ее с днем Рождения, она меня, наше общение сократилось до того, что мы поздравляли друг друга с Рождеством и всего-то. Она еще несколько раз приезжала в наш родной город на каникулы, но мы совсем не пересекались. Не обращали друг на друга внимания, и каждый проводил время со своей компанией. Неплохо, кстати, проводил. Пару раз я видел ее на улице, мы здоровались, но не более. Я даже не мог понять, и сейчас тоже не понимаю, почему так получалось. Наверное потому, что тогда она не нравилась мне так, как сейчас, и я не пылал особым желанием поговорить с ней. Она, кажется, тоже. Поэтому наше общение было ужасно редким. Реже были только волосы на голове у нашего школьного охранника, там совсем все плохо.
После того, как я вновь побывал на мосту, состоялась моя встреча с Питом, которая продолжалась в течение всего оставшегося дня. Я вернулся домой весь в мыслях о Рози. Опять. Безумно устал, хотя не делал ничего сложного. Но воспоминания утяжеляют. Я думаю, каждому знакомо это чувство, когда ты просто думаешь, и думаешь, и думаешь об одном человеке, и это просто безнадежно - пытаться остановиться. Да и не хочется. Я люблю воспоминания о ней так же сильно, как и ее саму.
- Джим, это ты?. - Доносится из гостиной голос мамы. - Где ты был?
- Просто гулял. - Что за черт, почему я кричу?
- Дорогой, иди сюда, посмотри на это. - Не понимаю, что ей нужно от меня? Видимо, по телевизору сегодня что-то супер-мега интересное.
Голос ведущей программы новостей становился все ближе и громче. Что-то случилось. Что-то тревожное.
- Что? Что такое, мам?
- Это ужасно, Джим, просто послушай...
"...компания утверждает, что причина падения "Боинга-8338" в неисправности двигателей. Еще несколько часов назад этот самолет благополучно оторвался от взлетной полосы в 11:20 и продолжал свой полет в течение пяти часов. Самолет, содержащий на борту 300 человек, упал в Атлантический океан. Как оказалось, выживших на борту самолета нет. По слов..."
11:20. Боинг-8338.
Тот самый самолет, на котором летела она. На котором она разбилась. Мне жарко. В горле давит изнутри. Я хватаюсь за него рукой, выбегая из комнаты.
- Джим, что случилось?- мама встает с кресла.
Я задыхаюсь. Судорожно хватаю ручку двери и выбегаю на улицу. Мне жарко. Мне жарко. МНЕ ЖАРКО.
- Позвони мне, когда самолет приземлится, хорошо?
- Не волнуйся за меня, все будет в полном порядке, Джим.
Я до сих пор не понимаю, что произошло. Хватаю воздух глубокими рывками, но его не хватает. КАКОГО ЧЕРТА ЕГО ТАК МНОГО, НО МНЕ НЕ ХВАТАЕТ. МНЕ НЕ ХВАТАЕТ. Не хватает... Мама в волнении выбегает на крыльцо , но я не замечаю этого. Я НЕ ЗАМЕЧАЮ НИЧЕГО. Как она могла вот так разбиться? После всех этих идиотских шоколадных батончиков, всех этих бессонных переписок по ночам, после всех наших прогулок. Я так и не узнал, полюбила ли она меня в ответ. Нравился ли я ей в нашу последнюю встречу. Как она могла?
Я не верю в это.
Когда близкий человек умирает, почти все внутри исчезает. Не остается ничего, кроме воспоминаний. Ничего, кроме остатков слов, разговоров и встреч. Пропадает то самое ощущение полноценности и того, что тебя ждут. Но я не чувствую этого. После того, как я узнал об аварии, в которую попала Рози, все внутри меня взорвалось, но не испепелилось. Где-то внутри меня присутствует то же самое спокойствие и надежность. А значит, Рози жива. Я знаю это и буду обязательно верить. Они что-то скрывают. Должны быть какие-то справки, зацепки. И я найду их.