Глава 8
Спустя какое-то время, солнце начало выходить из под горизонта, и синее небо понемногу начало окрашиваться в ярко-желтые и оранжевые цвета.
Еще более завораживающим казалось то, как вся эта картина отражалась в озере. Казалось, будто солнце словно растворяется в воде, отчего та начинала сверкать изнутри, словно туда поместили много маленьких сверкающих как солнце звезд.
Не уверен, что я до конца понял тех самых авторов, что так расписывают рассветы, придавая им какие-то глубокие смысловые значения, но, полагаю, что саму суть постичь мне удалось. Ну или почти? По крайней мере, что-то да отражалось в мозгу.
Восхищенный всей этой картиной, простирающейся прямо перед глазами, я ненароком успел позабыть, что не я один являюсь наблюдателем. Опомнившись, я бросил взгляд на свою новую знакомую.
Не знаю что именно я ожидал увидеть, но взглянув на нее, её выражение лица бросило меня в ступор. Она ни на каплю не сменилась в лице. В её совершенно пустом взгляде не отображалось даже малейшего намека на её заинтересованность переносящимися перед глазами пейзажами. Возможно для нее было обыденностью видеть такое каждый день.
Девушка просто уставилась вдаль самым непоколебимым выражением лица и одну за другой уплетала клубнику. Мне вдруг почудилось, что у нее там не миска, а целая бездонная яма клубники.
Я все продолжал всматриваться в её безжизненное лицо, как вдруг заметил кое-что более удивительное.
Глаза девушки, что так тоскливо смотрела на восход солнца, переливались в солнечных лучах невероятными цветами. Темные оттенки океана вдруг начали сверкать голубизной и напоминать что-то уж больно знакомое.
Как-то раз, бабушка показывала мне свои серьги, украшенные камнями сапфира посередине. Эти серьги были подарком дедушки, который подарил их бабушке спустя около 20 лет брака.
Уж больно я был обворожен сверканием камней под лучами света, и вот я вновь увидел нечто подобное.
— М? Чего это ты?
— Сапфиры.
— А? Что сапфиры?
— Твои глаза напоминают сапфиры.
Действительно, в её глазах отражалось невероятное сияние драгоценных камней, уж больно они напоминали сапфиры. И два этих сапфировых глаза широко уставились на меня удивленным взглядом.
После моих слов, девушка вдруг сменилась в лице. Я сказал ей это не задумываясь, но видимо мне не следовало этого упоминать.
— Извини. Я не хотел тебя смущать.
После моих извинений она лишь безмолвно отвернула голову. Её миска с клубникой, которой, казалось бы, не было конца, вдруг опустошилась.
Солнце уже полностью взошло и озарило землю своими лучами, окрасив небо в светло-голубой цвет.
— Твое имя. Мы ведь еще не представились друг другу. Как твое имя?
— Хмм. Не думаю, что в том, чтобы представляться друг другу есть какая-та необходимость.
— Разве людям не принято представляться друг другу при знакомстве? Я думал, что это в норме вещей.
— Имя является одним из важнейших факторов человеческой привязанности, фактором, связывающим людей невидимыми нитями судьбы, что плотно переплетаются между собой. Именно поэтому я не хочу, чтобы ко мне привязывались, да и я сама не хочу быть зависимой от кого-то.
— Я никогда не задумывался об этом так глубоко. И.. как же мне тогда обращаться к тебе? - Опрокинув голову назад, она задумчиво уставилась на небо и начала оживленно раскладывать свои мысли словами.
— Представь философа, размышляющего о смысле жизни, и находящийся в поиске своего жизненного предназначения. Представил? А теперь представь какого-нибудь физмата, смыслом которого является всякого рода вычисления и задачи. Так вот. Как думаешь, насколько абсурдным кажется философу жизнь этого физмата?
— Наверное он бы сказал что-то в роде: " Да как можно тратить свою бесценную жизнь на это совершенно бесполезное занятие? Чертить каждый день треугольники, да параллелепипеды. Это же ничто иное кроме как трата своего истинного потенциала!" - сказал я голосом какого-нибудь вычурного человека. Я всерьез задумался над её вопросом, и у меня в голове нарисовался какой-то философ, который возмущался на физмата всякими фразочками, свойственными только умам высшего света.
По её выражению лица мне показалось, что мой ответ её заинтересовал. Она задумалась и вдруг выдала:
— Думаю, что ты близок. Или даже очень близок. Но и про физмата можно сказать тоже самое. Чаще всего людям сложно понять чужие увлечения, отличные от своих. Также как и сытому не понять голодного, живому не понять умирающего.
Её выражение лица сменилось на легкую улыбку. Казалось, словно она давно приняла реальность и отправилась в мир, двери которого были закрыты для каждого. Я понял, что любой, кто стучался в её одиночную комнату, считался чужаком и оставался без ответа.
— Вот как.
Я не стал донимать её излишними допросами и лишь смиренно принял свою судьбу, судьбу чужака, что постучался в дверь и остался без ответа. Или ...