16. Баный смучай
Репетиция
Оркестр репетировал уже около часа, многократно возвращаясь и повторяя отдельные части произведения, выполняя различные требования старлея по нюансировке.
В заключительной третьей части кульминация шла на forte. После долгой и мучительной борьбы двух антагонистических тем, наконец-то должен был прозвучать на fortissimo всеразрешающий и всепобеждающий тонический ля мажорный аккорд.
Но, вместо этого уши резанул дичайший диссонанс, от которого задребезжали оконные стёкла.
Дирижёр подскочил на стуле:
- Кто это сделал?
И посмотрел в сторону провинившегося, как на врага народа:
- Это ты, Геза? – крикнул он молодому сверхсрочнику тромбонисту, - Ты что взял? У тебя до диез второй октавы!
- У меня написано до бекар.
- Твою мать, какой бекар? Ты что по музыке не чувствуешь? У тебя ж «С»-строй. Вся часть идет в ля мажоре. Ты смотрел в ноты? Там в ключе три диеза. У меня чуть уши не сорвало! Как будто меня сбила электричка. Весь оркестр, - не унимался старлей, - весь оркестр берёт ля мажор по музыке, а у него до бекар. У тебя ми-ми- си-ре-до диез, - напел старлей.
Тяжело вздохнув, дирижёр объявил:
- Литера «К», цифра 5, третий такт.
Оркестр отыграл конец третьей части произведения и вошёл в коду. Здесь после трёх виртуозных пассажей деревянной группы, с опорой на напряжённый фоновый доминантсептаккорд, ожидалось чистое торжествующее звучание долгожданного финального ля мажора.
Но на prestо трудно учесть устные поправки, и Геза опять «врубил» до бекар...
Остановив оркестр, дирижёр в состоянии крайней досады на повышенных тонах стальным голосом сказал, как бросил:
- Ты что специально лажаешь, Геза? Что за *уйню ты порешь?
- Какую *уйню? Почему *уйню? – виновато залепетал Геза, - играю, как написано: ми-ми-си-ре-до бекар.
- А я вам говорю, *уйню играете, сержант Бекишев, - по-уставному надавил старлей.
- Написано бекар, - упорствовал Геза, - возьмите исправьте.
Играя желваками, дирижёр обратился к оркестру:
- Литера «К», цифра 5, третий такт.
Оркестр уверенно доиграл до злополучного ля мажора, но крайне расстроенный, растерянный, внутренне «выбитый из седла» Геза снова «вломил» до бекар...
Побледневший старлей встал со стула, сошёл с дирижёрского подиума, молча подошёл к Гезе и открытой крупной ладонью сгрёб нотные листы с его пюпитра. Возвращаясь на своё место, проходя мимо печки-буржуйки, он быстрыми движениями открыл дверцу топки и бросил в огонь скомканные листы.
Садясь на стул, он тихо процедил сквозь зубы:
- Литера «К», цифра 5, третий такт.
Пока оркестр играл, Геза сначала в ступоре смотрел на оркестрантов, затем уложил тромбон на колени, потом склонил голову и упорно смотрел в одну точку на полу, как бы ища в ней ответ на вопрос: что произошло, и как теперь с этим жить...
Репетиция закончилась, настроение старлея было безнадёжно испорчено, уже уходя, угрюмый он подошёл к старшине:
- Николай Иванович, на разводе я не буду. Всего доброго.
Сверхсрочники разошлись по домам, срочники пошлиберлять в столовую, жизнь шла своим чередом.