полярная ночь
Чёрный ворон кричит на крыше
В окно пока никто не вышел,
Но это лишь пока...
Почему для нужных ты лишний?
Почему голос становится тише,
Но начинает ломаться душа?
Прошло недели две. Руки всё также мёрзли. Стены продолжали давить. Голос - срываться. Ноги опять сами несли бездушное тело. Это приятно. Приятно находиться во сне. Приятно ничего не понимать. А тупо существовать. Существовать... Планировать свой день так, чтобы с утра не было ни минуты подумать. А с приходом темноты не хотелось мечтать. Это позволяло не выходить из бессознательного состояния. Позволяло не вспоминать о людях. И о боли. Тогда ты перестаёшь видеть красоту и счастье. Это нельзя назвать одержимостью. Скорее, это попытка избавиться от хорошей реальности.
Был вечер. Фонари уже озаряли тёплым светом холодные сугробы. Снежинки кружились в диком танце. Ноги отстукивали по асфальту мягкую дробь, подражаю ритму сердца. Но это снаружи. А внутри - пустота. Так всегда бывает, когда сделал всё. И теперь бредёшь в то место, которое называешь домом. Хотя и там всё ещё хочется домой. Но не попадаешь.
По телу разливалось тепло. Матрас мягко пружинил. Голова проваливалась в подушки. Мир окутала темнота. Сладкий, упоительный сон наконец настиг уставшее сердце. Мне казалось, что прошло не больше пяти минут, как вдруг где-то в далеко завибрировал телефон. Перевернувшись на другой бок, я постаралась отогнать посторонний звук. Но вскоре снова раздалась вибрация. Я окончательно проснулась.
Может, всё это показалось? Кому нужно писать мне ночью? С большой неохотой я выскользнула из-под уютного одеяла, ощутив ногами резкий холод. Поёжившись, взяла в руки телефон. Вдруг, от волнения кожа покрылась мурашками...
«Привет. Прости, что так поздно. Ты, наверное, уже спишь.»
Я посмотрела украдкой на время. Три часа ночи. Конечно, сплю.
«Я стою у твоего подъезда. Хочу остаться здесь до утра. Домой не пойду, там меня ждёт только грусть и холодная постель. Если прочитаешь это, ответь, пожалуйста. И впусти хоть на лестницу, а то на улице жутко холодно.»
Это было самая странная просьба, которую я только слышала. Но сделать с собой ничего не могла.