Чернильное Сердце

Сириус

Полный пиздец!

Уже второй год с Миком что-то да происходит. И все напасти происходят в каникулы. В то лето крестник чуть родителей не потерял. Альбус, дерьма фестральего кусок, кинул в Ирвина и Кристину Забвением. Благо мы с Миком сразу домой переместились, а не у меня ночевали. И Марволо помог память восстановить, спасибо ему за это. Потом полностью пробудившийся Дар Банши и белые, как снег волосы, без возможности их покрасить или спрятать. Думал, все что могло, уж произошло. Хватит с него на этот год. Ну, что еще могло с Миком случиться? Турнир Трех Волшебников? Ерунда! Мик молодец, справился. Дракониху усыпил, друга со дна Черного Озера достал, а из лабиринта вернулся победителем. Принес школе победу и кубок, которой будет стоять пятьдесят лет, до следующего Турнира.

Закончил год, сдал экзамены и домой. Ирвин и Кристина из объятий парня не выпускают, а тот и не пытается вырваться. Рад, что дома и родители рядом. Я, видя, что в этой семенной идиллии лишний — стал уходить. Мик провожал меня, стоя и улыбался, звал в гости и сам был не прочь погостить у меня на Гриммо, как его качнуло, улыбка пропала, парень скривился от боли, а из носа потекло что-то черное. Он тут же коснулся пальцами, поднес у к носу и пробормотав: «Чернила» стал падать. Едва успел его поймать.

— Мик! — в два голоса кричали Ирвин и Кристина, — что с ним, Сириус? — сказал, что не знаю, но разберусь. Взял на руки и понес в его комнату. Черная жидкость так и течет из носа, а в уголках глаз застыли черные капли-слезы. Это явно какое-то проклятие. Только я в них не так хорош, как мой брат. Был бы жив Регулус, он бы на раз сказал, что именно на Мика наслали. Но, Рега нет в живых, а был бы он жив, послал бы меня лесом.

— Сири...ус, — шепот Мика, — мне ... больно, — едва различимо говорит Мик. Из глаз текут черные слезы, скатываясь дорожками по щекам, как и из носа не прекращая льет что-то черное. Ирвин и Кристина, сидя рядом с парнем, смотрят на меня, а я не долго думая призываю Патронус. Диктую сообщение тому, кто может помочь разобраться в ситуации. Точнее тем, кто может.

«Приватос! Северусу Снейпу! Снейп, Мика прокляли, нужна твоя помощь! Ирисовая улица, дом 15! Срочно! Блэк»

«Приватос! Тому Реддлу! Марволо, Мика прокляли! Бегом сюда! Сириус»

Мик снова провалился в сон, закрыл глаза, откинув головы на бок. В уголках губ и глаз застыли черные капли, из носа чернила течь прекратили, застыв коркой. Грудь едва поднималась, слышались сипы и хрипы. Ирвин и Кристина не отходили от Мика ни на шаг. Мужчина сидел в ногах парня, а женщина рядом, под боком, держа его за руку. А я стоял у кровати, в ожидании помощи. Что с ним происходит и как это исправить — без понятия. Надеюсь, Снейп и Марволо ему помогут.

Звонок в дверь. Первым пришел Снейп. Прошел на второй этаж, в комнату к парню. Наплевав на мое присутствие за спиной, попросил выйти родителей Мика. Те были против, но когда я сказал, что так надо — вышли. Снейп протянул им пузырек, сказав, что это хорошее успокоительное на травах. А на вопрос Ирвина: «Выживет ли Мик?», Снейп ответил:

— Да, любое проклятие можно снять. Нужно лишь узнать каким именно прокляли Михаэля, — этот ответ их устроил и Кристина с Ирвином ушли на кухню заваривать чай на нас всех. А Снейп присел на край кровати, коснулся кончиком пальца уголка губ и застывшей капли. Поднес пальцы к носу, растирая жидкость между ними, сказал то же самое, что и Мик, когда падал, теряя сознание: — чернила. Это определенно проклятие. Черное, даже не темное. Кто-то Мика явно убить намерился, а не просто помучить и за что-то наказать.

— И в чем отличия?

— Блэк, а в проклятиях не разбираешься! Вот тебе и лорд темного рода! — с издевкой сказал зельевар. Даже ухмыльнулся, а я сдерживая желание вспомнить прошлое, подвесить его вверх ногами, и стягивать вещь за вещью, до тех пор пока не останется в одних трусах, ответил:

— Проклятия — стезя Регулуса, не моя. Я по боевой магии, как темной, так и светлой. А вот Рег по проклятиям. Он бы сразу сказал, чем Мика наградили. Вижу, и ты в курсе, Снейп? — зельевар не отрицал, — так скажи мне, что это за черное проклятие? И как от него избавиться? — Снейп поднес к моему лицу пальцы с чернилами и сказал:

— Проклятие отсроченное, но крайне жестокое, болезненное и мучительное. Проклинаемый не замечает, как его пронзает легкий, едва заметный укол в районе сердца. Так в кровь помещают чернила. Всего каплю. Но гонимая сердцем, магией и проклятием она растекается по венам, сосудам, капиллярам, становясь частью организма. Чернила под воздействием проклятие вытесняют кровь, с каждым ударом сердца крови все меньше, а чернил все больше. Только организм Мика все еще борется с проклятием, ему сопротивляется. Поэтому из его носа, глаз и рта текут чернила. Но побороть проклятие самостоятельно не получится.

Чернила вытеснят кровь. Сердце, легкие, мозг, и все остальные внутренние органы будут залиты чернилами. А последний этап проклятия — это загустение чернил. Легкие не смогут качать воздух, откажут все органы, а сердце перестанет биться, полностью пропитавшись чернилами — замрет на месте. Итог у парня печальный — смерть. Только одно проклятие так действует.

— Чернильное сердце! — говорит Марволо, стоящий в дверях. Снейп тут же встает с кровати Мика и склоняется, называя его: «милорд», а Марволо, отмахивается от виноватого вида зельевара, меняясь с ним местами, оказываясь рядом с парнем. Касается капли в уголках губ и так же, как и Снейп растирая, подносит к носу. Его вердикт такой же: — да, это то самое проклятие. Мик, — рука лорда сжимает пальцы крестника, а голос тих и напряжен, — кто же тебя так ненавидит? — в его взгляде промелькнуло переживание и страх. Как мне кажется, Марволо не такая ледышка, каким кажется. По крайней мере, по отношению к Мику точно. Марволо явно что-то к парню испытывает. Не любовь — точно, но вот тягу и симпатию — вполне возможно.

— Марволо, как его спасти? — но лорд молчит, просто смотрит на Мика, а нас для него не существует. Только лежащий на кровати юноша, чья жизнь быстро подходит к концу. Времени все меньше, ведь с каждым ударом сердца крови все меньше, а чернил больше. Не выдержав молчания, подошел и еще раз спросил: — ты сможешь его спасти?

— Смогу, — сказал лорд, касаясь белых прядей крестника, заправляя одну из них за ухо. От этих действий просыпался Мик. Веки дрогнули, глаза открылись, а с губ едва слышно, измученно, сорвалось: «Марволо». Лорд же спросил: — где дневник? — Мик показал на рюкзак, который он так и не разобрал. Достал тетрадь, протянул Марволо, а тот отдал его парню, сказав: — зови Тома, — крестник коснулся пальцами выбитых на обложке инициалов, прикрыл глаза, позвав:

— Том, — из тетради черной дымкой вырвалось нечто, а когда сформировалось, я чуть замертво не упал. Еще один лорд, только молодой. Увидев, в каком состоянии Мик, парень из тетради испугался, тут же сел к нему с другой стороны кровати, взял за руку и смотрел на Марволо. Казалось, они как отец и сын, а на деле нечто невероятное и запретное. Том — это сердце, душа и чувства Марволо, то, что он в далеком прошлом от себя оторвал и в тетрадь под замок поместил. После этого ритуала Том Реддл превратился в лорда Волдеморта.

— Ты хочешь вернуть меня на место? — каким-то обреченным тоном, с нотками скорби и боли сказал он, смотря на Мика. Да, между этими двоими точно все сложно и запутанно, при этом странно. Любить заключенную в тетрадь душу — нечто невероятное. Как и взаимность этой самой души. Тишину и напряженное молчание, которое висело между лордом и его душой, нарушил Снейп:

— Милорд, — обратился он к Марволо, — у Мика по моим подсчетам осталось от силы два дня. Если не применить ритуал «Разделения», то парню не жить. Но его должен провести только тот, кто его искренне и взаимно любит. И не родню, — смотрит на меня, — а как пару. В противном случае обоим не жить.

— Что ты к нему испытываешь, Марволо? — спросил Том, смотря на лорда пристально, при этом, не отпуская руку Мика, сжимая пальцы на его ладони, — от твоего ответа и признания самому себе зависит его жизнь. Пока есть время у Мика и у тебя — почувствуй, если можешь, подумай, что он для тебя значит.

Снейп вытащил меня из комнаты, сказав, что мы там лишние. Лорд должен признаться самому себе и Мику в том, что парень ему не безразличен и что-то для него значит. Что Мик не просто желанная добыча, потенциальный сторонник в противостоянии с Альбусом, возможность развеять скуку и отвлечься от политических дрязг и дел рода, а нечто большее. Если признается, то у Мика есть шанс выжить, а если нет, то и шанса нет. Мы с зельеваром шли на кухню, а Ирвин и Кристина предложили чаю. О состоянии Мика не спрашивали, видели — все серьезно. Надеялись на Марволо, который уже помогал их семье, как и мы со Снейпом.

Мик

На грани, едва различимо, но я слышал разговор, происходящий в моей комнате. Сначала рассказа профессора Снейпа о проклятии и предстоящей агонии. Я уже чернилами дышу, во рту и на губах именно этот привкус, пальцы на руках и ногах немеют и покалывает. Температура тела снижается. Жить мне, как и сказал профессор, осталось не долго. Все таки заберет меня к себе костлявая в чертоги. Кривая улыбка и попытка смеха, а вместо этого кашель со сгустками крови и чернил.

— Мик, держись, пожалуйста, — шепчет Том, прижимая меня к себе, держа в кольце рук. Я привычно лежу на его плече, откинув голову назад, а он касается щекой моего виска и край уха, а платком стирает с губ чернильную кровь. Кто бы меня не проклял, он — победил.

— Марволо, можно просьбу? — тот нахмурился, но кивнул, я же сказал, точнее попросил: — пообещай умирающему, что приглядишь за мамой и папой, — лорд кивнул, — а еще втопчи в грязь Альбуса, как можно глубже. Уничтожь его, как можно ярче, порви его, как можно эффектнее, — Марволо пообещал, а я сказал: — жаль, ах как жаль, что я этого не увижу, — глаза закрываются, меня уводит в сон. Хочу забыться и спать до самого конца. Чтобы не видеть обеспокоенных, печальных взглядов. Чтобы не слышать в голосе близких и дорогих боль, тоску и отчаянье. По мне самая лучшая смерть, как у бабушки Изи — закрыть глаза и не открыть их, уйти во сне. Но крик Тома на Марволо не дает мне этого сделать:

— Марволо! Я знаю, ты — бессердечная, бесчувственная скотина! — слезы боли вперемешку с гневом, оскорбления и крик, вот и все что он может. И именно это он и делает - ругает и кричит, а еще плачет, прижимая меня к себе, говорит лорду: — но неужели у тебя нигде и ничего не колыхнуло за те дни, что ты с Миком провел? Неужели все ваши встречи и свидания — очередная блажь и потеха себялюбия? Всего лишь дань за помощь. Я тебе, а ты мне?

— Том, не забывайся! — процедил сквозь зубы лорд, — я могу ужесточить твое пребывание в тетради, пытать и топить во тьме. Ты будешь испытывать исключительно боль и страдания. Одно лишь мое желание и ты... — но Тому было все равно, он продолжал покрывать лорда изощренными оскорблениями и требовал заглянуть в тот погрязший во тьме осколок души. Пошвыряться в черством сердце, в крохах эмоций и чувств, что несет в себе осколок, а так же вспомнить все наши с ним дни, проведенные вместе, посмотреть на меня сейчас, и ответить, что он ко мне испытывает, чувствует.

— Говори же! — требовал Том, — даже если есть симпатия, увлеченность, или просто намек на это, то мое сердце и чувства спасут Мика. Говори же, Марволо! Не молчи! — с надрывом кричал парень, держа мою руку, — признайся хоть самому себе, что ты человек, а не статуя мраморная! — и Том, увы, исчез. Время его закончилось. А я остался наедине с Марволо. Его рука держала мою, а взгляд был уставлен в пространство. Казалось, его здесь нет. Он ушел в астрал или предался воспоминаниям. Так и было. Он вспоминал наши с ним дни. Говоря:

— Париж. Я впервые за долгое время испугался. Увидел тебя сидящим на полу, в россыпи белых волос и не знал, что делать и как быть, даже как реагировать. Первое чувство, которое ты у меня вызвал — страх. Потом был гнев. Наше второе свидание в Италии, твои слова и тон, в котором ты со мной говорил о той ночи в Годриковой впадине. Такой тон я не прощаю никому и никогда. А ты отделался лишь синяком на запястье, — ухмыльнулся, подтверждая, — следующим стало уважение. В Мексике, когда мы посетили с тобой праздник Санта дэ Муэро, я увидел тебя совершенно с другой стороны. Ты был серьезен как никогда. А твоя магическая мощь и способность Даром призвать Госпожу — поразила. До этого я не воспринимал тебя всерьез. Да, в перспективе ты гораздо сильнее меня и Альбуса вместе взятых. При твоих-то двух Дарах рода Певерелл. Но это в перспективе, лет через двадцать-тридцать, а тут подросток, всего 16 лет, а уже такая мощь. Следующим чувством стал — интерес. К тебе, Мик. Появился он после катания на коньках. Наше с тобой столкновение, ты в моих руках, распаленный, раскрасневшийся от мороза и скорости катания. Ты смотрел на меня, а я на тебя, без возможности оторвать взгляд. И я не удержался от желания, коснутся распаленной кожи и губ, — протянул ко мне руку, повторил жест. Прижал ладонь к щеке, пальцем провел по щеке, спустился ниже к губам, — почему-то рядом с тобой я чувствую себя, как на иголках. Напряжен до предела.

— Со мной так же, — прошептал я, — мне хорошо в объятиях Тома, от его поцелуев и объятий — горю желанием, но рядом с вами, Марволо, я ощущаю странную защищенность и спокойствие. Даже умиротворение. Не сразу это понял, каждый раз что-то подобное ощущал, но оно ускользало от меня. Первый раз это промелькнуло на празднике Санта дэ Муэро, когда я шел с вами под руку через толпу. Потом наше столкновение. Ваши руки меня поддерживающие, не давшие упасть, взгляд и касания. Убедился в том, что мне это не кажется — весной, на Ханами. Теперь я уверен, вы меня защитите от любой опасности, — говорил, прикрыл глаза.

— Даже от смерти?

— Даже от смерти, — потом спросил про последнее наше свидание, — а какое чувство вы испытали на Ханами? В тот самый момент, когда уснули на моем плече, обнимая руку? — улыбка и хмык, а потом ответ:

— Спокойствие и умиротворение. Мне было невероятно приятно сидеть рядом с тобой и просто любоваться сакурой и закатом. Для меня в то время ты был подобен камину, теплому пледу и чашке горячего чая в морозную ночь. Рядом с тобой, Мик, приятно находиться. И скорее всего еще одним чувством стала симпатия к тебе. Любить я не могу, это все досталось Тому. Но на симпатию я способен.

— А ваша ко мне симпатия спасет мою жизнь? — хрип и кашель с черной кровью на губах. Чувствую, как слезы текут по щекам, и тут же стираются лордом, который говорит короткое «да». А потом резко встает на ноги и призывает Патронус. Василиск несет послание Нарциссе. Следом в мою комнату призываются Сириус и профессор. У них, как и у леди Нарциссы будет задание.

— Сириус, я не знаю, как ты это сделаешь, но найди медальон Слизерина. Его я отдавал на хранение Регулусу незадолго до его смерти, — Сириус прижав меня к себе, чмокнув в макушку, сказав, что он скоро вернется — ушел, а лорд продолжать раздавать задания, — от тебя Северус мне нужна помощь с диадемой леди Рэйвенкло. Она находится в Выручай-комнате. Позовешь комнату, именно хранилище со списанным инвентарем. Между столов лежит небольшая, резная шкатулка. Не открывай ее, просто принеси мне.

— А леди Нарцисса вам зачем? — спросил я.

— У ее сестры Беллатрикс в сейфе еще один предмет. Кроме Беллатрикс в сейф имеет доступ супруг и деверь. Но они все в Азкабане. Остались только сестры Беллы —это Нарцисса и Андромеда. Андромеда даже слушать не станет о сестре и ее сейфе. Поэтому сейф посетит Нарцисса. Она по доверенности, оставленной Беллатрикс заберет предмет. Когда все предметы будут у меня, верну Тома на место, а потом проведем ритуал «Разделения» и ты будешь жить, Мик.

— Милорд, — подал голос профессор, обращаясь к лорду, отвлекая его от мыслей о предстоящих ритуалах, — «Разделение» несет в себе еще одну деталь. О ней стоит упомянуть. Мик должен знать, — от слов профессора в глазах Марволо заплясали алые искры, а это знак — он зол. И если бы не мое присутствие и ситуация, в зельевара полетело бы Круцио. Поднявшись на локтях, сев и облокотившись о подушку, спросил у Марволо, что за деталь, о которой он хотел умолчать. Темный Лорд ответил с неохотой:

— Этот ритуал разделит между нашими сердцами проклятие, сведя его на нет. Организм очистится от проклятых чернил, и сердце под воздействием ритуала начнет гнать чистую, живую кровь. Но ценой станет вечная связь душ, сердец и магии, разделивших между собой проклятие.

— То есть, если я правильно понял, мы с вами, Марволо будем неразделимы? Умрет один, следом уйдет второй?

— Все так, Мик, такова цена, — в голове не укладывалось.

А еще было подозрение, что связь несет в себе что-то еще, помимо связи душ, сердца и магии. Личное. Свои подозрения я оставил на потом. Когда останусь наедине с тетрадью. Спрошу о ритуале у Тома. Пока же сидел и смотрел на Марволо. Его откровения и слова о чувствах — поразили. Но все равно присутствовало подозрение, что все это его заблуждения и желания эти самые чувства испытывать. Мне хотелось верить в то, что все у нас получиться, и я благодаря этому ритуалу выживу. Но был и червячок сомнения в том, что нет. Как говорится: «Доживем — увидим». Не заметил как, закрыл глаза и провалился в темноту.