Чернильное Сердце

Мик

Сентябрь закончился, как и подходил к концу октябрь. А это значит, что скоро прибудут гости для Турнира. К их приезду профессора готовили программу обучения, гармонично-рассчитанную, как на матерых дурмстранговцев, так и на воздушных шармбатонцев. Напрягались не все, лишь профессора по ЗОТИ и Трансфигурации, и еще немного Хагрид. Дамблдор так же подбирал темы, интересные как французам, так и болгарам, при этом не отклоняясь от плана с нашими учениками. И последние дни до их приезда стали для меня лично самыми кошмарными. Мало того, что сон стал мне сниться чуть ли не каждую ночь, и ничего не помогало, ни Окклюменция, ни снотворное, так еще и лорд объявился.

Утро. Герман вместо будильника, угроза окатить водой и заморозить не пугает, хочется спать. Но надо вставать. Поэтому, матерясь себе под нос, злой как все демоны Перисподней и Люцифер вместе взятые, все еще сонный, встаю, привожу себя в надлежащий вид, переодеваюсь, и иду с другом в Зал на завтрак. Готов всех направо и налево проклинать, особенно бывшего директора, у которого у нас две первые пары уроков, так еще и лорд со своим приглашением погулять нарисовался. Птица, все та же, принесла послание, получила угощение и упорхнула. И снова три строчки, аккуратным, ровным почерком:

«Михаэль!

Жду 1 ноября, в 17.00 в Хогсмиде, у кафе Розмерты!

М.»

— Этого мне еще не хватало! Свидания после дня всех святых! Круто придумано! Насмешка над Спиритистом и Банши! Мало мне видений и ощущений о предсмертных муках и смерти, так еще и души неупокоенных, мечтающих об избавлении от страданий, с самой ярой активностью в этот день! В этом году, не Хеллоуин, а черте что! — ругался я, сминая бумагу и уничтожая ее Эванеско.

Все с таким же видом шел на Историю Магии. Рядом идет Гер, за нами Сью и Ханна. Они понимают, что мне приходится тяжело из-за дара и видений, постоянных недосыпов и дум на тему, как закрыться или решить проблему с распознанием личности спасителя, чтобы спать спокойно, а тут еще и гости, да и свидание не ко времени и не к месту. За поддержку благодарен, как и за помощь в поисках информации.

А мы шли на Историю, к самому «любимому» профессору. И как хорошо, что друзья рядом, и остановят меня от совершения непреднамеренного убийства отстраненного от должности директора Дамблдора. Ведь темой урока были: «Дары Основателей и Высших Сестер» эх, как же мне хотелось быть именно таким Банши, как говорят, предрекать смерть, а не просто видеть без возможности спасти. Я бы предрек ему что-нибудь воистину ужасное, медленное, мучительное, и то проклятие «Гниения», что я словил в Париже, показалось бы ему SPA процедурой. Но, увы. Мне это не под силу.

— Итак, урок сегодня посвящен магическим Дарам наших предков и Основателей. Сначала поговорим об Основателях. Их магические Дары весьма интересны. Если верить историческим записям и хроникам, Даром Ровены Рэйвенкло являелась Легилименция, то есть Ментальная магия. Оно и не удивитьельно, работа головой, то есть мозгом ее стезя, — пытался шутить профессор, но с воронами это не прокатило. Как и с нами барсуками. Дамблдор же продолжал: — Даром Хельги Хаффлпафф считается травология и друидизм, — говорит директор, а на меня смотрят друзья, и Терри, об этом мне говоривший. В моем случае — это не Дар, а простое увлечение флористикой. Следом шел: — А Годрик Гриффиндор оставил своим потомкам Дар Анимагии. Первый его потомок с этим даром мог обращаться в льва, зверя-покровителя алого факультета. И остался Салазар Слизерин. Его Дар своим потомкам — это парселтанг. То есть умение говорить со змеями. Именно поэтому на гербе этого факультета и изображена змея.

А я шепотом Геру сказал:

— Ага, а ему этот Дар достался от Госпожи, потому что Салазар потомок старшего из братьев Певереллов, — Гер смотрит на меня пораженно, а Ханна и Сью, услышав эти слова спрашивали, откуда я знаю: — Том, — больше я ничего не сказал. Потому что профессор перешел к Дарам предков, в том числе и к Дарам Госпожи. Продолжая тему как раз той информацией, какой я поделился с девочками:

— Но, дар парселтанга, которым владел Салазар, достался ему от более древнего рода Певерелл. Салазар — потомок старшего из братьев Антиоха. А тот, как известно дитя Высшей Сестры. Кроме палочки, камня и мантии-невидимки, трем братьям даровались еще способности, передающиеся через десятки поколений и проявляющиеся при исключительных обстоятельствах.

— Это какие, профессор? — спросил один из воронов.

— Например, мистер Поттер, как потомок Певереллоов владеет одним из древних Даров, — смотрит на меня профессор, а улыбка и взгляд, подобно яду с замедленным и отсроченным действием, на вкус — сладко, а по факту — неизбежно смертельно, как и положено ядам. И так же душевно, сердечно и наигранно-добродушно просит: — мистер Поттер, расскажите, каким именно Даром Госпожи вы владеете. Или Дарами, — говорит он, а на меня смотрят с замиранием и придыханием.

— Дар и правда есть, — держу между пальцев белую прядь, — и весьма специфический и своеобразный. Я бы сказал редкий. Последний им владеющий был прапрадедушка Гарольд Поттер, — шепотки и удивления, — и это не Дар Некромантии или Артефакторики. Дедушка Гарольд, как и я был Спиритистом.

— Чего!

— Что за Дар?

— Как проявляется?

— Что дает? — и так далее, ответил:

— Дар позволяет не только общаться с призраками, неупокоенными душами и призрачными и потусторонними сущностями, но и отпускать их в чертоги предка. Чаще всего душа или сущность к чему-то в этом мире привязана или этими самыми нитями запутанна, без возможности уйти за грань. В тот год я только и делал, что отпускал призраков и боггратов. А в это лето перенапрягся и поседел, — показал белую прядь, — не рассчитал силы и вбухал дохрена энергии. Потом две недели с магическим истощением лежал.

— А разве использование Дара не отслеживается министерством по надзору за колдовством несовершеннолетних? — интересовался Майкл Корнер, друг Терри Бута, парня Ханны. Вопрос интересовал не только его, но и всех остальных.

Сказал, что я же не палочкой для этого пользовался, а руками. Так что нет, не засек. Профессор же стоял в недоумении, как мне показалось, он рассчитывал на другую реакцию, на то, что студенты испугаются и в панике начнут от меня шарахаться. Так и было бы, если бы я рассказал о Даре Длани Смерти, а не о Спиритизме. На этой приятной для меня ноте, а именно — разочарованной физиономии директора закончился урок. Нам дали задание найти в записях своих предков необычные и редкие дары, которые затерялись или из-за смешения крови с другими родами или потерялись в переплетениях других магических даров. День, который начался с желания спать и всех проклясть становился лучше.

***

И вот, наступил день приезда гостей из других школ для участия в Турнире. Произошло это перед ужином. Нас всех попросили собраться, чтобы поприветствовать и встретить гостей. Мы с друзьями не против. Хочется посмотреть на брутальных болгар. В Дурмстранге по слухам учатся исключительно Альфы, даже Бет не принимают. Только, как шутила Ханна, потные, волосатые качки, способные одним ударом кулака загнать в землю по самые гланды, нанести как можно больше урона противнику, уничтожить и превратить в кровавое месиво неприятелей. Короче элитные бойцы, непобедимые воины и последователи темного пути. Берсерки.

Девочкам же интересны ученики французской школы. В Шармбатоне, если верить слухам и данным, полученным от Драко и Панси, учатся лишь Омеги и немного Бет. И магия их направлена на не темные искусство, военное дело и бойню, а на магию красоты, шарма и элегантности. Целью их учения является обольщение, а так же мирная, без крови и войны тактика победы. Феи, одним словом.

И первыми прибыли болгары, устроив грандиозное огненное шоу, с танцами и спецэффектами. Одеты в их традиционную одежду, красные шаровары, рубаху, сапоги, на плечах отделанная черным или темно-коричневым мехом накидка, и штаны подпоясаны кушаком. Как и у нас, у болгар четыре факультета, с символами и цветами. Вместо палочек у них посохи или кольца, у некоторых видел на запястье браслеты. Необычный способ колдовать. Директором у болгар Игорь Каркаров. С директором Флитвиком он обменялся сдержанными рукопожатиями, зато приветливо улыбнулся Альбусу. Значит, старые знакомые. А еще он странно посмотрел на профессора Снейпа и криво на профессора Грюма. На мой вопрос: «почему так?» ответила Сьюзи:

— Директор Каркаров пойманный и отсидевший свой срок Пожиратель Смерти. Ему скостили срок за то, что он сдал приближенных лорда, в том числе лорда Малфоя и профессора Снейпа. А еще сына одного из распорядителей, Бартемиуса Крауча младшего. Он многих сдал, поражаюсь, как у него смелости хватило вернуться в Британию и показаться на глаза тех, кто по его вине подвергся проверке и судебным заседаниям.

— Профессор Снейп, бывший Пожиратель Смерти? — ужаснулся Гер, с силой сжимая руки, до побелевших костяшек и разодранных в кровь ладонях, поджимая губы, отрицательно мотая головой, пытался отогнать от себя мысль о том, что небезразличный ему человек, был на стороне Темного Лорда. Да, а что будет, когда они узнают о том, что я встречаюсь, пусть и вынужденно с лордом, и что Том — это его душа, сердце и эмоции. В лучшем случае меня обматерят и пошлют.

— Гер, главное слово: «бывший», — уговаривали мы его с Сьюзи и Ханой, — и он служил лорду вынужденно, как и бывшему директору. Тот обещал защитить мою маму от смерти, но не защитил. А лорд обещал помочь с лечением мамы профессора, но так же не сдержал обещание. Поэтому профессор остался верен исключительно себе.

— Надеюсь, — шепнул друг.

Настала очередь прибытия школы Шармбатон. А вот эти феи показали завораживающий, опьяняющий, манящий и яркий танец, с бабочками, цветочками и томными вздохами. Их движения и правда манили и завлекали. А запах цветов, пряностей, шоколада и еще спелых фруктов так и манила. Да, были бы сейчас гон у Альф и течка у Омег была бы жопа, большая, круглая, просящая удовлетворения. Как же хорошо, что на дворе поздняя осень. В отличие от нас и Дурмстранга у Шармбатона факультет единые, разница лишь в курсе. Форма синего цвета, различие лишь в том, что у юношей — брюки, у девушек — юбки. Директором у них мадам Максим, и явно в родне у нее великаны, как и у Хагрида. И да, профессор был ей сражен и очарован.

Директор Флитвик, проводив мадам к столу профессоров, объявил распорядителей и смотрящих Турнира. Одним из которых был Бартемиус Крауч-старший. Еще одним распорядителем стал Людовик Бэгмен, и конечно, куда без него Альбус, мать его ети Дамблдор. Показали все присутствующим Кубок Огня, рассказали как именно будет проходить отбор, озвучили правила Турнира и выставили вокруг артефакта барьер ограничения по возрасту. Только достигший семнадцати лет может участвовать, других магия не пропустит. Потом пир, но еда в горло не лезет. Меня точит червяк нехорошего предчувствия, что меня втянут в это дерьмо. И даже знаю, кто именно и с какой целью. Надеюсь, это простые опасения, ничем мне не грозящие.

Как только пир закончился, нас отправили спать. Гости разошлись по своим комнатам, выделенным им в гостиных Слизерина и Рэйвенкло, получив перед этим расписание с уроками. Соответственно болгары ходят на те же уроки, что и слизеринцы, а французы на те, что и рэйвенкловци. Девочки загорелись желанием познакомиться с француженками, взять у них пару уроков по обольщению, а парни с болгарами. А у меня нет желания заводить связи как с теми, так и с другими. Своих забот полно, а еще напрягает завтрашний день. Куда именно Марволо потащит меня на этот раз, да еще и в Хеллоуин? Доживем-узнаем!

***

И вот настало оно — назначенное место и время. Я иду к кафе мадам Розмерты. Кутаюсь в пальто, натягиваю на уши шапку и прячу руки в рукава пальто. А еще зеваю, широко и громко. Снова плохо спал, уснул лишь под утро. А уроки никто не отменял, так что силу воли в кулак, матерный язык за зубы и вперед на Чары, Руны и Трансфигурацию. Первый урок Чар, да простит мне директор, я большую часть из него просто проспал, вторую помню смутно, и то только потому, что была практика. Проходили мы Чары Тепла и Мороза, как индивидуально, так и массово. И я именно сейчас, иду и накладываю их, и хоть бы хрен, тепло, но любой порыв ветра и мне снова холодно. Остальные же уроки мне не запомнились. Так как их я и правда проспал. В чем каюсь.

— Чем ты это, Поттер, таким занимался, что спишь на ходу? — возмущается Темный Лорд, которому я ненароком влетел в грудь и так там и остался. Его руки на моих плечах, отстраняют и держат, а я смотрю сонными глазами и говорю:

— Кино о прошлом смотрел, — буркнул я, — и ничего нового, все то же самое. Явно ваша фигура в черном, кидающаяся Авадами, рыжие волосы мамы, ее смерть, потом Авада летящая в мою сторону, и загадочный спаситель в черном балахоне, закрывающий меня собой. Все, больше я ничего не видел, и четче с тех пор картинка не стала. Размыто и обрывками.

Лорд медленно закрыл глаза, глубоко вздохнул и выдохнул, явно про себя отсчитал от десяти до одного, как можно медленнее. И когда успокоил бурю и гнев, подавил желание свернуть мне шею за мой хамский тон и разговор о прошлом, касательно того самого ненавистного ему дня, протянул в приглашающем жесте руку, получив от меня ответ — аппапарировал. Куда? Не сказал. А я сам понял, как только оказался посреди толпы.

— Санта дэ Муэро! — ужаснулся я, — Марволо, вы хоть понимаете, на что меня обрекаете в этот вечер? — спросил лорда, уточняя, — или это месть за прошлое свидание?

— Обычный праздник поминания мертвых, как и у нас Самайн! Разве нет? — лорд же не понимал, что такого в том, чтобы присутствовать на празднике дня поминания мертвых. По легендам культов, души покойных в эти дни спокойно переходят из мира мертвых в мир живых, и бродят среди них. Длится это первые два дня ноября, то есть сегодня и завтра. Может быть, для него это обычный день, но не для меня. Я — Спиритист, контактирую с душами.

— Мне нельзя в такие дни попадаться покойным на глаза.

— Почему?

— А все потому, что для них я в эти дни лакомый кусочек, возможность не просто быть среди живой родни, бродя между могилами, а потенциальный сосуд, в который, как в скафандр можно залезть и ходить, не боясь стать неупокоенным. Как не отстраняйся, не закрывайся, на сколько замков не запирайся, в эти дни для духов нет преград.

— Зараза! О даре Банши я подумал, а вот о Спиритизме — нет. Забыл, — ругался лорд, — может, просто пройдемся пару кварталов и я верну тебя в школу? — не отказал. Мне протянули руку, со словами: — чтобы не потерялся, — и я протянул в ответ, мою руку перекинули через локоть, я держал Марволо под руку, а моя ладонь непривычно сжималась. Странно, но тепло, и совсем не страшно. Почему? А хрен его знает! Главное то, что ко мне не лезли призраки и души. Остальное — по боку.

И мы шли вперед, вместе с ярко-разраженной толпой волшебников и магглов. Их лица подобны скелету, с черными провалами для глаз, прорисованными скулами, носовыми пазухами и словно сшитыми губами, окрашенными в черный цвет. Здесь, в эти дни люди поминают умерших и чествую Смерть одинаково, посещаются храмы, воздвигаются статуи, преподносят Дары: вино, сладкие угощения, сигары, особо ярые могут и ритуальные убийства провести, кролика там или птицу. А еще шествие несет в руках статую Муэрты.

Фигуры Смерти одеты в разные цвета, каждый из них что-то символизирует, как и предмет в руках. Странно и напряженно, как будто меня кто-то рассматривает и преследует. Я старался идти медленнее, чтобы отстать от основной массы шествующих. Марволо понял и так же замедлил шаг. И вот толпа идеи мимо нас, и а мы сбавляем шаг и стоим на месте. Но моя рука все еще в захвате лорда, я держу его под руку. И только хотели аппарировать, как происходит одновременно несколько вещей. Первое — с меня сдергивают шапку, белые волосы падают по спине и плечам. Второе — не пойми откуда появляются волшебники, сжимают нас в кольцо и не дают аппарировать. Третье — слышу странное, но казалось знакомое обращение:

— Ла Йорона!

— Банши, — поправил я мексиканца, — Я — Банши, но не Ла Йорона.

— Поттер, так здесь называют Банши. У этого дара несколько направлений, разновидностей и даже легенд. Банши — плачут над умирающими, не важно детьми, взрослыми, мужчинами или женщинами. Видят смерть, ощущают ее как свою и плачут, — чуть не огрызнулся, что в курсе, но слушал, — а Ла Йорона, или Плакальщица, как правило, предстает в легенде призраком матери, оплакивающей своих погибших детей. Она обречена на вечные скитания по свету. Согласно легенде, ночью, при полной луне можно услышать вой Ла Йороны: «О, дети мои!» и выглядит она, как ты, — показал на мои белые волосы, бледную кожу, серые глаза, — но одета она в свободное белое платье или балахон с капюшоном.

— Ясно, дары Госпожи, как и ее пути неисповедимы, — сказал я, собирая в хвост развивающиеся от налетевшего ветра волосы, — и что им от меня надо? ведь не просто же так нас окружили и ко мне по Дару обратились? — показал на стоящих волшебников, направляющих на меня палочки и кольца.

— Дети, наша пропасть дети! — на ломаном английском говорит мексиканец. И каждый показывает мне фото ребенка. Похищенным от семи до десяти лет. Спросил у Марволо, что я могу в такой ситуации сделать. Как помочь? Ответ меня поразил:

— Призови Госпожу.

— Чего мне сделать? — ошарашено спросил я, — а Создателя всего сущего мне не позвать? Почему только Смерть? — когда нервничаю, начинаю ругаться, наезжать, хамить и откровенно грубить. Как сейчас, — я вам что, оператор связи? Захотел и соединился с той стороной?

— Михаэль, ша! — рычит на меня Марволо, — я тебе по шее дам, еще раз на меня голос повысишь! — а я сказал, что если ударит, то познает на собственной шкуре подарок директора, будет благоухать, как самая гадкая, вонючая, сточная канализация в мире. На что Марволо сказал: — не пугает. Лучше зови Муэрту, спроси, попадали ли эти дети к ней в чертоги. Если да, то их помянут, если нет, то будут искать. У тебя, как у потомка больше шансов до нее дозваться, чем у них. Да и день сегодня подходящий.

— Ага, прям удачней некуда! — смотрю на фото пропавших детей, и понимаю, я не смогу пройти мимо их горя. Поэтому согласился: — дементор с вами! Позову предка на помощь. Но не просто же так мне ее звать? Хоть инструмент какой дайте, сыграю что-нибудь, чтобы зов точнее отправить.

— Вот! — протянули мне гитару, простую акустическую, шестиструнную. Попросил дать что-то, на что смогу сесть, а еще очертить меня по кругу свечами и мелом. Спиритический, мать его сеанс. Как только меня снабдили всем необходимым, ударил по струнам и перебирал в незамысловатой мелодии, шепотом на латыни прося предка почтить меня своим визитом и благословением на будущие дела. Чем черт не шутит, может быть, и о той самой ночи спрошу.

— Ты звал меня, наследник?

— Госпожа моя,— поклонился Лорд, а она на него даже не посмотрела, шла ко мне. Как и описывалось в исторических записях. Леди в белом балахоне, с капюшоном на голове. Светлая, почти перламутровая кожа, белые, как снег волосы, серые, словно перед грозой глаза. До смерти красивая, изящная, утонченная дева, с косой в руке.

— Госпожа, — обратился я к предку, все еще перебирая струны, исполняя мелодию призыва, — эти люди молят вас, скажите им, их дети в ваших чертогах или же нет? Если да, то пусть покоятся с миром в ваших владениях, если же нет, то они будут искать похитителей, до тех пор, пока не найдут.

— Михаэль, ты не побоялся в праздник чествования Смерти и общения с умершими приехать в этот город, или же... — смотрит на лорда, — это не твоя инициатива? Том, ты подверг моего потомка опасности!

— Я виноват перед вами, Госпожа.

— Больше, чем ты думаешь, Том. Но я милостива к тебе и ты еще не в моих чертогах, лишь потому, что заслужил отсрочку в прошлый раз, - смотрит на меня, а мне казалось, что эти слова ее ответ на мучавший меня вопрос, кто именно загородил меня от Авады. И черт подери, кажется Гер прав. Спаситель — Марволо. Тогда кто же хотел меня убить в ту ночь? Чья Авада развоплотила Лорда?

— Так, что там с детьми, Госпожа? — мелодия заканчивалась, время ее визита в мир живых подходил к концу. А ответ оставлял боль и скорбь на сердце.

— Увы, — делала она последние в мою сторону шаги, а склонившись, шепнула: — Михаэль, я не могу тебе приказать, лишь попросить. Прими его,— вот и вся просьба. А кого принять, так и не сказала. Лишь растаяла туманной дымкой, оставив запах морозной свежести.

Волшебники вернулись к шествию, оплакивая не только давно погибших родственников, но и детей. Кто их похитил и почему убил — обещал выяснить лорд. Но, после того, как вернет меня в школу. Марволо надел обратно шапку, спрятав мои белые волосы, взял меня за руку, аккуратно сжал ладонь и перенес аппарацией в школу. А я в полном ступоре и шоке вернулся к себе. Быстро принял душ, заглянул к Тому, обработал шрамы, пересказал сегодняшний день и разговор с Госпожой о том, кто меня спас в ту ночь, спросив:

— Как думаешь, кто кинул в меня Аваду?

— Это должен знать Марволо, — говорит Том, — его память после развоплощения пострадала, многое стерлось, а многое затерялось, но если ее восстановить и по полочкам разобрать, то узнаешь. Ведь он должен был видеть атаковавшего его волшебника. Вопрос в другом, почему он спас тебя, когда сам же и пришел убивать?

— Нет, не убивать, — Том в недоумении, — мне еще Квиррелл говорил, а ему лорд, что Марволо в тот день пришел поговорить, проверить подлинность пророчества, а у порога забыл зачем вообще пришел. Его атаковали, и он ответил.

— Странно, — задумался Том, — очень странно. Похоже на действие Империо. Словно его взяли под контроль, и он не отдавая отчет своим действиям, стал бездумно швыряться Авадами, — а потом сам же свои мысли и опроверг, — но он легилимент, мастер, его так просто не подчинишь. Если только... — задумался Том.

— Только?

— Я подумаю над этим, Мик, и тебе скажу что именно надумал. А пока иди спать. Отдыхай. У тебя сегодня был насыщенный и трудный день, — на прощание я лишь прижал его к себе, запустил пальцы во вьющиеся волосы, коснулся губами щеки и пожелал спокойной ночи. Меня на прощание поцеловали в изгиб шеи, а уткнувшись носом, пустив по коже теплое дыхание, заставили пробежать по спине толпу мурашек целый марафон.

Вынырнул я из тетради в возбужденном состоянии, с желанием вернуться и продолжить в более глубокой форме, плоскости с минимум одежды. Шепотом, чтобы не разбудить спящего Гера, ругался на чем свет стоит. Но, в итоге, прижав к себе одеяло, уткнувшись носом в подушку — уснул.