Чернильное Сердце

Мик

— Не уговаривай, я его не сниму, — споря с Сириусом, настаивал на своем, держа края капюшона, не давая ему его снять. И мне плевать на то, что он, как и кофта черный, на улице жарко и солнце палит, главное, глубокий и меня в нем почти не распознаешь.

Мы с Сириусом собирались навестить Косую Аллею, купить все к школе, заодно с ребятами увидеться. А я не хотел светить белыми, как снег волосами раньше времени. Реакция друзей меня не так волнует, они меня любым примут, а вот пристальные взгляды прохожих, владельцев магазинов и их посетителей — не желательны. Если бы не был с ними знаком — плевать, но я четвертый год закупаюсь канцелярией и книгами, а так же одеждой у определенных людей, они меня отлично знают. И увидев белые волосы, сделают определенные выводы или предположения, пойдут слухи, ложные или верные — не важно, главное они пойдут. Мне это нафиг не упало. Поэтому я и надел, легкую, но черную кофту с длинными рукавами и глубоким капюшоном, чтобы спрятаться от взглядов.

— Мик, никто на тебя и не посмотрит... — пытался уговорить меня снять эту чертову парилку и пойти в нормальной одежде, легкой, летней, без капюшона на голове. Но, я не шел на уговоры. И стоял у камина все в том же, что и пять минут назад. Сириус, поняв, что все уговоры бесполезны — плюнул: — дракл с тобой! — и мы камином перешли в «Дырявый Котел» а оттуда по привычному нам с ребятами пути. Первым, как всегда был я, ко мне через пару минут присоединились девочки, радостно-щебечущие о каникулах и путешествиях. Потом подошел Гер, а следом за ним и Драко с Панс, Тео и Блейзом. Сириус всем сказал «привет» и ушел по делам рода, договорившись перед этим встретиться у банка.

— Драко, и тебя прошу подойти к банку, — тот кивнул, соглашаясь, и мы желто-зеленой компанией шли по списку школьного письма.

Друзья на мой внешний вид и натянутый до носа капюшон не обращали внимания, будто так и надо, но до определенного момента. Мы купили все, что нам надо, в том числе и новые учебники по ЗОТИ, автор странный, давно не используемый. По нему, как говорит Драко, учились его родители. И Сьюзи сказала, что видела среди книг тети Амелии что-то похожее. И естественно, раз новый профессор, то и методика с книгами для студентов другая. Остальные предметы без изменений, те же авторы. Когда купили все, что нужно к предстоящему учебному году, посетили кафе с мороженным. Пока ждали заказ, мне устроили допрос. Инициатор Гер:

— Рассказывай, Мик. Что с тобой произошло? — показывая на капюшон черной кофты, — ты же не просто так в жару в капюшоне ходишь? — спросил Гер, а Драко заглянул под скрывающую меня ткань, отогнул часть и резко вернул все к исходному положению, проглотив испуганный комок. Знает, что несут в себе такие перемены. А Гер, видя реакцию слизеринца, требовал: — так! Явно что-то неординарное и сверхъестественное, даже по меркам волшебного мира, — на меня смотрели все друзья в ожидании ответа, а я просто показал белую прядь волос и сказал:

— Они все такие, — ужаснулись все, особенно Тео и Драко, так как они, будущие лорды в курсе основных родовых даров, как просто старых, так и древних. И сложить два и два им не составит труда. Я не спешил делиться информацией, пусть сами рассуждают и до нее доходят, а если не хотят говорить, то пусть молчат и не лезут ко мне с вопросами. Первым от шока отошла Сьюзи, спросив:

— Это из-за дара? С призраками переобщался? Напрягся, многих за грань отправил, вот волосы и потеряли цвет? — спросила подруга, смотря на Тео, а тот отрицательно качал головой, мол, нет, не из-за этого. Тогда у девушки возник вопрос, как и у многих присутствующих: — тогда почему?

— Дар, в этом ты права, Сью, — говорю я едва слышно, так как боюсь, что сказав им о даре Банши напугаю до таких же белых волос и потеряю. Но, раз разговор о произошедших со мной изменениях начался, его нужно продолжить, и закончить. Поэтому продолжаю рассказ: — другой дар, Сью. У меня, как у наследника Певерелов есть еще способность. Спиритизм — редкий дар, но способность, отбелившая мои волосы, встречается еще реже. В записях о древних дарах упоминались двое волшебников, владеющих этим даром, а жили они сто пятьдесят лет назад, один в Турции, другой в Бразилии.

— Что за дар такой? — спросил Гер, смотря на слизеринцев, особенно на Малфоя, который лишь увидев белую прядь ужаснулся и шарахнулся от меня, как от прокаженного, — Драко, уверен, ты в курсе! — смотрит на остальных зеленых друзей, говоря: — как и вы все. Так ведь?

— Так, Герман, все так, — говорит Панси, — у нас это обязательно к изучению с пеленок. Так что, видя или зная, что Поттер полностью белый, нам не сложно догадаться, какой именно дар в нем проснулся и дошел до финальной точки.

— И скажем мы только с его позволения, — добавил Тео.

— Да, говорить должен он, иначе моветон! — с серьезным выражением лица и тяжелым взглядом, говорит Блейз. Ханна и Сьюзи подтверждают слова слизеринцев, и теперь все ждали ответ. И я его озвучил, как только принесли заказ и поставили перед нами по пиале с мороженным.

— Скажу, а вам решать, продолжать со мной общаться после всего озвученного или нет. На ваш суд, — кривая улыбка и слегка откинутый назад капюшон, показывающий мой белый облик. И легкий поклон, со словами: — Я — Банши, — думал, ребят откачивать придется и лекарей из Мунго звать, но нет. Никто в панике и ужасе в обморок не грохнулся и с криками: «Помогите!» не разбежался. Был рад, особенно приятно объятие Гера и девочек, которые называли меня как угодно, лишь бы подчеркнуть свое возмущение моими подозрениями в их дружбе.

— Как ты мог подумать, зараза ты такая бесцветная, — ругалась Сью, — что мы от тебя из-за какого-то древнего дара отвернемся? А!

— Откуда в твоей блондинистой голове взялись такие мысли? — возмущалась Ханна, стуча по моей макушке, в поисках ответа: «Все ли у меня дома?». Я смеялся над их действиями. За нами с улыбками и смешинками в глазах смотрели слизеринцы, они сидели невозмутимо, тискать меня, стучать по макушке и искать в голове мысли не собирались. Лишь Панс сказала:

— Поттер, если еще раз я услышу что-то подобное, ты лысым ходить будешь! У декана зелье или мазь попрошу, и он даст, а я приду ночью и осуществлю задуманное, чтобы не было переживаний по поводу цвета волос! Не о чем будет переживать! — выдала девушка, а я в ее словах, как и согласии профессора не сомневался. Она — попросит, а профессор — даст. Пасн спросила: — Уяснил? — а я со всеми согласился и сказал:

— Каюсь, был не прав. Вы самые лучшие друзья на всем свете. Что бы я без вас делал, ребят?

Все дружно рассмеялись и опустошив пиалы с мороженным разошлись по домам, кроме нас с Драко. Мы, как и договаривались — шли к банку. Крестный собирался сделать его наследником рода Блэк. Друг было развернулся и сказал, что ему это нафиг не упало, как было поздно. Раз пришли, надо идти. Да и Люуциус не против, титул вещь нужная и в определенных кругах полезная. Так что теперь Драко наследник Малфой и Блэк.

***

И вот, первое сентября. Утро началось с завтрака и напутственных слов Сириуса. С просьбы не нарываться на неприятности и делать вид, что мы не знаем истинную личность волшебника, стершего родителям воспоминания. И мы с крестным и родителями решили для этого самого человека сыграть спектакль. Посвятим в него самых близких, и дорогих. Малфои в курсе, профессор Снейп тоже, я написал ему письмо с просьбой мне подыграть. А директора Флитвика и декана я просвещу в школе. А друзей по пути в школу.

— Коварный змий! — говорит Том, сидя на моей кровати, наблюдая за тем, как я собираю вещи, — играешь грязно, на гране правил.

— А по-другому с Альбусом нельзя. Как и спускать ему все это с рук, — Том полностью со мной согласен, — мстить надо, и не точечно, а охватывая несколько направлений. Бить по самым больным местам — гордости, репутации и статусу. И первым будет гордость. Ее лишу с помощью духо́в «Запах Личности» — название несет смысл. Альбус для окружающих будет пахнуть, как самый нелюбимый и ненавистный запах, от банальной ушной серы, до смачного смрада сточных канализационных труб, — смех Тома стал мне наградой, и поцелуй, как самому коварному и ядовитому. Пальцы парня перебирают белые пряди, накручивая их, и отпуская, мои руки притягивают его за шею. Руки Тома уже на талии, притягивают меня к нему ближе, задирая края рубашки, касаясь кожи, вызывая легкую щекотку и улыбку.

Мои пальцы перешли на волосы, погружаясь в локоны, перебирая и слегка натягивая. И так, без углубления, просто сминая губы друг друга — целовались, пока не подошло к концу время его пребывания вне тетради.

— Пока, — шепот в губы и чернильной дымкой Том вернулся в тетрадь. А я взял ее и положил к остальным учебникам. Протянул руку Флокс, подруга оплела предплечье и я спустился вниз, к крестному. А там, привычная платформа и поезд в школу. За спиной рюкзак, на плече Валли. Стоило нам оказаться на платформе, отпустил сову в полет, в школу, чтобы ждала меня у Хагрида.

Сириус, сдает с рук на руки Люциусу, обмениваясь с ними рукопожатиями, прижимает к себе Драко, со словами: «племянник», уходит, передавая привет Нарциссе. Мы с Драко ищем остальных. Первыми нашли Панс и Блейза, потом в толпе мелькнула светлая, кудрявая макушка Ханны и темные вихры Тео, и последним к нам присоединились Гер и Сьюзи. И такой компанией мы шли в поезд на поиск купе. А когда нашли, разложили вещи, расселись, и поезд тронулся, ввел друзей в произошедшие со мной и родителями неприятности. Опустил лишь момент с тем, что помог мне Темный Лорд.

— Если бы не знакомый лорда Малфоя, то родители потеряли бы память, а я бы потерял их безвозвратно. Как сказал знакомый менталист лорда Малфоя, приехали бы мы с Сириусом днем позднее, а не сразу вечером с поезда, то память ушла бы насовсем. Без возможности ее восстановить.

— Кошмар! — поражались Ханна и Сью.

— Ужас! — говорит Гер.

— Какая гадина это сделала? — спросила Панс.

— О! эта гадина, как ты выразилась, не просто память стерла, но и на следующий день пришла позлорадствовать, сливки снять, так сказать. Или же с умыслом воспользоваться ситуацией и предложить свою помощь с естественным ошейником и службой, — говорю, и все, без подсказки поняли, кого я имею в виду. Даже имя не упоминалось, меня лишь спросил Блейз:

— Ты же будешь мстить? Так просто не оставишь нападение на родителей? — а Панс ответила за меня одно слово: «Естественно!» и все сидели в предвкушении, что же я придумал на этот раз.

Первые два года, на Рождество — «Огненные подарки», плюс музыка с Чарами Души. В том году полетевшие в Тартар попытки перетянуть меня на свою сторону или просто «поставить на место». Не смотря на уничтоженные инструменты — концерт состоялся, приказ Люпину любым способом на меня повлиять, даже обратить — провалился. У Римуса на меня клыки и когти не поднялись, и даже было плевать на то, что за отказ выполнить приказ — смерть. Не укусил и не обратил, а послав Альбуса лесом — сам умер. А потом визит к родителям, стирание памяти и очередная попытка одержать надо мной власть провалилась. Память при родителях, а я не в должниках и не на поводке.

— И? Твой план? — моя улыбка и слова:

— Если что, то память у родителей стерта, для Ирвина и Кристины Ханс я больше не существую, мы с ними в этот год не переписываемся, на каникулы я остаюсь в школе, тоже не просто так, — все дружно сказали: «Виолончель!», а я подтвердил, — именно так, с вплетенными Чарами Души. Кто надо, тот посвящен или будет. Дальше у нас с профессором Снейпом будет общая работа по изготовлению определенного продукта, конкретному человеку, с одной целью — уничтожить гордость.

— Я уже не могу! — смеется Панс, — зная твою изобретательность на гадости, и Мастерство профессора, даже представить страшно, что вы с деканом надумали? Уверена лишь в том, что будет охрененно весело! — и я не отрицал.

Что именно мы с деканом придумали — не сказал. Попросил лишь придерживаться легенды, что родителей лишили памяти, живу я у крестного, а побелел от стресса, нервов, пережитого кошмара и дара Спиритиста. Никто не возражал, а я скинул с головы капюшон, оставив волосы распущенными. Взгляд друзей все еще нет-нет, да падал на пряди, но не панический и шокированный, как тогда в кафе с мороженным, а скорее поддерживающий, подбадривающий.

Мы приехали. Староста привычно огласила «10 минут» и мы переодевшись, шли к выходу. По пути ловил на себе взгляды студентов, кто-то смотрел шокировано, кто-то заинтересованно, кто-то наплевательски, как всегда. Усладой моей темной душе стала паника Уизли. Рыжий шел вперед и смотрел под ноги, а не вперед, но, стоило нам столкнуться, а его взгляду подняться на мои снежные волосы, то он готов был бежать без оглядки, сверкая пятками. Лишь шепотом, чтобы не слышали, он сказал:

— Банши! — и смешался с толпой.

А мы шли к каретам. Привычно для меня и всех поздоровался с Розмарином, показал всем своего подросшего и возмужавшего фамильяра. Достал из кармана яблоко и протянул ему, и под протест друзей, что фестралы яблоки не едят, лишь мясо, Розмарин яблоко схрумкал, попросив еще, и еще. Скормил ему пять штук и присоединившись к ребятам в карете, ехал в школу.

Шли к своим столам. По пути поймал взглядом профессора Снейпа — кивнул, он в ответ. Улыбнулся натянуто директору Флитвику, тот в ответ, и обеспокоено смотрел, взглядом спрашивая, что случилось, намекая на мой «снежный» внешний вид.

Отмахнулся. Продолжая приветствовать профессоров и декана. Ей легко поклонился и улыбнулся, как и она мне, но вот взгляд ее обеспокоенный, смотрит на мои белые волосы, как и директор Флитвик с паникой.

Дальше профессор Снейп, он, в отличие от декана и директора знает, что произошло, и какая беда настигла меня по возвращению из школы. И готовиться к помощи во имя мести. Профессор Макгонагалл была напугана, смотрела на меня с ужасом и страхом. Уверен, она, как приверженец света и последователь бывшего директора считает меня предвестником смерти, как и многие необразованные и старшим поколением запуганные. Мол, не служи тьме, не твори зло, а то Банши предречет тебе смерть в соответствии твоим прегрешениям.

Хагриду привычно махнул рукой, тот мой жест повторил. Смотрел на место профессора ЗОТИ, а там, на месте Люпина незнакомый мне волшебник. Вояка, бывалый и прошедший не одно сражение. Как дядя Родион, служивший в Афганистане, слегка контуженный. Так и этот мужик, явно раненый много раз, шитый-перешитый, глаза нет, по недовольной и кривой физиономии шли сплошные шрамы, а пригляделся, еще и ноги нет — протез. Так что да, вояка и прожженный тип. И ждать от него подхода подобно Люпину или Квирреллу не стоит. Этот и с Непростительными заклятьями познакомит, и даже на нас студентах опробует. Драко как только его заметил, тут же замер и сказал, с паникой в голосе, шепотом:

— Грюм!

— Грюм? — переспросил Гер.

— Аластор Грюм! Отставной Аврор, в прошлом глава Аврората, гроза Пожирателей смерти. Сидящие в Азкабане Пожиратели и преступники большую часть из них засадил туда он. А скольких убил! — кошмар и страх последователей лорда. Мда. Трудно слизеринцам будет. Особенно таким, как Драко и Тео. На Креба и Гойла мне плевать, они мне безразличны. А вот эти двое друзья.

Разошлись по столам факультетов, ждали первогодок, слов директора и представления нового профессора. Распределение прошло как всегда быстро, потом слово взял профессор Грюм, сказав:

— Меня зовут Аластор Грюм! Аврор в отставке, буду вашим профессором по Защите от Темных Искусств. Прогульщиков и лоботрясов ждет отработка со мной, а не с Филчем или профессором Снейпом. На моих отработках вы будете мечтать о тряпке в руках или молиться на грязные, после зелий котлы. Так что не ленитесь, а старайтесь и учитесь! — директор и профессора в шоке от такой речи, как и студенты. Но, его все услышали и мысленно пообещали не оставаться на отработку. Потом слово взял директор:

— Спасибо за речь, профессор Грюм. Уверен, ваш предмет прогуливать не станут, — посмеялся Флитвик, и продолжил речь. Касалась это кубка школы по квиддичу. В этом году команд ждало разочарование — игры отменили. А всему виной Турнир Трех волшебников.

Турнир проводили раз в десять лет. Участвуют студенты с пятого курса. Те, кто достиг совершеннолетия, а это в семнадцать. Из-за того, что на прошлом турнире погибло двое студентов, от взгляда василиска, был мировой скандал, и его отменили и не вспоминали долгие годы. И вот, какой-то умник предложил Турнир возобновить и провести его в Хоге. Кто? Понятия не имею. Беспокоило то, что проводиться он будет на базе нашей школы, а один из смотрящих за порядком — Альбус. И чует моя селезенка, планирует бывший директор пакость, и связана она со мной и моим очередным отказом встать под его знамя.

Вот, вопрос: — он глупый или просто прикидывается? Если не проникся к тебе человек с первого, даже со второго, ну край третьего раза, то как бы ты ни старался, не выйдет. Была такая фраза: «...Если ты мне понравился, этого не изменить, будь ты хоть нищий попрошайка; и если ты мне не понравился, сделайся ты хоть императором, я буду ненавидеть тебя по-прежнему*...» Такие вот слова. Где слышал — не помню, но вот почему-то в памяти всплыло.

Начало турнира планировалось на середину ноября. А гости из других школ прибудут на Хеллоуин. Значит, в этом году Хеллоуинские развлечения — это встреча заморских гостей. Интересно, какие школы прибудут? Надеюсь увидеть Думстранг и Ильверморни, может, Махотокоро навестят, ну, край Шармбатон. Увидим, два месяца быстро пролетят. А пока я думал над гостями, пир закончился, и я так и оставался бы за столом, не толкни меня Гер:

— Мик, пошли, — позвал меня друг, показывая на пустой стол и разбредшихся по гостиным студентов. Пошел было в комнату, как директор попросил зайти к нему, и следом за Флитвиком шла декан. Явно предстоят серьезный разговор. Попросил Гера закинуть мои вещи в комнату, а сам шел к директору на разговор, явно о моем новом облике. Прошел по коридору, поздоровался с мимо-проходящими учениками и профессорами. И назвав пароль к горгулье: «Знания — сила!» зашел в кабинет, а там не только директор и декан, а еще и профессор Снейп. И с порога:

— Как вы могли скрывать от нас то, что являетесь Банши? — упрек профессора зельеварения и взгляд, как рентгеновский аппарат, видит все насквозь, — я думал, Михаэль, вы мне доверяете, а вы? — с упреком и толикой обиды, как и декан, смотрящая с осуждением. Лишь директор не высказывал свое мнение, не взглядом, не словами, просто сидел и ждал момент вставить свои пять кнатов. А на претензии профессоров ничего не оставалось, кроме как ответить:

— Знаете, профессор, декан, — говорю я, — я видел реакцию людей, знающих об отличительных особенностях моего дара, — показываю на волосы, а потом на шляпу, со словами: — даже старый артефакт, оставленный Основателями и та в страх и панику впала, стоило ей на моей голове оказаться. Что уж говорить об остальных. Поэтому Я молчал. И если бы была возможность подавить и спрятать белый цвет волос — вы и дальше бы не оставались в неведении. Но, увы. Ничего не помогает. Хотя, — я тут задумался над артефактом для самого себя. Если краска не поможет и чары не скроют, то магия другого дара должна сработать, теоретически.

— Артефакт делать собираетесь? — спросил Флитвик, — я так полагаю на основе цветов, ваших волос, волос фестрала, вашего фамильяра и я рекомендовал бы поискать или камень-хамелеон или шкурку этой рептилии, — у меня уже выстраивалась схема, и даже вырисовывался внешний вид. Как мысли прервал вопрос директора о Альбусе: — а теперь о Дамблдоре. Я так понимаю, — смотрит на профессора, — директор возомнил себя Небожителем и Вершителем Судеб? И все из-за того, что выдвинутый им Герой и Избранный не поет под его дудку? Не кидается грудью на амбразуру и не прет, как танк против Темного лорда и Пожирателей?

— «Да», на все, директор. Начиная от моего статуса, факультета и друзей, до пренебрежения титулами, данными мне без моего ведома и согласия в год и три месяца. А методы — концлагерь отдыхает. Особенно прошлогодняя попытка.

— Так, рассказывай! — а это профессор, который не в курсе, что Люпину был отдан приказ: — перетянуть меня на светлую сторону, отвадить Малфоев и слизеринцев. Два способа: или сделать учеником по магии, стать наставником по ЗОТИ, или, если заартачусь — обратить и сделать наставником по темной сущности. Об этом из присутствующих знал лишь директор. Пришлось прояснить еще и эту ситуацию: — времени у нас тогда не было. Я быстро покинул бал и с помощью камина директора вернулся на Гриммо, а там Сириус и анимагия. Благодаря ей, оставшиеся пол года я был в безопасности от грозящей опасности быть укушенным и обращенным.

— Анимагия? — возмутился профессор, а декан спросила о сущности, даже просила показать при удобном случае. Не стал откладывать на следующий раз. Я, как профессор Макгонагалл могу не напрягаясь менять форму с человеческой на животную и обратно. На все меньше полминуты. И вот, перед взрослыми стоит каракал. И вот, снова я в человеческом облике.

— Немыслимо! — выдала декан, — Мик, я — поражена!

На этом разговор о провалившихся планах Альбуса был окончен, и мы перешли к тому, что ему грозит за попытку лишить меня семьи в очередной раз. Директор был не против подыграть мне, как и профессора, в течении этого учебного года придерживаться легенды, что кто-то напал на маму с папой, стер им воспоминания, а я остался без родителей, живу у крестного и ищу способ вернуть стертые воспоминания. И ради этой мести, я готов не писать родителям и провести Рождество в школе. Попутно наблюдая за одним из пунктов моей мести, собирая Люциусу очередной подарок на Рождество. С улыбкой и воодушевлением кабинет покинула декан, с сердитым и хмурым выражением лица — профессор. А я на пять минут задержался и попросил директора раз в месяц отлучаться на личные встречи. На вопрос с кем и зачем, ответил:

— Я воспользовался помощью лорда Малфоя, его связями. Менталист вернул память моим родителям с условием, — у директора шок, но я быстро его успокоил: — у нас с легилиментом из одного разряда запахи сущности — Природное направление. Редкое явление, волшебник и не надеялся найти пару, а тут просьба Люциуса и я, пахнущий запахом, с названием — петрикор, — директор улыбнулся и сказал:

— Раз вы из редкой группы, а ты ни разу не Омега, то я так понимаю, за тобой ухаживают и располагают к себе? — кивнул и спросил его разрешения, — я не против, Мик. К тому же, долг платежом красен.

Золотые слова директора не вдохновляют, но, у меня нет выбора. Меня отправляют спать с просьбой, отчитываться об отлучках и возвращении. Пообещал и пошел в комнату — спать. Быстро принял душ, переоделся в пижаму, лег в кровать, коснулся тетради, пожелав: «Спокойной ночи» и провалился в темноту. Теплую, нежную, обволакивающую, словно второе одеяло, только ментально и духовно.