Имя
Чего грустишь?
− Месяц? Два? Три? Четыре? Пять? Шесть? Семь?
Человек пытался посчитать, как долго идёт. Беда в том, что он совершенно не помнил, как исчисляется время. Забыл сколько минут в часе и сколько дней в неделе. Потому оставалось лишь гадать. Так и окружение не помогает − здесь ещё ни единого разу не наступала ночь и солнце не объявлялось. Возможно, это место тоже не в курсе, как течёт время. Знает только, как пеплом сыпать да ветер холодный гонять туда-сюда. Глупое.
Я плохая.
Этот город рушился на глазах. Блоки ломались. Их куски падали с вершин вниз, пробивая землю. На месте падения обломков образовывались дыры, являющие взору истинную сущность сего мира − под тончайшим слоем почвы открывалась пугающая чёрная бездна. Из неё доносился глухой стон, будто внизу некто был заточён. Кто-то огромный, величественный, несокрушимый, но почему-то утративший былое могущество. Ныне заключённый в плен, где тьма и больше ничего.
Быть может, он пытается выбраться. Хочет оборвать сдерживающие цепи. Дёргает за них изо всех сил, отчего всё на поверхности и ломается.
Что ты такое говоришь?
Человек чувствовал, что скоро покинет город.
Догадывался, идти осталось не долго.
Понимал, ему там не обрадуются.
Знал про опасность.
За границами города она бродит. Кем бы не оказалась, не будет приветливой. Так голос сказал, а он точно знает.
Казалось, здесь все знают больше человека, ведь он не знал ничего. Даже собственного имени, а оно ведь обязано иметься у любого. Живого.
За всё время, что провёл в сознании, он ни разу не спал, не ел и не пил. Даже не дышал. Наверное, это только к лучшему. Голод не утолить в мёртвом городе, а надобность спать по несколько часов в день существенно замедлила бы продвижение. Да и этот воздух, скорее всего, отравлен.
Куколка больше не нагревалась. Она оставалась тёплой, но теперь человек сомневался, что её температура меняется при приближении к девочке. Или он всё ещё слишком далеко.
Ты у меня самая хорошая.
− Это всё так утомляет, − сказал кто-то.
− И не говори, − подтвердил человек, уже прекративший строить удивление.
Пусть говорят, что должны. Вести себя как предписано − решил человек. Быть смиренным рабом судьбы, без прав и возражений.
− Давно бы отступил и занялся более важными делами, − посоветовал голос.
− Я обязан помочь.
− А кто она вообще такая? Не думаешь, что она и есть та самая опасность?
− Не думаю.
− Так подумай.
И он стал размышлять. Голос предполагает, что девочка приведёт в ловушку, но человеку так не казалось. У зла не могло быть такого милого голоса.
− Точно не опасность, − решил он.
− Ты вскоре завершишь свой путь. И конец тебя не порадует.
− Что будет в конце?
− Ты получишь ответы, вопросы и окунёшься в океан боли. Она утопит в нём твою жизнь. Убьёт тебя.
− Не против.
− Правды не видишь, слепец. Правда − ты уже мертвец.
Но они же сказали...
Край. Предел. Рубеж.
Похоже, конец близок.
Дорога бросает вызов.
Горем людским страшен путь сей пронизан...
Впереди распростёрлось огромнейшее пространство. Никаких дорог и блоков. Пустыня, роль песка в которой на себя взяла зола.
Ветер завывает столь громко. Столь зловеще. Но больше не угрожает. Отныне спокоен. Человеку не долго осталось мешать ему.
Не слушай глупости, они просто не знают тебя так, как я.