𝙘𝙝𝙖𝙥𝙩𝙚𝙧 𝙣𝙞𝙣𝙚
Прошло два дня.Два мучительно долгих дня.
До Шик исчез. Ни звонков. Ни лепестков. Ни теней в окнах.Ин Мён не спала — просто лежала, уставившись в потолок, пока город прожигал ночь.
Она не знала, чего боится больше: что он ушёл — или что вернётся.
Дверь в квартиру захлопнулась глухо.
Она машинально разулась, стянула кофту, и, не включая свет, прошла на кухню.
И остановилась.
Он сидел там. За столом. Как будто никогда и не уходил.
Рука с чашкой, лёгкий наклон головы.
Его взгляд — спокойный, тёмный, и всё такой же непрочитанный.
Ин Мён не удивилась. Не дрогнула. Уже привыкла.
— Я думала, ты снова исчез. — тихо сказала та.
— Хотел. — Он поставил чашку. — Но не смог.
Она прислонилась к дверному косяку.
— Ты забираешься ко мне, как будто имеешь право.
— Может, и имею. — Тихо. Без угрозы. На это она лишь выдернула брови к верху.
Она смотрела на него долго. Потом прошла ближе, встала напротив.Лицо у неё было бледное, черты — острые, тонкие. Кожа прозрачная, ключицы — будто вырезаны из стекла. Лёгкое худое тело, почти детское, словно от прикосновения оно могло раствориться.
Он провёл взглядом по ней, и его голос стал ниже:
— Ты не ешь, не спишь. — Он выдохнул. — Я знаю.
— А ты появляешься только тогда, когда я почти сломана.
Он встал. Медленно. И подошёл. Рука легла на её скулу — горячая, жадная, будто он держал себя слишком долго.Она не отстранилась.
Наоборот — выдохнула:
— Я тебя... ненавидела.—Та замолчала подбирая слова.— теперь... — её голос задрожал. — Мне кажется, я тебя люблю.
Он замер.
— Повтори. — Требовательно сказал он, словно не веря ей.
— Я... — Ин Мён опустила глаза, — я люблю тебя, До Шик.
Он резко притянул её. Поцелуй вышел не сдержанным — яростным и рваным.
Её спина ударилась о холодильник, его руки скользнули под футболку — ощутили тонкую, худую кожу, хрупкие рёбра, будто она вся — только сердце и дыхание.
Он поцеловал её в губы. Потом — ниже.
Шея.Яремная впадина.Холодные ключицы.
— Ты такая... лёгкая, — прошептал он между поцелуями. — Как будто исчезнешь, если я отпущу.
— Не отпускай, — выдохнула она. — Никогда.
Он вцепился в неё, как в единственный смысл.И в тот момент между ними не было ни страха, ни игры.