Анастасия Новых - АллатРа

— Так вот, возвращаясь к нашему рассказу, — продолжил Сэнсэй. — Ещё более самой личности Иисуса Архонтов раздражали те духовные зёрна, которые Он посеял среди людей. Как они ни пытались их искоренить, учиняя жёсткие репрессии против последователей Учения Иисуса, однако от таких мер самих последователей не становилось меньше. Не в силах уничтожить их физически, Архонты применили свою старую проверенную схему: если нельзя какое­то движение уничтожить, то нужно его возглавить. Таким способом захвата власти над «неугодными», как я уже говорил, они пользовались достаточно часто в истории и пользуются до сих пор. Так решается сразу несколько важных вопросов: притеснение или уничтожение активистов, установление влияния и контроля над данным движением и зарабатывание на нём достаточно солидных сумм.

Так вот, эту «операцию» Архонты поручают внуку Гиллеля — знаменитому в то время рабби Иерусалима авторитетному фарисею Гамалиилу. Тем более что ещё в период проповедей Иисуса на территории Палестины именно Гамалиилу был поручен тайный контроль и отслеживание деятельности Иисуса. Ещё тогда он внедрил своих людей в группу последователей, которые ходили за Иисусом.

Николай Андреевич слегка кашлянул, прочистив голос, и поинтересовался:

— Последователи Иисуса... Это те самые, которых в Библии называют «семьюдесятью апостолами, избранными Иисусом»?

— Как тебе сказать... На самом деле Иисус не избирал последователей своего Учения. Просто, кому хотелось послушать Его Учение, тот и слушал. И таких вольных слушателей было далеко не семьдесят и, как понимаешь, далеко не все из них были даже просто слушателями.

— А почему именно семьдесят? Не шестьдесят, не восемьдесят, — попытался разобраться в этом Виктор.

— Ну, это элементарно. Когда люди Гамалии­ла письменно оформляли новую религию, то приписали Иисусу этих семьдесят учеников, названных уже ими «апостолами», взяв эту цифру с количества членов синедриона, которых было семьдесят плюс один главный первосвященник, который всё это и возглавлял. То есть просто переписали с той структуры, которая им была достаточно хорошо известна. И, кстати говоря, с помощью такой приписки можно было уже достаточно легко объяснить их читателям, откуда, к примеру, среди «святых апостолов» Иисуса взялась такая личность, как Варнава. Да и не только он.

— Ты хочешь сказать, что Варнава на самом деле не был апостолом?! — изумлённо проговорил Николай Андреевич.

Но если «Здравый смысл нашей компании» спрашивал это со знанием дела, то наш молодой коллектив сидел, даже не понимая о ком, собственно говоря, идёт речь, и почему Николай Андреевич так удивился, когда Сэнсэй ответил ему: «Его внедрили. Более того, он был преданным фарисеем».

— Варнава был фарисеем? — ещё больше удивился Николай Андреевич.

Тут уже Костик не выдержал, и подстёгиваемый не то любопытством, не то желанием быть в курсе разговора, выпалил на одном духу.

— Кто был этот Варнава?

Сэнсэй несколько помедлил с ответом, а затем стал пояснять. Но, как мне показалось, он больше разъяснял это Николаю Андреевичу, чем нашему Философу.

— В общем­то, имя Варнава — это даже не подлинное имя этого человека. Так он переименовал себя, когда затесался в последователи Иисуса. А настоящее его имя — Иосиф. Родился он на острове Кипр в семье богатых евреев, которые к тому же владели ещё и землёй близ Иерусалима. Получил специальное образование в Иерусалиме у Гамалиила. И между прочим, — Сэнсэй сделал на этом акцент, как бы обращая внимание Николая Андреевича на этот факт, — его сверстником и другом по обучению в Иерусалиме был не кто иной, как Савл. Тот самый Савл, который позже, благодаря стараниям Архонтов, превратился в апостола Павла, на догматах которого и было построено христианство.

Николай Андреевич заинтригованно промол­вил:

— Даже так?! Павла же вроде как считают апостолом Христа среди язычников!

— Самое интересное, что подобный миф активно поддерживается до сих пор, поскольку Павел был и остаётся особой фигурой в игре Архонтов. Ибо он есть их ставленник и выдвиженец, который фактически переделал Учение Иисуса, очень тонко провёл подмены и вывел основные положения новой религии, которые впоследствии и были приняты церковью за основу вероучения.

— А Павел тоже жил на Кипре вместе с Варнавой? — вновь попытался задать «умный вопрос» Костик, явно ещё не совсем понимая, в чём же тут изюминка ажиотажа.

— Отнюдь, — ответил Сэнсэй, с улыбкой глядя на такие старания Костика вникнуть в суть происходящего. — Он родился в 11 году нашей эры в малоазийском городе Тарсе (провинции Киликия). Ныне это город Тарсус в Турции.

— Он что, турок? — не без иронии спросил Руслан.

— Нет конечно, — усмехнулся Сэнсэй. — Турция как государство возникло в Малой Азии гораздо позже. А в те времена эти места, как практически и остальные земли, окружающие Средиземное море, принадлежали оккупировавшему их Риму.

Николай Андреевич вновь вернул Сэнсэя к интересующей его теме:

— Значит, Савл был иудеем.

— Да. Он имел чисто иудейское происхождение. Считалось, что их род принадлежал к потомкам колена Вениамина... Точнее его звали Саул, что в традиционной передаче звучало, как Савл. Это имя было ему дано в честь первого царя израильско­иудейского государства, правившего в конце XI века до нашей эры, который, как вы помните, согласно ветхозаветному тексту, был поставлен на царство «по воле Бога», но впоследствии стал ему «неугодным».

Сэнсэй говорил с расстановкой, точно пытался подчеркнуть некую двойственность, таящуюся в смысле этих сведений.

— А­а­а, — припомнил Стас утреннюю беседу, — это тот, «испрошенный».

— Совершено верно.

— А имя Павел, откуда взялось?

— Отец его хоть и был иудеем, но имел римское гражданство, которое, естественно, унаследовал Савл, с чем и было связано его латинское имя Павел.

— Так получается, его с детства Павлом звали?

— Вне семьи — да. — И тут же Сэнсэй пояснил: — Дело в том, что Тарс был процветающим городом, который, кстати, славился своей греческой академией, образованностью своих жителей. Его основным населением были греки и арамеи.

— А греки­то откуда взялись в Тур.., вернее в Малой Азии? — никак не мог уразуметь Руслан.

— Греков в Малой Азии в те времена было очень много. Массово они начали туда переселяться после завоеваний Александра Македонского, то есть ещё до образования Римской империи.

— Понятно, — протянул парень.

— Павла воспитывали по строгим правилам фарисейских традиций, — продолжал объяснять Николаю Андреевичу Сэнсэй. — Отец мечтал, чтобы сын имел блестящее, разностороннее образование. Поэтому помимо своего родного языка Павел практически с детства был обучен греческому, латинскому, и не просто хорошо писал и говорил на этих языках, но знал культуру этих народов, читал труды их знаменитых писателей. Кроме того, надо отметить, что сам город Тарс был центром особого культа «спасения», который возник из почитания древнего бога Тарку. Это наложило некоторый отпечаток и на мировоззрение самого Павла. Впоследствии, когда уже трансформировали Учение Иссы в религию, Павел уделял большее внимание именно вопросу «спасения» (естественно в своей интерпретации), чем жизни самого Иисуса... Так вот, дальнейшее образование Павел получил в Иерусалиме, в раввинской академии, обучаясь у «ног самого Гамалиила», который, кстати говоря, тоже очень хорошо был знаком с греческой культурой.

Савл всячески высказывал свою преданность консервативному иудаизму и рьяно готовил себя к должности раввина, то есть религиозного наставника. Во времена проповедей Иисуса в Палестине он не был даже Его слушателем, не то что учеником. Более того, после окончания Иерусалимской академии он проявил себя яростным ревнителем фарисейства и активно участвовал в гонениях, арестах и уничтожении неугодных власти людей, в том числе и истинных последователей Иисуса. В общем, он делал всё возможное для того, чтобы выслужиться перед синедрионом и иметь надежду быть принятым в этот иерусалимский «конклав».

— Конклав? А что это за слово такое? — смешно округлил глаза Костик.

— Это латинское слово, буквально означающее «закрытая комната». Гораздо позже так стали именовать совет кардиналов, который собирался в одном помещении для тайного избрания Папы Римского, — растолковал ему Сэнсэй и возвратился к прерванному рассказу. — В общем Савл мечтал о большой власти. Когда Архонты отдали приказ возглавить это новое, непокорное движение, вот тут­то Гамалиил и вспомнил про таланты своего ученика Савла. Он, как никто другой, подходил на роль «наставника» для новой религии. Тем более что тот очень хорошо знал греческую и латинскую культуру. А ведь именно среди греков Учение Иисуса нашло самый горячий отклик и распространялось, как говорится, словно огонь при порывистом ветре. Между прочим, — что­то вспомнив, проговорил Сэнсэй, переведя взгляд на Володю, — когда Гамалиил со своими людьми разрабатывал данную операцию, то между собой они присвоили Иисусу кодовое имя «Хирон», взятое ими из греческой мифологии. Так звали родившегося полуконём­получеловеком кентавра, обладавшего бессмертием. По легенде считалось, что свой род Хирон ведёт не по отцу Кроносу, а по матери Филире с её явно вегетативным происхождением, поскольку греческая Филира была представлена как «липа». Кроме того, среди других кентавров Хирон выделялся особой мудростью, благожелательностью и являлся воспитателем знаменитых героев. Это прозвище было дано Иисусу людьми Гамалиила отнюдь не случайно, поскольку Он в их глазах выглядел таковым и по своему происхождению, и по роду своей деятельности. Более того, мифический герой Хирон был прекрасным лекарем, который обучил врачебному искусству самого Асклепия. Его имя как раз и указывало на искусные руки, так как по­гречески «cheir» — это рука. А Исса, как известно, лечил людей также наложением рук.

— Да уж, весёлые ребятки взялись за дело, — пробасил Володя.

— А зачем они ему кодовое имя присвоили? — не совсем понял Андрей.

Виктор по­дружески хлопнул парня по плечу и, подмигнув, промолвил:

— Вот подрастёшь, станешь оперативником, тогда поймёшь.

— Да ну, — даже несколько расстроенно проговорил парень, — какие в те времена могли быть оперативники? Это же первый век нашей эры! Древность несусветная!

Мужчины от этих слов только ещё больше рассмеялись, а Володя со смехом пояснил:

— А знаешь, какая самая древняя профессия в мире?

Женька тут же, как первоклассник, вскинул руку, потрясая ею с явным нетерпением:

— Я, я знаю!

— Разведка, — довольно произнёс Володя, не давая ему высказаться.

Женя, сотворив на лице непомерное удивление и опустив было руку, затем вновь ею затряс:

— Тогда я знаю, какая была вторая профессия в мире. Ну спросите меня, ну пожалуйста!

— Да знаем мы твой ответ, — усмехнулся Стас, пытаясь опустить его руку.

— А вот и не знаете, потому что это...

Стас со смехом еле успел закрыть ему рот своей ладонью:

— Молчи, тебе говорят!

Женька, вырвавшись из его цепких рук, выкрикнул:

— Контрразведка! — И весело добавил, протянув слова под смех коллектива: — Дре­е­вность несусветная!

Дружно похохотав над Женькиной выходкой, мы снова перевели взгляды на Сэнсэя, приготовившись слушать дальше его захватывающий рассказ.

— Так вот, — продолжил он, — Гамалиил встречается с Савлом в Дамаске и поручает ему тайную миссию во славу иудейской веры. С этого момента Савл и становится тем самым Павлом — «ревностным» почитателем Иисуса (которого, правда, он никогда в жизни не видел) и «проповедником» Его Учения. А позже была сочинена история о том, как с Павлом на пути в Дамаск случилось чудесное явление, якобы голос с небес его укорил за прошлые деяния и велел слушаться тех в Дамаске, которые скажут, что ему нужно делать.

— Анекдот! — покачал головой Стас.

— Причём появляются и «свидетели» этого «чудесного явления». Всё как положено. После встречи с Гамалиилом, буквально через три дня, Павел, согласно «утверждённому плану», принимает крещение от Анании — их человека, внедрённого в своё время Гамалиилом в среду последователей Иисуса. Причём всё делают так, чтобы крещение Павла увидело как можно больше последователей Иисуса, инсценировав также исцеление Ананием Павла от слепоты (которой у него, естественно, никогда не было), случившееся якобы на пути в Дамаск.

Затем Павла удаляют в Аравию, где он тщательно изучает предоставленные ему Гамалиилом материалы по Учению Иисуса и тренируется в своём новом амплуа. Его посылают туда ещё и для того, чтобы последователями Иисуса были подзабыты те зверства, которые Павел творил против них. Когда Павел вернулся в Дамаск уже подкованный в аргументациях новой интерпретации Учения Иисуса, он попытался развернуть активную деятельность среди последователей Иисуса. Но не тут то было. Более того, получилась и вовсе палка о двух концах. С одной стороны, память у людей по поводу его бывшей деятельности оказалась прекрасной и в общем­то в связи с этим Павлу никак не удавалось заработать себе соответствующий авторитет, дабы повести за собой «стадо» Иисуса в его понимании. А с другой стороны, своим перевёртышеским поступком Павел вызвал на себя ярость правоверных иудеев, которые стали считать его не иначе, как предателем. Ну не будет же он бегать и каждому иудею объяснять, что он «свой». В общем люди на него до того взбеленились, что ему пришлось тайком бежать из Дамаска в Иерусалим.

— Ну да, — усмехнулся Женя. — На авось полагаться — без головы, чай, можно остаться.

— В Иерусалиме первым делом Савл встречается с Гамалиилом. Его вопрос решается достаточно оперативно. Павла временно пристраивают к Иерусалимской общине, которая по своему мировоззрению как раз занимала срединную позицию между иудаизмом и Учением Иисуса. Возглавляли её уже известные вам иудей Иаков и Кифа. Люди Гамалиила связались с этой общиной через Варнаву. Ведь Кифа состоял в родственных связях с Варнавой. Он был женат на дочери Аристовула — брата Варнавы и имел от этого брака двух детей — мальчика и девочку.

— Кифа и Варнава были родственниками?! — даже переспросил Николай Андреевич. — Надо же, не знал, не знал.

Сэнсэй кивнул и продолжил:

— Более того, Гамалиил присылает в помощь Павлу самого Варнаву, более­менее утвердившегося среди последователей Иисуса. Именно Варнава впоследствии и подтверждает «чистую правду» перед верующими о «чудесном исцелении» в Дамаске, произошедшем с Павлом, о «искреннем раскаянии Павла и обращении в новую веру». С этого и начинается «прославленная» совместная деятельность Павла и Варнавы. Надо сказать, в Иерусалиме они поработали достаточно плодотворно, так что впоследствии, когда их направили в город Антиохия­на­Оронте, местные власти Иерусалима достаточно жёстко расправились с истинными последователями Иисуса, располагая уже их точными именами и адресами в Иерусалиме, а также зная места их тайных собраний.

— Вот так, пусти червяка в огород, он не только его потопчет, но и всю капусту сожрёт, — с сожалением, но не без доли юмора заявил Женька.

— Червяка? — усмехнулся Стас и хотел было его поправить, но Володя опередил его со своей короткой репликой.

— Если бы червяка...

— А что это за город такой Антиохия­на­Оронте? — поинтересовался Николай Андреевич,

видимо не желая отклоняться от темы разговора. — Первый раз про такой слышу.

— О, это значимый город в истории христианства, — сказал Сэнсэй. — Антиохия­на­Оронте в то время был крупным городом и считался чуть ли не столицей Востока. Он находился в Северной Сирии на реке Оронт, в двадцати пяти километрах от Средиземного моря. Можно сказать, интернациональный был город. В нём проживали представители разных народов, среди которых выделялись сирийцы, евреи. Но большинство, конечно, составляли греки — потомки тех, кто переселился сюда из Афин, Аргоса, Этолии и других греческих городов.

— И чем же он был значимый для христиан?

— Сейчас поймёшь, — проговорил Сэнсэй, интригуя уже своей интонацией, обещав­шей любопытное продолжение. — Именно бла­годаря дея­тельности истинных апостолов Иисуса, в Антио­хии­на­Оронте среди греков и сирийцев зародилось мощное движение последователей Учения Иисуса. Греки именовали Учение Иисуса не иначе как «хорошее, полезное Учение», что звучало на их языке как «chrëstos logos». Они называли себя хрестианами, — Сэнсэй сделал ударение на «е», — Иисуса, то есть теми, кто изучает хорошее, полезное Учение Иисуса.

— Ты хочешь сказать, что слово Христос возникло оттуда?! — ошарашенно проговорил Николай Андреевич. — А почему же тогда Христос, а не Хрестос?

Сэнсэй довольно улыбнулся и сказал:

— Потому что Архонты не спят. В самый разгар этого движения туда направили Павла и Варнаву, а также других подобных «проповедников­наставников». Гамалиилу стоило больших усилий, чтобы подчинить общины «хрестиан» Антиохии. Но когда его людям всё­таки удалось установить там свои порядки, создать единую Антиохийскую церковь, то результат превзошёл ожидания, ибо количество «язычников» (как они называли всех, кто не был иудеем), принявших на веру Учение Иисуса, которое им преподнесли в несколько изменённом виде, гораздо превалировало над количеством иудеев, заинтересовавшихся этим Учением. Так как в переработанном учении сохранились зёрна Иисуса, которые духовно пробуждали людей, независимо от их национальности и расовой принадлежности, то это движение, даже под покровительством людей Архонтов, становилось всё более массовым и интернациональным. А значит, по выводам Архонтов, в этом течении присутствовали все необходимые качества претендента на мировую религию, естественно под их контролем. С этого момента Архонты вносят в свою программу корректировку, делая ставку на Антиохийскую церковь и превращают убыточное предприятие в доходное.

Именно в Антиохии всех последователей интерпретированного Учения Иисуса, находящихся под контролем людей Гамалиила, называют уже не иначе как «христианами», привязывая к близкому по звучанию греческому слову «сhristos» («помазанник»), что является отглагольным прилагательным от слова, означающего «умащивать», «помазывать». Благодаря смекалке иудейских «наставников», таких как Павел, хорошо эрудированных, прекрасно знающих несколько языков, смысл этого слова подвели к арамейскому «mĕšihā» и соответственно еврейскому «māšiăh», означающему «мессия», «помазанник», дабы придать ему религиозно­обрядовое значение.

Своим же «подопечным», состоящим в основном из греков и не сведущих в иудейских обрядах, они объясняли, что «христиане» — это те, кого «умащивают», «помазывают», а это ещё круче, чем «хрестиане» — те, кто просто изучают хорошее учение. Ведь по их раскладу для паствы «помазанный» — это тот, кто формально облечён, в результате священнодействия в виде помазания маслом, самым высоким священным царственным достоинством. Хотя на самом деле людьми Гамалиила было использовано это слово «помазанные», «напомаженные» для «разношерстной паствы» в ироничном, уничижительном смысле, дабы подчеркнуть ту пропасть, которая отделяет презренных новообращённых «язычников» от их покровителей из фарисеев, то есть ортодоксальных иудеев... Более того, именно с того момента самого Иисуса они начинают привязывать к иудейским корням, благодаря чему впоследствии на христианские общины распространяется идея этнической исключительности иудеев. Христиане, как последователи религии иудеев, согласно учению Павла, сравнивались с ветвями дикой маслины, привитой к стволу маслины хорошей, домашней, ради того, чтобы заставить зацвести старое дерево.

Николай Андреевич повторил с понимаем сути дела:

— Заставить зацвести старое дерево?! Очень умный, дальновидный ход, причём и в политическом и религиозном смысле.

— Ещё бы, — усмехнулся Сэнсэй и не без доли юмора заметил: — Архонты же строят на века, а не на земные мгновения. — И продолжил повествование дальше: — Именно в Антиохии основным языком «христиан» становится греческий. И именно Антиохийская церковь, которую Архонты сделали временным центром христианства, как раз и начала посылать так называемых «миссионеров» по всей Римской империи, первыми из которых как раз и были такие люди, как Павел и Варнава.

— А миссионеры, это слово, образованное от слова «миссия»? — деловито осведомился Костик.

— Совершенно верно. Латинское слово «missio» означает «посылка», «поручение». А в религиозном контексте оно означает распространение определённой религии среди людей, придерживающихся иного вероисповедания.

— Неужели название христиан произошло от этих... — расстроенно проговорила Татьяна. — А как же теперь быть с верой... верой в Христа?

— А причём здесь вера? — спросил её Сэнсэй. — То, что я вам рассказываю — это всего лишь история — прах прошлого. Для истинного же верующего, к какой бы он религии ни принадлежал, нет такой силы и препятствия, которые могли бы удержать его душу, искренне стремящуюся к Богу. Истинная вера внутри человека. И если она подлинная, ничто внешнее не является для неё препятствием.

* * *

Николай Андреевич, внимательно выслушав Сэнсэя, поспешил задать свой вопрос:

— А Пётр так и остался в Иерусалимской общине? Его же, вроде бы в отличие от Павла, называли апостолом для иудеев. Он же там всё ратовал за то, чтобы христианство не порывало с иудаизмом.

Сэнсэй улыбнулся:

— Ну да. В науке по данному поводу даже термин такой придумали — «петринизм» называется...

— Как, как?! — переспросил Женя и тут же заливисто захохотал вместе с ребятами.

— Ты не ослышался, — ответил Сэнсэй парню и принялся отвечать на вопрос Николая Андреевича: — «Апостолом для иудеев» — это его так Павел «обозвал». Кифа, он же и есть Кифа — и вашим и нашим. Его же просто эксплуатировали, а не посвящали в дела тайные. И нужен­то он был «Вольным каменщикам», по большому счёту, лишь затем, что многие знали, что Кифа долгое время находился рядом с Иисусом. Он был очень удобен и в качестве марионетки­руководителя для веры «язычников». Поэтому Гамалиил и использовал его, как говорится, не прилагая больших усилий к его «переориентации». Когда снова возобновились гонения на истинных последователей Иисуса в Иерусалиме, Кифа (в это время тихо и мирно пребывающий в Иерусалимской общине) был внезапно схвачен и посажен в темницу, вроде как «под горячую руку». На самом деле это была провокация со стороны Гамалиила. Кифу не просто посадили в темницу, а припугнули, что наутро казнят. А когда пришли люди Гамалиила, пообещав Кифе освобождение в обмен на сотрудничество, Кифа просто не поверил своему счастью. В эту же ночь его освободили из темницы. После соответствующих инструкций он спешно покинул Иерусалим, направившись в Антиохию, где ему предстояло возглавить Антиохийскую церковь.

Сэнсэй замолчал, о чём­то на секунду задумавшись, а потом горьковато усмехнулся.

— А позже, благодаря Луке, появляется в «Деяниях апостолов» (глава 12) запись, что сам Ангел Господень ночью якобы сошёл к Петру в темницу и вывел его оттуда, освободив от тяжёлых железных цепей, называемых веригами.

— Это тот Лука, что одно из канонизированных Евангелий написал? — уточнил Николай Андреевич.

— Да.

— А что, он тоже был заодно с людьми Архонтов? — спросил Виктор.

— Он был человеком Павла. Но о нём я расскажу чуть позже. — Сэнсэй сделал паузу, а затем продолжил: — Самое интересное, что так называемые «вериги Петра» почитают до сих пор, их раз в год выносят на поклонение верующим. А значимость им как «священной» реликвии придал иерусалимский патриарх Ювеналий (V век). Ему надо было что­то подарить Евдокии — супруге византийского императора Феодосия II, так сказать сделать значимый презент. А в то время (после того как мать императора Константина Елена обнаружила деревянный крест, на котором якобы распяли Иисуса) была мода на всякие подобные «вещи святых». Вот патриарх Ювеналий и подарил жене императора вериги, назвав их веригами «самого Петра».

— Ну да, — усмехнулся Стас. — На тебе, боже, что нам не гоже.

— И не просто подарил, а свой подарок сопроводил историей, что якобы христиане, услышав о чуде, произошедшем с Петром, хранили эти железные цепи, как драгоценность, и мол, те, кто был одержим разными болезнями и приходил с верой, тот получал исцеление.

— Хм, платиновая формула психотерапии «кто приходит с верою», — задумчиво подметил Николай Андреевич.

— Не просто психотерапии, — подчеркнул Сэнсэй, — а сути человеческой. Ибо кто во что верит, тот то и получает...

Женька же с наигранным восхищением принялся «завидовать»:

— Глянь, мужик какой подарок сделал! Молодцом! Как говорится, дёшево и сердито, и волки сыты и овцы целы. А я тут голову ломаю, какой презент Петровичу сделать на день рождения. У меня же в сарае такая ржавая колодезная цепь лежит...

При этих словах Женька попытался изобразить нереальную толщину той цепи и её размеры, вызвав хохот ребят.

— А кто этот Петрович? — смеясь со всеми, осведомился Андрей у Стаса.

— Та начальство его «любимое», — ответил тот, не сводя глаз с Женькиной клоунады.

— А чего? — с серьёзным лицом стал оправдываться Женя, глядя на смеющихся парней. — Знаете, сколько она в воде находилась, а потом сколько в земле провалялась?! Ого­го­го! Чем не раритет?

— Ну­ну, — кивнул Виктор, — тебя за такой «раритет» тогда точно с работы уволят.

— Та мне­то чего терять?! — не унимался Женька, безразлично пожав плечами. — У нас страна свободная! Уволит этот рабовладелец, пойду к другому. Подумаешь, делов­то?! Зато какая память мужику останется... на всю оставшуюся жизнь!

После этих слов уже весь наш коллектив покатился со смеху. И больше всех хохотали как раз те, кто работал. Стас, утирая слёзы от смеха, махнул рукой в сторону друга.

— Хорош байки травить, живот уже болит. Дай спокойно послушать.

— Так я уже давно молчу, — сказал Женя. — Это же из­за вашего шума тут тормозится весь процесс познания мира...

В общем, пока мы все успокоились, прошло минут пять. И первым, кто поинтересовался, как был воспринят супругой императора такой увесистый презент, естественно был Женька.

— Великолепно, — весело ответил Сэнсэй. — Но дело даже не в подарке, а в том, что эта история стала разрастаться, словно на дрожжах. Евдокия перевезла эти цепи в Константинополь. Одну веригу послала в Рим своей дочери Евдоксии. Та же построила целый храм «святого Петра», где поместила эту «реликвию», как ценность. Хотя в Риме к тому времени «случайно» обнаружились и другие вериги, в которых Пётр якобы находился перед своей кончиной в Риме. Ну, в общем, всё как всегда.

Николай Андреевич, грустно усмехнувшись, добавил:

— Действительно, всё как всегда: немного ажиотажа, немного мифа, плюс несколько знаменитых, желательно царственных имён и готов продукт под названием «знаменитая реликвия».

— Ну что поделаешь, таковы люди, — согласился с ним Сэнсэй. — Но вернёмся к нашей истории. Когда Кифа прибыл в Антиохию в распоряжение людей Гамалиила, ему практически сразу же поменяли имя, которое уж явно выдавало его сущность и прославилось среди учеников Иисуса как нарицательное. Так Кифа стал носить гордое греческое имя Пётр, что обозначало «скалу», «утёс». После чего его назначили первым епископом Антиохийской церкви. А «episkopos» в переводе с греческого — это «надзиратель», «блюститель».

— Получается, что Пётр фактически становится надзирателем тех обрядов, правил и порядков, которые утверждали среди христиан люди Гамалиила, — сделал для себя выводы Николай Андреевич.

— Да. Полное удовлетворение Эго Кифы. Он получил всё, о чём мечтал — славу, деньги, власть. И главное, работать в поте лица не надо... Но дело здесь даже не в нём и ему подобных, а в усложнении простого, в материализации и опустошении духовного. Ведь во времена проповедей Иисуса, чтобы быть Его учеником не нужно было ни обременять себя выполнением специальных обрядов, ни исповедовать какой­нибудь символ веры, ограничивать себя надуманными правилами и порядками. Нужно было просто быть Человеком с добрым, любящим сердцем, искренне стремящимся к Богу. Иисус учил человека чувствовать Бога внутри себя, ибо каждый человек есть Храм Божий, Он учил чувствовать свою душу и жить ради её спасения. А люди от Архонтов перевернули внутреннюю работу человека над собой на внешнее формальное поклонение. Причём Архонты сделали так, что их люди стали «посредниками» между Богом и человеком, и ввели утверждение, что без их участия человек якобы не спасётся.

— М­да­а, ребятки своё дело чётко знают, — прокомментировал Володя.

Сэнсэй кивнул:

— Ещё бы! Так вот, как только Пётр получил новое назначение, именно с того времени «миссионеры» Антиохийской церкви повсеместно провозглашают Петра первым апостолом Иисуса, избранным, «первоверховным апостолом». «Миссионеры» добросовестно работали по всей Римской империи и за её пределами в противовес духовной работе истинных апостолов и учеников Иисуса. Они не просто проповедовали. Их целями и задачами было создание в крупных и мелких городах христианских общин, которые бы исповедовали представленную им религию на основе Учения Иисуса. Эти «миссионеры» не только организовывали общины, но и ставили над ними своего человека — управляющего, или как они называли его — пресвитера, от греческого слова presbyteros — «старейшина». Причём последователям вменялось следовать только их вере, их учению и не слушать всяких «лжеучителей». А «лжеучителями» в те времена, помимо наставников прочих религий, эти «миссионеры» также называли и истинных последователей Иисуса, которые, как и Иисус, призывали к спасению души, а не тела, проповедовали Его Учение, освещая путь через призму души, божественного, а не призму материи, то есть Животного начала, или как называл Иисус «человеческого». В общем «миссионерами» была создана достаточно разветвлённая сеть христианских общин, подчинённых единому центру управления. Затем «миссионеры» лишь разносили по этим общинам новые указы «сверху», как правильнее понимать и воспринимать их Учение.

— Ну да, — с едва заметной усмешкой отозвался Володя, — как же без указов «сверху», без них и сейчас не обойтись в этом мире.

— Чего вы?! — возразил его тону Женя, напустив на себя серьёзный, даже несколько напыщенный вид. — Люди, понимаешь, стараются, сочиняют без передыху «указивки» для народа. Вон, как наши политики, денно и нощно работают. Нагрузка­то какая, это ведь надо думать! Представляете, как люди устают?!

— Ага, — усмехнулся Стас, подключаясь к Женькиному шутливому настроению, — весь день не спишь, всю ночь не ешь, как тут не устанешь!

Ребята засмеялись, а Женя снова подбавил масла в огонь:

— Что хи­хи­хи?! Это вам не ха­ха­ха! Пойдите сами, подумайте на таком уровне, — при этом он многозначительно поднял палец вверх и потряс им, приговаривая, — мозги­то, чай, закипят, как вода в чайнике, и будете потом парить весь народ.

Парни от этих слов только ещё больше рассмеялись. Женя безнадёжно махнул на них рукой и сообщил Сэнсэю:

— Нет, эти гуси не созданы для большого полёта. Им бы в луже сидеть да гоготать всё время!

Николай Андреевич уже не выдержал такого бесконечного молодёжного юмора, и пока ребята друг с другом перешучивались, попытался расспросить Сэнсэя об интересующих его моментах, возвращаясь к старой теме.

— А что там за апостольский собор такой был, по­моему, в 51 году?

— Был такой, — кивнул Сэнсэй, — в 51 году нашей эры в Иерусалиме. Естественно, настоящих апостолов там не было. Зато присутствовал сам Пётр, занимая почётное место.

— Интересно, и что же они там обсуждали? — спросил уже Виктор, присоединяясь к слушателям.

— О, очень важные вопросы, — не без доли иронии сказал Сэнсэй, при этом многозначительно подняв указательный палец вверх, шутливо копируя Женьку. Парни прекратили смех, заинтересованно глянув в сторону Сэнсэя. — Для паствы было объявлено, что «апостолы» собрались в Иерусалиме ради обсуждения одного из очень важных вопросов — должны ли новообращённые в их веру «язычники» исполнять все иудейские обряды, в первую очередь, подвергаться обрезанию или не должны?

И как Сэнсэй ни старался скрыть улыбку, обращаясь к Николаю Андреевичу и Виктору, старшие ребята вновь расхохотались.

— Да чего вы опять смеётесь?! — вновь обрушился на них Женька, в своей излюбленной юморной манере. — Слышали, это очень важный вопрос! — И уже не обращая внимание на их безу­держный смех, повернулся к Сэнсэю и, нахмурив лоб, озабоченно спросил: — И что решили?

Но продолжать разговор было просто невозможно из­за нового взрыва хохота. Сэнсэй подождал, пока ребята успокоятся, и ответил:

— А решили они, что новообращённые «язычники» могут не соблюдать всех иудейских законов...

— Фу­у­фф, — с облегчением выдохнул Женя, театрально вытерев пот со лба и даже встряхнув после этого рукой.

Несмотря на очередную волну смеха ребят, Сэнсэй продолжил:

— Кроме четырёх запрещений...

— Да?! — насторожился Женя. — А каких?

— Ну, во­первых, им приписывалось воздерживаться от идоложертвенного. Проще говоря, не есть мясо, которое оставалось после «языческих» жертвоприношений. А оно, как правило, после жертвоприношений поступало в продажу.

— А куда же его девать­то? — сымитировал Женя басистый голос попа. — Нужно, чтобы ничего в хозяйстве не пропадало.

— Во­вторых, воздерживаться от удавленины.

Тут Женька, скривившись, с брезгливостью покосился на Стаса.

— Я вообще­то каннибализмом не увлекаюсь.

Парни вновь расхохотались.

— Удавленина — это не каннибализм, — со смехом пояснил Сэнсэй. — Это воздержание предписывает не употреблять мясо животных, которых умертвили через удушение, без истечения крови. Поскольку кровь для иудеев считается седалищем души, и употребление пищи, в которой находится кровь, считается для них страшным грехом.

— А­а­а, — протянул Женя, но очевидно «на всякий случай» демонстративно отодвинулся подальше от Стаса.

— В­третьих, воздерживаться от блуда. Этот пункт в их интерпретации имел особый смысл.

— Ещё бы! Особенно, если учесть, что Пётр с ревностью относился к первенству Марии Магдалины в общине Иисуса, — заметил Виктор.

— Безусловно, его враждебное отношение к Марии Магдалине наложило свой отпечаток на отношение к женщинам вообще. Кроме того, Пётр даже в своих «епископских» проповедях призывал женщин отвратиться от брака. Но дело в том, что в данном пункте под воздержанием от блуда подразумевалась так называемая «храмовая проституция», практиковавшаяся среди некоторых «языческих» народов. Хотя сами «язычники» свои обряды считали древними ритуалами гармонии между мужчиной и женщиной. Но суть этого вопроса кроется гораздо глубже, если учесть, что у Архонтов всегда была доминация мужской силы, что есть тьма и агрессия.

— Нераздельная власть патриархата, — уловил мысль Николай Андреевич.

— Совершенно верно, — подтвердил Сэнсэй.

Женя же сделал задумчивое лицо и стал рассуждать:

— Так, ну «блуд» мне не грозит, — и подумав, добавил, — по крайней мере в ближайшие двадцать четыре часа. — А потом спросил у Сэнсэя: — А какое было четвёртое правило?

— Четвёртое? Общеморальное: не делать другим того, чего они сами себе не хотят.

— Хорошее правило! — довольно кивнул Женя и, весело глянув на Стаса, стал потирать руки: — И чего же тебе сделать такого, чего ты сам себе не хочешь?!

Раскатистый смех нашей компании вновь потряс округу.

— Вот клоун! — рассмеялся вместе со всеми Сэнсэй, неодобрительно покачав головой.

Когда же смех утих, Николай Андреевич промолвил, обращаясь к Сэнсэю:

— Ты сказал, что это было объявлено пастве. А что на самом деле решалось на том «соборе»?

— А на самом деле собор был созван в связи с переразделом власти и выработкой основной стратегии и тактики дальнейших действий. Естественно, что стоял вопрос о новых назначениях (обновлённой структуре управления) в верхах новой религии. Пётр стремился занять ключевой пост. Однако из­за своей малограмотности, чрезмерной амбициозности он значительно проигрывал Павлу с его блестящим умом, великолепным образованием и эрудицией. Между ними и раньше были крупные размолвки...

— В борьбе за власть? — спросил Володя.

— Не только. До наших дней, к примеру, дошла история, описанная самим же Павлом в послании к галатам, о том, как Павел обвинил Петра, что тот считая себя иудеем­христианином, тем не менее лицемерничал, выражая свою брезгливость к инородцам, припоминая его приход в Антиохию...

— А что там случилось в Антиохии? — поинтересовался уже Николай Андреевич.

— Да Пётр, когда приехал в Антиохию, так увлёкся в своём новом амплуа общим подъёмом их религии среди тех, кого они называли «язычниками», что сам не заметил, как вновь соскочил с иудейских традиций, начал питаться вместе с «язычниками» за общим столом. А когда про это узнали иудеи, Пётр принялся оправдываться, мол, никогда этого не было, скрывать своё «застольное» общение с «язычниками», опасаясь того, что его осудят иудеи. Кифа же он и есть Кифа, — улыбнулся Сэнсэй. — Он всего лишь человек со своими слабостями и желаниями... Поэтому старался и иудеям угодить, и себя возвеличить в глазах «язычников».

— И чем закончилась эта борьба за власть? — задал вопрос Стас.

— Пётр стал публичным руководителем этой организации, а Павел — фактическим.

— Судя по структуре организаций Архонтов, другого и быть не могло, — заметил Володя.

* * *

— Павел, как фактический руководитель новой религии, систематизировал общую идеологию христианства, — продолжил свой рассказ Сэнсэй. — В своём учении он действительно опирался на слова Иисуса, очень грамотно и тонко делая подмены в ключевых моментах Учения, например, вводя понятия именно телесного воскресения из мёртвых, греховности человека с рождения и так далее. Если Иисус вскользь говорил о том, что Сатана является истинным князем мира сего, в общем­то оставляя эти моменты неразъяснёнными для «свободных слушателей», то именно Павел «разъяснил» Его слова «пастве» и развил эту тему таким образом, что связал власть Сатаны над человечеством с первородным грехом, да и самого Сатану превратил в некое космически всесильное существо.

— Зачем? — в недоумении пожал плечами Стас.

— Как зачем?! Чтобы вызвать страх у паствы, ибо страх порабощает человека. Хотя, заметьте, в иудаизме Сатана означает в буквальном смысле слова как «противоречащий», «наушник», «подстрекатель». В традиционной передаче иудаизма образ Сатаны впервые более полно был расписан в библейской книге Иова, написанной в V веке до нашей эры. И там он представлен как зловредный ангел, который, однако, во всём зависел от Яхве (имя еврейского Бога) и творил зло только с Его позволения. Иудей Павел в своём Учении, предназначенном в основном для «язычников», возводит Сатану уже в ранг космического врага, противостоящего Богу. Кроме того, он заложил основы, по которым впоследствии Иоанн описал эсхатологическую всемирную битву между адским воинством Сатаны и воинством Бога. И что, по­вашему, за этим кроется? Элементарное порабощение паствы. Так как за счёт нагнетания страха люди Архонтов возвеличили Сатану, служащего Богу, до противостоящего Богу, присвоив ему чуть ли не равную силу и могущество.

Более того, именно Павел дал определение, на которое потом стало опираться христианство, кто такой Христос и что такое Его Церковь. Чтобы закрепить эти формулировки новой религии, которые впоследствии и стали христианскими догматами, Павлом были написаны многочисленные послания, где он поучал помимо этого и обязанностям, и способу жизни в христианских общинах, вплоть до того, какими должны быть отношения в семье, в быту. Он даёт свои наставления, чтобы поставить этих людей «на правильный путь» и дабы они строго следовали «правильному учению». Предупреждает, чтобы их никто не ввёл в обман, остерегаться «лжеучителей», которые якобы хотят захватить власть и руководство христианскими общинами.

Володя тихо промолвил:

— Да, серьёзные люди взялись за дело.

— А ты как думал? Всё это не просто так. Потрудились они, конечно, немало. Но всё это были лишь первые шаги к созданию мощной мировой религии. — Согласился с ним Сэнсэй и стал повествовать дальше: — В начале 60­х годов нашей эры в связи с подготовкой к определённым политическим событиям, которые по замыслу Архонтов должны были произойти в 66 году, задействуются люди Гамалиила. Хотя к тому времени сам Гамалиил уже умер ещё в 52 году, но созданная им организация продолжала активно действовать. На 66 год намечались серьёзные политические изменения. Архонты, следуя своим правилам игры, подготовили сразу несколько параллельных вариантов развития событий. Один из них включал в себя план людей Гамалиила, согласно которому Петра предполагалось возвести в ранг верховного пастыря для новой религии «язычников», и естественно, удобной марионетки для них самих.

— А зачем им это было нужно? — не понял Виктор. — У них же были римские понтифики­жрецы, которые, как я понял, и так всем заправляли.

— Всем, да не всем, — возразил Сэнсэй. — Дело в том, что Иисус уже своим приходом в этот мир как Бодхисатва поднял не просто духовный всплеск, а мощную волну, в результате которой в том же Риме в I веке нашей эры стало внезапно и стремительно расти число приверженцев различных древних культов, к примеру, таких, как египетской богини Исиды, малоазийской Великой Матери и тому подобное. Храмы традиционных богов быстро пустели. И этот процесс был связан не столько с расширением Римской державы, вхождением в неё новых племён и народов (со своими богами и религиями), сколько на самом деле с приходом Иисуса, подлинными духовными целями Его миссии и направлением Учения. Ситуация в римском обществе тогда была точно такая же, как сейчас у нас (несмотря на то, что у нас идёт процесс развала, а у них тогда было укрепление империи): та же духовная напряжённость, неуверенность в завтрашнем дне из­за той же политической и социальной нестабильности. Более того, точно так же как и сейчас появлялось множество людей, утверждавших, что они новоявленные пророки и обладают сверхъестественными способностями, объявлявших себя сыновьями различных богов, ясновидящими и чудотворцами, обещавшими излечить людей, спасти мир и сделать поверивших в них людей счастливыми. Для многих власть имущих был непонятен этот так называемый ныне «массовый психоз» на религиозной почве. Но только не Архонтам. Уж они­то знали настоящую причину, вызвавшую подобное явление среди людей, почему практически сразу начали действовать против сторонников Иисуса и так поспешно стали организовывать централизованную структуру под новую религию.

Вот теперь и представьте, если только один приход Иисуса в этот мир поднял такую мощную духовную волну среди людей, по сути отнимая значительную часть электората у жрецов­понтификов Римской империи. Я уже не говорю о Его Учении, пробуждающем души людей, а также последующей деятельности Его истинных учеников! Ну, действительно, кто будет слушать сказки священников, понтификов, жрецов и смотреть на отъев­шиеся лица власть имущих, обожествляя их, если Иисус и Его ученики фактически открывали людям глаза на суть вещей и говорили правду про этот мир, в том числе и про тех, кто его возглавляет. Кто пойдёт в рабство к жрецам, если Иисус через своё Учение давал подлинную Свободу людям! В политике же такой отток электората — это более чем серьёзная проблема, поскольку фактически ведёт к утрате власти.

После прокола с Имхотепом Архонты уже хорошо представляли себе возможные последствия. Поэтому ими и была поспешно создана новая религия. Ведь их принцип, как я уже говорил, если какое­то движение нельзя запретить или подавить, то его нужно возглавить. Вот Архонты и включили на полную катушку поддержку среди людей новой идеи — Учения Иисуса, правда интерпретированного в аримановском стиле в учение их Павла со всей надлежащей шумихой: с секретностью распространения, с недовольством властей, даже гонениями — всё как положено по психологии убеждения масс. Ведь люди любят обиженных и страдающих, таких вот героев­борцов «за права и свободу трудового народа». Правда, те гонения на павловские общины христиан были больше показушными. А вот на истинных последователей Иисуса, его истинных учеников и апостолов велась настоящая охота, проводились целые карательные операции и безжалостное их истребление. Таким образом, они насильно навязывали людям свою неизменную старую власть в обновлённом ими формате, объявляя, что это совершенно новое.

— Ну, всё правильно, новое — это хорошо забытое старое, — прокомментировал с улыбкой Женя.

— Если бы забытое, — с какой­то печалью в голосе промолвил Сэнсэй. — На Петра и особенно Павла сторонники Архонтов возлагали не просто большие надежды. Предполагалось, что Пётр как публичный лидер новой религии должен стать одним из их звеньев соединения религиозной и политической власти...

— Кифа в политике?! — усмехнулся Николай Андреевич. — Мда­а­а, это нонсенс!

— Да нет, — возразил Сэнсэй. — Это как раз и есть sensus! Причём благодаря стараниям Архонтов он актуален и по сей день.

Володя, усмехнувшись, подтвердил:

— Вечная правда.

— Смысл большой политики в чём? — продолжал объяснять Сэнсэй. — По правилам Архонтов, чтобы оказывать значительное политическое влияние на государство, нужно контролировать либо большую часть его финансов, либо большую часть электората. А самый лучший контроль электората, как известно, религия как идеология единой веры. При слиянии же контроля над финансами и над электоратом воедино получается абсолютная власть. А тот, кто владеет абсолютной властью в государстве, делает с ним всё что ему захочется. Как говорил Великий понтифик всех времён и народов Ариман, только «разделяй и властвуй»... В те же времена жрецы­понтифики имели контроль над финансами, ибо их негласному влиянию был подчинён римский сенат...

— Высший государственный совет, — прокомментировал Виктор, глядя как Руслан предпринял попытки задать Сэнсэю наводящий вопрос.

— Сенат — это, кстати, тоже латинское слово — senatus, образованное от senex, что означает «старый», «старец», — дополнил его ответ Сэнсэй. — Сенат ещё в древней Римской республике означал высший государственный совет.

— Опять «республике»? — с усмешкой произнёс Стас.

— Безусловно... Она была установлена ещё в 510–509 годах до нашей эры. Когда накалились народные страсти по поводу недовольства царствования Тарквиния Гордого, жрецы­понтифики как всегда вовремя подсуетились. И под счастливое приветствие народа, опьянённого словом «свобода», выдали им новую форму государственного устройства с красивым, необычным для тех времён наименованием — res publicus. В переводе с латыни, как я вам уже говорил, это означает «дело публичное», «дело общественное». Царя изгнали, народу объявили, что люди в верховную власть отныне будут избираться самим народом, причём на определённый срок. Правда забыли сказать, что народ будет «выбирать» из тех кандидатур, которые ему будут представлены (и, естественно, заранее одобрены) жрецами-понтификами, под негласным влиянием которых и находилась вся та власть. Народ же, осчастливленный demos kratos, то есть демократией — «властью народа», разошёлся по домам. Называется, представление окончено!

И поскольку Сэнсэй замолчал, Костик нетерпеливо спросил:

— И дальше что?

— А дальше всё как всегда: богатые богатеют, бедные беднеют и история пишется под диктовку.

Виктор одобрительно кивнул.

— Сэнсэй, тебе надо было быть преподавателем на нашем юрфаке. А то мы вроде историю и слушали, а самое интересное мимо ушей пропустили.

— Такой курс истории тебе вряд ли кто прочтёт, тем более на юридическом, — намекнул ему Володя. — Я уже молчу про исторические, философские факультеты...

Он хотел ещё что­то сказать, но Сэнсэй поспешно его опередил:

— Просто у кого есть огромное желание познавать, тот познаёт, вне зависимости от тех условий и обстоятельств, в которые он попадает. А у кого нет желания, у того нет и соответствующего стремления, какие бы хорошие условия для учёбы ему не создавали.

Костик решил тоже высказаться.

— Нет, ну я за такую историю вообще впервые в жизни слышу. — А потом добавил: — Правда, раньше этой темой не сильно интересовался.

— Ну вот, теперь будешь знать, — добродушно промолвил Сэнсэй. — А если хочешь расширить свой кругозор по этой теме — поищи сведения в истории, самостоятельно сопоставь и проанализируй найденные факты. Только потрудись на совесть, поработай с разными источниками, тогда многое поймёшь из того, что я говорил тебе, из того, что было и что сейчас творится в мире.

Сказав это, Сэнсэй вновь обратился к коллективу:

— Но мы опять отвлеклись... В общем, «Вольные каменщики», преследуя свои цели, сделали ставку на религиозную организацию людей Гамалиила, которые в свою очередь, готовясь к предстоящим событиям, следовали плану, целью которого являлось выдвижение Петра в активные лидеры. Дабы подготовить идеологическую почву для прихода Петра в столицу, из Иерусалима в Рим прибывает сам Павел. Причём Павел прибывает с соответствующей легендой для «паствы», что якобы его, «народного страдальца», упекли за «святые идеи» в темницу в Иерусалиме, и целых два года он там томился, а потом как римский гражданин потребовал суда императора и, уступая его желанию, власти велели отвезти его в Италию. Когда Павел с такой легендой прибыл в Рим, ставленники «Вольных каменщиков» из людей Гамалиила, пребывающих там на влиятельных должностях, дополнительно устроили ему не только подтверждение этой легенды для народа, но и очень умный пиар, предназначенный для его «паствы». А именно, в Риме власти позволили жить Павлу на особых условиях. В том числе он мог встречаться с кем угодно, но под надзором приставленного к нему римского воина, к которому того приковали цепью. Правда, в такой наигранной театральности, «мученическом виде» Павел появлялся только перед своими последователями из «паствы», проповедуя им своё учение, а остальное время, скрытно от публики, жил не только без цепей, но и довольно комфортно. В такой роли «страдальца, пребывающего в узах», Павел прожил практически два года, значительно увеличив за это время свой электорат. А затем, как и положено, «обрёл свободу».

— Действительно суперпиар! — промолвил Стас.

— Вот это я понимаю, умная реклама! — согласился с ним Виктор.

— Ну да, кто же такую правду даже ныне стал бы высвечивать в прессе! — не без доли юмора заметил Володя.

На что Сэнсэй процитировал:

— Бернард Шоу как­то сказал: «Читая биографию, помните, что правда никогда не годится к опубликованию». — Старшие ребята усмехнулись, одобрительно закивав головами. Сэнсэй же продолжил свой рассказ дальше. — Так вот, как только Павел «обрёл свободу», он начал активно подключать своих ближайших людей для письменного оформления идеологии новой религии. И для этих целей были задействованы многие, в том числе и Марк, и Лука, и Матфей.

— Это те самые, которые писали Евангелия, ставшие потом канонизированными? — уточнил Стас.

— Совершенно верно.

— Разве все они были людьми Павла? — с сомнением в голосе спросил Николай Андреевич.

— Конечно. Марк, которого позже причислят опять­таки к так называемым «апостолам от 70­ти», был племянником Варнавы, точнее сказать Иосифа, своего богатенького дядюшки с Кипра. Марком он стал позже, а с рождения его именовали Иоанном. Дом его матери, которую звали Марией, примыкал к Гефсиманскому саду. И когда людьми Архонтов начало организовываться новое движение, по инициативе Варнавы, этот дом часто служил местом пристанища и пунктом сбора для их людей. В начале 40­х годов Варнава и Павел, направляясь из Иерусалима в Антиохию, взяли с собой и Марка. Во­первых, он был достаточно грамотным юношей, умел хорошо писать и читать. Помимо своего родного языка, знал греческий, латынь, которые были самыми распространёнными языками Римской империи.

— Втроём — это не вдвоём, всё, чай, веселее, — живенько промолвил Женя.

— Просто их «миссионеры» ходили по два­три человека. Так для них было не только безопаснее, но и очень удобно. Удобно в плане психологической обработки людей. К примеру, один из них приписывал себе чудотворство, а сопровождавшие всё это подтверждали как «истину», выдавая себя за «свидетелей» творимых им «чудес».

— Вроде как авторитет себе зарабатывали, — заметил Володя.

— Совершенно верно. Даже более того, они приписали Иисусу, что якобы это Он велел своим апостолам ходить по два, три человека. Ничего подобного! Иисус советовал своим настоящим апостолам ходить самостоятельно, дабы те искали души открытые, готовые принять Его Учение по желанию, любви и духовной на то потребности. А в задачу павловских приспешников входило привлечение в свои ряды как можно большего количества людей, независимо от их уровня развития. Для этого и ходили по два­три человека, дабы реализовать эту задачу. А для таких, как Павел и Варнава сопровождающие их были ещё и источником силы. Марк как раз и был в числе таковых. Впоследствии он достаточно долго ходил и с Варнавой, и с Петром. Причём, следуя особым инструкциям людей Гамалиила, дабы снять всякие ненужные подозрения в недостойном поведении, Марк должен был называть Петра при «пастве», особенно «языческой», не иначе как «Papas», что в переводе с греческого означает «Отец», подчёркивая в лице Петра именно духовного наставника.

Впоследствии, уже в созданных ими общинах христиан, так стали именовать духовных руководителей. А уже на рубеже II и III веков восточные христиане назвали «папами» патриархов Александрийской церкви, той самой церкви христиан в Египте, к созданию которой приложил руку Марк. На Западе же этот титул после Петра носили епископы Рима и Карфагена. А уже в эпоху Средневековья данный титул закрепился за епископом Рима. Причём Пётр почитался как основатель местной епископии, «князем апостолов». И всё это делалось вопреки словам Иисуса, который предупреждал: «И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах».

— Да, наверное люди просто воспринимают всё по­своему, приспосабливая даже духовные зёрна на материальные нужды, — проговорил психотерапевт.

— Интересно, отчего же это зависит? От степени духовного развития людей? — осведомился Стас у Сэнсэя, очевидно в связи с размышлениями Николая Андреевича.

— От их внутреннего выбора, в первую очередь.

Николай Андреевич, видно продолжая обдумывать свои мысли вслух, возразил:

— Но пусть даже были такие перегибы... Но всё же «миссионеры» ведь пробуждали веру в людях.

— Совершенно верно, но веру, основанную на страхе! Возьми такой простой пример. Иисус многие свои чудеса и исцеления творил втайне, причём чудеса совершал благодатные в любви и доброте к людям. Эти же самозванцы, афишируя своё движение, приписывают к своим чудесам акты устрашения. Павлу, например, — как он ослепил волхва Елима только за то, что тот попытался отвратить римского проконсула Сергия от Павловской «веры». И, естественно, Варнава и Марк были тому «свидетели». Этот сюжет описывается в «Деяниях апостолов» (13, 6­12) и описывает его не кто иной, как Лука — ближайший сподвижник Павла.

Или как от осуждающих слов Петра умерли муж и жена, которые принесли ему не все деньги за собственное проданное имущество, и тот обвинил их во лжи и утаивании. И когда их тела «упали бездыханно», неоднократно подчёркивается, как «великий страх объял всех слышавших это». И опять же это описано в «Деяниях апостолов» главе 5 (стих 1­11). Ну, а за то, как Лука возвеличивал Петра, повествуя о том, что люди выносили больных на улицу, когда мимо шёл Пётр, чтобы хотя бы «тень проходящего Петра осенила кого из них», я вообще молчу. Все эти дела, как говорил Иисус, были «от человеческого», ибо исходили от таких людей, как Кифа, желавших научиться чудесам лишь для того, чтобы обладать властью над людьми, дабы все вокруг раболепствовали и трепетали перед ними.

— Ну да, упаси, если кто пойдёт наперекор! — с усмешкой прокомментировал Стас.

— Совершенно верно. Вы понимаете, в чём суть?! Они построили свою религию на противоречиях, на принципе, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. С одной стороны они учат людей всё прощать и сами тут же показывают, как Пётр убил людей всего лишь за то, что те не отдали ему всех своих денег, как говорят, «до последней копеечки». Они учат людей бояться Бога, вызывая тем самым чувство страха у человека, в первую очередь перед ними, «апостолами», как «посредниками» между Богом и людьми и «имеющими власть» даже убивать людей, дабы все их боялись и уважали.

— Прямо как рабовладельцы, — заметил с ухмылкой Володя.

— Ну так, не зря же ими и был введён термин «раба божьего», хотя Иисус говорил людям «вы все дети божьи». Людям вменяли, что за страхом перед Богом должен стоять и страх перед верхушкой управленцев церкви, которым (в отличие от многочисленных ограничений «паствы») позволено многое. — Сэнсэй говорил это с такой силой обличения в голосе, что даже пробирало до глубины души. — Но разве этому учил Иисус?! Он учил искренне любить Бога! А в чистоте любви к Богу нет и не может быть места страху! Ибо кто в Любви, тот в Боге и Бог в нём, ибо Бог и есть сама Любовь. Ведь Любовь стирает все страхи этой жизни. Жизнь бренна, она есть пыль. Бог же вечен. Тому, кто в Боге, нечего бояться земного. Иисус учил людей быть братьями и сёстрами, любить ближних. Он стирал границы разделений и аримановской иерархии между людьми. И как это всё было перевёрнуто?!

Николай Андреевич, выслушав Сэнсэя, задумчиво проговорил:

— Я помню сюжет, когда Пётр спрашивал у Иисуса, сколько раз ему стоит прощать брата своего, согрешившего против него, семь ли раз. И Иисус ему ответил: «не говорю тебе: «до семи», но до «седмижды семидесяти раз». Я эти слова часто приводил в пример своим пациентам. Но что сам Пётр, не прощая убивал людей?! Где ты говоришь это описано? В 5 главе «Деяний апостолов»? Надо перечитать. — И подумав, добавил: — Может, они писали так по поводу денег, исходя из того, что Иисус говорил одному богатому юноше, что если тот хочет быть совершенным и следовать за Ним, то пусть вначале продаст своё имение и раздаст деньги нищим, и тогда будет иметь сокровище на небесах, — предположил Николай Андреевич.

— Правильно, Иисус говорил «продай и раздай деньги нищим», а не принеси их мне, — сделал ударение на этих словах Сэнсэй. — Смысл заключается в чём. Если ты привязан к богатству своими помыслами и стремлениями, то лучше раздай его бедным. Ибо так лучше будет для твоей души. Ведь постоянная забота о приумножении своего богатства материализует человека, пробуждает в нём качества Животного начала, такие как жадность, зависть, эгоизм. Если же у тебя есть богатство, но ты благодаря ему помогаешь людям и делаешь много хорошего и полезного для людей нуждающихся, а не тех, кто и так с жиру бесится, — это хорошо, ибо помыслы твои будут в заботе о людях, а не в возвеличивании своего эгоцентризма. Иисус учил, что забота человека должна быть прежде всего о душе своей, о накоплении духовных благ и добрых дел. Поэтому и советовал тому богатому юноше освободиться от материального бремени, максимально оказать помощь людям и следовать с чистой совестью по пути к Богу. А павловские «апостолы» заставляли людей даже имущество последнее продавать и все деньги от проданного приносить им. Запугивали людей скорой расправой, если те так не поступят или утаят хоть копеечку.

Николай Андреевич с горькой усмешкой произнёс:

— Есть такая старинная латинская пословица: «Наказываю тебя не потому, что ненавижу, а потому, что люблю». Очевидно, она была известна и людям Павла.

— Таких желающих обладать хоть маленькой, но властью над себе подобными, и сегодня пруд пруди, — подметил Володя.

— А сколько деструктивных сект сейчас появилось, которые христианскими себя называют, а всё тот же петровский принцип проповедуют: отдай нам всё до копеечки и верь себе на здоровье. И тоже ведь на Библию ссылаются, — вставил своё слово Виктор.

— А что вы хотели? Архонтские же приспешники трансформировали великое Учение Иссы в религию, вот и имеем неизменный результат и массу противоречий, — ответил Сэнсэй. — Иисус проповедовал своё Учение, основанное на любви к Богу, к людям, чураясь какой бы то ни было власти, объявляя Бога Отцом. Архонты же просто переориентировали духовное начало Учения Иисуса на материальное, дополняя слова Иисуса своими комментариями и таким образом искажая смысл. Если Иисус через своё Учение давал людям истинную свободу, освобождая их от иллюзий материального мира, то Архонты, наоборот, через учение Павла делали из людей послушных рабов материи, закрепощая их страхом.

— Нет, ну может быть раньше и было такое присвоение денег, но сейчас в официальной­то всё по­другому, — с сомнением проговорил Стас.

— Сейчас всё по­другому?! — усмехнулся Сэнсэй. — Точнее сказать — сейчас это проворачивается уже в других масштабах. Посмотри на сегодняшних преемников Петра, тот же Ватикан. Эта крохотная страна на сегодняшний день является одной из богатейших стран мира, и это в то время, когда миллионы людей на земле умирают с голода. Вот и делай выводы, кому Ватикан усердно служит.

— Тут не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять очевидное, — пробасил Володя.

Сэнсэй кивнул, тяжко вздохнув, и продолжил свой рассказ о деятельности Павла в Риме:

— Так вот, когда Павел вызвал Марка в Рим, тот как раз находился в Эфесе, где кафедру занимал Тимофей, являющийся любимым учеником Павла, вместе с которым тот в своё время путешествовал с проповедями. С Марком, кстати говоря, и Тимофей прибыл в столицу империи. В Риме Павел пристраивает Марка к Петру и даёт ему советы, как именно нужно писать Евангелие от Петра.

— Евангелие от Петра? — удивился Николай Андреевич.

— Да. Раньше Евангелие от Марка называли Евангелием от Петра. Это уже позже, когда данная рукопись несколько раз была переписана другими людьми, её переименовали на Евангелие от Марка. Пётр, как я уже говорил, был неграмотен. Да из языков знал только свой родной арамейский. Потому всё время и приходилось подыскивать ему «толмачей», когда он выступал с проповедями среди других народов.

— Понятно, его использовали, как «куклу», — сказал Володя.

— Конечно... За «сочинения» Петра выдавалось то, что было написано Марком, где в качестве главного советчика выступал Павел... Так что и канонизированные книги, приписываемые Петру, а также древние апокрифы (написанные гораздо позже другими людьми), носящие имя Петра, такие как «Деяния Петра», «Откровение Петра», ещё одно «Евангелие от Петра» и так далее были написаны отнюдь не Петром.

— Хорошая, однако, у него была жизнь, — «позавидовал» Женя. — Мало того что ты начальник, так за тебя ещё и книжки пишут.

— Какая же она хорошая, — возразил ему Стас, — если за тебя и говорят, и пишут, и руководят?!

Сэнсэй усмехнулся, глядя на ребят, и продолжил повествование:

— По распоряжению Павла в эти же самые годы (начало 60­х) ещё один ближайший ученик Павла — Матфей — начинает писать другое Евангелие в Антиохии. Это Евангелие предназначалось в основном для распространения данной рукописи среди иудеев­христиан, и естественно, писалось на их родном языке. Поэтому Матфею была поставлена задача написать его в иудейском духе, как и положено, с «родословной», искусственно привязывающей Иисуса к иудейским корням, обилием цитат из «Ветхого завета», дабы сформировать доказательную основу исполнения именно на Иисусе древних пророчеств об ожидаемом иудеями Мессии.

— По­моему, имя Матфея было Левий, — припомнил Николай Андреевич.

— Да, — подтвердил Сэнсэй. — По церковной легенде Иисус якобы призвал Левия в число апостолов, когда тот был сборщиком пошлин, то есть мытарем. На самом деле Иисус его не призывал. Хотя Левий действительно когда­то был мытарем.

— А что это за должность такая, сборщик пошлин? — осведомился Костик. — Это вроде налогового инспектора?

— Вроде таможенного досмотрщика, — пояснил Володя.

— Да, — кивнул Сэнсэй. — Мытарь был простым агентом главных откупщиков, чиновник низшего разряда. Эта должность в то время считалась унизительной для иудеев. Поскольку иудеи, которые поступали на эту должность, были отлучаемы и лишались права завещать. Но Левий был не просто мытарем, он ещё и добросовестно работал на людей Гамалиила. Надо отметить, что он был грамотным и довольно умным человеком, благодаря чему впоследствии его и отметил Павел, который взял его в свою группу. За свои «заслуги» Левий и был удостоен того, что ему присвоили иудейское имя Матфей. И поскольку Матфей довольно долго, в течение пятнадцати лет после организации их общин, проработал в качестве проповедника среди иудеев­христиан, Павел доверил ему написание текста для иудеев.

— Я смотрю, у Павла была довольно грамотная и умная команда, — подметил Володя.

— Как и он сам, — согласился Сэнсэй. — В эти же годы Павел одновременно поручает своему ближайшему сподвижнику Луке также письменно оформить Евангелие — «Деяния святых апостолов», где описываются первые годы организации их христианских общин, деятельность Петра, миссионерских путешествий Павла. Павел познакомился с Лукой в городе Троада (что находился на западе земель нынешней Турции), во время своей миссионерской деятельности в начале 50­х годов. Лука по профессии был лекарем. А учитывая то как Павел грамотно продумывал свои действия по организации христианских общин и привлечению туда людей умных, такой человек, как Лука со своей профессией был просто необходим. Ведь он оказывал по мере возможности реальную медицинскую помощь своим последователям, чем дополнительно привлекал людей в христианские общины.

В общем, Павел для закрепления «нового учения» в письменном виде задействовал многих своих людей и не только известных на сегодняшний день Матфея, Марка и Луку. Все они писали с учётом особенностей своей «паствы», имея один общий источник сведений — учение Павла. То есть, выражаясь языком политики, всё это писано было для разного электората. Но в основе лежало учение Павла о раболепном смирении вместо настоящего Учения Иисуса об истинной свободе. То, что сейчас есть в Библии в «Новом Завете» от истинного Учения Иисуса — это всего лишь остатки, дошедшие до нас после редакции Павла, переписчиков, Великого Понтифика Константина и целой «плеяды» папских особ, вносивших свои индивидуальные поправки. И то, надо отдать должное величию Иисуса, насколько Он, зная человеческую природу, талантливо двояко изложил своё Учение, что даже спустя тысячелетия извращений его сути Архонтами всё равно осталось то, что до сих пор будоражит души человеческие. Ведь истинные слова Иисуса раскрывают духовную сущность человека. И именно благодаря этому человек, действуя по наитию души, открывает для себя Бога, становится на Путь и идёт к Нему. Среди множества плевел, посеянных Павлом и его приспешниками, всё равно остались Зёрна, которые задевают душу человеческую и побуждают к поиску духовного.

Если вы просмотрите Новый Завет, какие книги в него включены (я уже не говорю про Ветхий Завет), вы сами поймёте, какие цели преследовались и кто за этим стоит. Из двадцати семи книг «Нового завета» большую часть составляют послания Павла. Остальные книги — это книги его людей. От «Деяний апостолов» до послания Филимону именно Павел фактически является главным действующим лицом...

— Вот это да! — удивлённо промолвил Виктор. — Вот это «Новый завет» — книга... об Иисусе.

— Так вот, помимо включённых в «Новый завет» посланий Павла, Иакова... Кстати говоря, того самого Иакова, так называемого «брата» Иисуса...

— Это родного сына Иосифа? — уточнил Николай Андреевич.

— Да. Тот самый Иаков, который работал на Гамалиила и возглавлял Иерусалимскую общину христиан. Так вот, кроме посланий Иакова, кроме перечисленных уже Евангелий Матфея, Марка, Луки, а также «Деяний апостолов» от Луки, есть ещё и послания Иуды, Евангелие от Иоанна...

— Иоанна — это любимого ученика Иисуса?

— Если кто и был любимым учеником Иисуса, так это Мария Магдалина. А Иоанн был младшим сыном галилейского рыбака Заведея, любимцем своей матери Саломии — дочери того самого Иосифа, у которого работала в своё время Мария, мать Иисуса...

— Дочерью Иосифа? — с удивлением переспросил Николай Андреевич. — То есть, получается, Саломия была сестрой Иакова, Иуды. Значит, Иоанн... всё это одна семья?

— Да. Иоанн был просто в числе близких родственников семейки Иосифа, которая сначала всячески издевалась над Марией, используя её как рабыню, потом обливала грязью Иисуса, а после зарабатывала на Его славе немалые деньги.

— Да уж, — усмехнулся Женя, — «повезло» же Иисусу с такими «родственничками».

— Да какие они ему родственники?! После всего, что они сделали, их даже трудно назвать знакомыми.

— Подожди, но если Иоанн... А как же его видения будущего, прихода антихриста? Это что получается, всё неправда? — видимо попытался разобраться в этом вопросе Виктор.

— Почему неправда? — возразил Сэнсэй. — Правда. Только чья правда и о чём? — Сделав паузу, он продолжил: — Во­первых, Иоанн писал аллегорически, как его обучали по школе Филона Александрийского.

— О, а это что за фрукт? — с юмором проговорил Женя.

— Этот «фрукт» с того же дерева Архонтов. Это друг Гамалиила. Филон Александрийский происходил из влиятельной богатой еврейской семьи потомственного священнического рода. Он был иудейско­эллинистическим философом, теологом, создателем метода аллегорических толкований Библии с помощью понятий греческой философии. Яркий пример того, как еврейские жрецы потихоньку заимствовали для создания новой религиозной ветви от иудаизма приглянувшиеся им понятия из отвергнутых ими же «языческих» религий, желая возвысить иудаизм в статус мировой, особо значимой религии для всех народов.

Иоанн писал аллегорически, причём что немаловажно, базируясь не на своих «видениях», которых у него никогда и не было, а на некоторых предсказаниях Иисуса и событиях прошлого. История­то повторяется. Иоанн всего лишь описывал мифологию прошлого. Затем эта запись дополнялась уже другими людьми в виде планов Архонтов на будущее... Многие люди не любят вникать в историю, она для них скучная наука. Но историю надо знать, потому что история прошлого — это урок на будущее. Её нужно знать хотя бы для того, чтобы правильно поступать сейчас, чтобы не допускать ошибки и не ходить в розовых очках с наивным взглядом на мир.

* * *

— Так что получается, приход антихриста уже был в прошлом? — удивился Николай Андреевич.

— Конечно. Если уже восстанавливать историческую справедливость, говоря о сюжете с антихристом, так тут кроется ещё одна тайна, которая до сих пор умалчивается теми, кто управляет религией христианства.

— Да? Любопытно было бы послушать, — оживился Николай Андреевич вместе с ребятами.

— Извольте, — просто сказал Сэнсэй. — По современным представлениям, которые опираются на Откровение Иоанна «Богослова», антихрист — это противник Христа, его фальшивый двойник. И люди уже много лет спорят, кто же он этот антихрист, пытаются раскрыть эту личность с помощью тех намёков, которые дал Иоанн. Особенно циничное запугивание верующих приходом антихриста культивировалось и использовалось церковью в своих целях во время эпидемий, войн, стихийных и социальных бедствий. Духовенство, как правило, объявляло антихристами неугодных ему правителей или тех, кого они хотели скомпрометировать перед «паствой». Ну вот такой простой пример, доходящий до смешного: когда в XIII веке германские императоры вели борьбу за власть с римскими папами, так сторонники и тех и других называли лидера противоположного лагеря (как Папу Иннокентия IV, так и императора Фридриха II Штауфена) не иначе как Антихристом.

— Ну да, — усмехнулся Женька и тут же сымпровизировал целую сценку предполагаемого общения двух исторических личностей. — Тьфу на тебя, антихрист! Нет, тьфу на тебя, антихрист! А на тебя тьфу­тьфу­тьфу!

Да так смачно изобразил последнее «тьфу» в сторону Стаса, что тот, шуточно отряхнувшись от его «стараний», сказал:

— Я тебе что, тренировочная макивара, что ли? Решил меня одними своими слюнями замочить?!

Ребята рассмеялись, а Женька добавил ещё порцию юмора:

— Мак­ки­ва­ра, — протяжно проговорил он. — Ты хоть другое какое­нибудь слово выучи ради приличия. Я, понимаешь, восстанавливаю исторический сюжет, а он мне о своём наболевшем.

Когда закончилась эта минутка смеха, Сэнсэй продолжил:

— В общем, кого только не именовали антихристами: и римского императора Нерона, и Наполеона, и даже Петру I пытались присовокупить это имя только из­за того, что он начал реформы. И до сих пор люди в страхе ожидают прихода Антихриста, а некоторые «пастыри» этим людским страхом успешно пользуются в своих политических и корыстных целях. А на самом деле всё было гораздо проще.

Эта история началась с той самой интенсивной подготовки к политическому перевороту, который организовывали «Вольные каменщики» согласно плану Архонтов в начале 60­х годов нашей эры. Как я уже говорил, в этом крупномасштабном мероприятии было задействовано сразу несколько программ, включающих в себя ряд политических манипуляций. Люди Гамалиила, также участвующие в одной из этих программ, решили воспользоваться ситуацией и сделать для своей новой религии своего Великого Понтифика. Тем более что число паствы было достаточным, чтобы претендовать в Риме на определённую политическую силу. На должность Великого Понтифика предполагалось поставить Петра.

— Нет, ну почему всё­таки Петра, а не Павла? — никак не мог понять Андрей. — Павел вроде как был гораздо умнее.

— Я вам уже рассказывал. Эта должность была публичная. И такие умные люди, как Павел, в скрытой политике «Вольных каменщиков», как правило, негласно управляют такими людьми, как Пётр, короче говоря, имеют фактическую власть, оставаясь при этом в тени. Таков один из принципов управления Архонтов.

— Как говорится, все лучшие места под солнцем распределяются в тени, — с улыбкой пробасил Володя.

Виктор хмыкнул:

— А если учесть, что поставить у власти Кифу, это всё равно, что поставить туда глухонемого для народа...

— Это точно, — усмехнулся Сэнсэй.

— Короче говоря, в случае народного недовольства Пётр будет вроде как «козлом отпущения», которого не жалко пустить в расход, — заключил Володя.

Женька как всегда высказался в своём репертуаре:

— Павлушка... пустил в расход Петрушку. А это звучит! Э, слушайте, у меня родился экспромт: «Павлушка, подмяв Петрушку, пустил его в расход».

— Делать тебе нечего, — усмехнулся Стас.

— Как это нечего? Это моё народное выражение... в смысле самовыражение.

— И кому оно нужно, это твоё само... выражение?

— Как кому? Вот запатентую его и в политики пойду, пусть сделают меня великим­великим...

— Ага, — перебил его Стас, — сделают тебя великим­великим... Петрушкой!

Коллектив грохнул со смеху, а Женька наигранно вздохнул:

— Эх, вот так и гибнут помпезные идеи на самом корню, как говорил наш Константин, — и покосившись на Костика, добавил, — то бишь Великий.

После очередной волны смеха Сэнсэй возобновил свой рассказ.

— ...Когда Павел уже более­менее подготовил идеологическую почву, значительно увеличив электорат новой религии, в начале 63 года он вызвал в Рим Петра, которого впоследствии ставят епископом римских христиан. Причём Пётр был в Риме далеко не первым епископом, как потом припишут к его образу, дабы подчеркнуть значимость его фигуры. До него там уже хорошо поработали люди Гамалиила.

Для Петра эта должность была явным «повышением». А когда он узнал, что его хотят возвести в Великие Понтифики, титул, который в те времена носили только императоры, ему вообще что называется «крышу сорвало». В своих проповедях перед «паствой» Пётр, с помощью толмачей и помощников, начинает возносить себя в божественный сан, открыто выдавать себя за преемника Иисуса, фальшиво копируя его деяния, «исцеления». Но Пётр со своими амбициями был лишь малым фрагментом в той большой комбинации политической мозаики, задуманной Архонтами.

В то же самое время, пока Пётр пытался со всем присущим ему самолюбием вжиться в «роль Иисуса» и увеличить число своих последователей, «Вольные каменщики» активно реализовывали в Риме одну из основных программ политического переворота. А именно — устранение от власти римского императора Нерона, которого в своё время они же и возвели на императорский трон.

— Нерон... где­то я про него недавно читал, — проговорил Виктор.

— Ага, только не помню, где и о чём писали, — подтрунил над ним Женя.

— Нет, правда...

— Да, это имя сейчас на слуху, — с улыбкой заметил Николай Андреевич.

— Ещё бы, — усмехнулся Сэнсэй. — С нашей прорвавшейся гласностью народ теперь осведомлён с подачи Запада о различных подробностях его жизнедеятельности... Ну да ладно. Я вкратце расскажу об этом императоре, дабы вы поняли на его примере как действуют Архонты, разыгрывая партии на своей политической шахматной доске.

* * *

— Нерон, или как его звали в детстве Луций, был сыном сенатора Гнея Домиция Агенобарба и Агриппины Младшей, братом которой был Гай Калигула — римский император. Естественно, наследственность он себе получил от отца и матери, можно сказать, буйную и порочную. Когда он был ещё младенцем, умер его отец. Его мать, правдами и неправдами прорываясь к власти, вышла замуж за своего родственника императора Клавдия и заставила его усыновить Луция, дабы именно её сын наследовал трон. Хотя у Клавдия к тому времени имелся сын от другого брака — Британик, который был ненамного моложе пасынка. Так Луций получает имя Тиберия Клавдия Нерона. Впоследствии Агриппина отравляет своего мужа Клавдия и с помощью влиятельных людей из сената, а также при поддержке начальства преторианцев, то есть привилегированной части римского войска, 16­летний Нерон был поставлен на трон императора. Вначале всё шло, как по маслу. Парнишка числился императором, находясь под влиянием матери, а также приставленных к нему авторитетного начальника преторианцев Бурра и Сенеки Луция Аннея (Младшего) — известного философа, политика, принадлежавшего к высшему сенаторскому сословию. Кстати говоря, именно последний стал воспитателем Нерона, когда тому исполнилось одиннадцать лет. Так вот, все эти публичные люди — Сенека, Бурр, Агриппина — манипулируя императором, фактически стали управлять государством, воплощая волю определённых влиятельных лиц сената — людей Архонтов. Сенека, надо отметить, оказался самым хитрым из этой троицы и под «шумок» сколотил себе огромное по тем временам состояние.

Практически большинство сенаторов были довольны своим ставленником. Ещё бы не быть им довольными! Нерон же практически в первые годы своего правления умерил обременительные подати, «обедневшим» сенаторам назначил ежегодное пособие. За что ему тут же присвоили дополнительные титулы: Великий Понтифик (Pontifex Maximus) и Отец Отечества (Pater Patriae).

Всё было бы ничего, да только гены давали о себе знать. Нерон стал взрослеть и входить во вкус власти. Причём вначале власть имущие ещё терпели его разгульный темперамент. Но после смерти Бурра Нерон фактически вышел из под их назидательного контроля. Вот тогда и стал вопрос о его устранении с императорского трона. А в связи с событиями, которые планировались Архонтами на 66 год, Нерон, можно сказать, был уже приговорён и «заказан».

Сам Нерон, к этому времени уже довольно повзрослевший и неплохо разбирающийся в государственных интригах, предпринимает ответный ход на данное негласное решение «Вольных каменщиков». Сначала избавляется от всех, кто мог бы претендовать на его трон, не щадя при этом ни свою мать, ни жену, ни наставника Сенеку. Чтобы ослабить власть сената, он организовывает конфискацию имущества некоторых богатых сенаторов. Те, естественно, не остаются в долгу и устраивают ему «весёлую жизнь», умно компрометируя его в глазах народа и одновременно зарабатывая на этом немалые деньги. Чего только стоит их провокация с грандиозным пожаром в Риме?

— Провокация с пожаром? — даже переспросил Николай Андреевич.

— Да. Летом 64 года нашей эры, как раз во время отсутствия императора в Риме, «внезапно» вспыхивает грандиозный пожар, длящийся девять дней, в результате которого погибает много людей, огнём уничтожается большая часть города. Обращу ваше внимание на тот факт, что именно во время этого пожара были уничтожены римские архивы, в том числе и те, что содержали отчёты Понтия Пилата о его работе в качестве прокуратора Иудеи. Так вот, был пущен слух, что Рим был подожжён по приказу Нерона, который, мол, хотел выстроить город заново. А сам Нерон в это время якобы наблюдал за этим пожаром со своей башни и пел от удовольствия. Даже тот же Тацит, о котором я вам ещё расскажу, писал о том, что во время пожара по городу бегали какие­то подозрительные люди, которые вместо того, чтобы его тушить, разбрасывали горящие факелы, крича, что это делают по приказу.

Сам же Нерон, узнав об этом происшествии, прибыл в город и незамедлительно распорядился оказать всевозможную помощь пострадавшему от пожара населению. Для обеспечения людей временной кровлей было даже открыто Марсово поле, императорские сады и здания. В срочном порядке из других городов доставлено продовольствие в Рим, цены которого были снижены до предела.

Но, несмотря на все принятые меры, в народе стали упорно распространяться слухи о вине именно Нерона в этом бедствии. Сам же Нерон объявил виновниками пожара иудеев вместе с

подконтрольными им сектантами­христианами. Нерон приказывает найти их и казнить как виновных в поджоге. Однако почему­то вместо людей Петра и Павла, которые активно использовали свой «электорат» (в основном состоящий из числа рабов и свободных бедняков) в грязных политических интригах Архонтов, в Риме под прикрытием приказа Нерона разворачиваются широкомасштабные гонения на истинных последователей Учения Иисуса, людей абсолютно невинных. Причём устраиваются не просто гонения, а тотальное, зверское их уничтожение. И опять­таки исполняющие этот «приказ», убивающие невинных людей везде и всюду подчёркивают имя того, кто отдал это распоряжение — Нерона. Это и понятно. Ведь чем ближе были сроки решающей партии Архонтов, тем больше Нерон терял бразды правления, тем больше людей настраивали против него. И даже те, кто были рядом с ним, в свете грядущих событий предпочитали перейти на сторону его оппонентов. Так что Нерона и с пожаром, и последующими репрессиями очень красиво «подставили». И после всех этих событий даже умудрились печальную славу «мученичества» присвоить подконтрольным «Вольным каменщикам» общинам, которые возглавлял Пётр и Павел. Как говорится, прошили историю белыми нитками.

Хотя если взглянуть, кто писал эту так называемую «историю», всё становится на свои места. К примеру, того же знаменитого Тацита или Иосифа Флавия, на которых сегодня ссылаются как на авторитетов. А кем они были? Сенаторскими прихвостнями, которые писали «непредвзято» то, что было угодно их покровителям — влиятельным сенаторам, от которых они были полностью зависимы. Так о какой правде можно говорить?

Иосиф Флавий, который считается иудейско­римским историком, родился в 37 году нашей эры в аристократической семье, принадлежащей к знатному роду первосвященников. Получил хорошее образование. Был непосредственно связан с группой Гамалиила и деятельностью людей от Архонтов. В разное время выполнял и обязанности священника при Иерусалимском храме, и вступал в различные секты, и выполнял функции адвоката, защищая в Риме права знатных евреев. Да и историком он стал далеко не случайно. Во время иудейской войны между иудеями и римлянами, начавшейся в 66 году и длившейся до 73 года, его поставили военачальником на стороне иудеев. А когда Архонты с помощью войны решили все свои политические проблемы и начали расставлять новые пешки на своей шахматной доске политики, тогда и для Иосифа нашлась своя «клетка». А потом в истории напишут, что Иосиф, видя, что иудеи проигрывают эту войну, сдался в плен, а впоследствии его назначили придворным историографом императорской династии Флавиев.

— Ну да, — усмехнулся Володя. — Был врагом, стал резко другом. Тут просто­таки предательством попахивает.

— Для простых людей может и попахивает, но только не для Архонтов. Для них же в любой войне без разницы кто выиграл, кто проиграл и сколько при этом погибло людей. Для них главное, решение своих проблем и реализация продуманных ходов следующей партии. Так вот, Иосиф Флавий как придворный историограф писал лишь то, что ему говорили его влиятельные покровители. В частности, после этой неудачной иудейской войны, развязанной, кстати говоря, жреческой верхушкой элиты иудеев ради расширения своего влияния, он должен был возбудить у римских властей сочувствие к пострадавшему иудейскому народу и поднять престиж иудаизма. Сейчас книги Иосифа рассматривают как ценный источник по истории возникновения «христианства». Но кто стоял за всем этим «ценным источником»? Архонты.

Или возьмите другого древнего историка­«авторитета» — Публия Корнелия Тацита, которого считают «выдающимся историком Древнего мира». Он тоже работал на императорскую династию Флавиев. Сам же Тацит происходил из всаднического сословия и получил хорошее риторическое образование в Риме. Но «в люди» он выбился и достиг высоких государственных должностей (а также стал членом коллегии жрецов), только когда женился на дочери знаменитого полководца и видного сенатора Агриколы. Как вы думаете, чьи интересы он отстаивал? И кто по прошествию длительного времени забвения его работ был заинтересован в раскручивании до уровня мировой славы двух его сочинений «Истории» и «Анналы»?

— «Анналы»? — переспросил Виктор, несколько оживившись. — Так понтифики же тоже писали Анна.., — и не договорив, усмехнулся: — Да, дела...

— Между прочим, как раз в его «Анналах» и излагаются события римской истории «от смерти Августа до гибели Нерона». А в «Истории» говорится о гражданских войнах, о правлении Флавиев. Кстати говоря, нынешние историки черпают информацию о римском пожаре и о «чудовищных преступлениях» Нерона именно оттуда. И главное, эти два сочинения дошли не целиком до сегодняшней многомиллионной аудитории, а лишь то, что этой аудитории вменяется необходимым принять «на веру». Ни больше ни меньше.

Есть и ещё один интересный момент, который связан с тем временем в качестве одного из последствий действий Архонтов. После иудейской войны в городе Явне было основано так называемое поселение иудейских беженцев, которое быстро превратилось в центр и академию иудаизма. Уже в начале 80­х годов явнанский синедрион возглавляет рабби Гамлиель II, который, между прочим, происходил из рода Гиллеля, того самого богатого иудея, прибывшего в начале века из Вавилона в Иерусалим. Римские власти официально утверждают Гамлиеля II в звании начальника иудейской общины и разрешают ему носить титул патриарха. И этими привилегиями он пользовался до самой своей смерти. Вот вам показательный случай того, что война войной, а расстановка своих людей Архонтами — по расписанию.

— Да уж, просто нет слов, — покачал головой Николай Андреевич.

— Но вернёмся к нашему рассказу. В то время под общий шумок было уничтожено много истинных последователей Учения Иисуса. Павел же использовал факт этой расправы в качестве аргумента для запугивания и ещё большего порабощения своей «паствы». Нерон был опорочен позорной молвой — обвинён в поджоге Рима и безжалостном «истреблении» христиан Петра. А истинные виновники, те, кто в действительности провернул все эти дела, заработали на этом кучу денег.

— Не понял, — промолвил Андрей. — А как на этом всём можно заработать кучу денег?

— Дело в том, что Рим до пожара был застроен скученно и беспорядочно высокими деревянными зданиями, в которых в основном сдавались тесные комнаты для временного жилья. А после пожара Рим стал отстраиваться из огнеупорного камня, с отмерянными кварталами, добротными широкими улицами, с ограниченной высотой зданий. Вот и догадайтесь, кто был заинтересован в таком «очищении» Рима и кто впоследствии стал владельцем шикарных зданий?

Так вот, поскольку Нерона не удалось полностью скомпрометировать пожаром, дабы удалить его от власти, против него в 65 году организовывается заговор, который сенаторские «писари» назвали «выражением протеста сенаторского сословия против «эллинистического» управления Империей». А на самом деле, всё как всегда — очередной делёж власти и денег. В этот заговор были втянуты многие сенаторы, всадники, воины. (Кстати, это излюбленный приём Архонтов (который часто использовали «Вольные каменщики») втягивать в свои провокационные политические и экономические заговоры как можно больше народа, ведь в такой толпе очень легко запутать следы истинных зачинщиков и подставить других людей). Но заговор был раскрыт, и очень многие поплатились жизнью за участие в нём. Нерон, опасаясь роста власти и влияния Архонтов, казнил всех, на кого падало хоть малейшее подозрение.

— Прямо как Сталин в своё время, — заметил Виктор.

— История повторяется, — кивнул Сэнсэй. — Ты думаешь, почему Сталин и ему подобные люди так поступали? Всё просто. Дело в том, что когда подобные амбициозные люди становятся у власти и начинают понимать, что их лишь используют в качестве публичной «пешки», а реальной властью обладают «советники» от Архонтов, которые окружили «пешку» со всех сторон, вот тогда и начинаются политические репрессии. Ибо политические репрессии — это всего лишь отчаянная попытка «публичной пешки» выйти из-под власти и контроля людей Архонтов. Причём ей не важно, сколько при этом погибнет людей. Ею движет животный страх за свою шкуру. Поэтому-то аналогичными случаями и изобилует история.

— Мда­а­а, — протянул Николай Андреевич и повторил слова Сэнсэя. — История действительно повторяется.

— После неудавшегося заговора сенаторы подошли к решению этого вопроса более продуманно. Зная слабость Нерона к пению, переросшую в увлечение, они решили временно устранить императора от власти, отослать его подальше от Рима. А за время его отсутствия подготовить настоящий политический переворот. Реализуя этот план в 66 году, к Нерону прибывает целая делегация от греческих городов, которой постановили послать ему почётные венки кифаредов.

— Кого, кого? — переспросил Женя. — Кифаредов? Я не ослышался? Это случайно не от слова «кифа»?

— Нет, — улыбнувшись, ответил Сэнсэй. — Это от греческого слова «кифара», «китара» (kithara). Так называли струнный щипковый музыкальный инструмент древних греков. Соответственно певца называли кифаред.

— Так значит, «кифара» приходится прародителем гитары?! — сделал для себя маленькое открытие Женя.

— Да.

— Вот оно что! Не знал, даже не догадывался.

— Ну, теперь будешь знать, — нетерпеливо сказал Стас. — Дай дослушать.

— Всё, молчу, — извиняющимся тоном произнёс Женя.

Сэнсэй же продолжил:

— Эта делегация, как и положено, напыщенно расхваливала Нерона. А на званом обеде упросила ещё и спеть, щедро награждая его овациями. Хотя ни таланта, ни голоса у Нерона как такового не было. В общем, они очаровали его своими громогласными восхищениями, то есть сделали то, что должны были сделать. В результате такого потока лести в свой адрес Нерон бросает все дела и едет вместе с ними в Грецию, где его возят по городам для участия в специально устроенных там состязаниях кифаредов и конечно же везде делают его победителем, пышно празднуя каждую его «победу». Ради этих состязаний и увеселений императора в один год были совмещены праздники разных сроков.

В общем, пока Нерон там гулял, потешая свою манечку, сенаторы основательно подготовились к его встрече. И когда он прибыл из Греции в Рим в 68 году с кучей венков «победителя», во многих провинциях империи уже вспыхнул мятеж, в Иудее в 66 году вообще восстание переросло в войну. Власть уже полностью контролировал сенат, который и объявил Нерона врагом общества, приговорив его к позорной смерти, в результате чего он покончил жизнь самоубийством.

Всё это я вам подробно рассказываю для того, чтобы вы понимали, как действуют Архонты и «Вольные каменщики». Манипуляция с Нероном — это всего лишь один из их классических примеров в разыгрываемых комбинациях, которые они периодически применяют в разные времена.

* * *

Так вот, возвращаясь к нашему рассказу. К 66 году Архонты накалили политические страсти до предела. В этом общем котле закипания будущих событий организации Гамалиила тоже отводилась определённая роль по подготовке своего «электората» к решительным действиям в защиту и оправдание тех, на кого им укажут их «пастыри». Поэтому люди Павла активно подготавливали своих последователей к предстоящим событиям, запугивая Сатаной, пришедшим в образе Нерона. Одновременно они старались преподнести Петра в своей пропаганде чуть ли не в качестве второго Мессии, активно распространяя слухи о чудесах, исцелениях, якобы им творимых. И эта пропаганда, как раз в отсутствие Нерона в Риме, доходит до такой кульминации, что Пётр публично обещает перед своей «паствой», что вознесётся ныне к самому Богу и на третий день вернётся во плоти, дабы всем объявить «Его волю». Ведь лучшего пиар­хода в те времена невозможно было придумать.

Однако после того как «пастве» было объявлено, что Пётр вознёсся, произошёл непредвиденный случай. Пётр по задумке должен был тайком покинуть Рим и также туда вернуться через три дня «во плоти», дабы огласить «волю, услышанную им свыше». Однако, покидая Рим, он неожиданно встретился с группой христиан из своей «паствы», среди которых находился человек, знавший Петра в лицо. Вот он­то, узнав Петра, первым раскрыл его обман, сказав, фразу: «Куда идёшь, человек?», назвав Петра именно человеком, принизив тот «божественный» имидж, который Пётр пытался себе искусственно создать.

Однако впоследствии приверженцы школы Павла на основе этой истории сотворили целый сюжет о самарийском волхве­маге Симоне, являвшемся якобы антагонистом Петра, с которым тот долго боролся и, в конце концов, победил. Самое интересное, что Симону­волхву приписали все негативные качества Петра, его самозванство, фальшивое уподобление Иисусу, то есть «чудеса», попытки вознесения и обман, которые в действительности сам Пётр и творил в Риме. К этому образу приписали и то, как Симон якобы вначале хотел купить за деньги апостольское достоинство у Петра, но тот ему отказал. То есть, фактическая интерпретация истории из биографии самого Петра, когда тот пытался купить у Марии Магдалины апостольское достоинство. Именно в этой легенде, заметьте, — подчеркнул Сэнсэй, — впервые описанной в апокрифе «Деяния Петра», из которого родились и более поздние апокрифы «мученичества» Петра, так вот, именно к этой легенде «пастыри» и по сей день активно привязывают термин «симония», по сути сваливая все грешки Петра на персонаж Симона­волхва. Более того, рассказывается, как Пётр после убийства им волхва «словом обличающим» якобы пострадал от гнева Нерона. По их легенде, Пётр, пытаясь ночью скрыться от гнева Нерона, на выходе из Рима встречает самого Христа, у которого спрашивает: «Куда идёшь, Господи?» И слышит ответ: «В Рим, чтобы быть снова распяту». И Пётр, якобы осознав его слова и свою участь, возвращается назад, где был схвачен и приговорён к кресту. Причём по этой легенде Пётр просит, чтобы его распяли вниз головой, дабы не желая оскорбить Иисуса уподоблением Ему даже в смерти. И уже будучи распятым, целую лекцию читает о тайне перевёрнутого креста, мол, что это является символом Адама, который своим грехопадением извратил божественный строй, а прямостоящий крест — это якобы символ Христа, восстанавливающий первоначальный порядок. Но все эти приписки были сделаны гораздо позже, когда христианство стало массовой государственной религией, и крест стал почитаться как её новый символ.

На самом же деле, как я уже говорил, Петра (после его мнимого вознесения), когда он под покровом ночи пытался покинуть Рим, схватили и разоблачили христиане из его же «паствы». И именно за ложь и обман они назвали Петра — Антихристом. Приволокли его в Рим и, дабы весь народ мог лицезреть его обман, в эту же ночь распяли в противопоставление Христу на перевёрнутом кресте вниз головой рядом с цирком Нерона и зданием, которое на то время было одним из рассадников «Вольных каменщиков». Почему впоследствии гораздо позже и появился в атрибутике сект, исповедующих сатанизм, поклонение перевёрнутому кресту как символу противопоставления Христу, Его антиподу... Петра распяли на том самом месте, где ныне в Риме, точнее в Ватикане, находится площадь в честь его имени.

— А, где обелиск­«игла» стоит, — вспомнил Виктор вчерашний разговор на эту тему.

— Совершенно верно. Причём непосвящённым рассказываются различные версии, почему именно там установили «иглу». А для «посвящённых», я имею в виду тех, кто и ныне осведомлён о тайных летописях людей Гамалиила для внутреннего круга, это место многое значит. После смерти Петра его останки были захоронены на кладбище уже людьми Павла. Главное, спустя почти триста лет императором Константином была построена базилика святого Петра на том месте, где якобы был похоронен Пётр. Ныне на месте этой базилики стоит собор святого Петра. Хочу обратить ваше внимание, что алтарь в этом соборе обращён на запад, а не на восток, как принято в традиционных христианский храмах... Но даже после тех первых построек многие века среди людей ходили слухи, переросшие в легенды, кто же там захоронен: то ли антихрист, то ли «апостол», то ли кости человека лежат в той могиле, то ли зверя.

— Да, вот так история, — удивился Николай Андреевич.

— Но и это ещё не всё. Самое интересное, что распяли Петра на перевёрнутом кресте в 6 месяце 66 года.

Сэнсэй сделал паузу, очевидно, давая возможность нам самим догадаться, что это означает.

— Так вот откуда эта цифра 666! — первого осенило Николая Андреевича. Усмехнувшись, он добавил: — А народ надрывается, пытаясь вычислить имя грядущего Антихриста через сумму числового значения его будущего имени!

Сэнсэй улыбнулся.

— Так откуда пошли эти «считалки»? От Иоанна, который в своём «Откровении», именуемом по­гречески «Апокалипсис» в 13 главе 18 стихе после аллегорических толкований и павловских интерпретаций типа «ждите, будет», написал: «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое, число его шестьсот шестьдесят шесть». А число человеческое...

— Точно! — восхищённо подхватил мысль Сэнсэя наш психотерапевт: — Как же я сам раньше об этом не догадался?! Это же либо дата рождения, либо дата смерти! Значит три шестёрки — это дата смерти Петра!

Сэнсэй кивнул и продолжил:

— Но самое любопытное, что те, кто сегодня пытается с математической точки зрения подойти к счёту имени Антихриста, докопались до довольно занятных вещей, предназначенных явно не для ушей «паствы», тех вещей, о которых в соответствующих иерархических кругах принято умалчивать. Дело в том, что на тиаре Папы Римского ...

— На чём? — переспросил Костик. — На тираре?

— Нет, тиаре. Тиара — это такая тройная корона, символизирующая Великого Понтифика как судью, законодателя и священнослужителя. К слову сказать, в древности тиару носили персидские и ассирийские цари, оттуда и переняли эту моду. Так вот, на тиаре Папы Римского начертан титул VICАRIVS FILII DEI, что в переводе с латыни означает «Наместник Сына Божьего». В латинском языке некоторые буквы, так же как и в греческом, имеют своё цифровое значение. Получается, если сложить цифры букв этого титула, то выходит число 666. То есть:

5(V)+1(I)+100(C)+0(A)+0(R)+1(I)+5(V)+0(S)=112;

0(F)+1(I)+50(L)+1(I)+1(I)=53;

500(D)+0(E)+1(I)=501;

112+53+501=666.

По этому поводу даже разгорелся целый скандал. Защитники Папы стали утверждать, что просто в слове VICARIVS закралась грамматическая ошибка. Так как правильная запись этого слова была бы VICARIUS, ибо в латинском языке окончания VS нет, а есть окончание US, мол, это всё древние напутали, не различая буквы V и U. И, тем не менее утверждая, что это всего лишь безобидная грамматическая ошибка, что­то никто не спешит её исправить.

— Значит, на самом деле это не было ошибкой? — спросил Виктор.

— Конечно нет, на Великого Понтифика и в те времена работали весьма образованные люди.

— А зачем им это было нужно?

— Просто это было вписано в память о том, чьими последователями являются папы и благодаря кому они обладают и поныне властью.

— Любопытно, а почему они вписали дату смерти Петра, а не Павла? — поинтересовался Костик.

— Пётр был публичной личностью и на него делалась ставка. — И помолчав, сказал: — Хотя истинную дату смерти Петра до сих пор пытаются скрыть. Её связывают и с 64 годом, то есть после пожара в Риме, когда были гонения на последователей Учения Иисуса; и с 65, и с 67 годом. Редко кто из историков осмеливался намекнуть на 66 год. В Риме же, по официальной версии, дата «мученической» смерти Петра и Павла считается 29.06.67 — И, пожав плечами, задумчиво произнёс: — Хотя зачем из этой даты человеческой раздувать такую тайну. Ведь Кифа был всего лишь человеком и все его дела и Павла — это дела человеческие...

— А что, Павла на самом деле казнили вместе с Петром? — осведомился Стас.

— Нет. Из­за прокола с Петром популярность Павла в народе резко упала. Он стал скрываться, дабы и с ним не сделали того же, что и с Петром. В конце концов Павел сбежал из Рима. Через время судьба снова забросила его в Иудею, где он погиб на войне.

— Войне? Какой? — не понял Костик.

— Гражданской, о которой я вам говорил. Кстати говоря, тогда был разрушен Иерусалимский храм, как и предсказывал Иисус.

— Да, жаль, — произнёс Николай Андреевич, — ради интересов кучки каких­то монополистов столько невинных людей пострадало.

— А что ты хотел в мире Аримана?! Власть Архонтов всегда строилась на костях их рабов.

И поскольку Сэнсэй замолчал, очевидно погрузившись в свои размышления, Женя решил подытожить свои впечатления:

— Так получается, антихрист — это не чудовище внеземной цивилизации с рогами и копытами, а всего лишь Кифа?

— Да.

— Тю, а я­то думал! — сотворил разочарованный вид парень, усмехнувшись исподтишка.

— Чего­то я не совсем в толк возьму, — промолвил Виктор. — А зачем Иоанну было приплетать образ Антихриста к будущему, заморочки все эти по поводу его прихода описывать. Не проще ли было об этом вообще не упоминать?

— Ты просто не понимаешь, насколько умно здесь сработали люди Архонтов, — ответил ему Сэнсэй. — Ведь страх людей — это главный порабощающий кнут Архонтов, удар которого приводит массы в ужас, отнимает силу и волю. А страх перед будущим — это не просто двойной удар по психике человека. Это самое настоящее методичное порабощение. Человеку постоянно внушают, что не сегодня­завтра прийдёт Антихрист, и весь мир будет принадлежать ему, и ты в том числе. А потом прийдёт Христос и будет у него битва с Антихристом. Христос победит и возьмёт к себе только избранных, остальные погибнут в геенне огненной. И если ты хочешь стать тем избранным, отдай всё, что у тебя есть церкви, служи попам всю жизнь и жди со смирением своей участи.

— Да, постоянное воздействие стрессовым фактором приводит к серьёзным психологическим последствиям, — заметил Николай Андреевич.

— Безусловно. Человек вместо свободомыслящего существа становится безвольным управляемым рабом. Это раз. Во­вторых, он пассивно ожидает своей участи, вместо того, чтобы навести порядок внутри себя и победить своё Животное начало. В­третьих — человек попадает в полную зависимость от идеологии Архонтов.

— А что такое геенна огненная, которой они стращают? — поинтересовался Костик. — Это что, ад?

— В их интерпретации — ад. А на самом деле Геенна — это название «долины Енномовой», которая по­еврейски звучит как «Ге­гинном», а в греческом варианте geenna. Эта долина расположена на западе от Иерусалима и простирается от горы Сиона до долины Кедронской. В древние времена израильтяне приносили здесь детей и рабов в жертву богу Молоху (библейский Молех, Мильком), сжигая их на жертвеннике. Молох — это был

финикийский бог палящих лучей солнца. А в 622 году до нашей эры царь Иосия своей реформой отменил все культы, кроме Яхве. И дабы искоренить огнепоклонничество, превратил эту долину в свалку нечистот. Из­за смрада, который распространялся от этого места, эту долину и стали ассоциировать с адом.

— А­а­а, — протянул Костик и с юмором добавил: — Понял! Значит, если не будешь их слушаться, то попадёшь в Израиль.

Ребята рассмеялись. После небольшой паузы Виктор спросил:

— Ну хорошо, за Антихриста понятно, а как же быть с предсказаниями Иоанна о конце света, о катастрофах и катаклизмах?

— Что касается катастроф и катаклизмов, так это связано с определёнными земными циклами, о которых знали многие древние народы. В Библии вообще описано очень много таких моментов: и о сотворении мира и о человеке, и о будущем, которые были заимствованы из древних религий и преданий других народов. Просто здесь еврейские жрецы всё это интерпретировали на свой лад, под свой народ.

А что касается Иоанна, то ему поручили сделать эту работу, он и сделал. По сути, он сотворил «универсальное Откровение», где с использованием метода аллегорий была описана не только история, но впоследствии и планы Архонтов на будущее. Ещё бы Иоанну не написать в таком стиле, пройдя такую павловскую школу. Ведь и Павлу, и в особенности тем, кто стоял за ним, так называемым «зодчим», проектирующим «строительство мостов из прошлого в будущее» к тотальной власти Архонтов, хорошо была известна психология людей. Они же в своё время вели и летопись событий, сопоставляли их с древними предсказаниями, владели определёнными знаниями, переписывали легенды. Им ли не знать, как привлечь внимание людей и сотворить из них рабов, которые будут веками обслуживать их «каменщиков», а следовательно, и всю их структуру?.. Вы посмотрите, какие они надели шоры на глаза своей пастве и цепко удерживают её в границах этого восприятия.

Славик тихо уточнил у Костика:

— Шоры — это боковые щитки для лошадей?

— Да. На уздечке возле глаз, — кивнул тот.

— Так получается Откровение Иоанна — это всего лишь искусственные шоры для паствы? — обобщил Виктор.

— Конечно. Откровение Иоанна заставляет людей смотреть только вперёд, именно в своё будущее, причём под определённым Архонтами углом зрения. И благодаря такому психологически выверенному приспособлению человек, охваченный личными переживаниями предстоящего, даже не задумывается не только о том, для чего ему надели специальные боковые наглазники, но даже о том, кого он везёт на своих плечах в это «будущее».

— Интересная трактовка, — задумался Николай Андреевич. — По правде говоря, с такой точки зрения я ещё не анализировал данный текст.

— Неудивительно, — промолвил Сэнсэй. — Потому что ты, как и многие другие люди, размышлял над аллегориями Иоанна как о будущем. А весь фокус Архонтов в том, что Иоанн­то писал под маской будущего то, что уже произошло. То есть он описывал события прошлого. Некоторые из этих событий принадлежали к его времени, но большая часть добросовестно скатана им с древнегреческих легенд, восточных религиозных представлений, в том числе египетских и вавилонских мифов. Его задачей было прописать установки, пропущенные через фактическую программу Архонтов. А как он это оформит, чтобы вызвать страх человеческий, дабы люди открылись в своём восприятии и поверили, — это уже было его проблемой, полётом его фантазии. Безусловно, Иоанн и близко не стоял по утончённости ума с Филоном Александ­рийским. Но система аллегорической трактовки последнего (особенно связанная с соединением греческих мифов с иудаизмом и вследствие этого выведением своего религиозно­философского учения) дала свои всходы в работах Иоанна. Иоанн писал, конечно, грубо. Но и предназначалось это для послушания и раболепия паствы, а не для людей, ищущих изысканности умозаключений. И о каком развитии интеллекта паствы могла идти речь, если их во всём ограничивали?! Это были забитые жизнью люди, озабоченные выживанием в этом мире. Кому там было анализировать и сопоставлять, если в большинстве своём это был неграмотный народ, который Архонты использовали в своих политических целях в качестве «тёмной» управляемой массы.

Николай Андреевич усмехнулся и в шуточной форме сделал такое сравнение по поводу себя:

— Ты знаешь, хоть мой эгоизм рьяно пытается причислить себя к людям просвещённым, всячески сопротивляясь отождествлению с «тёмной массой», но похоже на самом деле... Я, например, в общих чертах знаком с древнегреческими мифами, читал того же Гомера, — сказав последнее слово, Николай Андреевич усмехнулся. — Ну да, Гомера... Но я не об этом. Просто что­то не могу уловить связь древнегреческих мифов с Откровением Иоанна.

— Потому что, я повторяю, ты читал Иоанна с позиции описания установок будущего, но не прошлого. Я тебе сейчас приведу элементарные примеры, и ты сам всё поймёшь. Возьми, к примеру, 12 главу его «Откровения». Там написано: «И явилось на небе великое знамение — жена, облачённая в солнце... Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения. И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами... Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать её младенца. И родила она младенца мужского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя её к Богу и престолу Его. А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для неё место от Бога, чтобы питали её там тысячу двести шестьдесят дней. И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю... Когда же дракон увидел, что низвержен на землю, то начал преследовать жену, которая родила младенца мужского пола». В общем, преследовал, но так и не поймал. Она же убежала в пустыню. «И рассвирепел дракон на жену и пошёл, чтобы вступить в брань с прочими от семени её, сохраняющими заповеди Божьи и имеющими свидетельство Иисуса Христа». А теперь я тебе расскажу, откуда Иоанн взял такой сюжет. Помнишь древнегреческий миф о рождении Зевса, о войне между Кроносом и Зевсом?

— Ну, в общих чертах, — ответил Николай Андреевич, а потом, оживившись, произнёс: — Так это оттуда?!

— Да. Это всего лишь переработанный вариант этой легенды.

— А что это за легенда? — поинтересовался Андрей.

— Ну, там царь богов Кронос, напуганный проклятием, что его свергнет кто­то из его детей, стал поедать всех младенцев, которых ему рожала жена Рея. И когда она родила шестого ребёнка — Зевса, то обманула Кроноса, подсунув ему вместо сына завёрнутый камень. Зевс же втайне от мира был вскормлен в пещере на острове Крит. А когда он вырос, то стал воевать с Кроносом за престол. Хитростью он освободил своих братьев и сестёр из чрева Кроноса. За полученную свободу они отдали ему во владенье громы и молнии. Из­за войны между старыми богами во главе с Кроносом и новыми богами во главе с Зевсом вся вселенная превратилась в большое поле битвы. В конце концов, Зевс с помощью очередной хитрости одержал победу над Кроносом и стал царём богов.

Женя, с интересом слушавший рассказ, шутливо спросил:

— Так я не понял, кто из них был плохим парнем?

Володя, ухмыльнувшись, ответил ему:

— Вечная история смены власти: если есть шило, то его обязательно нужно сменить на мыло.

Старшие ребята рассмеялись.

— Получается, Иоанн заимствовал эти легенды у древних и просто их переделывал, — задумчиво проговорил Николай Андреевич.

— Да. Он взял материал из древнегреческих легенд. В том числе и о катаклизмах, происшедших на земле, зафиксированных в легенде о гибели Фаэтона. Кое­что взял из ветхозаветных книг, к примеру, из книги пророка Даниила. А книга Даниила — это, можно сказать, была одна из первых попыток иудеев создать подобный текст­«откровение», поскольку в книге идёт сплошное выражение мессианских надежд иудейского народа... Ну вот, например, возьмите образ «зверя». В книге пророка Даниила (в 7 главе) говорится о его видении во сне: «И четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого». И далее описывается, что первый похож на льва, второй — на медведя, третий — на барса с четырьмя головами, а четвёртый — «страшнее» всех с десятью рогами. И посмотрите Откровение Иоанна (13 глава), как он скомпоновал из этих образов своего «зверя»: «И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами... Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва...»

— Барс с медвежьими ногами и львиной пастью?! — усмехнулся Женя. — Ну и воображение было у ентого мужика, прямо как у Ньютона, после того как ему хайямовское яблоко шмякнуло по головушке.

После этих Женькиных слов коллектив просто грохнул со смеху. Сэнсэй же посмеялся со всеми, а потом сказал:

— Сопоставьте эти главы, сами увидите, как перерабатывался текст... Кроме того, некоторые моменты были заимствованы Иоанном из вавилонских, персидских сказаний.

Николай Андреевич медленно проговорил:

— Ну, про Вавилон понятно. А что за персидские сказания?

— Сказание о хазаре, — ответил Сэнсэй.

— О чём? — не понял Николай Андреевич.

— О хазаре — царстве, длящемся тысячу лет. Хотя первично это сказание имело духовную подоплёку, но позже люди переделали его по­своему. Согласно тексту, это царство должно было подготовить пришествие царства Ормузда, или же как по­другому его называют — Ахура­Мазды. Как ты помнишь, в зороастризме это имя доброго бога. Так вот, в представлении персов с древних времён история рассматривалась как ряд эволюций, каждая из которых находится под властью пророка. У каждого пророка есть свой hazar...

— Тысячелетнее царство? — уточнил Виктор.

— Да. По­гречески это звучит как хилиазм. Из этих последовательных периодов и составляется ткань событий, приготовляющих царство Ормузда. В преданиях говорится, что к концу времён, когда будет исчерпан круг тысячелетних эволюций, окончательно установится рай, где люди будут жить счастливо: земля станет, как долина; будет один язык, один закон и одно правительство для всех людей.

— Одно правительство для всех людей?! — даже переспросил в удивлении Николай Андреевич. — Так вот откуда эта идея появилась у евреев!

Сэнсэй только лишь усмехнулся его реакции:

— Справедливости ради скажем, что эта идея появилась ещё раньше, у аккадцев. Так вот, по персидским сказаниям перед этим событием произойдут страшные беды. Дахак, то есть персидский сатана, разорвёт связывающие его цепи и уготовит великое пришествие.

— Мда, — Николай Андреевич покачал головой, — а я­то думал... Как говорится, мои знания оставляют желать лучшего.

Володя с ним согласился.

— Не зря же говорят, кто владеет информацией, тот владеет всем миром.

Костик тоже решил вставить своё «философское» слово:

— Как сказано про древнюю мудрость бытия, всё новое в нём шьётся из старья.

Парни с удивлением посмотрели на нашего Философа, внезапно выдавшего такие «перлы». Костик же, купаясь в лучах всеобщего внимания, расплылся в довольной улыбке.

— А как Иоанн узнал о персидских легендах? — поинтересовался Андрей.

На что Сэнсэй ответил:

— Что касательно персидских легенд, то не надо забывать, что в те времена довольно популярна была религия митраизма, о которой я вам рассказывал, ведущая своё происхождение от персидского зороастризма. И оттуда было многое заимствовано теми, кто создавал религию христианства.

В своё время иудейские священники переняли от вавилонских жрецов некоторые религиозные воззрения, обряды. Поэтому, как я уже говорил, многие библейские легенды имеют вавилонское происхождение, сюжет которых, в свою очередь, был взят из шумеро­аккадских легенд. Это та же легенда о сотворении мира, о грехопадении, о Вавилонской башне, о потопе. И если до того же Вавилонского плена понятия о Боге у иудеев было несколько примитивными, то после иудейские жрецы начали разрабатывать уже серьёзные религиозные концепции для своего народа. Кстати говоря, строгое празднование субботы, с запрещениями того, чего нельзя делать в этот день, тоже ведёт своё начало из Вавилонии.

Николай Андреевич задумчиво проговорил:

— Да, в Библии столько парадоксов...

На что Сэнсэй ответил:

— Это нормально. Вы думаете, почему в Библии, особенно в Новом Завете, столько парадоксов, где после утверждения, идёт отрицание и наоборот? Одна и та же школа. Ведь настоящие «понтифики», у которых учился Павел, как я уже говорил, достаточно хорошо знали психологию людей, пребывая многие века у власти и передавая свои секреты управления из поколения в поколение. Метод манипуляции слушателями, которым, например, пользовались Павел и его люди, был всего лишь одним из методов людей Архонтов... Если Иисус специально говорил притчами, дабы человек учился думать, понимать суть и делать осознанный выбор, то Павел пользовался бросковой тактикой манипуляции, внушая человеку свою установку как единственно правильную.

— Не понял, как это? — заинтересовался этим сообщением Виктор.

— Ну, Иисус постепенно втягивал слушающего в смысл и значение излагаемой мысли путём последовательного объяснения, обоснования, дополнительного осмысления через примеры на притчах. А Павел, он даже не давал своим слушателям возможности подумать, о чём он говорил. А сразу с налёта шокировал их первой же фразой, причём в таких своеобразных казуистических переплетениях. Вроде того, «Если Бог за нас, кто против нас?», или «Но, если по благодати, то не по делам; иначе благодать не была бы уже благодатию. А если по делам, то это уже не благодать; иначе дело не есть уже дело», или «...кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть». То есть, пока человек силится понять «О чём это он?», Павел тут же, не тратя время на его согласие с этим утверждением, пользуясь моментом растерянности человека, а следовательно, открытости его сознания, давал ему свои установки. И, в конце концов, получал желаемый результат, заставляя человека верить во всё то, что он говорил.

— Так этот метод был известен ещё Павлу? — удивился Николай Андреевич. — Надо перечитать... А я думал, что этими методами пользуются только спецслужбы, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказал он.

— Ну да, — усмехнулся Сэнсэй и ответил ему таким же полушутливым тоном: — А эти службы­то из какой истории черпали свои познания?!

— Дела­а­а. Древность, оказывается, штука непростая, — с усмешкой потёр свой лоб Николай Андреевич.

— Да древность здесь ни при чём! Просто люди не меняются. — Сэнсэй вновь тяжко вздохнул и стал рассказывать дальше: — Но вернёмся к концу 60­х годов нашей эры... Тогда, в связи с событиями (столь неудачным проколом Петра, теми же политическими передрягами, войной, гибелью нескольких основных организаторов павловского учения) процесс внедрения новой религии в среду «язычников» несколько притормозился. Но даже такие перипетии не мешали Архонтам и их людям продолжать зарабатывать деньги на «пастве» новой религии. И это длилось достаточно долго, почти двести лет. Постепенно люди позабыли события тех лет, умерли очевидцы эпохи Иисуса, родились новые поколения, которые жили уже в заботах своего времени. Но обновлённый клан Архонтов не бездействовал. Уже к середине III века люди Архонтов превратили христианскую церковь в Римской империи в довольно мощную, разветвлённую организацию с иерархической структурой и строгой дисциплиной. Была сколочена каста священнослужителей (так называемый клир, от греческого слова kleros — «жребий», «часть наследства», «удел»), которая за счёт «паствы» накопила огромные богатства и владела значительным личным имуществом. Основным занятием этой касты, помимо старательного навязывания новому, молодому поколению старых архонтских установок в виде учения Павла, было увеличение своего богатства через торговые и финансовые операции.

— А зачем им было нужно то молодое поколение? — спросил Костик.

— Как зачем? Молодёжь — это активно действующий электорат, которым к тому же легко управлять, учитывая амбиции молодости и отсутствие личного опыта. Главной же целью Архонтов, как всегда, являлось расширение сферы своего влияния. В случае с христианством они реализовали эту задачу путём популяризации новой религии на старых павло­петровских корнях.

— Ага, — хмыкнул Стас. — Корнях... в виде присосок­паразитов к древу Иисуса.

Николай Андреевич еле заметно улыбнулся и произнёс:

— Хотите хохму? Стас тут всколыхнул во мне пласт ботанической информации. Есть такой род бесхлорофилльных трав семейства норичниковых, которые произрастают в основном в лесах нашего умеренного пояса. Называются они «Петров крест». Так в чём суть? Приблизительно 10–15 лет своей жизни эта трава развивается под землёй, причём в виде такого крестообразного корневища. И главное, питается это корневище при помощи внедрения своих корней­присосок в корни дерева­хозяина, то есть того же тополя или ольхи. И только потом, развившись и прочно укрепившись, вырастает из­под земли, вынося свои побеги. Листья у него бледные, а цветёт по­моему, если мне память не изменяет, такими розово­пурпурными цветками.

— Вот, даже среди растений есть эгоисты! — рассмеялся Женя своим заразительным смехом.

А Стас с юмором добавил:

— Надо же ему было себя любимого как­то пристроить в этой жизни.

Андрей предположил по этому поводу:

— Наверное, в народе сохранилась память о тех событиях, хоть и в таком закамуфлированном виде.

— А куда ей деться, той памяти?! — с улыбкой согласился с ним Сэнсэй. — Люди чувствуют, где им говорят правду, а где неправду. Но, даже зная правду, боятся произносить её вслух из­за того самого страха, который постоянно внушают им Архонты. А по сути, если человек откинет страх, проснётся от этих иллюзий, навязанных Архонтами, он поймёт, что материя — это пыль, и время жизни даётся для достижения духовных целей. Ведь за страхом ничего не стоит, за ним — пустота, искажённая Животным началом до пределов неузнаваемости. Жизнь материи — мгновенна, но для души — эти мгновения, сколько бы они ни длились, — это реальный шанс уйти в мир настоящий — вечную реальность Бога.

— Да, как ни крути, — задумчиво проговорил Николай Андреевич, — а этот мир и впрямь принадлежит Ариману с Архонтами. — И, уже обращаясь непосредственно к Сэнсэю, добавил: — Ты знаешь, как ни странно, но благодаря твоему рассказу о прошлом, я начинаю глубже понимать, что творится сейчас. Учитывая принцип действия Архонтов, всё становится на свои места, вся эта утаиваемая реальность, «обратная, скрытая сторона Луны» этого мироустройства, и этот «демократический» бред, и навязывание мнений и вся та грязь, которая потоком хлынула с экранов телевизоров.

— То ли ещё будет, — с горечью проговорил Сэнсэй. — Вы ещё будете свидетелями, как Архонты развалят нашу страну, как через своих людей попытаются её раздробить, поссорить братские народы. Как настанут времена Перекрестья... Методы Архонтов не меняются. Что тогда, что сейчас. Ты посмотри, какая нынче идёт обработка сознания людей, в том числе и через новоявленные религии, секты. А каковы особенности этих религий и сект? Во­первых, настойчивое внушение для своей паствы, что только они спасутся, а все остальные погибнут. Во­вторых, те, кто вне данной религиозной организации или оказывают ей сопротивление, оглашаются не иначе как находящиеся во власти Сатаны. В­третьих, во главе организации, как правило, ставят человека, которого объявляют для паствы «Пророком», «Отцом», «Спасителем» и так далее, и специально формируют особое отношение паствы, основанное на страхе и рабской любви к нему. В­четвёртых, ведут жёсткий контроль сознания своих адептов, зачастую присваивая себе имущество этих людей. В­пятых, как правило, устраивают целую иерархическую лестницу, давая дозированную информацию об организации и соответственно её доктрине, в соответствии с уровнем посвящения. А если разобраться, какова истинная причина создания и распространения подобных новоявленных религиозных организаций, то всё оказывается достаточно просто: расширение сферы влияния, а значит дополнительный политический электорат, власть и деньги. Архонты просто играют верой людей, используя её, как фиговый листочек, для прикрытия своих истинных намерений. Что сейчас, что в те времена, тот же самый принцип. Элементарно, сравните и проанализируйте.

* * *

Сэнсэй сделал паузу, о чём­то задумавшись, а затем произнёс:

— Историки от Архонтов наперебой описывают, какие жестокие гонения были на христиан в те столетия, но почему­то ни слова не упоминают об истинных причинах, вызвавших эти гонения, отделываясь любимыми фразами о противостоянии между «язычниками» и «христианами». А если углубиться в суть происходящего, то «паства» всего лишь шла за своими «пастухами». А пастухам мало было своего стада, они жаждали расширения своих пастбищ и стада овец. Ведь чем больше овец (если рассматривать в рамках того же павловского учения), тем больше шерсти от них, тем слаще жизнь будет у «пастухов». Властям, естественно, это не нравилось: как это так, имеешь пасущихся в моём государстве баранов и не делишься доходами? Одни власть имущие терпели подобное «нахлебничество», а другие — выколачивали свои «законные» с «пастухов», периодически устраивая показательные расправы над ни в чём не повинными людьми из «стада». «Пастухи» же, пользуясь моментом, взывали к жалости народа, используя смерть своих верующих для собственного пиара, что они такие «бедные, несчастные, всеми гонимые». Это, кстати, тоже один из классических приё­мов людей от Архонтов.

— Утверждать, что они бедные, несчастные, всеми гонимые? — улыбнулся Николай Андреевич.

— Совершенно верно. Они специально тайно провоцируют конфликты, направленные против своих же людей, «соплеменников», и начинают раздувать эти конфликты до такого состояния, при котором достигаются два главных результата. Во­первых, очищаются их ряды, тем самым устраняются неугодные. Во­вторых, такие искусственные конфликты, как правило, приносят славу самим зачинщикам, которые, пользуясь этим, формируют особое общественное мнение, играя на людской жалости. Это в конечном итоге приводит к тому, что зачинщики этих интриг захватывают ключевые посты власти и увеличивают свои капиталы в ущерб обществу... По такому принципу действовали и епископы из иудеев­христиан. Они сначала провоцировали конфликт с властями против своей же «паствы». А затем, играя на жертвах этого конфликта, формировали себе общественное мнение и выкладывали на чужих костях дорогу к большей власти, расширяя сферы своего влияния.

— Как же это всё похоже на нынешнее время, особенно на некоторых, стоящих у власти, которые пытаются из искр своих спичек разжечь мировой пожар, — заметил Володя.

— А как ты думал? Что тогда, то и сейчас. Кто в наше время занимает важные посты и кто больше всего плачется, что его народ угнетают?

— А как так вышло, что христиан сначала гоняли, а потом так резко зауважали? — спросил Руслан.

— Это особая история, — ответил Сэнсэй. — История про соединение намерений Архонтов с амбициями человека, стремившегося к единовластию.

— Это про Константина Великого, что ли? — догадался Николай Андреевич и с улыбкой проговорил: — Соединение намерений с амбициями говоришь, хм, любопытно было бы послушать.

— О, точно! Расскажи про него, Сэнсэй, — подхватили наши ребята.

— Да, а то всё о нём урывками, да урывками, — высказался Виктор.

Женька тут же шутливо добавил:

— М­да­сь. Надо же нам когда­нибудь прозреть по полной программе!

— Ну, по полной, так по полной, — согласился Сэнсэй и, немного помолчав, начал своё повествование: — Из­за своих манипуляций с властью, разжиганием конфликтов Архонты, в конечном счёте, привели Римскую империю к тому, что при императоре Диоклетиане его власть была разделена с ещё тремя соправителями: сначала с Максимианом, потом с Констанцием Хлором, возглавившим западные провинции, и Галерием, поставленным над восточными провинциями. Закончилось это тем, что в 305 году, после отречения Диоклетиана и Максимиана от власти, начался период междоусобиц за ту самую власть... В 306 году, после смерти Констанция Хлора, «августом» западных римских провинций был провозглашён его сын Константин.

— Это тот самый, которого прозвали «Великим»?! — с какой­то напыщенной важностью подчеркнул Костик.

— Совершенно верно, — кивнул Сэнсэй. — И не только «Великим», но и «Святым», «равноапостольным». Таковым он и является для тех, кто понятия не имеет о его «святой», «равноапостольной» жизни. Фактически он был ещё хуже Нерона. Но Нерон не поддержал власть Архонтов, поэтому его представили в истории в преувеличенно жестоких красках тирана, антихриста и чуть ли не демона во плоти. А Константин выполнил все условия Архонтов, поэтому они его и окружили ещё при жизни ореолом святости.

Женя жалостно протянул:

— А мы­то бе­е­дные барашки верим им на слово.

Ребята заулыбались, а Стас тут же сыронизировал:

— Не мы, а ты. Попрошу не путать и не обобщать.

— Никто тебе не мешает быть человеком, а не барашком, — ответил Сэнсэй Жене. — Ведь Архонты легко вводят в заблуждение людей, делая из них своих «барашков» именно потому, что люди не владеют и не очень­то и стремятся владеть цельной информацией, существуют по принципу «моя хата с краю, ничего не знаю», или принимают внушаемое за действительное. Поэтому и проживают свою жизнь на поводке идеологии Архонтов. А ведь всё в руках самих людей.

— И голове, — добавил Николай Андреевич.

— Естественно, — согласился Сэнсэй.

— В общем­то ты прав. Я, например, о жизни Константина мало что знаю, ну кроме того что он учудил с Никейским собором, — сказал Володя. — Можно сказать, знания мои поверхностны и очень ограничены в этом вопросе...

— Точно, точно, — подхватил Женя. — Хотелось бы копнуть вглубь эту историческую личность.

— Ну раз хочется, значит копнём, — просто изрёк Сэнсэй и добавил, — в назидание потомкам... Константин родился в 272 году в Наиссе (это нынешний город Ниш в Сербии). Его родителями были будущий император Констанций Хлор и Елена, дочь трактирщика, ставшая впоследствии, благодаря власти своего сына, августейшей особой. Отец Константина был человеком очень экономным и расчётливым, причём это касалось всего: начиная от быта и заканчивая политикой. Добившись должности соправителя империи, он развёлся со своей женой Еленой, дабы ради выгоды жениться на падчерице императора Максимиана — Феодоре. Историки потом напишут, что это произошло по приказу Диоклетиана, хотя Констанций Хлор активно поддержал эту идею, поскольку она соответствовала его прагматичному расчёту своей жизни на годы вперёд.

Его сын Константин был отправлен для службы в резиденцию Диоклетиана, где провёл не самые свои лучшие десять лет молодости среди интриг, разврата и жестокости. Ещё тогда он впервые столкнулся с будущим своим соперником по власти Галерием, интриги которого несколько раз подвергали жизнь Константина серьёзной опасности. В последние годы правления Диоклетиана и Максимиана был издан эдикт, направленный на массовые репрессии против христиан. И Константин был в числе тех, кто приводил в исполнение эти указы. Причём лично принимал участие в казнях христиан, дабы не хуже чем Павел в своё время заработать себе на этих убийствах «весомый» авторитет. Единственная цель, которую он преследовал в течение всей своей жизни, — это прорыв к тотальной власти.

Когда начались пертурбации во власти, и Галерий был утверждён в своём новом титуле «августа» (после отставки Диоклетиана и Максимиана), старый Констанций Хлор путём хитрости, с помощью своего тайного доверенного лица, доставившего Галерию письмо со «слёзными просьбами старого отца повидать Константина перед смертью», вызволил Константина из этого «императорского плена». Благодаря чему его сын в целости и сохранности в короткие сроки был доставлен из Восточных провинций в Западные, которыми управлял Констанций.

И вот здесь для Константина началась настоящая школа преемственности большой власти. Обосновавшись в Британии в городе­крепости (штаб­квартире одного из римских легионов) Кайр­Эбрауке, которую римляне на свой манер называли Эборак (это тот самый город, который гораздо позже англичане назвали Йорк, а потом в честь него назвали американский город Нью­Йорк), старый Констанций Хлор в последний год своей жизни не просто раскрыл сыну секреты подводных течений власти. Он познакомил его с очень влиятельными людьми, которые представляли в данном регионе интересы Архонтов. Константин им понравился и по характеру, и по амбициям, и, что немаловажно, по происхождению (далеко не последнюю роль в этом сыграла национальность его матери Елены). Именно после данного знакомства в этот год и был разработан план Архонтов по реорганизации Римской империи.

Между Константином и людьми Архонтов были заключены особые договорённости, согласно которым они приводят его к единовластию, а он взамен, ставши единоличным императором Римской империи, выполняет все их требования. В числе последних было не только возведение христианства (основанного на учении Павла) в ранг государственной религии, но и основательная реорганизация структуры власти, изменение политики и внедрение новых принципов в систему управления, которые актуальны и по сей день. Эти договорённости были обоюдовыгодными. Константин согласился, по большому счёту ему было всё равно, каким путём он прийдёт к большой власти. Впоследствии люди от Архонтов своё слово сдержали. И Константин, благодаря настойчивым советам отца, а потом и матери, выполнил все их требования.

— Новые принципы в системе управления? — заинтересовался Николай Андреевич. — Интересно какие?

— Хм, весьма занимательные, — с усмешкой проговорил Сэнсэй. — Император Диоклетиан (который объявил себя не иначе как Иовием) ещё во времена своего правления создал так называемый консисторий, впоследствии превратившийся в совет маленькой группы руководителей из военного сословия, в руках которых была сосредоточена реальная власть армии. Диоклетиан не смог довести эту идею до ума. Состав этого органа был непостоянным, собрания нерегулярными, и только сам император определял, кто из этих людей будет участвовать в следующем собрании. Но сама идея Архонтам понравилась. При правлении Константина Архонты воплотили эту идею в качественно новом виде и сделали этот орган тайным товариществом — «comitatus», при котором его члены именовались комитами. В него входила хорошо организованная как гражданская, так и военная верхушка (советники императора), которая фактически управляла страной. Константин лишь числился формальным лидером этой организации.

А какие должности стали занимать эти советники! Председатель совета (которого потом стали называть квестором, а позже канцлером), осуществлявший административные, судебные, финансовые функции; министр общественных финансов; министр внутренних финансов; военачальник внутренних войск; руководитель гражданской службы; госсекретарь. Причём последний был официальным главой имперской тайной полиции и отряда телохранителей. Под непосредственным контролем этих людей находились все государственные департаменты и огромный штат людей. В основе был положен аримановский принцип: «разделяй и властвуй». В последующем уже в позднеримском государстве разрастание такой системы привело к образованию многочисленных департаментов с сотнями служащих. И как следствие — развитие коррупции в государстве.

Так вот, помимо политических преобразований, также одним из результатов, достигнутых между Константином и людьми Архонтов соглашений, стало фактическое начало раскола могучей империи на две части. Вследствие чего в Риме религиозную власть взяли епископы, позже сформировавшие тотальную сеть папской власти, которая впоследствии развилась до диктатуры, произвола и порабощения Европы. Константин же, уступив им Рим, перенёс столицу на Восток, в город Византия на берегу Босфора в Малой Азии, сотворив из него «Новый Рим», названный позже Константинополем. Вскоре Византия — эта так называемая Восточная Римская империя — превратилась в самостоятельную Византийскую империю, которую впоследствии уничтожило всё то же папство, путём того же излюбленного Архонтами приёма дробления единого государства на мелкие части.

Христианство же к тому времени стало уже довольно мощной организацией. В своё время сделав эту религию рычагом власти для Константина, люди Архонтов фактически достроили структуры её власти до пирамидального уровня с довольно широкой опорой на народные массы и строго определённой иерархической верхушкой... Константин тоже немало поимел с этого пирога. Во­первых, с помощью религии Павла он получил не только контроль над своими подчинёнными, но соединил церковь и государство воедино — «божественное» освящение и одобрение своей власти. А учитывая то, что на рабстве держалось всё государство, восставать против императора, с учётом идеологии религии Павла, отныне означало восставать против Бога, восстание рабов — это уже рассматривалось не как акты неповиновения властям, а как акты неповиновения самому Богу. Все должны были склоняться перед Константином, ибо провозглашалось, что после стольких гонений на христиан именно он был якобы «избран самим Богом» их защитником.

К Константину были приставлены специальные писари­церковники, которые прославляли в своих книгах его «божественный сан». Один из них, ставший впоследствии ближайшим сподвижником Константина, был Евсевий Памфил (или как его ещё называют Евсевий Кесарийский) — епископ Кесарии Палестинской, церковный писатель, которого ныне причисляют к тем же весомым историкам прошлого христианства. Так вот, этот «историк» и сотворил такие произведения как «Приготовление к Евангелию», «Церковная история», описав (как

от него и требовали) историю христианства до 324 года. Он же написал и такое сказание, как «Жизнь блаженного василевса Константина», которую до сих пор рассказывают «пастве». Чтобы вы имели представления, я процитирую некоторые выражения. К примеру, там говорится такое: «Как верный и добрый слуга, Константин что возвещал, то и делал...»

— Ну да, — усмехнулся Володя. — Если учесть, что обещал власть имущим...

— ... «Он открыто называл рабом и исповедовал себя слугой Всецаря; за то Бог вскоре воздал ему... соделал его таким василевсом, о каком никогда прежде и слухом не слыхивали, явил его столь боголюбивым и преблаженным, столь благочестивым и благополучным, что он без всякого труда овладел гораздо большим числом народов, нежели то, каким владели прежние государи, и безбедно сохранил свою власть до самой кончины... Не было человека, который, приближаясь к нему, не получил бы какого­либо блага, не было и таких, которые, ожидая от него помощи, обманулись бы в доброй своей надежде». И естественно, ни слова не говорится, какие жестокие и деспотичные поступки творил этот «благочестивый» Константин. Какие он совершал преступления, прорываясь к власти. Как, будучи уже единым императором, жестоко расправляется с близкими родственниками, которые могли бы претендовать на его трон: как убил своего старшего сына Криспа за его популярность в народе, свою жену Фаусту. Этот «преблаженный» Константин, «дарующий всем блага и свободу», за своей подписью издал такие указы, которые до нитки обирали простой народ и ещё больше усугубляли рабство и дополнительно закрепощали десятки тысяч свободных людей. Но и это ещё не всё. Константин жаждал обладать не только политической властью в своём государстве, но и религиозной. И он добился такой уступки от людей Архонтов.

— Странно, а почему они отдали ему в руки эту власть? — задумался Николай Андреевич. — Ведь это же диктат идеологии.

— Константин рассчитывал лишь на сроки властвования в течение своей жизни, а Архонты просчитывали на столетия вперёд... Так вот, Константин, официально оставаясь, как император, Верховным жрецом с титулом Великого Понтифика первосвященника «языческого», в то же время возглавил государственную религию — христианство, причём пытался руководить всем епископатом христианской церкви, самостоятельно назначая епископов на все главные церковные должности.

— Да уж, — усмехнулся Стас. — Мания величия у него, конечно, была гипер!

— Ну, что ты хочешь, — пожал плечами Сэнсэй, — если этот человек строил храмы, посвящённые себе же как божеству, о чём тут можно ещё говорить? Да, кстати, о храмах. Именно Константин возвёл первые храмы в честь Петра и Павла в Риме и Константинополе и установил празднования в их честь, прославляя «духовную твёрдость святого Петра» и «разум святого Павла».

— Анекдот! — усмехнулся Женя.

— Точно, — пробасил Володя. — Это называется, иных уж нет, а тех долечат...

Николай Андреевич спросил:

— И всё же, если Константин захватил всю власть, какая же выгода от этого церковникам? Ладно там, выгода Архонтов очевидна с их просчётами на столетия вперёд. А епископам какой был интерес терпеть Константина?

— О, ты что! — воскликнул Сэнсэй. — Епископы первые были «за» власть Константина! Он же за признание его авторитета гарантировал им защиту, богатство и власть. Что такое государственная религия страны? Это значит, что всё население страны можно свободно превращать в свою «паству», а следовательно, обеспечивать солидный доход церкви. Кроме того, строительство церквей, соборов, попечение об их благосостоянии, даже выделение на духовенство большего количества съестных припасов брало на себя государство, а значит деньги на эти нужды брались из государственной казны, а не из карманов «раздобревших» епископов.

— Конечно, кто не прочь поживиться за государственный счёт, — с юмором промолвил Володя.

— Константин поднял и укрепил авторитет христианского духовенства, предоставляя им преимущества и высокое положение в обществе, освободив их от обычных повинностей, которые выполняли римские граждане. Именно он утвердил за Церковью право забирать наследство умершего человека по завещанию. Причём всё было сделано так, что обойти Церковь в завещании считалось чуть ли не преступлением, оскорблением самого Бога. А если политика руководства церкви где­то и отклонялась от «слова Божьего» и появлялись люди, которые пытались восстановить справедливость, иерархия церкви теперь могла с ними не церемониться, а решать вопрос о судьбе этих людей быстро и эффективно — при помощи карательных аппаратов империи. Всё стало намного проще в управлении: раз ты не согласен с политикой церкви и её постулатами, значит ты — еретик. Если ты не с ними, значит против них, а следовательно, по их установкам, против Бога. Замечу, что слово «еретик» (hairetikos) в переводе с греческого означает «сторонник» какой­либо секты, которую господствующая церковь считает ересью, ложным учением. Хотя само слово «ересь» (hairesis) означает «особое вероучение»...

Ещё бы иерархам христианского духовенства не радоваться таким привилегиям! Да за это они готовы были прославлять Константина и день, и ночь, не то что терпеть его руководство и закрывать глаза на его произвол. Тем более, он был умным и грамотным политиком, умеющим, как и его папа в своё время, извлекать выгоду из всего и служить и вашим, и нашим... Чего только стоит его афёра с крестом, разрекламированным его матерью не иначе как «животворящим».

— С крестом? — даже переспросил Виктор.

— Да. На Никейском соборе в 325 году, который проходил под руководством Константина, «отцы церкви» утвердили «Символ веры» — это такой краткий свод основных догматов христианской церкви, которые составляли костяк вероучения. Причём всё это вменялось пастве принимать слепо на веру... По подсказке матери Константин решает сделать новый символ христианства — крест.

— А разве до этого он не был символом христиан? — удивлённо спросил Костик.

— О, проснулся, — усмехнулся Женя.

— Конечно нет, — ответил Сэнсэй. — Я уже когда­то вам рассказывал, что крест стал почитаться в этой религии лишь в IV веке. В раннем христианстве крест вообще отвергался, как «языческий» символ, да ещё присовокуплялись современные в те времена понятия креста как орудия казни. Символом же раннего христианства считался агнец, рыба, лилия, огонь, но не крест.

Костик ещё больше удивился.

— Крест был «языческим» символом?!

— Причём он широко почитался в дохристианских культурах, — как само собой разумеющееся сказал Сэнсэй. — Поинтересуйся данными археологии и ты увидишь, что крест почитался в разных уголках земного шара ещё со времён верхнего палеолита. У древних народов он служил символом огня. Крест также был одним из символов оберега, солнца и вечной жизни.

— А почему же в христианстве его стали почитать, если вначале отвергали? — не унимался Костик, пытаясь разобраться.

— Ну как почему, это же дела людей, их интерпретация, продуманная политика. Ведь религию оформляли в IV веке в рамках государственной. Нужен был свой обновлённый символ, к тому же привлекательный и для «язычников», дабы они тоже пополняли ряды христианства... Вот и взяли крест. Евсевию Памфилу поручили написать «историю для народа», почему Константин избрал именно крест. И тот сочинил (не без помощи самого Константина), что якобы император в одном из своих решающих сражений увидел крест на небе. А потом, дескать, Константину приснился Иисус и даровал ему победу за императорский престол, посоветовав снабдить свои боевые знамёна своеобразными крестами. И, мол, на утро Константин так и сделал и выиграл сражение. После этого император уверовал в Христа и сделался прилежным христианином. Вообще­то эта история до сих пор является поводом для шутки и смеха серьёзных историков.

Для придания пущей «достоверности» этой легенде в основу были положены исторические события, которые действительно имели место в 312 году. Речь идёт об одной из «решающих битв» многочисленной армии Максенция (соперника по власти) и небольшой армии Константина недалеко от Рима. Всё это преподнесено древними историками как величайшая победа Константина, которая свершилась чуть ли не благодаря чуду. Хотя на самом деле это был всего лишь закономерный результат части плана по продвижению Константина к власти. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы увидеть этот расчётливый манёвр даже в имеющейся истории. Достаточно проанализировать выжидательную политику Константина в эти годы (когда последовательно ссорились и умертвлялись его основные конкуренты) и сопоставить с теми «быстрыми победами», которые он одержал на пути к императорскому трону в Риме. Учитывая все эти факты, понятно, что его дорога к власти была заранее подготовлена людьми Архонтов подкупом армии, шантажом соперников и созданием соответствующего настроения в обществе.

Но дабы скрыть эту весьма заметную лёгкость побед и утаить факты расчётливых соглашений, придать себе значимости героя в глазах людей, были выдуманы легенды о его великих победах. В частности, откуда взялась такая героическая история о «чудесной победе» Константина над армией Максенция, после которой Константин уверовал в Христа и объявил, что именно этот бог помог ему выиграть данное «решающее сражение»? Из истории, которую ему когда­то поведал отец. Подобный случай произошёл с императором Аврелианом, у которого в своё время служил и сумел добиться императорского расположения к себе Констанций Хлор. В одном из походов на Восток в 272 году была битва войска Аврелиана с войском пальмирской царевны Зенобии, самовластно управлявшей восточными провинциями римской империи. Ситуация была похожая. Только в этом случае при неясности исхода битвы войска Аврелиана неожиданно выиграли это сражение. После чего Аврелиан торжественно посетил храм Эль­Габала и объявил во всеуслышание, что именно благодаря поддержке этого сирийского солнечного божества он одержал победу. А позже он возвёл этого бога в высший ранг божественной иерархии, установил культ Непобедимого Солнца (Sol invictus), построил храмы, посвящённые Солнцу. Во многом такое поведение императора Аврелиана, весьма популярного в римских войсках, носило чисто политический характер, поскольку опорой для императорской политики служила армия.

Посмотрите, кто в основном составлял римскую армию и во времена Аврелиана, и во времена Константина?! Сирийские лучники, азиатская конница и так далее. Всадники и пехотинцы, набранные из восточных провинций, которые образовывали значительные контингенты войск в европейских, северо­африканских регионах, которые входили в состав Римской империи. Эти люди, естественно, приносили с собой и свою религию, распространяя её на территориях, на которых они несли военную службу. И политики использовали это обстоятельство. Вы посмотрите на монограмму того же Константина, которую он носил как символ христианства.

— А что за монограмма? — поинтересовался Стас.

— Ну та самая, которой по легенде он снабдил боевые знамёна и щиты своих отрядов. Она выглядела, как буква «Х», только через центр пересечения проходила ещё вертикальная линия, имевшая вверху дугу, как буква «Р». И всё это в целом заключалось в круг. Самое интересное, что эта «монограмма», которая иногда приписывается к собственному изобретению Константина, является не чем иным, как солярным (солнечным) знаком из халдейской космологии (в те времена очень популярной на Востоке), где Солнце считалось законодателем всего мира и царём всех прочих светил.

— А­а­а, — протянул Николай Андреевич, — вон оно что!

— Это всего лишь продуманная политика... Так вот, когда крест решили сделать основным символом для христианства, надо же было как­то обосновать этот выбор и подтвердить своими «фактами», дабы «паства» уверовала. Вопрос решился очень просто. Уже в следующем 326 году мать Константина Елена совершает «паломничество» в Иерусалим и там «совершенно случайно» находит деревянный крест, на котором якобы триста лет назад был распят Иисус. Причём, по легенде, она находит не один крест, а целых три, зарытых в пещере под «языческим» храмом.

Николай Андреевич улыбнулся и промолвил:

— Ну да, а учитывая то, что в те времена язычество почитало кресты...

— Совершенно верно, — кивнул Сэнсэй. — Но то, что она нашла эти деревянные кресты — этим сообщением народный интерес не пробудишь. По легенде, чтобы узнать, какой же из этих деревянных крестов истинный, по совету Иерусалимского патриарха Макария кресты стали поочерёдно подносить к одной больной женщине, которая «вмиг выздоровела» от прикосновения третьего креста. И чтобы окончательно «убедиться», что это есть животворящий крест, они приложили его к покойнику, который тут же «ожил». И когда о таком «чуде» растрезвонили по округе, «всем верующим захотелось прикоснуться к кресту или хотя бы увидеть святыню», для чего тот самый найденный крест выставили на обозрение на высоком месте, чтобы оттуда любой мог его созерцать.

Кстати говоря, «точное» место казни было «открыто» именно при императоре Константине, как раз тогда, когда Елена пребывала в Иерусалиме. Причём была определена та местность, которая до этого была посвящена Венере.

— Вполне возможно, — предположил Николай Андреевич, — если это было популярное место, его вполне могли христианизировать.

— Это какое? Гора, где распяли? Голгофа что ли? — пытался вникнуть в суть Андрей.

— Ты как­то говорил, что Голгофа в переводе с арамейского диалекта означает «маковка», «череп», — напомнил Володя Сэнсэю.

— Да. Так считали иудеи, поскольку у них бытовало поверье, что под этой горой хранится череп Адама. А на латинском языке это место называлось calvarium, от слова calvus, что означает «лысый».

— Значит, получается «лысая гора», — задумчиво проговорил психотерапевт, — место силы...

Сэнсэй же продолжил рассказ дальше.

— После такой рекламы, по распоряжению всё той же Елены, этот крест распилили на две части, одна из которых осталась в Иерусалиме, а другую она увезла с собой в Константинополь. Да ещё было объявлено, что якобы все древесные опилки с этого креста, образовавшиеся при распиле, были тщательно собраны и смешаны с золотом и из этой смеси отчеканили монеты. К слову сказать, потом на продаже таких монет обогатилось не одно поколение духовенства, преподнося свой товар в качестве «целебного талисмана».

Кроме того, по распоряжению Елены были построены храмы на тех местах, которые, согласно описанию павловских людей, были «знаковыми» в жизни Иисуса. Так, например, был снесён «языческий» храм в Вифлееме, городе, расположенном недалеко от Иерусалима, и на его месте, якобы том самом, где родился Иисус, построен христианский храм. Эти храмы были построены отнюдь не ради привлечения к вере местного населения, среди которого, кстати, немало было и иудеев, исповедовавших иудаизм. Дело в том, что после так называемого «паломничества» императрицы Елены в Иерусалим государственно­духовенческая машина резко начала популяризировать «паломничество к святым местам», делая это мероприятие не только модным среди населения империи, но и достаточно прибыльным. Причём, в своих проповедях духовенство усиленно навязывает установку, что якобы молитвы, которые будут прочитаны в тех местах человеком, особенно благоприятны Богу, забывая при этом истинные слова Иисуса, что храм Божий находится внутри каждого человека.

* * *

— Но есть же некоторые «святые места», которые отличаются именно наличием силы, — проговорил Виктор, — то есть как бы человек получает там дополнительную духовную силу.

— Безусловно, такие места существуют, — подтвердил Сэнсэй. — Но давайте отделим мух от котлет. Есть места силы, где действительно имеется наличие силы, а есть так называемые «святые места», которые связаны с какими­нибудь событиями или деятельностью личностей той или иной религии. Разница между этими понятиями большая. И далеко не всегда места силы совпадают со «святыми местами». Более того, к сожалению, религиозные деятели часто спекулируют понятиями «святых мест». Человеку навязывают (и он с этим соглашается зачастую из­за собственной лени), что проще вместо реальной работы над собой съездить и поклониться «святому месту», тогда ему всё разом простится и можно спокойно «грешить дальше». Но на самом деле, сколько бы человек не посещал «святых мест», без серьёзной внутренней работы над собой в нём ничего не изменится.

А что касается мест силы, так они были, есть и будут. Иногда они совпадают со «святыми местами». Такие места были отмечены ещё задолго до христианства и почитались другими религиями и верованиями. Зачастую при смене одной религии на другую на этих местах разрушались сооружения бывших главенствующих религий и возводились новые для почитания других богов. Далеко за примерами ходить не надо. Вот возьмите нашу историю, когда в Киевской Руси вводили христианство, разрушая капища и строя на их местах храмы.

— Капища? Вот сколько раз слышу это слово, а что это такое до сих пор не имею представления, — признался Стас.

— Капище — это слово, образованное от старославянского «капь», что означает изображение, изваяние, статуя. Это культовое сооружение.

— А как оно выглядит?

— Да по­разному. Простое капище выглядело в виде огороженной круглой площадки с деревянной или каменной статуей, означающей какое­нибудь славянское божество, которому поклонялись местные жители, и небольшим жертвенным алтарём. Такие капища были свойственны в основном для небольших селений. А вот в городах уже создавались серьёзные сооружения. К примеру, в центре Киева на нынешней улице Владимирской (что располагается недалеко от знаменитого Софийского собора) возле дома № 3 до сих пор сохранился фундамент капища, которое имело форму неправильного цветка. Когда­то в нём располагались статуи семи верховных славянских богов: Перуна (бог грозы), Стрибога (бог неба), Макоши (богиня земли), Семаргла (бог растений и корней), Даждьбога (бог белого света) и Хорса (бог солнца). Это сооружение вместе с расстановкой его божеств и отделкой представляло собой целую космогоническую систему. Данное капище было воздвигнуто по приказу князя Владимира в 983 году, то есть ещё до принятия христианства. А обнаружено оно было археологами в 1975 году.

— Владимир создавал капища?! — удивлённо проговорил Николай Андреевич. — Вот так новость! А я думал, что он их только разрушал.

— Ну так, как дело­то было... Князь Владимир тоже изначально стремился к единовластию. Он даже на киевский престол взошёл в результате организованного им переворота и убийства по его приказу собственного брата Ярополка, который правил до этого в Киеве. Заняв в 980 году престол, Владимир жаждал укрепить свою власть в Киевской Руси. Будучи достаточно умным политиком, он понимал, что чтобы привести свою державу к политико­государственному единству под его единоличным руководством, необходима была единая идеологическая база. А в те времена это была религия. Практически в самом начале своего правления он собрал лучших волхвов и поставил перед ними задачу: утвердить через пантеон славянских богов его княжескую власть. Причём первоверховным среди божеств сделать бога грозы Перуна, который считался покровителем князя. Таким образом, предполагалось создать общегосударственный культ во главе с Перуном, которому должны были подчиняться и все местные культы.

Впоследствии всё делалось для этих целей, в том числе были построены капища «государственного уровня». Однако по прошествию времени Владимир делает выводы, не без помощи своих «советчиков», которые, надо отметить, в большинстве своём были не славянами, что культ Перуна не оправдывает его надежд. Это было и немудрено. Ведь князю была нужна такая религия, которая бы стала рычагом влияния на славянский народ, на бедных и богатых. А славянская религия, как таковая, даже по своему устройству оставалась вне политики и государственных дел. Её философия была особенной. Она даже в некотором смысле тормозила так называемые историками «новые производственные отношения зарождающегося феодализма». И кроме того, славянская религия никак не вписывалась в идеологию передовых стран того времени. Она и не могла туда вписаться, поскольку за пиаром передовых идеологий стояли Архонты. А они с пренебрежением относились к тем народам и их правителям, которые исповедовали «дикое язычество». Но корень этого пренебрежения на самом деле крылся не в религиях, как таковых, а в политике тех, кто использовал передовые религии для управления сознанием масс. Это был своеобразный ультиматум тем «языческим» народам и странам, которые просто не входили в систему глобального контроля Архонтов. А славяне — это вообще извечная их проблема, состоящая из той самой загадочной души непредсказуемого славянского народа.

Так вот, князю Владимиру, стремившемуся к единовластию, опять­таки через тех же его «советчиков», исповедовавших как раз передовые монотеистические религии, подбросили идею­предложение, так сказать, условие от Архонтов. А смысл этого условия был простым: если он хочет, чтобы в большой политике с ним и его державой разговаривали на равных, он должен отказаться от «язычества» и принять в качестве государственной идеологии любую религию из предлагаемых ему вариантов. И князь Владимир принял эту игру большой политики. Надо отдать должное ему и тем «старцам градским», с которыми Владимир держал совет, выбирая «религию для народа», что из всех предложенных религий ими было выбрано именно христианство православное, которое впоследствии было адаптировано к менталитету славянского народа. Да и самому Владимиру, как политику, тесные взаимоотношения именно с Византией были очень выгодны из­за международного авторитета, могущества и географической близости этого государства.

Однако смена религии проводилась не планомерно и далеко не по желанию народа, а насаждалась насильно «огнём и мечом» за короткие сроки. В основном из­за амбиций Владимира, пытавшегося как можно быстрей укрепить позиции Киевской Руси на мировой политической арене на одном уровне с передовыми государствами того времени. Судить об этих событиях однозначно нельзя. С одной стороны, для государства выход на мировую арену был большим скачком в плане роста экономики, укрепления государства. С другой стороны — уничтожалась исконная славянская культура и, как предполагали тогда Архонты, через насилие уничтожится и духовность славян. Но насчёт духовности они ошиблись. Она не только не утратилась, а наоборот, со временем ещё более усилилась и приобрела новую форму своей самореализации. Благодаря слиянию Православия с идеологией и традициями славянской религии, получилось уникальное сочетание.

Так вот, в те времена функцию «языческих» богов брали на себя христианские святые. Христианские храмы устанавливали на местах бывших капищ, особенно тех, которые были популярными в народе. Праздники переименовывали, но славянские обычаи во многом сохранились. К примеру, христианский праздник Пасхи был соединён с праздником Солнца и Перуна. В некоторых глубинках России святая неделя до сих пор называется «гремящей неделей». Из обычаев празднования та же русская масленица (чисто славянский праздник) из­за популярности в народе также включена в праздничный календарь как мясопустная неделя перед Великим постом. Те же украинские колядки, включённые в крещенские праздники («святки»), когда ряженые ходили по домам, осыпая хозяев и их двор зерном, и пели песни, а хозяева должны были проявить гостеприимство и одарить их подарками или чем­то съедобным. Ведь в дохристианской Руси так праздновали обновление природы. Или, взять Рождество Богородицы, которое праздновали по старому стилю 8 сентября. У славян это был древний праздник рожениц.

— Действительно, подобное сочетание имеет место, — согласился с ним Николай Андреевич.

* * *

— Так вот, возвращаясь к нашему Константину, — напомнил Сэнсэй. — Именно при Константине христианские храмы начинают отстраивать с показным блеском и восточной роскошью, епископы стали облекаться в великолепные одеяния, вводятся пышные обряды, новые церемонии, торжественные шествия, то есть вся обрядность церкви превращается в театральное представление.

В моду вводилось не только паломничество по указанным «святым местам», где стояли доходные храмы властных иерархических структур, но и всевозможные «святые» реликвии, на которых строилась большая коммерция. То есть, веру человека пытались привязать к зримым, материальным предметам. Налаживалось целое производство святых реликвий. Духовенство открыто спекулировало приобретением для своего храма «святых мощей», рассчитывая не только на улучшение посещаемости храмов, а следовательно, дохода от пожертвований, но делая сами мощи предметом торговли.

Этот всплеск торговли «святыми реликвиями» дошёл до такого абсурда, что любой лавочник, продавец без труда удовлетворял любой спрос покупателя. Хочешь ноготь «святого» Павла? Пожалуйста. А кость любого из апостолов или мучеников? Да нет проблем. Вопрос лишь в том, сколько ты за это всё готов заплатить.

— Безумие какое­то, — покачала головой Татьяна.

— Конечно безумие... Кстати говоря, епископы в те времена явно перестарались с подобной рекламой, поскольку развелось так много торговцев волосами, зубами, костями ими же пропиаренных «святых», что им даже пришлось в 381 году запретить среди населения эту торговлю. Но этот запрет длился недолго. Буквально через несколько лет всё это вновь возобновилось и заработало уже с большей силой. А к каким последствиям это привело в средние века, я вообще молчу. Государственная церковь построила на этом большой бизнес. Паломники приносили им огромные доходы. Для «священных мощей» специально строились громадные каменные раки. Мощам приписывались легендарные чудодейственные свойства. Устанавливались определённые праздничные дни для их чествования, где собирались огромные толпы богомольцев. Поклоняясь этим реликвиям, они приносили и обильные пожертвования. Пропагандировалось почитание икон, которые опять­таки ввелись ещё со времён Константина... К старым надуманным правилам присовокуплялись новые со всей этой напускной религиозной мишурой: как одеваться, как поклоняться, как перст держать, что читать, как правильно носить атрибутику.

Татьяна заинтересованно спросила:

— Мне тоже до сих пор не совсем понятны некоторые моменты в отношении церковных правил. Почему, например, все женщины, находясь в церкви должны быть обязательно в платке? Это что, дань традиции?

— Скорее это можно назвать данью религии иудаизма. Дело в том, что, в соответствии с обычаями иудаизма, замужние женщины не могут выходить на люди, не покрыв головы. Павел же, разрабатывая новую религию для «язычников», не просто делает это правило обязательным для всех лиц женского пола, но и добавляет для запугивания предупреждение, что если женщины этого не сделают, то они лишатся уважения ангелов, порождая в них «нечистые побуждения». От этих его «страшилок» и пошла «традиция» не допускать женщин в церковь без головного убора и обрекать вдов и монахинь на ношение платков.

— Вот это новость! — рассмеялся Женька. — Нечистые побуждения?! Так ангелы же бесполые!

— Да, у этого Павла явно была конкретная проблема в отношениях с женщинами, — прокомментировал Виктор.

— Это точно! — подхватили смеясь старшие ребята.

— Но если вся эта атрибутика и шелуха религии вводилась для большинства «паствы», — продолжил Сэнсэй, — которое было безграмотно и в основном закомплексовано в материи, то для людей грамотных, посвятивших себя служению религии, пытающихся разобраться в Учении Христа, было определено «Священное писание», куда вошли книги, которые в конце IV столетия утвердили как канонические. Греческое канон (kanon) означает «норма», «правило», а канонизация (kanonizo) — «узаконивать». Для чего им это было нужно? Для контроля и власти. Ведь что получилось? Павел значительно усложнил простое Учение Иисуса, нагрузив его архонтскими догматами, подтасовками и искажениями. Из­за этого, а также хождения среди людей старинных записей с проповедями учеников Иисуса, в обществе пошла волна философских спекуляций, где одни люди действительно хотели докопаться до сути, а другие под общий шумок создавали свои секты, направления, интерпретируя всё по­своему. Так что христианство, по сути, с самого зарождения как религия никогда не было единым. При Константине, сделав христианство государственной религией, было решено ввести «Священное писание» и утвердить его как «продукт божественного откровения», «источник абсолютной и непогрешимой истины».

— Интересно, а почему для Библии отобрали именно эти книги, а не другие? — спросил Руслан. — Случайно?

— Отнюдь. Ты просто посмотри непредвзято на те канонические книги Библии, кто их писал, и сразу станет ясно, из какого круга шла подобная инициатива «узаконивания» именно данных книг. Тот же «Ветхий Завет», в котором среди других книг первыми стоят священные книги иудейской религии, именуемые «Пятикнижие Моисеево». Тот же «Новый Завет», писаный людьми от ветки Гамалиила, то есть, по сути, того же круга Архонтов. Так же как и в «Ветхом завете» иудейскими жрецами использовался привлекательный фон знаний древних цивилизаций для оформления их собственной религии, так и в «Новом Завете» использовались затрагивающие душу зёрна Учения Иисуса, на общем фоне которого излагалось учение Павла и прославление Петра... Но это всего лишь дела людей, не более... Так что то, что именно данные книги стали каноническими, говорит о том, кто в действительности стоял за этими делами. И как политически активно сработали в веках установки Павла, особенно когда религия стала на государственную основу! Возьмите те же средние века, когда господствовала власть католической церкви под «девизом»: «Кто не с нами, тот против нас». Сколько миллионов людей тогда погибло из­за обвинений их в «ереси». По сути, это же было самое настоящее насилие и борьба за власть. Демократия по­аримановски: «Кто сильней, тот и прав».

Но что я хочу сказать по поводу всего этого. Всё-таки, несмотря на то, что люди перевернули Учение Иисуса, превратив его в религию, извратили многое сказанное Им, ввели обряды и поклонение материальным вещам, несмотря на всю эту иерархическую грязь большого бизнеса и болото политики, всё-таки в этой религии, благодаря гениальности и предусмотрительности Иисуса, истинные зёрна от Его Учения не просто сохранились. Именно благодаря этим зёрнам, многие люди впоследствии обретали истинное спасение и через эту религию. Ведь как бы человек ни именовал Бога, каким бы путём ни шёл к Нему, но если он раскрывается перед Ним, как говорят, всей душой и сердцем своим, как лотос в чистоте своей среди грязи и болота материального мира, то нет для него преграды, которая помешала бы его Спасению. Только в духовной чистоте раскрывается то, что именуют божественной искрой — душой. А чтобы добиться этой чистоты, нужно просто стать Человеком, тем Существом, в котором доминирует Любовь и Доброта.

Николай Андреевич после недолгой паузы заметил:

— Я смотрю, схема­то по трансформации Учения в религию в принципе практически одинаковая. Сначала идёт Учение, как правило, Бодхисатвы или же Человека, достигшего духовного просветления, потом оно обрастает культами, обрядами.

Сэнсэй кивнул и добавил:

— Понимаешь в чём дело, Учение Бодхисатв из Шамбалы в чистом виде способно пробудить от спячки многие людские души, а для созревших душ — это и вовсе внутренний толчок, тот эзоосмос, который высвобождает человека из материи, как бабочку из разорвавшегося кокона. Но даже когда это Учение люди переделывают в религию, всё равно от зёрен настоящего Учения, на котором строилась религия, духовным людям будет польза. А по поводу культов и обрядов...

Взять, например, того же Константина. Он практически заимствовал схемы построения государственной религии и от своих понтификов, и от античных, а также восточных религий, то есть тех, которых организаторы христианской религии называли «языческими» и всячески их порочили. А в тех религиях были и обряды, и торжественные шествия, и постройка великолепных храмов, и высокий статус священнослужителей. Но если копнуть глубже этот вопрос, зачем нужна была вся эта религиозная шелуха, то становится понятна простая истина, которую озвучил Ариман ещё в Вавилоне, правя в Эсагиле: «Величие и тайна являются наиболее притягательными для народа».

Ведь посмотри на людей даже сегодняшнего дня! Мало кто из них приходит самостоятельно к Богу, потому что чувствует внутреннюю Любовь к Нему, имея при этом единственное желание — спасти свою душу из этой грязи материи. В основном люди закомплексованы в материи, в своих ежедневных личных проблемах, добывании средств насущных. Они практически в большинстве своём живут в жалости к себе любимому, теша самолюбие и одновременно борясь за обладание хоть какой­то маломальской властью над себе подобными. И таких людей трудно переключить с волны Животного начала. Про Бога они вспоминают только тогда, когда с их материальным телом начинаются серьёзные проблемы, либо когда попадают в критические ситуации. Так это сегодня, когда многие люди обучены грамоте, когда благодаря техническим возможностям цивилизации они имеют доступ к информации, возможность лично ознакомиться с духовным наследием прошлого разных народов мира. Они имеют возможность сравнить, сопоставить, проанализировать и хоть чуть­чуть прочувствовать, что такое Бог, понять, для чего человек был помещён в этот материальный мир. Имея эту возможность, многие люди не хотят об этом даже думать, им просто лень. Им легче жить на готовых установках Архонтов, поэтому и ставят во главу угла соответствующие жизненные критерии, определённые Архонтами, типа «как все живут, так и я». И ради этого люди тратят свои силы, болтаясь, как пустая байдарка в океане на стихийных волнах своего Животного начала.

Сэнсэй замолчал. Стас тяжко вздохнул и повертел в руках свой крестик с распятием Иисуса, висевший у него на шее:

— Так что получается, что нося этот крестик на груди, я согласен с тем, что распяли Христа? Получается, на самом деле я поклоняюсь не Иисусу, а Иуде, Его продавшему, Петру — Его предавшему и Павлу — исказившему Его Учение?

— Отнюдь, — возразил Сэнсэй. — Конечно, с крестом, как символом распятия Христа, они палку перегнули. Но опять же, всё это строилось на политических расчётах и их догматах. Но что я вам хочу сказать по поводу самого символа креста как такового. Дело в том, что, как я уже говорил, этот символ был заимствован из других религий, которые иудеи называли «языческими». Те же, в свою очередь, заимствовали данный символ из знаний, которые были даны людям изначально в глубокой древности. И те, кто строил религию христианства, сделали крест основным символом, даже не осознавая его настоящей ценности и значения, а просто потому, что он был популярен среди «язычества», в общем, дабы привлечь к своей религии побольше людей.

На самом деле крест — это один из символов сакральных ценностей. К примеру, если взять тот же квадрат или круг, то смысл этих знаков указывает на разграничения внутреннего и внешнего пространства. А крест указывает на центр, на то, что все основные направления идут по формуле изнутри вовне. Крест издревле трактуют как модель человека, потому что человек и есть по своей сути своеобразный центр. Человек волен в своём выборе. И от того, каким он сотворит себя внутри, зависят и внешние проявления его судьбы. Не зря крест в культуре многих народов являлся символом духа и материи в их единстве, обозначал иероглифы жизни, а также бессмертия, был знаком «особого внимания», иероглифом смерти, перекрестья, пограничного столба в эволюции. Кроме того, крест ещё в Древнем Египте символизировал весы на суде Осириса, которые взвешивают поступки и мысли человека, то есть дух воли и его желаний, накопленные им за жизнь. Так что, ребята, всё это не просто так.

То, что некоторые люди превращают знания в религию — это всего лишь людские дела. Ведь чистые люди, лишённые злобы, чувствуют истину душой. Такие люди не нуждаются в лишних словах, доказательствах, чудесах. Они просто живут своим внутренним миром Любви и Благодарности к Богу за всё, что он создал, и стремятся своими делами и мыслями показать Богу, что они есть настоящие люди, достойные быть Человеком.

Поскольку Сэнсэй вновь сделал длительную паузу в разговоре, Виктор, так и не дождавшись продолжения этой темы, проговорил:

— Да, история, конечно, более чем впечатляющая, если не сказать больше...

— Не говори, — поддакнул Женя. — Это же сколько полезного облагородило мою светлую головушку.

— Ещё бы не облагородить! — исподтишка усмехнулся Стас. — Такой дождь в твою засуху!

Ребята рассмеялись, а Женька тут же отпарировал другу:

— Дык, лучше жить в засухе, чем поливать мою твердь чем попало!

— Ну зачем же такие крайности? — с улыбкой промолвил Сэнсэй. — Познавать нужно как можно больше, но только при этом думать, что ты познаёшь.

— Да, столько всего нового, — подхватил общую волну впечатлений Андрей. — Где бы я такое ещё услышал?

— Для вас это может быть и новое, — пожал плечами Сэнсэй. — Хотя если будете больше читать хороших книг, меньше будете удивляться.

— Ну не скажи, Сэнсэй, — возразил ему Николай Андреевич. — Тут даже эрудитам и то есть повод для серьёзных размышлений. Читать­то я читал. Но чтобы проанализировать прочитанное под таким необычным углом зрения, это же действительно надо знать больше, чем пишется в книгах.

— Это верно! — согласился с ним Володя.

Женька «скромно» похрустел костяшками пальцев и застенчиво проговорил:

— Я, конечно, не эрудит и зовусь «незнайка», но теперь всем Архонтам от меня больша­а­ая балалайка!

Коллектив вновь рассмеялся.

— Ну, ну, балалаечник ты наш! — сыронизировал Стас. — И что же ты им сделаешь?

— Зря смеёшься, ты ещё не знаешь всех моих музыкальных способностей, — заметил Женька под смех ребят и более серьёзно произнёс: — Имхотеп же смог, кто сказал, что я не смогу?!

— Имхотеп? А не круто берёшь?

— Правильно, Женя! — поддержал парня Николай Андреевич. — Как говорится,

Каждый путь начинается с шага,

Каждый шаг с желанья идти.

Кто начнёт свою деятельность с малого

Может к большему вскоре прийти.

— О! Слышал, что умный человек сказал, — подчеркнул довольный Женька, кивнув другу. И тут же с важным видом обратился к Сэнсэю: — Сэнсэй, так что ты там говорил насчёт Грааля?

Старшие ребята хоть и усмехнулись, глядя на Женьку, но его инициативу по поводу данной темы поддержали. Сэнсэй же, глянув на часы, промолвил.

— Это длинная история... А завтра рано вставать. Да и дрова уже прогорели.

— Только и всего?! — усмехнулся Женя.

Коллектив разочарованно зашумел в своих шуточных возмущениях.

— Сэнсэй, не переживай, — выразил общее мнение Виктор. — Дровишек сейчас отыщем и даже чайку согреем.

Николай Андреевич тоже внёс свою лепту в эти коллективные «уговоры»:

— Отоспаться мы и дома сможем. Действительно, очень уж хочется узнать побольше о Граале. Когда ещё выпадет такая возможность спокойно побеседовать с тобой «о насущном».

— Ну, заговорщики, — усмехнулся Сэнсэй. — Ладно, пошли тогда дрова искать.

— О, это мы мигом! — вскочил Женька, взяв один из фонариков.

Коллектив засуетился. Вскоре старшие ребята приволокли откуда­то ветки, сухой камыш. И наш потухший было костёр вновь разгорелся. Вскипятили воду. Правда, чай пили только Сэнсэй да Николай Андреевич за компанию. А мы ограничились тем, что укутались в тёплые вещи, поскольку вечер был довольно прохладный, и уселись в плотный кружок вокруг костра.

* * *

— Итак, благодаря Иисусу Грааль вновь был привнесен в этот мир, — продолжил свой рассказ Сэнсэй.

— Грааль — это Звук? — тут же уточнил Костик.

— Да. Грааль — это адаптированная формула Первоначального Звука. Проще говоря, сложное сочетание звука, который является источником огромной силы, способной преобразовать материю путём внесения изменений в основную матрицу, — пояснил Сэнсэй и стал рассказывать дальше. — Так вот, как я уже говорил, на тайной вечере, перед арестом Иисуса, произошло действительно очень значимое событие, которое так и осталось по сей день сокровенной тайной. Дело в том, что именно на этой вечере Иисус передал Грааль Марии Магдалине. А произошло это следующим образом.

Иисус знал, что его уже предали и предавшие присутствуют на этой вечере. Поэтому он стал рассказывать своим ученикам, что им надлежит сделать без Него. Но видя, что те опечалились, в том числе и Мария Магдалина, что сидела по правую руку от Него, Иисус сказал: «О чём вы печалитесь, о теле Моём?» И разломив на куски хлеб в своей деревянной миске, Он стал раздавать его своим ученикам со словами: «Ешьте, ибо это есть то же, что и плоть Моя». А затем налил вина в свою деревянную чашу и вновь подал её своим ученикам со словами: «Пейте, ибо скоро в этой чаше будет кровь Моя». И потом произнёс: «Я же буду пребывать с вами, пока в вас живёт вера Моя». Кстати говоря, позже, в интерпретации Павловского учения эти слова излагаются уже совершенно по­иному, с другим подтекстом.

— Так Иисус уже знал, что Его должны арестовать? — удивлённо промолвил Юра.

— Знал.

— Так он же тогда мог убежать, чтобы избежать ареста.

— Не мог. Потому что весь Его приход в людской мир, Его Миссия была построена на выборе самих людей, на их выборе между духовными и материальными желаниями... Так вот, пока продолжалась вечеря, Иисус с помощью ножа выцарапал внутри своей деревянной миски (блюда), с которой он раздавал хлеб, надпись, означающую формулу Первичного Звука, или как его нарекут тысячелетие спустя — «Грааля». И когда ужин заканчивался, все видели, как Иисус отдал Марии Магдалине свою деревянную чашу для вина, поставленную на деревянную миску для хлеба. Отдавая это Марии Магдалине, Им были произнесены такие слова: «Сие есть Магдала Церкви Моей за многих просящая во имя Отца Моего, многое получившая. И будет всякий верующий в Отца Моего питаться духом от плода святости её и в эти дни и последующие, и всякому просящему во имя её воздастся».

В общем­то, Иисус поступил мудро. Ведь на этом ужине присутствовали, как я уже говорил, как друзья, так и недруги. О том, что Иисус должен был передать Марии Магдалине некую тайну, заключающую в себе огромную силу, знали близкие Его ученики. Но что это за тайна, и как Он это сделает, для них оставалось вопросом. Лишь Мария Магдалина, посвящённая в эти Знания, понимала, насколько ценна была та надпись на деревянной миске, которую, прикрыв чашей для вина, передал ей Иисус.

Мудрость Иссы была и в том, что таким действием Он, по сути, предусмотрительно отвёл беду от самой Марии. Поскольку многие подумали, что сия «Великая Тайна» как­то связана с этой чашей для вина. А после распятия Иисуса, когда в этот сосуд попало несколько капель крови Иисуса, уже многие поверили, что именно это и есть то, что подразумевал Иисус. Тем более Иосиф Аримафейский, в руках которого оказалась данная чаша, после этого события поспешно покинул территорию Иудеи, забрав с собой данный предмет. После чего «Вольные каменщики» устроили за ним целую охоту, предполагая, что он увёз именно то, что было наделено силой, дающей власть над миром, о чём намёками говорил Иисус.

На самом деле «Грааль» остался у Марии Магдалины. С его помощью она не только открыла внутреннюю силу, которая давала ей возможность в любой момент уйти в мир Бога. Но надо отдать должное величию и чистоте души Марии за то, что она взяла на себя огромную ответственность и раскрыла внешнюю силу ради помощи страждущим людям. Выбор Марии Магдалины — это огромный духовный подвиг. Ибо познав высший мир, став Существом выше Человека, она осталась на Земле, в этом аду, по сути зависнув между мирами, чтобы помогать миллионам страждущих. И благодаря этому до сих пор огромная духовная сила идёт через деву Марию в помощь страждущим. Именно она уже две тысячи лет является людям. Если внимательно вникнете в этот вопрос, то в том же христианстве вы найдёте массу подтверждений тому, что на мольбы и помощь верующим чаще всего является дева Мария, причём многие видят её, и в одиночку и коллективно, вполне реально. Даже до сих пор сохранилось предание о том, что когда один из святых умер и поднялся в Царство небесное, то стал искать среди святых деву Марию, чтобы ей поклониться и поблагодарить за ту помощь, которую она оказала при его жизни ему и людям. Но не найдя её в Царстве Небесном, спросил у святых, где же она. На что святые ответили, что он не сыщет её в Царстве Небесном, ибо она до сих пор на земле помогает страждущим людям.

— Так дева Мария считается вроде матерью Иисуса, — проговорил Стас.

— Считается. Потому что, когда Мария Магдалина стала массово являться людям, церковникам нужно было как­то это объяснить, тем более что они Марию Магдалину и вовсе изобразили блудницей, кающейся грешницей, дабы унизить и растоптать память о ней в глазах своей «паствы». Но поскольку дева Мария продолжала являться верующим людям, получило распространение понятие о деве Марии как матери Иисуса, почитание её как Богородицы, Богоматери. Но это уже людская трактовка, люди любят переиначивать всё по­своему. Хотя то, что Марию Магдалину называют девой Марией, матерью Иисуса, ничего не меняет. Помощь Марии от этого не уменьшится. Ведь вся суть здесь кроется в приобретённой ею божественной силе и женском начале.

Николай Андреевич вежливо заметил:

— Но, насколько мне известно, в эпоху раннего христианства культ Богородицы вообще отсутствовал.

— Он отсутствовал в христианских общинах, организованных людьми Гамалиила и основанных на религии Павла, где, естественно, следуя законам Архонтов, поддерживалась доминация мужского начала. А у истинных учеников Иисуса, истинных последователей Его Учения прославлялась именно гармония между мужским и женским началом, так, как и учил Иисус. У них проводились так называемые агапы, что в переводе с греческого означают «вечери любви». Это совместные тайные вечери, которые в своё время проводил Иисус со своими учениками, где, кстати, поддерживалась доминация именно женского начала.

— Агапы?! Интересно, а имя Агапит с этим понятием никак не связано? — поинтересовалась моя особа.

— Имя Агапит греческого происхождения и означает «пребывающий в Любви».

— Не пойму, а что такого есть в женском начале, что Иисус придавал этому такое значение? — с любопытством спросил Виктор.

— В женском начале таится источник жизненной силы. И если его раскрыть, а раскрыть его можно только в духовном аспекте, в выражении высшей степени Любви, то проявляется огромная сила, которую можно использовать на благие дела, а также она позволяет соприкоснуться с Нирваной. Почему в древних преданиях разных народов мира этот источник жизненной силы связывали с бессмертием? Потому что это есть созидающая сила Аллата! Источник этой жизненной силы задействован и в первоначальном творении мира, и в созидании существ, населяющих Вселенную, в творении той же Земли и её главной созидающей силы — воды. Именно благодаря этому источнику жизненной силы была сотворена женщина как первый представитель человеческого рода. И лишь гораздо позже от женщины родился первый мужчина. И это вполне доказуемо. С развитием науки генетики учёные рано или поздно прийдут к такому факту, что женские хромосомы намного, я подчёркиваю, намного старше по возрасту, чем мужские хромосомы. И в последующем в связи с этим будет сделан ещё ряд важных открытий в генетике и понимании эволюции человека. Более того, даже сейчас уже не является секретом тот факт, что человеческий эмбрион (независимо от будущего женского или мужского пола, который формируется согласно генетическому коду) на протяжении первых недель после зачатия развивается как женская особь!

Так что в женском начале таится очень мощный источник жизненной силы. И Ариман, зная об этом, делает всё возможное, чтобы не допустить людей к этому источнику, поэтому всячески противостоит, извращая эти знания и важность женского начала. И здесь его приспешники использовали все возможности: начиная от того, что вводили среди людей культ кровожадных богинь, разжигая страх и ненависть через человеческие жертвоприношения до возвышения культа патриархата, принижения женщины до уровня низшего существа, которое виновато во всех бедах человечества. И, как правило, подобные... «профилактические мероприятия» Аримана устраивались Архонтами в человеческом обществе массово и показательно...

— Массово и показательно, — задумчиво пробормотал Николай Андреевич, — понятно. Страх, гнев и боль... плюс постоянные запугивания и как результат — массовые психические заболевания. Истерические психозы, расщепление сознания и подсознания...

На этом моменте Николай Андреевич запнулся, и словно оживившись какой­то идеей, вопросительно посмотрел на Сэнсэя.

— Совершенно верно, — подтвердил Сэнсэй. — И опять мы возвращаемся в область человеческого бессознательного, откуда и соответствующие проблемы.

Этот комментарий Сэнсэя нам был не совсем понятен. Очевидно до этого у него с Николаем Андреевичем был какой­то особый разговор, связанный с областью человеческого бессознательного.

— Да­да­да, — поспешно заговорил Николай Андреевич. — Ведь бессознательное составляет часть человеческой психики, причём огромную по объёму и значительную по своему влиянию, имеет тенденцию проявляться у мужчин именно в образе женщины, как правило любимой женщины. Аналитическая психология просто пестрит подобными подтверждениями, основанными на десятках тысяч эмпирических опытов, исследований сновидений, фантазий и символов. При условии жёсткого подавления подобного образа возникает внутренний конфликт, который, в конечном счёте, выливается в агрессию...

Сэнсэй лишь кивнул, и не став заострять на этом внимание, продолжил рассказ:

— Но, несмотря на все старания Аримана, настоящие знания о данном источнике жизненной силы всегда присутствовали в человеческом обществе. Даже когда они вследствие каких­либо причин утрачивались, их вновь приносили в мир Бодхисатвы Шамбалы, либо их помощники — Межане, Сокровенники, Вежане. Просто из­за специфики этих знаний и активного противостояния Архонтов они хранились в тайне и передавались людям духовно подготовленным к их восприятию.

Были, правда, два случая, когда на основе этих тайных знаний последователи создали массовые культы. Толчком к этому послужил духовный выбор двух женщин, которые, правда, жили в разные времена, однако обеим выпала честь владеть формулой Первичного Звука. Так, например, было с рождением культа шумерской богини Инáнны («владычицы небес»), который вырос именно из тайного общества, организованного в конце IV ты­сячелетия до нашей эры Вежой Инанной, в шумерском городе Урука. Символом этого тайного общества был лотос, выполненный в форме многолепестковой розетки. А их пиктографическим знаком­идеограммой было кольцо с волосяной косой, которую современные учёные, не зная его подлинного предназначения, приписали к обозначению имени богини Инанны. И эта организация, помимо личного духовного совершенствования тех, кто туда входил, успела распространить среди людей некоторые изначальные знания, в том числе и практику «Цветок лотоса», ещё до того, как на них вышел Ариман. Причём их духовная работа оказалась более чем результативной. Она настолько нашла отклик в людских душах, что Ариману пришлось хорошо потрудиться, чтобы запутать и перестроить идеологию этого популярного движения. Его стараниями сама Инанна стала мифологическим персонажем и представлена не иначе как в качестве шумерской богини плодородия, плотской любви и распрей. И чем дальше отдалялось время возникновения этого движения, тем больше приписывались этой богине человеческие качества и поступки, иногда не самые лучшие, тем самым всё более отдаляя её от духовного зерна, на котором всё это и зародилось.

Или вот другой пример, ещё более древний культ богини Исиды, почитавшейся в Древнем Египте, имевшей когда­то свой реальный прототип женщины по имени Исида, связанной с Бодхисатвой Осирисом... В Древнем Египте зёрна знаний сохранились гораздо дольше, поскольку большинство людей достаточно длительный период времени были ориентированы в сторону духовного, благодаря таким людям, как Имхотеп. Поэтому культ Исиды не только пережил тысячелетия в самом Египте, но даже имел широкую популярность в греко­римском мире, хоть и был уже достаточно приземлён до обывательского уровня.

Николай Андреевич, выслушав Сэнсэя, про­говорил:

— Да уж, с нашими общественными приоритетами, традиционно склоняющими чашу весов в сторону мужского начала, трудно разглядеть истину за этими многовековыми наслойками.

— Ну это, в первую очередь, зависит от чистоты мыслей смотрящего, — ответил Сэнсэй. — Так вот, возвращаясь к Иисусу. Он создал среди своих учеников свободное общество, где женское начало имело большое значение, в первую очередь как созидающая сила, ключ, с помощью которого открывалось осознание чистых знаний. Не зря Он называл Марию Магдалину живительной каплей на лепестках розы, сравнивал её с лилией, с чистотой и силой бутона лотоса. — И помолчав немного, Сэнсэй добавил: — Кстати говоря, если бы тогда не вмешательство Понтия Пилата, то и земная судьба Марии, как обладательницы «Грааля», была бы совсем иной. Поскольку Иисус, как я уже говорил, зная о предательстве и о готовящемся против него заговоре, именно Марии Магдалине поручает возглавить круг своих учеников. И если бы это случилось и всё шло так, как рассчитывал Иисус, то сегодня во главе Иисусовой Церкви (которая возможно и не получила бы такого развития на мировом уровне) стояла бы женщина, то есть созидательница, так как и должно быть в духовно развитом сообществе людей.

— Получается, Иисус сделал целую духовную революцию, если так можно выразиться, и в отношении женщины тоже, учитывая её положение в том обществе, — проговорил Николай Андреевич.

— Иисус всего лишь говорил истину. А люди, как всегда, перекрутили всё по­своему, не без помощи, конечно, Архонтов.

— И в результате мы имеем человеческую цивилизацию, полную предрассудков!

— Всё в руках самих людей... Кстати, хочу обратить ваше внимание на ещё один немаловажный факт в нашей истории. Ведь в чём ещё состоит уникальность славянского народа? Когда было введено христианство, то для славян это стало не столько религией Христа, сколько религией Богоматери, то есть женского начала. Замечу, что самый первый на Руси каменный храм был заложен Владимиром в Киеве в 989 году. И этот храм, названный Десятинной церковью (поскольку Владимир поднёс ей в дар десятую часть своих доходов), был посвящён Пресвятой Богородице. Если вы проследите историю строительства церквей, то заметите, что на протяжении нескольких столетий на Руси больше всего строилось церквей именно в честь Богородицы (Рождественские, Введенские, Успенские и другие). И это обстоятельство далеко не случайно. И проявилось оно не просто, как считают историки, от древних корней, тянущихся ещё с неолитического периода, предков славян, почитавших культ женского плодородия. Всё это вынесено из закромов той самой широкой, загадочной для Запада славянской души, благодаря которой славяне подсознательно выбирают верное направление духовного движения и следуют пути духовного созидания, в какие бы рамки исторических условий они не попадали. Поэтому Православие на Руси не просто прижилось, а стало неотъемлемой её духовной частью. И такой культ женского начала даже подчёркивает преемственность славянами Истинного Учения Иисуса и Его подлинного духовного наследия.

— Весьма интересно, — увлечённо проговорил Николай Андреевич.

— Действительно, — согласился с ним Виктор. — Удивляюсь, как я раньше не замечал очевидного?!

— Потому что смотрел на мир через пелену мировоззрения, навязанного тебе Архонтами, — подчеркнул Сэнсэй. — Поэтому и не видел очевидного. А когда спадает эта пелена, начинаешь замечать настоящие ценности этого мира, важные для твоей души.

— Это верно, — кивнул Николай Андреевич, точно этот ответ Сэнсэя касался и его.

— Так что Мария Магдалина до сих пор владеет силой, которую она приобрела благодаря открытию Грааля. Хотя через тысячу лет Грааль снова был принесён в мир Бодхисатвой Агапитом. И вновь был дан выбор. Однако люди, овладевшие Граалем, не рискнули задействовать силу власти над внешним, как это сделала Мария Магдалина. Они открыли лишь внутреннюю силу. Однако решили послужить делу Марии, используя свои проявившиеся необычные способности для организации и развития совершенно новой в то время формации общества с главенствующими духовными целями. Именно данными людьми был организован Орден, который получил впоследствии название Тамплиеры.

* * *

— Я не совсем понял, — проговорил Андрей. — А как эти люди овладели Граалем? Агапит принёс его лично им?

— Нет. Агапит, как Бодхисатва, принёс Грааль в мир, но не лично этим людям. Если Исса конкретно отдал Грааль Марии, то Агапит, как положено, «бросил жребий». Пребывая на Ближнем Востоке, он оставил надпись Грааля на камнях в древних подземельях горы Мориа, где когда­то находился дворец и храм Соломона. Причём разбил эту формулу «Священного Звука» на четыре части. Ищущему Грааль нужно было немало потрудиться, чтобы отыскать эти части, и главное, правильно составить данную формулу... Будучи на Афоне, Агапит передал высокодуховным старцам некоторые знания не только о Марии, как носительнице силы Грааля, но и о месте нахождения нынешнего Грааля... Вообще, справедливости ради, надо сказать, что Афон стал Афоном именно благодаря Агапиту, вернее сказать, принесённым им туда знаниям.

— Благодаря Агапиту.., — задумчиво проговорил Николай Андреевич. — и Марии, как носительницы силы Грааля. — И тут же поделился осенившей его мыслью. — А ведь и правда, Афон­то считается местом особого благословения Девы Марии... Потом, именно Афон стал мировым центром православного монашества. Не на пустом же месте зародилась такая мировая слава?! Явно же не из­за предания, что Богородица посещала Святую Гору и потому Афон находится под её особым заступничеством. Очевидно, данная версия возникла вследствие уже разрастающейся славы об этом месте. Ведь мать Иисуса, судя по легендам, посещала и другие регионы. Нет, тут что­то не так... Видимо, в основе всего этого действительно должны лежать какие­то серьёзные знания, раз Афон приобрёл такую мировую славу.

Сэнсэй лишь одобрительно кивнул, слушая его рассуждения:

— Как говорится, в верном направлении идёте, дорогой товарищ.

— А почему для хранения этих знаний Агапитом был выбран именно Афон, а не какое­то другое место или город? — с любопытством спросил Виктор.

— Афон — это место непростое. Когда­то он стал приютом для истинных последователей Учения Иисуса, которые скрывались там от гонений. Затем к ним присоединились аскеты из Египта и Востока, преследуемые арабами. Впоследствии организовалась своеобразная уединённая община, которая как святыню хранила остатки уцелевших во времени изначальных знаний. Официально же Афон был провозглашён местом монашества и признан независимым монашеским государством в конце IX века. Хотя государством его, как таковым, нельзя было назвать из­за отсутствия характерной структуры власти. Первое время это была община монахов, которую возглавлял всеми уважаемый духовный старец, избиравшийся от всех монастырей на год на должность Прота. То есть, эти монахи не имели над собой высшего церковного руководства в виде епископа и лишь номинально подчинялись византийскому императору. Но позже, после духовного всплеска, который породил оставленными там знаниями Агапит, слава об этом месте стала быстро распространяться среди людей. А это в свою очередь привлекло внимание и Архонтов, благодаря деятельности которых постепенно изменилось в целом и отношение к власти на Афоне. Ну, а уже в 1313 году Афон и вовсе подчиняют Вселенскому Патриарху.

— Опять 13 и 13! — усмехнулся Женя.

— Во времена Агапита на Афоне проживало несколько духовно сильных старцев. Вот им­то Бодхисатва Агапит и доверил сведения о местонахождении Грааля. Именно они должны были передать их достойным людям.

— Лишь передать? А почему они сами не воспользовались этими знаниями? — недоумённо спросил Виктор.

— Агапит лишь указал, где следует искать Грааль и что именно искать, то есть четыре камня с надписями. Но не более того. Чтобы отправиться на поиски Грааля, даже имея те знания, которые оставил Агапит, во­первых, нужно было физически преодолеть немалое расстояние. Потому что Агапит спрятал Грааль там, где его никто бы не насмелился искать — в Палестине, в древних подземельях, расположенных на вершине горы Мориа. Во­вторых, вершина горы Мориа в те времена, как святое место мусульман, была тщательно охраняема и обнесена большой каменной стеной.

— В Палестине? А причём тут мусульмане? — не понял Стас.

— А где там находится гора Мориа? — спросил Андрей.

— В Иерусалиме, — пояснил парню Николай Андреевич. — Когда­то на ней стоял Храм Соломона, в котором, по иудейским преданиям, хранился ковчег завета.

— Ну, по большому счёту, если уже говорить об этой горе, её необычной притягательности для людей, то гораздо важнее то, что находилось и долгое время хранилось египтянами на её восточном склоне в IV тысячелетии до нашей эры, то есть задолго до завоеваний этих земель иудеями, — заметил Сэнсэй. — Но сейчас не об этом. Арабы завоевали эти территории ещё в 637 году нашей эры, — ответил он на вопрос Стаса. — По приказу халифа Омара они воздвигли на Храмовой горе (как ещё величают гору Мориа) мечеть «Скалы» на руинах храма Соломона. Её же называют и «Наскальным куполом», что по­арабски звучит как «Куббат ас­Сахра». Это третья по значимости святыня ислама после Мекки и Медины. А рядом с этой мечетью они восстановили полуразрушенную христианскую базилику, посвящённую Деве Марии, и сделали из неё мечеть Аль­Акса. По мусульманскому вероучению, именно из этого места архангел Гавриил переместил на небо Магомета в его ночном путешествии.

— Там была базилика, посвящённая Богородице?! — теперь уже удивился Николай Андреевич. — А вот этого я не знал.

— Да. Эта базилика была построена в VI веке нашей эры, благодаря византийскому императору Юстиниану I. Причём она была возведена на древней каменной кладке подземных помещений. Правда, была значительно расширена площадь храма за счёт мощной дополнительной платформы из каменных глыб.

— Значит, для мусульман эти места тоже были святым местом, — подытожил для себя Стас. — Тогда неудивительно, что его охраняли с особой тщательностью.

— Так если в Иерусалиме были арабы, то, наверное, туда невозможно было попасть христианам, — сделал свои выводы Виктор.

— Почему невозможно, — возразил Сэнсэй. — Христиане тоже проживали в Иерусалиме. И христианские паломники посещали святые места. Ведь ещё в те времена, когда арабы захватили Иерусалим, халиф Омар издал специальный документ, который обеспечивал привилегии и безопасность христианского населения. А в XI веке вообще был отмечен беспрецедентный рост паломников в те места.

— Интересно, а чем он был вызван? — поинтересовался Николай Андреевич.

— Это было связано с местонахождением там Грааля? — допытывался Виктор.

Сэнсэй лишь молча улыбнулся и, оставив вопросы без комментариев, продолжил рассказ дальше.

— Так что мало того, что нужно было добраться до подземных помещений Храмовой горы и найти там необходимые надписи, так ещё правильно сопоставить все эти четыре части Грааля, потратив немалое время на проверку и вычисление нужной комбинации... Причём, лишь один из вариантов правильный и именно он даст ключ, открывающий огромную силу. Но есть вариант и ложный, который забирает всю силу. Остальные же варианты пусты и ничего не дают, окромя разочарования. За этой формулой сила, проявляющаяся из ниоткуда. Начало ключа в начале. Для глупого — это всего лишь надпись, для мудрого — ключ к могуществу. Поэтому Агапит и постарался запрятать Грааль вроде и на видном месте, но недосягаемом для профанов, вроде всего лишь начертания на камне, а для мудреца дороже всех сокровищ мира.

— А как сведения Агапита попали к тамплиерам? — заинтересованно спросил Стас.

— Точнее сказать не как сведения Агапита попали к тамплиерам, ибо их тогда ещё как организации не было, а как с помощью оставленных Агапитом знаний о Граале образовался Орден тамплиеров, — поправил его Сэнсэй. — Сейчас об этом расскажу. Только чтобы вы поняли что к чему, начнём всё по порядку. Дело в том, что в XI веке, в связи с появлением в мире Грааля, значительно активизировалась и деятельность Архонтов и она приняла довольно серьёзный, угрожающий характер.

— А угрожающий в чём? — попытался уточнить Володя.

— Опрокинуть монаду, то есть полностью захватить власть во всём мире в свои руки, закончить строительство своего моста. Так вот, дабы не допустить подобной катастрофы для человечества, на сцене закулисной стороны власти появляется довольно необычная, незаметная фигура, «тень» которой в очень скором времени начинает присутствовать при решениях практически всех важных международных, политических и экономических вопросов. Именно самоотверженная деятельность этого человека значительно нарушила планы Архонтов в достижении заветной цели и послужила первоначальным толчком к тому, что впоследствии привело к разрушению нескольких основных опор Архонтов.

Этим человеком был монах, выходец с Афона, посвящённый в святая святых — знания тайны Грааля. В Европе и на Востоке в определённых элитных кругах его знали под именем Белый Монах. Именно им и были созданы две мощные организации, которые активно противостояли злу во всех его проявлениях (как в тайном, так и явном) и благодаря которым рухнули значимые в то время опоры Архонтов. Одной из этих организаций был Орден тамплиеров.

— А другой? — осведомился Виктор.

— А другая организация нашей сегодняшней темы не касается. Может быть когда­нибудь я вам о ней и расскажу. Так вот, в Европе Белого Монаха знал очень ограниченный круг людей. Среди них был весьма талантливый и одарённый молодой человек по имени Гуго — младший сын графа де Блуа и Шампани. Надо сказать, что это знаменитое семейство владело большинством богатых земель престижного во Французском королевстве графства Шампань и графства Блуа.

Кстати говоря, само название слова «Грааль» как таковое вошло в обиход в некотором смысле благодаря Белому Монаху. Дело в том, что когда он рассказывал Гуго Шампанскому историю о предыдущем владельце формулы этого «Священного Звука» — Марии Магдалине, о событии, произошедшем на тайной вечере, то он назвал плоское деревянное блюдо, на котором Иисус начертал ножом знаки — Граалем. И это не являлось каким­то неологизмом, нововведением Белого Монаха. Просто так в XI веке на французском диалекте звучало слово, обозначающее разновидность плоского блюда, которое использовалось для сервировки стола во время трапез и пиров самых богатых людей. Это плоское блюдо по­французски именовали и как «graal», и как «Gradalis», и как «gradale». И уже Гуго Шампанский, посвящая в тайну Первичного Звука своих преданных людей, стал именовать его «Граалем». Тем более что слово «грааль» в те времена было малоупотребительным и даже у тех, кто его знал, не вызывало каких­либо ассоциаций, кроме как связанных с бытом.

— Ну, если в плане шифровки разговора между своими, то это действительно умно придумано, — заметил Володя. — Как правило, мало кто из посторонних обращает внимание на слово, обозначающее бытовой предмет.

— Совершенно верно, — подтвердил Сэнсэй. — Так вот, Гуго были доверены знания о «Граале». В связи с чем, в конце 1093 года (когда Гуго после смерти своего брата получает в наследство главный город Шампани — Труа), двенадцать доверенных людей Гуго отправляются с тайной миссией в Иерусалим. Маскируясь кто под видом паломников, кто торговцев, кто нищих, а некоторые и вовсе под видом помощников в странноприимном доме...

— Странноприимном? Это как? — оживился Руслан.

— Как, как, — в шутку промолвил Женя, — Тебе ли об этом не знать? Ясно же сказано: помощниками в приёмном доме для странных.

И при этом сделал акцент на последнем слове с недвусмысленным намёком.

— Да ну тебя, я серьёзно.

— Так и я же вполне курьёзно, — ответил Женя.

Он хотел ещё что­то добавить, но Сэнсэй опередил его с ответом:

— Был такой дом, в котором проживала группа христиан, являющихся в большинстве своём выходцами из Европы. Они ухаживали за больными и увеченными странниками. Люди называли их «госпитальеры святого Иоанна», поскольку рядом с домами, где они проживали, было построено две часовни, одна из которых, принадлежащая мужской обители, была посвящена Иоанну, канонизированному патриарху Александрийскому, известному при жизни своими благотворительными делами. А вторая была женская часовня, посвящённая Марии Магдалине.

— Марии Магдалине?! — многозначительно проговорил Костик.

Одновременно с ним Андрей с не меньшим изумлением произнёс:

— Госпитальеры?!

— Это слово образовано от латинского «hospitalitas», означающее «гостеприимство». Позже данное название взяли себе рыцари одного из католических орденов, переросшего затем в Мальтийский орден. Но это к нашему рассказу не относится... Так вот, прибыв в Иерусалим, люди Гуго графа Шампанского стали собирать всевозможные сведения об интересующем их объекте, расположенном на горе Мориа. В ночное время предпринимали попытки исследования самого объекта, всевозможного доступа к нему как наружно, так и через подземные ходы. Так они проработали почти год, пока в одном из ночных «походов» арабской охраной не был убит их товарищ. Этот случай вызвал нежелательное подозрение к ним со стороны арабов. И люди Гуго вынуждены были вернуться в Европу.

Собранные за год сведения были ценны, но отнюдь не утешительны: проникнуть на территорию святынь Храмовой горы, оставаясь незамеченными арабской охраной, было крайне сложно, не говоря уже о длительной поисковой работе в подземных помещениях. Но эта трудность доступа только ещё больше придала ищущим целеустремлённость найти Грааль.

В это время в 1094 году в Риме, после многолетней борьбы с Климентом III за место Верховного Понтифика, окончательно вступает на папский престол Урбан II (француз по происхождению). От компетентных лиц, подосланных Белым Монахом, Урбан II «случайно» узнаёт информацию о местонахождении Грааля. Представляете, каково было Великому Понтифику, который больше чем кто­либо другой был осведомлён о существовании Великой Тайны Иисуса, скрывающей в себе силу и власть, узнать об этом?! Естественно, он сделал всё возможное, чтобы заполучить Грааль в свои руки, мечтая иметь полную власть и стать единственным обладателем ключей «от рая и ада».

Для того чтобы достигнуть своей цели, Урбан II использует идею двадцатилетней давности, предложенную ещё его предшественником папой римским Григорием VII, который в 1074 году призывал воинов Христовых отправиться на Восток, дабы помочь Византии отвоевать священные земли в Палестине. Но тогда это воззвание Папы было просто проигнорировано рыцарями. Теперь же Урбан II пускает в ход всевозможные средства, дабы убедить влиятельных епископов в политических и экономических выгодах такого похода в тот довольно неспокойный регион.

Не имея ещё достаточно мощного авторитета в Риме, он опирается на своих проверенных людей из числа французских и германских епископов. И когда уже фактически было получено согласие определённых лиц в участии их рыцарских дружин в походе, вот тогда Урбан II в конце 1095 года собирает собор духовенства, заметьте, во французском городе Клермоне, а не в Риме, и обращается с призывом завоевать земли Палестины. Причём официальный лозунг этого мероприятия звучал как: «Освобождение Гроба Господня». И уже в марте 1096 года первые отряды ополчения из Северной и Центральной Франции, Фландрии, Лотарингии, Германии, Англии выдвинулись на Восток, завоёвывая земли восточного Средиземноморья, разоряя и опустошая попадавшиеся на их пути города. К Иерусалиму крестоносцы приблизились только в июне 1099 года, но овладели им лишь месяц спустя (в июле). К слову сказать, наиболее упорное сопротивление оказывали арабы, оборонявшие мечеть Аль­Акса.

После взятия Иерусалима происходит целая цепь «загадочных» событий. Буквально через две недели после овладения городом скоропостижно умирает Урбан II, так и не дождавшийся вестей о взятии Иерусалима. А уже через год, в возрасте 39 лет, умирает герцог Готфрид Бульонский, который был одним из тех, кто возглавлял этот крестовый поход, а затем фактически управлял Иерусалимским королевством и Иерусалимом в частности. Этот трон «унаследовал» его брат Бодуэн I Эдесский. Именно этот человек, а не его преемник Бодуэн II, после восшествия на трон негласно пожаловал людям Гуго, графа Шампанского, щедрый подарок — часть помещений бывшей мечети Аль­Акса на горе Мориа для их проживания. То есть то самое место, на котором ещё раньше стоял храм Богородицы, размещённый на древнем каменном основании. Более того, он отдал в полное их распоряжение подземную часть здания с ходами, в том числе и обширное древнее помещение, именуемое «Соломоновыми конюшнями». Позже каноники храма Господня (как после взятия крестоносцами стала называться мечеть «Куббат ас­Сахра», которая, как считается, была построена на месте храма Соломона) предоставили им большой двор, расположенный между их зданием и храмом Соломона.

Такой щедрый подарок в столь значимом месте не мог не вызвать недоумений по этому поводу у власть имущих того времени. Тем более прошёл слух, что под бывшим храмом Богородицы эти странные люди начали вести какие­то непонятные раскопки. Чтобы развеять всякие излишние домыслы, король Бодуэн распространяет утверждение, что эти люди (несмотря на их малое количество) являются всего лишь «бедными воинами Христовыми», которые выразили желание защищать христианских паломников на их пути от морского побережья до Иерусалима и обратно. И они всего лишь расчищают своими силами завалы на территории «Соломоновых конюшен», дабы содержать там своих лошадей. Впоследствии их так и прозвали не без доли иронии «бедными воинами храма Соломона». А гораздо позже, когда среди этих странных людей, ни с кем не общавшихся и живших довольно скрытно и уединённо, были замечены рыцари из дворянства, их стали именовать «бедными рыцарями Храма».

На самом же деле эти люди вели активные поиски Грааля и достаточно успешно. Уже в 1104 году ими была найдена первая часть формулы, начертанная на одном из камней подземелья. И когда доверенный человек доставил графу Шампанскому эту новость, тот немедленно собрался и под видом путешествия в Иерусалим выехал туда с большой свитой рыцарей, среди которых инкогнито присутствовал и Белый Монах. В Иерусалиме они прожили практически последующие четыре года. За это время были найдены ещё две надписи. Не обошлось и без трагедии. Отыскивая эту часть, в завале погиб ещё один человек из поисковой группы. Однако последнюю часть никак не удавалось найти. В 1108 году граф Шампанский возвратился в Европу. И лишь спустя шесть лет его людям удаётся найти последнюю часть.

— Ого! — даже присвистнул Володя. — Где же Агапит её так запрятал, что так долго искали?

— Самое смешное, что последняя часть надписи находилась на самом видном месте, практически у самого входа. А люди Гуго так старательно искали, что даже новые ходы продолбили в поисках всевозможных потаённых помещений.

— Вот так всегда бывает, — усмехнулся Виктор. — Ищешь, ищешь, а оно у тебя под носом находится.

— В 1114 году граф Шампанский снова поспешно возвращается в Иерусалим. Но найти Грааль — это полдела. Теперь его нужно было правильно сопоставить и раскрыть. А это требовало значительного времени. Раскрытие Грааля оказалось делом непростым. Один из складывающих формулу случайно составил смертельную комбинацию и по прошествии тридцати трёх дней работы с ней, буквально на глазах у присутствующих, по прошествии короткого промежутка времени умер. Причём с его телом произошли странные метаморфозы, поразившие всех свидетелей этого явления. За считанные минуты он превратился в глубокого старика, похожего на высушенную мумию, словно его тело полностью обезводили.

— Ничего себе! — изумился Виктор. — Ещё и такое возможно?!

— Грааль — это огромная сила. При неправильном сложении звуковой комбинации можно получить обратный эффект... Но все эти люди знали, на какой риск они шли, и любой из них был готов к роковой комбинации, не только ради клятвы дружбы и преданности своим товарищам, но и ради того великого дела, которое они затеяли.

Но когда осуществилось открытие истинной комбинации, то с работавшим над данной формулой человеком произошли разительные преобразования... Замечу, что в человеке, который соприкоснулся с духовной силой Грааля, происходит своеобразное разделение. С одной стороны, он осознаёт, что живёт здесь в теле, как в оболочке, и должен прожить отведенную в материи жизнь до конца, то есть он видит тень; а с другой стороны, понимает, кто такой Бог, и ему открывается настоящий мир, поскольку он видит реальность. То есть происходит своеобразное раздвоение. И когда обладателю Грааля это всё открывается, то по большому счёту его уже ничто не держит в этом мире.

Забегая наперёд, скажу, что неслучайно печатью первых тамплиеров стало изображение двух всадников, скачущих на одном коне. Для людей Знания символ «близнецов» обозначает высшее просветление, которое указывает на раздвоение человека после соприкосновения с Первоначальным Звуком, то есть Граалем. Лошадь же означает движение. Хотя в разные времена вместо лошади были и иные обозначения, например, корабль или птицы, те же лебеди, соколы, то есть то, что двигалось стремительнее, чем шествие обычного человека, естественно под коим подразумевался сакральный смысл движения по духовному пути.

Упоминания об этом остались и в изображениях, и в мифологических сказаниях, и даже в именах некоторых эпических героев. Например, взять того же персидского героя Джамшида. Его имя означало не что иное, как «близнец­царь». Но в своё время, тот человек, чей образ был сокрыт в мифах под именами древнеиранского Йима (его имя означает «близнец», «двойник»), которого позже в персидской мифологии назвали Джамшидом, также сумел отыскать и воспользоваться силой Фарна. — И тут же Сэнсэй пояснил: — Грааль в те далёкие времена именовался «Фарн», интерпретируемый среди простых людей, как обозначение солнечного, сияющего начала, божественного огня, его материальной эманации. О нём говорили как о сакральном начале, дающем и преумножающем силу, власть и могущество. Его толковали как и то, что помогает душе человека пройти мост, ведущий в рай.

Если возьмёте индоевропейскую мифологию в той же ведийской и индуистской мифологии («Ригведе»), вы можете найти остатки древних упоминаний об ашвúнах. Ашвины считались братьями­близнецами, «сынами неба», которые ухаживали за своей сестрой — дочерью Солнца. По мифологии они принадлежали к божествам. Считалось, что они родились порознь, один — сын ночи, другой — сын рассвета. Их место в обоих мирах. Они являлись знатоками времени, были божественными врачевателями. Им было даровано «всезнание». Но главная их функция — это спасение людей. Они выступали против злых духов и приходили на помощь людям, попавшим в беду. Изображали их по­разному, но в основном юными, сильными, прекрасными в золотом, сияющем свете, украшенными гирляндами из лотоса. Всё это лишь отголоски давних событий и знаний о тех, кто владел силой и сакральными знаниями о Священном Звуке. Просто из­за тайны этих знаний всё обросло легендами и мифами... Но вернёмся к событиям на горе Мориа, которые ещё не так затёрлись в памяти людей.

Отныне всех этих людей, которые присутствовали при открытии Грааля, объединяла не только сокровенная тайна, но и та великая духовная сила, которая делала их больше чем братьями. Обретя совершенно иное видение мира и прочувствовав настоящую силу творения, по сути получив благословение, они поклялись служить Богу, быть преданными святому делу девы Марии, оказывая помощь людям, пока будут живы их тела в этом миру.

И я должен заметить, что в дальнейшем этот всплеск, который был порождён открытием Грааля данными людьми, их непоколебимая вера оказали значительное влияние и на организацию, которую они создали. Даже в военных действиях члены этого Ордена приобретали необыкновенные качества идеального воина. Они поражали своих врагов исключительной смелостью и отвагой. Их храбрость вызывала уважение даже у самых сильных противников. Вчетвером они выступали против врагов, по численности в десять раз превосходящих, и побеждали их. Они были одними из тех настоящих воинов, которых тогда больше всех боялись, благодаря их готовности и даже желанию погибнуть в бою.

— Желанию погибнуть в бою?! — в изумлении переспросил Андрей.

— Да. Это для обычного человека данный мир что­то значит. А для тех, кто прочувствовал и осознал более Высшее, этот мир смешон с его надуманными проблемами. Тело в нём всего лишь повозка, везущая к высшей цели. Каким путём ты на ней поедешь — ближним или дальним, — тебе решать... Тамплиеры не просто верно и преданно служили Ордену, основной идеей которого было служение Богу и Софии, то есть Мудрости, как они называли Марию Магдалину. Главной их целью и мощным стимулом, ради которого они жили, было спасение своей души. И этот стимул подкреплялся абсолютной Верой, основанной на Знаниях.

Тамплиерам был присущ ещё один важный отличительный момент. Они не боялись смерти. И опять мы возвращаемся к тому, о чём уже говорили. Для простых людей этот вопрос более чем важен. Ведь каждый человек, независимо от его вероисповедания или же атеистических взглядов, подсознательно воспринимает каждый прожитый день, как шаг к своей смерти. А та пугающая неизвестность, которая стоит за ней, то неведомое, с которым он неотвратимо столкнётся, тяготит человека ещё больше. Этот подсознательный страх давит и страшно угнетает человека, порождает на своей основе множество других страхов, связанных с жизнью... У тамплиеров отношение к этому вопросу было совершенно иное. Благодаря таинству посвящения во внутренний круг, они получали из рук самой Магдалы Мудрость и Знания, которые срывали покров любого страха. И каждый день приближал их к Богу, к вечности, к своему истинному дому.

— А что это был за внутренний круг? — спросил Стас.

— А кто после них наследовал Грааль? — поинтересовался Костя.

— Непосредственно силой Грааля воспользовались лишь те, кто стоял у истоков создания Ордена, так сказать самые первые тамплиеры. Грааль, как таковой, с ними и ушёл, исчез из мира. Но тот огромный духовный всплеск, который они породили при его открытии, сокровенные Знания остались во внутреннем круге, ставшем впоследствии ядром тамплиеров, благодаря которому росло их влияние и мощь во всём мире. Отнюдь не случайно девизом Ордена, который пошёл от тех, кто создавал его, стал клич: «Vive Dieu Saint Amore!», что означает «Да здравствует Бог Святая Любовь!» А насколько огромна была эта духовная сила, вы поймёте из моего рассказа.

— Подожди, — попытался разобраться Володя, — так если Грааль исчез из этого мира, тогда какие камни искал Гитлер?

Руслан тоже ему поддакнул:

— Да, чего­то и я не совсем тогда понял, откуда Гитлер узнал, что Грааль — это именно четыре камня с надписями?

Сэнсэй усмехнулся.

— Так, давайте по­порядку... Многие знали, что тамплиеры хранили Великую тайну. По этому поводу ходило много слухов и заблуждений. Одни считали, что тамплиеры хранили чашу с кровью Иисуса. Кто был более посвящён в эти вопросы, думал, что они хранили блюдо с надписью, которое Иисус передал Марии. Однако Архонтам было доподлинно известно, что представлял из себя нынешний Грааль в миру. Поэтому член ордена «Вольных каменщиков» Великий Понтифик Урбан II под видом крестового похода и отправил своих людей на поиски именно четырёх камней Агапита. Единственно, чего не учли Архонты, так это то, что в этот поход пошли и люди Белого монаха... Но поскольку даже после разгрома Архонтами Ордена «сокровища» тамплиеров так и не были найдены, эти поиски не прекращались и в последующем. Хотя, как я уже говорил, в то время Грааля в миру уже не было. Зато у тамплиеров из настоящих «сокровищ» был кристалл, принадлежащий их внутреннему кругу. Тоже надо сказать немаловажная деталь для людей Знания. Именно его они так тщательно скрывали от архонтских преследователей...

А что касательно Гитлера, так этот воспитанник «Вольных каменщиков» знал, что искал. Сейчас его поиски Грааля списывают на то, что Гитлер якобы просто был склонен к мистицизму, и как­то активно замалчивается интерес к этому вопросу самих Архонтов. А ведь они, как вы знаете, были его финансистами и контролировали, куда тратились их деньги. Заметь, когда Гитлер пришёл к власти, поиски Грааля только усилились. Причём к ним были подключены многие умные люди: от солидной профессуры из историков до специальных команд СС, занимающихся только этим вопросом. И поиски в основном велись именно по местам бывших владений тамплиеров. Более того, во время войны спецгруппы эсэсовцев из РСХА проводили тщательную проверку архивов в захваченных странах, проверяли монастыри, храмы, старинные замки, запасники музеев. В этих группах присутствовали люди, которые вели целенаправленный поиск любого упоминания о Граале.

А в 1940 году во французскую часть горной системы Пиренеи была отправлена особая экспедиция во главе с Отто Скорцени, также связанная с поиском Грааля. Грааль они так и не нашли, но зато обнаружили рукопись, в которой упоминались некоторые практики по физической и духовной подготовке тамплиеров. Впоследствии эти знания использовали в создании «универсального воина III Рейха», эдаких супердиверсантов, способных выполнить любые спецзадания верхушки Рейха в любой точке мира. И как раз подготовкой таких людей по приказу рейхсфюрера СС Генриха Гимлера и занялся в 1942 году Отто Скорцени в замке Фриденталь. Замечу, что секретной экспедицией нацистов в Пиренеи интересовались спецслужбы фактически всех стран антигитлеровской коалиции. И ни одного документа касательно этого вопроса до сих пор не рассекречено. К слову сказать, сам Отто Скорцени после войны благополучно избежал «наказания» и долгое время жил в Мадриде, написал даже мемуары для широкой публики. Но основные тайны его деятельности, связанные с интересами Архонтов, так и остались сокрытыми.

— Да, дела, — покачал головой Володя.

Сэнсэй не стал далее заострять на этом внимание и перешёл к основной теме.

* * *

— Итак, вернёмся к нашему вопросу... После открытия Грааля эти люди создают свой Орден под названием тамплиеры. Это слово образовано от французского temple — «храм». Иначе говоря, это был Орден храмовников. Данное название, как я уже говорил, родилось само по себе ещё со времён поисков Грааля, когда этих людей именовали «Рыцарями Храма Соломонова», или же «рыцарями­храмовниками».

Формально главой Ордена становится рыцарь Гуго де Пейн. Это был один из тех, кто работал в поисковой группе и в чьём присутствии была открыта сила Грааля. Он принадлежал к дворянству Шампани и был вассалом, входящим в дружину графа Шампанского. Фактически же руководил Орденом из Европы Гуго, граф Шампанский. Официально он вступил в Орден гораздо позже, оставаясь до определённого времени в тени руководства. Но за всеми решениями Гуго Шампанского стояла ещё более значимая фигура — Белый Монах... Первоначально людей, стоявших у истоков этого Ордена, было немного. Однако, как вы понимаете, эти люди были довольно непростые. Благодаря Граалю, они приобрели огромную силу личного влияния.

— Силу личного влияния?! — с любопытством переспросил Костик.

— Да. Открыв Грааль, эти люди были наделены необыкновенной силой. К примеру, одного взгляда было достаточно, чтобы человек выполнил любую волю обладателя этой силы.

— Ничего себе! — восхищённо промолвили ребята.

— Дистанционное воздействие на невербальном уровне? — в свою очередь заинтересованно спросил психотерапевт.

— Так точно! Но не старайтесь, доктор, понять механизмы данного воздействия. — Видимо, увидев озадаченное выражение его лица, Сэнсэй добавил: — И это не гипнотическое воздействие... Животное начало при этой силе не просто робеет, оно сникает, подчиняясь воле того, кто владеет этой силой. Для науки данное воздействие пока остаётся тайной за семью печатями. — И уже обращаясь к ребятам, Сэнсэй продолжил: — Так вот, это была всего лишь незначительная часть новых возможностей тех, кто открыл Грааль. Осознавая, какое могущество таилось в их руках, эти люди дали обет бедности, дабы не спровоцировать своё Животное начало на прельщение аримановскими ценностями. Они решили посвятить себя борьбе со злом этого мира, служению Богу и помощи Марии Магдалине в её небесно­земном благодеянии для людей. Они решили создать такую организацию, которая бы не просто отвечала этим целям, но и служила надёжной опорой тем, кто шёл по духовному пути. Но мы живём в материальном мире. Для того чтобы создать подобную организацию, привлечь к её деятельности новых членов, которые бы продолжили это начинание, личных средств организаторов было недостаточно. Ведь необходимы были и помещения, и обмундирование, и кони, и оружие, и прочее первое необходимое в этом деле для того времени. Так вот, поскольку собственных средств явно не хватало для такого серьёзного проекта, люди Гуго пошли, так сказать, «по пути Робин Гуда».

— В каком смысле? — не понял Руслан. — Взяли стрелы и пошли в лес на промысел?

Сэнсэй усмехнулся.

— Ну, можно сказать и так. Только вместо стрел они были вооружены личной силой влияния. А вместо леса направились прямиком в Европу к сильным мира сего. Конечно, они пользовались своими новыми способностями очень осторожно, крайне ограниченно, в своих просьбах руководствуясь разумными пределами. В результате Гуго де Пейн вместе со своими товарищами не просто был принят высшей знатью, но и собрал много средств для Ордена в виде добровольных пожертвований богатых людей. А вы сами понимаете, что отношение людей к богатству со временем не меняется. Просто так никто ничего не даёт. А этим людям отдавали даже с удовольствием. И этому факту до сих пор удивляются историки, почему столь щедрыми оказались богатые люди к какому­то вассалу?

А гораздо позже, когда Орден набрал силу и уже сами люди на практике видели чистоту его намерений и пользу от его деятельности, на этот Свет, как бабочки, стали слетаться те, кто жаждал идти по духовному пути и бескорыстно помогать людям. В Орден потянулись и бедные рыцари, и «золотая молодёжь», жаждавшая духовной пищи и подвигов. Практически на протяжении двухсот лет существования Ордена в нём служили люди из таких знаменитых фамилий, как Браки, Клермоны, Арманьяки, Шабо, Монморанси и другие. Высшая знать Испании, Франции, Англии с лёгкостью расставалась со своими поместьями, замками, имениями, деньгами и дорогими предметами, преподнося их в дар данному Ордену.

— Мда­а, это действительно надо иметь нечто большее, чем силу убеждения, чтобы богатый человек решился на подобный шаг, — согласился Николай Андреевич.

— Благодаря такой личной духовной силе организаторов, Орден стал не просто стремительно развиваться, расти в количестве, но и наращивать военную и экономическую мощь. В целом Орден делился на два круга посвящённых — внутренний и внешний. Во внутренний круг входили те, кто хранил знания и служил, так сказать, «генератором» духовной силы. Во внешний же круг входило большинство членов Ордена. По традиции того времени Орден разделялся на рыцарей, капелланов, оруженосцев, слуг. Внешний круг был своеобразной духовной школой, в которой через строгую внешнюю дисциплину тела люди учились вырабатывать внутреннюю дисциплину духа. И на первом месте стояла дисциплина мысли...

Ныне историки называют данный Орден военно­монашеским, опираясь на те жалкие остатки упоминаний, которые сохранились после разгрома Ордена Архонтами и уничтожения практически всей важной документации о нём. Назвать тамплиеров военно­монашеским орденом будет верно лишь отчасти. Здесь, конечно, присутствовали некоторые элементы монашества, например, тот же обет бедности. Но что касается отношения к женщинам, то тамплиеры возводили женщину в идеал гармонии и красоты, ибо сами служили великому делу Марии. И того, что им приписывают сегодня в виде полностью «монашеского образа жизни» в понимании большинства людей, такого не было. Конечно, их организация из­за военных мероприятий была чисто мужская. Однако эти люди имели связи и с женщинами (например, «конкубинами», сожительствующими с рыцарями), и с женскими общинами. Вначале подобные женские общины существовали тайно, потом стали более открытыми.

Так, например, с укреплением власти тамплиеров, в 1170 году в Брабанте начала процветать благочестивая женская община под названием «Бегúнки». Эти женщины занимались благотворительностью, помогая больным, старикам, детям­сиротам. Они не давали никаких обетов, не подчинялись орденским уставам. Имели возможность в любое время выйти замуж, покинув общину. То есть, у них была достаточно необычная в то время свобода. По своей философии эти женщины отрицали церковную и светскую власть над собой и следовали via media, то есть срединному пути: стремились жить по заветам Иисуса, однако не уединяясь от мирян, а оказывая им посильную помощь. Кстати говоря, корни подобного срединного пути берут своё начало в раннехристианской практике... Благодаря негласной поддержке тамплиеров, эта женская община стала достаточно крупной и влиятельной. Впоследствии данное движение распространилось в Нидерландах, Франции, Германии, Северной Италии, Польше, Богемии и было запрещено лишь в начале XIV века, когда пошёл процесс уничтожения тамплиеров «святой инквизицией». Причём «Бегинки», так же как и тамплиеры, стали подвергаться преследованиям и репрессиям инквизиции, которая не могла простить им необычной свободы (которую они позволили себе при власти тамплиеров) и списывала свои травли на «испорченность» нравов этого прогрессивного женского общества.

Так что тамплиеры не были «монахами» как таковыми (в понимании этого термина большинством людей). У них было монашество иного рода, в виде особой философии, основанной на чистоте силы Любви, строгой дисциплине, строгом отношении к прихотям своего тела, дисциплинирующем мысль. Кроме того, благодаря такому гармоничному сочетанию духовного и физического, человек развивал и свои нравственные качества, такие как честь, порядочность, доблесть, мужество, абсолютная честность. А по поводу последнего качества хочу даже отметить следующее. Ведь тамплиеры, несмотря на то, что Орден впоследствии стал располагать значительными средствами и сделался одним из самых больших казначейств в Европе, не имели собственных денег. Ибо такова была их философия, ибо свою честность и порядочность они ценили превыше всего.

— А зачем тогда им нужно было это богатство, если они не имели собственных денег? — разочарованно спросил Руслан.

— Они тратили это богатство, но не на себя, а на противостояние злу, тем же Архонтам и их системе, на реальную помощь людям. Они меняли мир политики, давая займы королям, меняли облик экономики, перераспределяя средства. Помогали бедным рыцарям, тем, кто нуждался в деньгах. Они давали деньги в рост, субсидировали различные мероприятия, торговые контракты. Люди знали, что на тамплиеров можно было положиться не только как на надёжных, доблестных воинов, но и как на институт вроде современного казначейства, только честного казначейства, да к тому же не собирающего «заоблачных» налогов. К примеру, у Ордена можно было взять ссуду под 10%, в то время как ростовщики­евреи давали ссуды под 40%. Кстати, именно тамплиеры придумали первые векселя, благодаря которым не нужно было носить с собой кучу денег и подвергать себя опасности во время поездок и путешествий. Достаточно было отдать деньги на хранение тамплиерам, а потом по их векселю получить нужную сумму своих денег в другом городе.

Тамплиеры оказывали помощь простым людям. Они считали делом Чести кормить бедных в своих домах. Они помогали людям выживать и во время голода. Вот вам пример, который вы можете отыскать в истории. Когда в Мостере во время голода спекулянты взвинтили цены на пшеницу с 3 до 33 су, тамплиеры ежедневно бесплатно кормили до тысячи человек. Естественно, благодаря такой реальной, бескорыстной заботе о людях, они заслужили подлинное уважение в народе.

Более того, Орден возводил соборы, храмы, занимался строительством дорог. По поводу последнего хочу заметить, что в то время мало того что дороги в основном были плохие, так ещё всякий мелкий феодал пытался содрать пошлину у каждого моста или пункта обязательного проезда, причём не гарантируя тебе безопасность от нападения разбойников. На этом фоне Орден тамплиеров представлял собой исключительное явление. Мало того, что они строили хорошие дороги и даже на перекрёстках для удобства проезжающих возводили здания для ночлега, так они ещё и охраняли свои дороги от разбойников. И главное, за проезд по этим дорогам не бралась таможенная пошлина, что было совершенно необычным явлением для того времени.

В противовес Архонтам, тамплиеры создали крупнейшую в мире Международную финансовую корпорацию (которая впоследствии послужила прототипом банковской системы) и управляли ею практически два столетия, руководствуясь, заметьте, не стимулом наживы, а совершенно противоположной философией, основанной на духовных принципах. И благодаря такой своей деятельности, они не просто разрушили несколько серьёзных опор Архонтов, отодвинув их планы на мировое господство на неопределённый срок, но и что важно — уравновесили монаду.

— А что, Архонты уже так близко были к своей цели? — поинтересовался Виктор.

— К сожалению. В X–XI веках Архонты через реорганизацию одной из своих структур — папства и повышение его статуса, стали претендовать на универсальную, «вселенскую» юрисдикцию. Они хотели свою марионетку Папу, то есть Верховного Понтифика, сделать верховным повелителем всех светских монархов и правителей и таким образом стать едиными диктаторами цивилизованного мира. Тем более что в мир был привнесён сам Грааль, дававший возможность абсолютной власти для тех, кто его откроет. И тут, в самый разгар их деятельности, появились тамплиеры.

— Так тамплиеры вроде бы как были под покровительством Папы, — заметил Николай Анд­реевич.

— Отнюдь. Этот Орден возник не под покровительством папы, а вопреки ему. И если ты внимательно изучишь даже те документы, которые предоставлены публике о том времени, ты поймёшь, что тамплиеры лишь искусно манипулировали отношениями с папством, да и не только с ним. А когда они достигли значительного могущества и обрели популярность среди людей, папство вынуждено было прислушиваться к мнению тамплиеров и их решениям. И Великих Понтификов такая зависимость и особенно богатство Ордена очень сильно раздражали. Сколько было случаев, когда издавая свои папские бýллы...

— Это в смысле приказы? — уточнил Стас.

— Да. Это папские акты, содержащие обращения, постановления, распоряжения на латинском языке, которые скрепляли круглой металлической печатью, называемой bulla, что с латинского переводится как «шарик». Так вот, сколько было случаев, когда издавая свои папские буллы в пользу тамплиеров и широко рекламируя свою щедрость по отношению к ним, Великий Понтифик тут же следом издавал акты­распоряжения, противоречащие предыдущим. Сколько было фактов, когда папство создавало им искусственные препятствия и трудности во время военных кампаний. Так что папы при каждом удобном случае пытались ставить подножки Ордену.

Тем более что общество, которое создали тамплиеры внутри своего Ордена, значительно отличалось от остального мира, чем и было привлекательно для многих людей. Ибо это была не просто самостоятельная организация, находящаяся вне контроля со стороны какого­либо государства, а некая надгосударственная формация, во главе которой стояли не просто умные, образованные, но и высокопорядочные люди с духовными идеалами. Это был прототип сверхнационального сообщества, объединяющего разных людей на духовной основе, единым идеалом которых выступает Бог, Любовь, Честь и Достоинство.

— Для Архонтов, очевидно, это был удар ниже пояса! — усмехнулся Володя.

— Ещё бы! Мало того, что Грааль достался тамплиерам, мало того, что рухнули их «великие планы», так они ещё потратили не одно столетие на борьбу с этим Орденом и последствиями его существования. Им стоило больших усилий, дабы добраться до «сердца» тамплиеров и уничтожить их. Ведь переподчинить этот Орден своему влиянию Архонтам было просто невозможно из­за неподкупности этих людей, кристальной честности, порядочности и главное из­за того, что их стремления и помыслы не принадлежали этому миру с его многочисленными желаниями, ибо тамплиеры служили только Богу. Поэтому, не в силах переподчинить этот Орден, Архонты решили его жестоко уничтожить. И такой шанс у них появился лишь в начале XIV века, когда они привели к власти Папу Климента V.

Эта провокация тщательно планировалась и подготавливалась. Центральным игроком в замысле Архонтов был выбран энергичный король Франции Филипп IV, который вошёл в историю ещё под именем Филиппа Красивого. Тем более что в своё время Орден дважды отказывал ему в приёме его самого и его родственников в свои ряды. Архонты занимались обработкой Филиппа достаточно планомерно и профессионально, окружив своими «советниками». Именно они сотворили так, чтобы у Филиппа возникла серьёзная потребность в деньгах, дабы побудить в нём желание присвоить всё богатство Ордена. А сделали это с помощью давно апробированного ими трюка с обесцениванием денег, который в своё время был использован Архонтами для подрыва авторитета Нерона. «Советники» от Архонтов подсказали Филиппу ту же идею, что в своё время и древнеримскому императору, переплавить старые монеты на новые с меньшим содержанием серебра, мол таким образом увеличится количество монет. Филипп схватился за реализацию этой идеи. Но данная затея закончилась так же плачевно, как и у Нерона. В итоге Филипп неожиданно для себя обесценил серебряную валюту своего королевства. Увеличив количество монет, на самом деле он спровоцировал инфляцию, так как каждая монета имела уже теперь меньшую покупательскую способность.

За этим трюком последовали другие «советы» по поводу реформирования французской валюты, дабы хоть как­то попытаться восстановить уже утраченное. Но и это привело к ещё худшему результату. А дальше Филиппу намекнули на более радикальные меры, мол, обложить налогом духовенство, присвоить товар богатых торговцев Ломбардии и так далее. Но что ни делал Филипп, а потребность в огромных количествах денег только возрастала. Ну и доведя его до крайней точки отчаяния, как последний аргумент ему предложили достаточно дерзкий план: захват богатства тамплиеров и уничтожение Ордена.

В 1307 году Филипп издаёт секретный приказ с резкими обвинениями Ордена Тамплиеров. Архонты с помощью папы Климента V заманивают во Францию Великого Магистра тамплиеров Жака де Моле (который до этого пребывал в своей штаб­квартире на Кипре) якобы для того, чтобы заняться некоторыми финансовыми делами тамплиеров и Папы. По прибытии во Францию Великого Магистра, агенты Филиппа IV без объявления войны тамплиерам проводят неожиданный рейд, арестовывая по всей Франции лидеров Ордена. Это произошло в пятницу 13 октября 1307 года, откуда, кстати, и пошло поверье среди людей считать пятницу 13­го «чёрным днём».

Обезглавив Орден, Архонты развязали целую словесную войну против тамплиеров, публично обливая их грязью ложных обвинений в различных преступлениях и устраивая показательные казни. Раздувая эту ложь, Архонты стремились пробудить ненависть общественности к Ордену, посеять страх среди населения. Уже в 1312 году, благодаря стараниям Климента V, Орден официально ликвидируют, уничтожая практически большинство документов, связанных с ним. А 18 марта 1313 года после массовых казней тамплиеров, под Парижем на маленьком острове на реке Сена, был сожжён Великий Магистр Жак де Моле и его сподвижник. После уничтожения основных людей, возглавлявших Орден, Папа Климент V и Филипп IV принялись спорить между собой по поводу дележа денег и богатой собственности Ордена. Но у Архонтов на сей счёт были свои планы. Ликвидировав ключевых людей Ордена чужими руками, они быстро избавились от связующего их с этим делом звена и основных игроков. Так что в 1314 году и Папа, и король «неожиданно» умерли.

— Да, вот уж действительно, Сэнсэй, ты говорил истину: если происходят какие­то события, то зачастую инициатором этих событий становится не тот, кого люди публично лицезреют, а тот, кто получает реальную выгоду от этих событий, — заметил Виктор.

На что Сэнсэй ответил:

— Время, как зеркало, отражает всю правду. Так же было и здесь, когда впоследствии засветились интересы некоторых истинных инициаторов тех событий. После разрушения Ордена тамплиеров финансовый и коммерческий вакуум быстро заполнили не церковь и не правительство, а семьи североитальянских городов­государств (которые являлись одними из оставшихся влиятельных опор Архонтов): Пизы, Флоренции, Венеции, Вероны и Генуи. Именно эти семьи создали новую самостоятельную сеть банковских учреждений. Кстати говоря, само слово «банк» итальянского происхождения. Дословно это слово означает «стол», «скамья». Ведь первые денежные торговцы ставили столы на рынке и на этой «опоре» осуществляли свои финансовые операции. Позже это слово вошло и в другие европейские языки.

В отличие от благородных целей тамплиеров «ради помощи людям», эти банкиры преследовали только одну цель — получение прибыли ради собственной наживы, являющейся одним из основных принципов Архонтов. Причём, на этих финансовых операциях они хорошо поднялись и вскоре стали финансировать торговые операции от Китая до Судана, от Индии до Скандинавии. Благодаря этому Архонты вновь начали опутывать мир своими щупальцами.

Но финансовая сторона — это ещё полбеды. С уничтожением Ордена начинает бурно развиваться «святая инквизиция», являющаяся в своём агрессивном проявлении ни чем иным, как «зачистками» Архонтов. После такого позитивного духовного всплеска общества, проявившегося во многом благодаря деятельности тамплиеров, Архонты с помощью инквизиторских костров снова попытались превратить людей в животное стадо, в тёмную тупую толпу, поглощённую страхом своего существования. Сотни тысяч инакомыслящих, сочувствующих тамплиерам, а также пытающихся быть последователями их духовной философии и жизни, были посланы на костёр. В ядре человеческой цивилизации вновь утверждается доминация материального начала над духовным, страх вместо Любви, ненависть вместо братства, ложь и обман вместо Чести и Достоинства.

Но память о доблестных рыцарях так и не угасла среди людей и интерес к этому Ордену не утратился даже спустя столетия. Тогда Архонты предприняли упредительный шаг. В XVIII веке, благодаря «Вольным каменщикам» в странах Западной Европы было создано несколько организаций под названием «Орден тамплиеров», однако основанных исключительно на масонской идеологии. А чтобы скрыть эту идеологическую подмену, «Вольные каменщики» отвлекли внимание от внутреннего на внешнее — атрибутику, ритуалы, имена входящих туда людей из знаменитых фамилий. В частности распространили слух о том, что благодаря потомкам Великих Магистров этот Орден якобы был втайне сохранён. Для пущей достоверности своих слухов привлекли к своему масонскому «Ордену тамплиеров» людей из знаменитых семей, предки которых действительно когда­то были тамплиерами.

— Нет, ну если эти люди и вправду были потомками тех, кто служил в том Ордене, может им по наследству передалась духовность их предков, — предположил Костик.

На что Сэнсэй ответил:

— Наследственность здесь ни при чём. Духовность человека определяется не по семье, в которой выпало жить человеку, а по его личному духовному росту... Зачастую люди ограничиваются лишь гордостью за своих предков и забывают, что гордость за духовные достижения другого человека — это далеко не духовная работа над собой. Заслуги того человека — это всего лишь стимул к работе над собой.

Так вот, «Вольные каменщики» практически два столетия старались активно доказать, что их обновлённые организации под новой вывеской «масоны» ведут своё происхождение не иначе как от Ордена тамплиеров. И, в конечном счёте, эта мысль стала оседать в головах людей и приниматься на веру. Таким образом, через внешнее, благодаря подмене идеологии, Архонты просто переориентировали людей. Те, кто желали двигаться по духовному пути, как прославленные тамплиеры, в результате попадали в секты масонов, и даже не подозревая об этом, служили целям той организации, которая когда­то этот Орден и уничтожила.

Идеология — это весьма мощное оружие. Если копнуть структуру власти Архонтов, то в её основе лежит аримановская идеология. Именно она обосновывает цели Архонтов и творит средства для их реализации. Именно с её помощью приспешники Архонтов разрабатывают политические и религиозные концепции, доктрины, программы, маскируя за привлекательной внешней ширмой свои подлинные интересы. Затем эти разработки активно распространяются в обществе через различные подконтрольные им государственные институты, религиозные и политические организации, удерживающие власть над большими и малыми группами людей. Популяризируются через средства массовой информации, внедряя в сознание людей определённые системы взглядов, идей, норм, тенденций, убеждений и верований. И всему этому приписывается якобы всеобщий характер, выбор и предпочтения, свойственные большинству людей. Хотя на самом деле для масс это является всего лишь идеологическим продуктом, сотворённым по распоряжению маленькой, ничтожной группы Архонтов, преследующих цели безраздельной власти над этими массами, внедрения в сознание людей своих аримановских критериев оценки развития общества, корректируя направление его движения. Их идеология, в первую очередь, подпитывает мотивацию образа мыслей, поведения и действия, стимулирующих Животное начало в человеке. По большому счёту, она лишь направляет человека (а в массе — целые народы) на практические действия в рамках этой идеологии. Но лишь человеку, людям решать: идти в этом направлении или нет, принять эту идеологию себе на вооружение или её отвергнуть. А это, в свою очередь, зависит от того, что доминирует в каждом человеке: потребности Животного начала или потребности Духовного начала. И опять мы возвращаемся к этому первоопределяющему внутреннему выбору каждого человека.

За сегодняшний день я привёл вам много примеров, как разные люди в разные времена делали свой внутренний выбор, который впоследствии менял судьбу целых народов... — Сэнсэй сделал паузу, о чём­то задумавшись, а потом с каким­то особым вдохновением в голосе произнёс: — Пробиться ростку Добра через затверделую корку Зла очень сложно. Но в этом смысл! Росток несёт в себе силу будущего могучего Дерева. Пробиваясь через толщу Зла, он даже не предполагает, сколько ценных плодов может дать за свою жизнь это Дерево, приютить и утолить голод, жажду усталым путникам, возобновить их силы на дороге к родному Дому.

Тот духовный всплеск, который породили первые тамплиеры открытием Грааля, пример их личного подвига самоотречения от земного ради служения Богу и помощи людям стали большим толчком не только к изменению мировоззрения людей, но и подъёму духовной волны, продержавшейся не одно поколение! Тамплиеры действительно в то время сделали много хорошего и полезного. И, несмотря на то, что Архонты приняли все меры, чтобы разгромить их Орден, камня на камне от него не оставить, но всё же память о святом Граале и благородных рыцарях осталась жить среди людей, хоть и в несколько закамуфлированном виде. И лучшим хранилищем для неё стала художественная книга.

— А почему художественная? — удивился Костя.

— Потому что это максимально удобная форма для хранения знания, в том числе и тайного. Умный поймёт и глупый не обидится. Умный способен по незначительному намёку увидеть и понять тайный смысл в иносказаниях. А если используется специальный приём передачи скрытого знания, в виде той же энигмы (ainigma в переводе с греческого — «тайна», «загадка»), то это побуждает человека не просто прочесть книгу, но и обратиться к дальнейшим поискам в заданном книгой направлении. В тех же фолиантах, в которых сокрыта вечная Истина, эти поиски непременно будут венчать путешествие внутрь себя, внутрь своей сущности, а значит ещё более приблизят человека к его Душе и Богу. Ведь Истинные знания, словно гранит, идеально отполированный чистейшим горным источником, в толще «воды» художественного стиля, лишь слегка меняют свои очертания, дабы отпугнуть глупца и привлечь к себе бесстрашный взор того, кто нуждается в сей твердыне Истины для возведения собственного Храма для своей Души.

Кстати говоря, некоторые сведения о Граале ещё во времена тамплиеров были облечены как раз именно в художественную, энигматичную форму, предназначенную для людей, находящихся в поиске. И первым начал этот цикл Кретьен де Труа, написавший свою знаменитую «Повесть о Граале» в конце XII века. Это был талантливый, хорошо образованный человек, поэт, уроженец города Труа. Покровителями творчества Кретьена являлись влиятельные персоны северо­восточной Франции и Фландрии, в том числе и семья Шампанских. Этот человек уделил особое внимание воспеванию нового типа человека, подвигам рыцаря в мирное время, чистой Любви во всех её проявлениях и кроме этого вкладывал туда информацию, которая на первый взгляд казалась ничем не примечательной, но только лишь на первый взгляд. К примеру, он упоминал о Граале именно как о блюде. И уже гораздо позже, когда тему его книги стали расширять и дополнять другие авторы, смешивая с разными религиозными воззрениями, появилось понятие Грааля как потира, чаши для причастия. Ставшую модной волну Грааля подхватили тогда многие писатели. Но и среди них были люди, как и Кретьен, владеющие некоторыми отголосками знаний. Так что здесь не всё так просто.

* * *

— Поиск Грааля не прекращался во все времена, — заметил Сэнсэй. — О нём писали, его искали, и вопрос о нём всегда оставался актуальным. И чем ближе будет приближаться время Перекрестья, тем больше будет разгораться пламенная тема Грааля, выходить масса книг, фильмов на эту тему, пробуждая людей к поиску Грааля. В конце концов, эта тема станет настолько популярной, что о ней будут массово говорить, спорить, интересоваться совершенно разные люди, из разных стран мира. И этот всплеск произойдёт неспроста. Ибо, как я вам уже говорил, во времена Перекрестья на выбор людской будет седьмой раз дан Грааль. И от того, кто им завладеет и как им воспользуется, зависит будущее всего человечества.

Володя внимательно глянул на Сэнсэя и взгляд его оживился.

— Времена Перекрестья? Ты хочешь сказать, что это произойдёт ещё при нашей жизни?!

— И каждый будет иметь этот шанс, — таинственно повторил Сэнсэй.

Старшие ребята многозначительно переглянулись. После затяжной паузы, во время которой больше, чем слова, говорили выражения лиц нашего удивлённого коллектива, Стас сказал:

— Да... времена Перекрестья. А где искать­то Грааль? Тамплиерам повезло. Им Агапит хоть подсказку оставил. А тут... Да ещё при такой бурной деятельности Архонтов...

Ребята разочарованно закивали головами. Однако Сэнсэй, пожав плечами, словно бы между прочим, подметил:

— Всё в твоих руках.

Старшие ребята вновь настороженно глянули в сторону Сэнсэя. Но поскольку он более ничего не произнёс, Виктор проговорил:

— Нет, оно конечно понятно, что всё в наших руках. Но...это же равносильно: иди туда, не зная куда, ищи то, не зная что. В каком виде будет Грааль на сей раз в миру? Где точка опоры, чтобы хотя бы понять, где его искать на этом земном шарике?

— В начале.

— В начале? — удивился Виктор. — Не понял, в каком начале?

Сэнсэй усмехнулся и, глянув на нас с Татьяной, весело кивнул в сторону Виктора:

— «Лишь слепец, не видя тайны суть,

Начнёт везде искать хоть что­нибудь.

Мудрец поймёт намёк Небес на ключ,

Что озарит его, как солнца луч.

В начале он отыщет голос тайны,

Что возвещает о мирозданье.

И сопоставив с тем ключом,

Найдёт искомое в другом».

Верно, девчата?

Мы разом кивнули в ответ, правда сами ничего толком не поняли, что под этим имел в виду Сэнсэй. В это время Костик принялся рассуждать по­своему:

— Подожди, подожди, Сэнсэй, кажется, я уразумел, что ты хочешь сказать! Ведь всё в наших руках! Надо, как тамплиеры, иметь чистые желания, помыслы, чтобы помогать людям, сделать как можно больше добрых дел. Как говорится, хорошее дело, что сделать готов, угоднее Богу, чем тысяча слов. Тогда сама судьба подскажет, где искать Грааль! Правда, Сэнсэй?!

— Конечно, — весело кивнул он. — Судьба даёт знаки, только мало кто их может увидеть. Порой то, что ты ищешь, находится гораздо ближе, чем ты думаешь.

— Это верно, — поддержал его Николай Андреевич.

— Так что, ребята, для чего я вам сегодня рассказал столько всяких «неинтересностей», чтобы вы поняли, что есть этот мир, из чего он состоит и как в нём жить настоящему Человеку. Жизнь слишком коротка, чтобы её растрачивать на прихоти смертного тела. Не стоит поддаваться иллюзиям и страхам, которые навязывают вам Архонты, стремящиеся таким образом сделать из вас своих тупых рабов. Всё, что есть в этом мире, рано или поздно исчезнет, превратившись в пустоту. Так стоит ли бояться того, что уже не существует перед ликом Вечности? Выбрав духовный путь, следуйте к Богу без оглядки и ничего не бойтесь, ибо всё в этом мире временно и скоротечно.

Запомните, вы рождены ради высшей Свободы! И у вас всегда есть право личного выбора. В ваших руках стать узником Животного начала или слиться с сущностью своей Души и творить Свет для других! Быть Человеком, жить во имя высших духовных целей, оказывать посильную помощь людям — вот настоящие ценности, которые можно обрести в данном мире и уйти с ними в Вечность. Всему в этом мире есть Начало и Конец. Но только для тех, кто своими мыслями и делами обретает Высшее, Конец становится Началом.

Содержание

Сэнсэй IV. Исконный Шамбалы 3