Часть 2
До места нужного к полудню мы добрались.
Природа девственна укуталась в снега.
Захлопнув дверь машины, я по-детски восхищалась,
Что обладаем домом мы в нетронутых местах.
Увы, но нам грядущее увидеть не подвластно.
Мы прибыли до места, было всё белым-бело.
Мне так хотелось верить- здесь найдём мы счастье
И заново построить сможем то, что шло под слом.
Недели полторы на новом месте обживались.
Я новое всегда стараюсь с интересом ощутить.
Дом деревянный срубом, сделанный руками,
В себе правдивую историю столетнюю хранит.
Я тщательно её от копоти и грязи отмывала,
Давно не жили здесь, он в запустении стоял.
Я очень жаждала с водой открыть начало,
В котором он служил бы верой-правдой нам.
Контрастность ощущений не забвенна,
В очередной раз убедилась в этом я.
И то, что происходит- очень сокровенно
И в этом есть значение темы бытия.
Рассказы, что читали в давнем детстве,
Повествовали нам о доброте и зле,
Где умещается оно нам точно не известно,
Добро где расположено? Ведь зло- во тьме.
Нам в красках предки описать старались
Борьбу их вечную в преданиях и сказках,
Добро через препятствия зло побеждало,
Предупреждая нас о том, как же оно опасно.
Так я пыталась дом наполнить счастьем,
Вдохнуть в него любовь и свет, чтоб жить,
Чтоб больше нас не беспокоило ненастье,
Чтобы на новом месте мы смогли творить.
Несчастный случай разделил на ДО и ПОСЛЕ.
Перевернув привычный мир, где были мы.
Превысив скорость, нёсся ты домой с работы,
Затем звук тормозов, удар, и эхо тишины.
С тобой тогда, смеясь, поездку обсуждали,
В которую на Новый год мы б собрались.
Ты отвлекался часто, в красках представляя,
Как в декабре мы загораем вместе на Бали.
Мечты прекрасные, и я была счастливой,
Ведь о такой поездке можно лишь мечтать!
Я представляла море, наш малыш игриво,
В утробе радовался тоже: бился и пинал.
На скорости летящую машину нам навстречу
Заметили мы слишком поздно, а потом,
От столкновения с настигшей смертью,
Всё побережье Бали затянулось серебром.
В нём видела закат, что был на горизонте,
И я смеялась и бежала прямо по волнам!
Ты был так далеко и мне кричал ты что-то,
Но я не слышала, всё это было где-то там.
И запах! Я такого прежде не встречала!
Затем внезапно я влетела в белую трубу,
По ней я в тёплом свете быстро улетала,
И наслаждалась нежным запахом в саду.
Блаженство в свете было так не долго,
Потом спустились темнота и тишина.
В них не было ни жарко и ни холодно,
Внутри всего огромного была одна.
Когда темно внутри- всегда пустынно,
И неизвестно где сейчас твоя Душа.
Ни перспектив, ни прошлого не видно
Потом лишь полусвет и полутьма.
Передо мной какие-то узоры проявлялись,
Их невозможно было ни понять, ни разобрать.
О чём они? Возможно что-то означают?
Какой-то смысл стараются мне передать?
Я звуки голосов негромкие услышала,
Но где-то отдалённо так они звучали.
Они то были ниже, становились выше,
То улетали вдаль, то снова возвращались.
В них детский звонкий смех я различала,
И голос твой знакомый очень и родной.
Вам было весело, и вы кричали: «Мама!
Мы так хотим быть рядышком с тобой!»
Огни слепили чьи-то, снова угасали,
За ними снова приходили тьма и тишина,
Но детский крик и зов: «Скорее, мама!»
В моих ушах как гром небес звучал.
Невыносимо больно было и досадно
Проснувшись от наркоза в этом мире
Узнать, что все мечты мои напрасны,
Что не смогу я взять на руки сына.
Врачи мне позже кратко сообщили,
Что выбор делали меж наших жизней,
Полученные травмы были все несовместимы,
Что это просто чудо, что смогла я выжить.
Болело нестерпимо тело и душа болела
От безнадёги, невозможности вернуть.
От осознаний этих жить я не хотела,
Хотелось всё забыть и навсегда уснуть.
Мой мальчик жил во мне шесть месяцев,
Я чувствовала связь, что между нами есть,
Я наблюдала за развитием и звуком сердца,
Его толчки считала, было их не счесть.
Такая связь необычайная не всем даётся,
В ней сила Высшая проявлена была,
В ней свет любви из граней жизни льётся,
В ней радость безграничная была дана.
Слова: «Всё кончено и не случится».
Но я не верю – это трудно мне принять.
От слёз я задыхалась, что мечтам не сбыться,
Что не смогу тебя поцеловать, обнять.
Со временем, быть может, раны заживают,
И с мыслями я свыкнусь, что тебя со мною нет,
Я часто тебя в ярком свете представляю
Надеюсь, что Душа твоя, нашла свой свет.
Когда карабкаться готов отчаянно на гору,
С упрямством делаешь и делаешь броски,
В них вкладываешь радость ты и горе,
Чтоб без остатка тратить импульс своих сил.
Оплакав и настроившись, смогла собраться,
Необходимо было чем-то мне заполнить пустоту,
В которой грусть невыносимая, как будто в танце,
В движениях своих не причиняла б боль одну.
Мой муж был не готов к единоборству с жизнью,
В той катастрофе пострадал не меньше он,
Он не пристёгнут был и, вылетев из машины,
Имелся в позвонках серьёзный перелом.
Врачи надежды и гарантий даже не давали.
Они считали чудом, что остался жив,
Пока лишь инвалидность в кресле обещали,
А мы, молясь, надеялись на чудо впереди.
Мой муж от этих испытаний не был прежним,
Ему достался трудный и тернистый путь,
Но каждый раз давала я ему поддержку:
«Преодолеть все трудности тебе я помогу.»
Неверно понимать, что слишком важно
Нам на кого-то вечно фокус направлять.
Пусть без надежды, что похвалят нас однажды,
Мы так стараемся кого-то поддержать.
Руками водим, создаём круги в пространстве,
Не ведаем порой, что неосознанно творим,
Считаем, что нам каждый должен и обязан
И мы свою обязанность транслируем другим.
Рука, берущая, при этом чью-то руку моет,
Неимоверной силой отрывая, в целом не ценя
Энергию любви и жизни, что даётся Богом,
Растрачиваем в поисках, но не самих себя.
Пронзающая боль его никак не покидала,
Пять операций в марафоне делали врачи,
Но всё напрасно, и за год на ноги так не встал он,
Руками разводили, в оправдание: «Что смогли!».
Он злился на себя и на врачей, на эти боли,
Он злился на судьбу, которая была дана,
Так часто обвинял весь мир, как будто горе,
Испытывал лишь только он, испив его до дна.
Жизнь раскололась наша «до и после»,
Поездки редкие и праздники с друзьями,
Сейчас же он встречаться и дружить не хочет,
И злится на других, и говорит: «Мы сами!»
Ему старалась и во всём я потакала,
Чтобы не чувствовал той нестерпимой боли,
Которая приходит, мучая в коротких снах.
Не принимал он то, что нас осталось двое.