6
Темное небо чернили огнистыми полосками падающие звезды, когда Кира пришла в себя. Холодный воздух обжигал горло, хотя холодно не было, напротив, противоестественно душно. Приоткрыв рот, она попыталась сказать несколько слов, но получился лишь глухой хрип, в глазах рябило.
Оставаться здесь было нельзя. Нужно было за что-то зацепиться, куда-то спрятаться. Кира по привычке потерла нос. Словно из волшебной лампы, вместо Джина, из носа хлынула ярко алая струя. Это было не вовремя. Закрыв лицо руками, впервые за эти дни, несчастная рухнула на землю и зарыдала, взвыла от этой несправедливости, от ужасной участи. Она в истерике каталась по мокрому песку и в ужасе закрывала рот, чтобы не закричать. Теперь казались глупой присказкой слова о том, что Бог не дает больше того, что человек способен пережить. Потому что это все пережить было просто невозможно. Кира снова вспомнила о бедной мамочке, которая, наверно, до сих пор, услышав скрежет возле двери, бежит проверять, не вернулась ли потерянная дочь. Но беглянки там, естественно, не было, потому что находится она здесь, на берегу моря, катается по песку в схватке за собственную жизнь. Дом остался где-то далеко.
Легкий холодок пробежался по венам:
- Медлить больше нельзя, нужно искать новое убежище, пока не нашли меня.
Кирина жизнь превратилась в одну сплошную гонку, где невидимый враг следовал за ней буквально по пятам, пытаясь уничтожить. Девушка накинула капюшон и по длинной лестнице поднялась на набережную. Новый город встретил ее тишиной и последовательным миганием фонарей.
Несмотря на предположительно поздний час, улица была переполнена людьми. За эти дни Кира отвыкла ощущать человеческое присутствие настолько близко, поэтому вздрагивала от каждого резкого звука или неловкого движения чьей-то руки. Внезапно ее взгляд упал на отражение витрины магазина, в котором девушка с трудом узнавала себя. Рыжие мокрые волосы неопрятными прядями выбивались из капюшона, джинсы превратились в грязно-синее месиво, но это все было полной мелочью по сравнению с лицом и телом. Полностью истощена, Кира напоминала, скорее, человеческий скелет, чем самого человека. Прежде зеленые глаза потемнели, но не погасли, нет. Выражение лица приобрело некий оскал, созданный отчаянием и постоянной борьбой. Девушка уже видела такое раньше. Это всегда были детдомовские дети, обиженные судьбой, никому ненужные. Теперь она и сама стала такой, но это было уже неважно....
В этом городе были странные люди. Они не оборачивались вслед, не тыкали пальцами, не предлагали помощь. Это было на руку. Казалось, если сейчас Кира упадет посреди улицы, милые представители продолжат ходить прямо по ней, не утруждая свою жизнь хотя бы тем, чтобы перетащить тело в какой-нибудь дальний угол. Поэтому падать было нельзя. Девушка сейчас уже сама не знала жить или не жить. Это своевременно ушло на второй план, на дальнюю полку. Кира просто брела в неизвестном направлении, желая упасть в каком-нибудь теплом месте и уснуть. В нескольких милях от нее раскинулся огромный мост, под которым проторила себе путь широкая река. Беглянка незамедлительно двинулась туда. Спустя полтора часа Кира стояла около теплотрассы, укрытая от начавшегося дождя бетонным отцом. На реке неравномерно создавали круги учащающиеся капли. Этот вид явно не располагал гостеприимством, однако город можно было полюбить хотя бы за то, что в конце апреля добрые работники жилищно-коммунальных хозяйств еще не отключили отопление. Здесь было тепло. Обычно такие места кишат пропойцами и людьми "с тяжелой судьбой", однако здесь не было ни намека на чье-то присутствие. Кира сняла до сих пор не высохшую толстовку, с трудом залезла на колючую трубу и,
свернувшись клубком, насколько этого позволяла площадь "кровати", уснула.