все ок, несмотря на то, что я пишу так же как дружинина пытается учить алгебру
"...И мглою бед неотразимых
Грядущий день заволокло."
Над мегаполисом сгущались сумерки. В темной глубине небосвода перемигивались редкие звезды. Высотные здания своими блистающими, куда ярче чем небесные огни, крышами упирались во мрачное никуда. По крайней мере, поднятому от земли взгляду, берущему свое начало где-то у подножия переливающейся рекламой высотки, открывалось зрелище настойчиво требующее побега в более уединённое место.
По улице Большой Московской разнообразных салонов, магазинов, офисов, торговых центров и иного профиля помещений было великое множество. Однако кончалась улица, кончалось и нагромождение зданий. Тут находилась граница между светом и мраком, между миром больших и маленьких людей.
Частный сектор освещали перемигивающиеся фонари. Мирно шелестели деревья на приусадебных участках. Несведующему человеку не составит труда заблудиться в сложном переплетении улиц. Переулки, особенно в темное время суток, со всех сторон обросшие домами имели свойство возбуждать в людях легковерных их трусливые, сокрытые от повседневности качества.
По правую сторону от левого поворота, начиная от здания с номером синим вторым с конца стоял дом. Он, по сути своей ни чем не примечательный, загадочно скрывался в тени высоток.
Дом находился в удручающем состоянии. Шиферная крыша - изувечена лишайником. Подпирали ее деревянные стены с облупившейся краской. Чёрные провалы окон были закончены фанерой. Прогнившие насквозь деревянные ступеньки некогда украшал обвалившийся на них козырек крыльца. Обломки которого однако были кем-то заботливо убраны с порога и разбросаны в полуметре от входа. Дверь на вид ветхая, но на деле прочная, словно мой пароль от ВКонтакта, казалась намертво вросшей в полувековые стены жилища. Не смотря на то, что постройка выглядела более чем плачевно, заниматься ее сносом и уж тем более ремонтом никто не собирался. Это заброшенное гнездышко давненько употреблялось в эксплуатацию людьми, как принято говорить, без определенного места жительства.
Этим сентябрьским поздним вечером дом выглядел как обычно, даже изредка и неточно мелькавшие в его мраке огни чего-то странного в себе таить не могли. Шум глухих ударов совершенно не доносился наружу. Да и возня, стоны, вскрики, шаги - все этой ночью не нашло выхода за пределы уродливых, кособоких стен.
До огороженного в кривь и вкось забором участка монотонно доносилась суета близкого города. А вокруг не было видно ни единой души. Именно этот левый поворот частного сектора отличался от всех остальных малолюдностью. Причиной тому послужила или мрачная, тяжелая атмосфера того переулка, или неисправность водопровода в этом районе, сказать однозначно было нельзя. Ясно, однако, как день было то, что в ночь на 30 сентября свершилось жуткое преступление с элементами маниакального упорства.