* * *
Сотни... Миллионы... Тысячи... Звёзды не оставили на небе ни одного тёмного пятна. Всё было залеплено, застелено и красиво, будто мозаика, собрано в картину. И если это сравнение считалось удачным, стоило бы добавить, что над сей мозаикой словно не покладая рук трудились миллиарды профессионалов своего дела. И пока лежишь вот так, на спине, кажется, что небо тянет вверх. Что под спиной уже нет тяжёлой, притягивающей ослабевшее тело к себе, земли. А ты как будто паришь над бездонной чёрной пропастью.
Анкер лежал и не мог закрыть глаза. Готов был даже поклясться - он действительно летит, а не лежит, прижавшись к холодному грунту. И звёзды приближаются и приближаются... Даже двигаются, перемешиваются, ни на минуту не останавливаясь на месте. Во сне возможно всё. Было бы это реальностью, парню стало бы уже холодно. Но никак не скучно.
Так можно было лежать вечно. А вечно, если подумать, это очень долго. Добавить бы: невыносимо долго. Шпион лежал и думал о том, что могло прийти во сне в голову, а именно - о всякой ерунде. А ещё о прекрасном. И о Ней. Стоило лишь вспомнить о том, что произошло совсем недавно, как мысли тут же менялись, и думалось сразу о другом. К примеру, о том, как принцесса Гримаднесса была готова защитить раненого парня, которого прежде видела всего три раза в своей жизни. Глупышка... хотела выстоять против двенадцати громил. Она могла погибнуть, наверняка и сама это осознавала! Но нет же... встала на защиту. Или это казалось для неё простым долгом перед подданными? А остальные точно были уверены: девушка просто глупо выступила...
– Ерунда это всё, – говорил Пэтдви будто самому себе, убеждая и оправдывая принцессу. Его голос звучал глухо, словно терялся в пространстве, но уверенно. - Знаю, что ерунда...
– Ты видел? – кто-то, лежащий рядом, нежным и милым, незнакомым голосом говорил эти слова и восхищался, показывая тоненьким пальцем в небеса. Девушка.
– Что? – тому Анкеру, что находился сейчас в мире снов, было всё равно, что за леди лежала рядом с ним. Тот Анкер точно знал, что она с ним заодно. И в помыслах, и в трудностях, и в жизни. И что именно ей суждено называть его не прозвищем «Пэтдви», а именем. «Анкер» ...
– Там звёздочка упала... – девушка опустила руку и взяла шпиона за тёплую ладонь, прижимаясь к нему чуть сильнее.
– Так загадай желание, милая, – добрая и нежная улыбка растянулась на лице парня. Он повернулся к девушке и без удивления обнаружил для себя, что рядом с ним, на траве, лежит Она. Чёрные, длинные волосы были распущены, разбросаны в разные стороны. Она смотрела с детским обожанием в небеса и действительно загадывала желание. На длинной и тонкой шее висел чуть приметный кулончик круглой формы, а руку, которой держалась за Анкера девушка, украшал золотой браслет. Изумрудные камушки аккуратными капельками висели на тонкой, прочной леске, ещё один такой же камень виднелся в центре браслета.
«С тех пор и не снимает...» – подумалось шпиону.
* * *
– ...так долго спать! – кто-то отчаянно пытался растолкать Пэтдви. В ответ этому смельчаку прилетело с разворота, хотя было это неосознанно, спросонья. – Вставай, я тебе говорю!
– Какого чёрта? ... – Анкер покосился на свою руку, только что заехавшей товарищу по голове. Его словно вытолкнуло из прекрасного сна, в котором он был только рад остаться ещё хоть на пару минут. – Сад, какого чёрта? – уже громче простонал он.
– Я, конечно, знал, что ты не любишь, когда тебя в выходной будит кто-то, – он потёр щёку, – но чтобы настолько... Ты, пока дрых, разговаривал с кем-то. Мне показалось, что ты коньки от боли откинул.
Пэтдви покосился на друга с непониманием. «Коньки»? «От боли»? Какой ещё боли?
Но стоило ему потянуться в пробуждении, как плечо действительно пронзили не самые приятные ощущения. Будто по новой вошла стрела, предназначавшаяся не ему. Нахлынули воспоминания вчерашнего дня, все его события. И, конечно, вновь перед глазами предстала милая принцесса, что так бесстрашно ринулась ему помогать. Анкер узнал её сразу, стоило ей спуститься с крыши кареты. Одна лишь ночь прошла как в забвении. Почти никаких подробностей переправы через границу Анкер не помнил, настолько сморила его усталость. Однокурсники были правы. Следовало дождаться утренней зари, отдохнуть и только тогда продолжать путь. Но, тем не менее, просыпаться в тёплой постели куда приятнее, чем на холодном полу в чужой хижине.
Сад молча наблюдал за тем, как друг вспоминает о недавних событиях. Как меняется в лице чуть ли не каждые пять секунд. И как собирает волосы в низкий хвост и начинает потирать виски пальцами, желая прогнать боль оттуда.
«Вот уж кому больше, наверное, наливать не стану», – подумал Сад с усмешкой. Анкер поднял на него недобрый взгляд, так с кровати и не встав.
Естественно, он подумал чуть позже о том, что ему этой ночью приснилось. Высокое, далёкое небо. Созвездия, свобода, просторы. Принцесса... Да, это Она снилась ему. Брала за руку, прижималась, указывала на упавшую звезду. Горькие мечты... Какое дело будет наследнице гриммского престола до адепта гвельгфской академии? Правильно. Дело государственной важности... Но сон настойчиво лез в голову и сбивал с какой-либо мысли. «Так загадай желание, милая...», – сказал он Ей. Позволила бы она ему в действительности так говорить с собой?
И так захотелось придушить к такой-то матери этого дружка... Такой сон испоганил! Не в первый раз уже, а в очередной. Пэтдви, наверное, многое бы отдал ради позволения пообщаться с этой девушкой. Чем же Она так зацепила? ...
В комнате Пэтдви мебели было не много. Койка, тумбочка рядом, напольная полка для всякой мелочи, напротив стоял небольшой стол, на котором было разбросано его барахло, шкафчик на столешнице с бумагой, тетрадями для творчества, банкой с карандашами и ручками, один большой шкаф, вмещающий в себе всю его одежду, обувь, одеяния на разную погоду. Были в нём даже зимние плащи, хотя в беннирских землях холодов отродясь не было. Стены были светло-кремового цвета, потолок белым, пол – деревянным.
– Устал после вчерашнего? – Друг не знал о том, как долго Анкер не спал. Учёба, тренировки, недостижимая цель брали верх над усталостью.
Сад, убедившись, что с другом всё хорошо, поднялся и хотел уже уйти, но ответ заставил остановиться.
– Найду уж силы когда-нибудь пристрелить тебя.
Глаза неумолимо слипались и слезились, волосы, наспех собранные в небрежный хвост, уже начали из него вылезать и мешаться. Тело ныло, рука болела, голова тоже... В прочем, жить можно.
– Неужели я снова ворвался в твой сон и уничтожил всю идиллию? – смех Сада заставил Анкера поморщиться от новой боли в голове. Кудрявый регулярно делился с бенниром своими снами, и каждый раз они менялись, раскрашивались, делились какой-то надеждой.
– Уху. Прогнал Её из моих мечтаний...
Смех тут же прекратился, улыбка сползла с лица. Товарищ насторожился. Это было уже, конечно, не первое упоминание девушки, но из уст вечно занятого шпиона эти слова звучали более чем внезапно.
– Братишка, – начал беннир прискорбно, – а ты знаешь, что яркие сны - признак развивающейся шизофрении?
– Хочешь, чтобы я поблагодарил тебя за избавление от прекрасного морока? – Пэтдви с раздражением откинул одеяло и поднялся с койки. Осторожно потянулся, разминая уставшие перенапряжённые вчера мышцы. Тело болело, хотело больше отдыха. Но хорошего понемногу.
И всё же, что такого в Ней? Почему её упоминание звучало в голове парня непременно с большой буквы? Почему? Зачем? На долго? Одни вопросы. Анкеру так и хотелось сказать самому себе: «Соберись, дружище. Она не первая, не последняя девушка в мире. Ещё и недоступная, скрытная, скрытая... К чему тебе такая? Ведь будет сложно и больно. Страдания души будут тяжелее, нежели страдания плоти...»
А может, судьбе так угодно? А может быть, именно Она будет его судьбой? А может...
Дурацкая улыбка. Пэтдви хотелось избавиться от неё, пока Сад не решил, что понадобится реабилитация или психиатр. Создавалось такое впечатление, будто нынешнему Саду, не зациклившемуся, как когда-то, на прошлом, стали чужды такие чувства. Будоражащие воображение, фантазию, мечты... пробуждающие от длительного сна душу. Когда-то всё было наоборот.
Мужчин этим утром ждали не самые приятные новости. Вернувшаяся из похода первая половина отряда, как все и предполагали, проболталась куратору о неудаче. Трафский вынудил воспитанников рассказать обо всех событиях прошедшей миссии и был зол. К тому же, более старшие из шпионов, вернувшиеся в академию через главный вход и центр королевства, добыли адептам тему для бурных обсуждений. Этой ночью стало известно о первых подготовках к военному походу на соседнее королевство. В скором времени будет объявлена старая война. Та, что гнилой болезнью пожирала два беннирских государства, наводила смуту и беспокойство. Немногочисленные люди, что проживали на этих территориях, замечали: мирные и спокойные, готовые сохранять мир между собой ради общих ценностей бенниры могли начать вести себя агрессивно и дико, словно не они это были вовсе. Стоит отметить: сами бенниры таких перемен в себе не замечали. И вот, теперь адепты призываются в армию. Не сейчас - чуть позже. Об этом сообщил заскочивший по пути на завтрак однокурсник Пэтдви и Сада, после чего тут же удрал, оставив друзей думать об этом в одиночестве.
Мужчины верить ему не хотели. После того, как общими усилиями плечо раненного было обработано и перебинтовано, беннир потрепал друга по волосам и молча удалился из его комнаты. То, что надо. Последнее, чего сейчас хотел Анкер, так это оправдываться и говорить. Гораздо приятнее посидеть, спокойно обдумать всё случившееся и собиравшееся случиться, позавтракать, или, в конце концов, почитать какую-нибудь книгу. Их в открытом доступе было много, да и в выборе не прогадаешь. Порой тысячи страниц в старом переплёте могут заменить душе целый мир.
Шпион чуть заметно хмыкнул. Да, книги он любил. И стихи писать - тоже. Ещё бы... Будешь расти среди беннир, так научишься слагать целые оды цветам и ветерку. Последняя книга, которую читал Пэтдви, была названа в честь планеты, уроженцами которой были практически все её жители.
Миршваддар - один из нескольких тысяч Миров. Он входит в число самых маленьких, почти неприметных даже на карте звёзд. У каждой звезды своё измерение, свой ход времени, своя вселенная и свой народ. Большинство крупных Миров или планет вместило в себя по несколько подмирений (свои небольшие стороны, разделённые плотными или тонкими пространственными стенками). Миршваддар очень мал, если сравнивать его с остальными, однако поместил в себе целых две стороны, названные в свою очередь Внешним миром и Защитным. В Защитном было пять государств, во Внешнем - около сотни.
Особых отличий в сторонах нет. Их разделяет разве что желание не знать друг друга. Взаимная неприязнь. Сами основатели ещё в начале истории начали воздвигать вокруг себя стены, ограждаться от тех, кто прибывал на маленький Миршваддар. Помешанная кровь нескольких из них родила на свет несколько рас. Бенниры, оборотни, маги и люди. В магах обычно всегда больше сочетаний и крупнее, разнообразнее родословная. Люди же считались животными, желающими превратить факт существования других рас в сказки грязных шарлатанок. Основываясь на этой планете, у некоторых даже получилось внушить детям, что оборотней и прочей нечисти не существует, что есть лишь люди и нет более мест, где можно было бы выжить или найти крышу над головой. И люди эти населяли Внешний Мир.
Бенниры породились от смешения нескольких кровей. Единственное - ни один оборотень в ней не был замешан. Бенниры - раса, представители которой считали себя существами чистыми и высокодуховными, сильными телом и духом. Они отдавали жизни ради искусства, каким бы оно ни было. Бенниры... Страна вечной весны, любви и Жизни. Земли, где привыкли видеть лишь прекрасное, восхвалять не Богов, а Жизнь. Там, где воин - не убийца, а тот, кто владеет опасным, прекрасным искусством боя и силы.
Родители Анкера были людьми, с детства жившими в Защитном Мире. Встретились здесь, брак заключили здесь... Но потом что-то потянуло молодых во Внешний мир. Открыть новые просторы с ними поехало ещё несколько человек. Так вышло, что Пэтдви родился там, а вырос здесь.
Кудрявому пришлось отбросить все свои мысли. За стеной послышались тяжёлые шаги, от звука которых внутри всё похолодело. Спустя несколько долгих мгновений дверь отворилась, и за порог комнаты ступил декан. Стоило его здесь ожидать. Наверное, это было глупо - думать, что Косолапый оставит прибывших без осмотра. Но разыграть удивление, пожалуй, всё равно стоило.
– Герцог Трафский? – Анкер обернулся к гостю, тотчас свернув интерактивное окно с книгами.
– Пэтдви, – голос декана не предвещал ничего хорошего, но и плохого пока не сулил. – Выспался?
Шпион подумал, а потом неуверенно кивнул. С каких это пор такие церемонии? «Ноги в руки и вперёд!», говорил им герцог, когда кто-то начинал возмущаться или, хотя бы, зевать.
– Одевайся. Пройдёмся по лесу.
«Любитель охоты в лес просто так не ходит», – подумалось парню. Пригладив кудрявые волосы и собрав их в уже более крепкий, маленький хвост, он спешно накинул на тело старую рубаху, подогнул, чтобы было удобнее. Стараясь ни о чём не думать, чтобы не забыть нужные вещи, Анкер засунул плотные перчатки под ремень и, захватив с собой охотничий нож и повесив его на пояс, вышел к декану. Тот уже отдавал какие-то распоряжения своему приближённому, оживлённо размахивая руками. Параллельно говорил с одним из преподавателей.
– Эти шакалы ничего в войнах и сражениях не понимают! Если наши попадутся, война...
Анкер подошёл почти незаметно, однако старший шпион не был бы шпионом, если бы всю жизнь свою не был на стороже. Тут же отстранившись от собеседников, он обратился к парню.
– Поедем на моей коряге, – Трафский пригладил колючие усы. Чуть хлопнув по фляге на поясе, определил, сколько примерно там осталось и на сколько хватит.
– В честь чего такая... неожиданная поездка? – парень уже не пытался быть незамеченным, даже сделал вид, что и не пытался вовсе потренировать умения на кураторе. Адепт обратился к учителю прямо. Ехать один на один с наставником желания у выпускника не было, ибо стоило ждать чего-нибудь... серьёзного. Разговор, охота, выпытывание подробностей о прошедшем дне. Ожидать стоило всякого, а вспоминать и тем более рассказывать об этом очень не хотелось.
– У тебя выходной. У меня выходной. А лес нами не хоженый. Безобразие! Не отставай, Пэтдви.
На «коряге» герцога он уже ездил однажды, когда был тяжело ранен и должен был добраться до госпиталя в центре Джаннеса. Доехали без приключений и даже вовремя - экипаж декана быстр и изворотлив. И нынешняя поездка не должна была затянуться надолго. Часов пять максимум - по просёлочным дорогам, по мосту у реки Линны и через небольшой участок поля.
Погода сегодня была солнечная, почти безветренная. Страна вечной весны цвела и улыбалась, радовалась жизни и не забывала благодарить судьбу за такой прекрасный дар. Умение ценить жизнь и каждый момент - то, без чего время летит быстрее, а чувства меркнут с каждым днём. Прошедший день, как казалось молодому шпиону, пролетел так же быстро, как проносился меж людьми тогда ветер. Проезжий человек точно был бы в диком шоке от такой мгновенной смены погоды. Лишь жители знали, что это был за день. 14 апреля...
Пэтдви шёл за герцогом. Косолапый и во Внешнем мире Косолапым останется - у него было говорящее прозвище, описывающее походку самого герцога. Сам он был довольно низок, ходил быстро, голос и нрав близился к старческому. Декан Трафский был человеком. Его век, как и век Анкера, короток. Бенниры живут дольше людей. Однако, меньше, чем оборотни или, к примеру, маги.
Пэтдви шёл за деканом и наблюдал за ним, как за незнакомым человеком. Ему было это так интересно - смотреть, анализировать, угадывать факты. Характер у Трафского был просто взрывной. Не грех сравнить с бомбой. К примеру, когда всё спокойно, спокоен и он. Косолапый умудрялся ехидничать, поднимать дух и даже веселить ребят. Но если вдруг нащупать на бомбе что-то, что заставляет её взрываться, она непременно разнесёт минимум пятьдесят ближайших метров. От декана всегда несло чем-нибудь спиртным или мятным - он любил выпить. Однако, на охоте не место алкоголю. Косолапый приучился пожёвывать листочки мелиссы или мяты, когда хотелось глотнуть чего-нибудь крепкого в самый неподходящий момент. Низкая и уже слегка лысоватая макушка Трафского напоминала парню о нянюшке, что растила его всё детство, с тех пор, как он лишился родителей. Как человек, нянюшка считалась уже почти пожилой. Как женщина и душа - лишь в расцвете сил.
Шпионы вышли из академии во двор, свернули с основной тропы, ведущей к огромным вратам. Они направлялись в другую сторону. Любая организация шпионов имеет свои секреты. Один из таких был больше для удобств, чем для скрытности. Дорога, которой не было ни на одной карте. Широкая, хорошая, не вызывающая подозрений. И при этом о ней не знал никто, кроме адептов и их преподавателей.
Декан и подопечный сели в потрёпанную временем карету, которую тащила быстрая пара коней. Коряга была похожа на корягу особенно внутри: тёмные округлые стены, скамьи обшиты бордовой периной, старые механизмы и соединения покосились, хоть и держались крепко. Внутри витали запахи крепкого алкоголя, пыли и просто человеческого духа. Стоило людям уместиться в неё, как дверь кибитки захлопнулась и герцог, как ни в чём не бывало, завёл мирную беседу.
– Они серьёзно хотели подписать бумагу о войне. Кхе! Да что они в этом понимают... кстати, завезли, наконец, новое винцо. Говорят, сами мохнатые рецепт писали, – он хлопнул в очередной раз ладонью по фляге. Под «мохнатыми» декан подразумевал оборотней. Одни из экспертов в винной продукции, однако не уделяющие своим талантам этого рода внимание. – А слышал, как недавно в людской стороне завод взорвался? Говорят, бочку с порохом подпалили случайно.
Анкер был насторожен. В академии он учится уже четырнадцатый год, а привыкнуть к добродушному Трафскому так и не получилось. Его редко видели в хорошем расположении духа. Ещё настораживало начало разговора. «Война? Так это правда?»
Лошади двинулись, кибитка затряслась, подпрыгивая на особо крупных камнях. Анкер расслабил шею, опускаясь головой на обшитую тканью высокую спинку скамьи.
– Слышал, – кивнул парень, подумав. – На несчастный случай не похоже, завод-то крупный был. Да и целую бочку с порохом случайно подпалить... Неужто всё сгорело?
– Попытка засчитана, – хмыкнул Трафский. Пэтдви чувствовал, как наставник сосредоточил взгляд на нём. – Однако привычка так открыто подозревать всё и вся может и на тебя самого навести подозрения. И недоверие твоё не приведёт ни к чему хорошему, если собираешься по-настоящему влиться в общество.
– Мне не надо, – почти перебил он декана.
И снова на сморщенном лице декана ухмылка. Анкер пытался не реагировать, но любопытство взяло своё. Как только снова поднял голову на Трафского, тот продолжил:
– Мы люди, Пэтдви. Только нам это и надо. Бенниры не знают братства с другими расами – «благородной крови» этого ни к чему. И...
– И, если хочешь выжить, не оставайся один, – договорил за декана кудрявый. – Знаю.
– Знаешь. Но, должно быть, не осознаёшь. Я ведь вырастил тебя... Должно быть, давно впитал каждую мою фразу. То, что у тебя есть друг среди беннир, не значит, что тебя приняли. Даже спустя столько лет. Они будут пинать тебя и гнать, если не покажешь всем, что ты «свой».
Негромко кашлянув, Трафский отвёл взгляд, обратил своё внимание уже на другую вещь. Пэтдви старательно думал над словами герцога. Декан был прав, и эта правда словно давала человеку каждый раз кулаком под дых. Внутри всё словно сжималось, напрягалось от того, что Пэтдви просто не хотел с этой правдой мириться. Но стоило задуматься о хорошем, как Анкера вновь сморил сон.