Глава первая и единственная
Стайлз Стилински с детства был магнитом для бед. Неуклюжий, шумный, с вечно растрёпанными волосами, которые упрямо не поддавались расчёске, с худым телом, покрытым родинками, он всегда стоял особняком. Его рот был слишком широким, голос — слишком громким, а одежда — на пару размеров больше, словно от чужого плеча. Под глазами — вечные тени, и взгляд, будто он уже понял, что снова вляпался.
Стайлз. Глупое прозвище для ещё более странного имени.
Последние месяцы стали особенно тяжёлыми. Он плохо спал. Мысли в голове скакали, как мячики в лототроне, не давая покоя. Возможно, если бы он жил среди обычных подростков, всё это списали бы на СДВГ и стресс. Но Бейкон Хиллс — город, где «обычное» давно стало синонимом «подозрительное».
Его лучший друг, Скотт МакКол, — истинный Альфа. Девушка, в которую он безнадёжно влюблён, Лидия Мартин — банши. Дерек Хейл, тот самый, кто может одним взглядом заставить сердце остановиться и завестись снова — оборотень. Джексон Уитмор, тот, кому Лидия отдала сердце — канима, ящер в человеческой коже. Даже помощник шерифа, Перриш, оказался цербером.
Стайлз был человеком. Единственным. Сломанным, смертным, шумным, живым.
И как же это злило.
Проблемы сыпались, как из рога изобилия. Но когда всё началось — по-настоящему — он даже не сразу понял. Просто кашель. Просто слабость. Потом — лепестки. Ярко-синие, будто вырванные из сна. Он задыхался ими. Они появлялись внезапно, ночью, в одиночестве. Он пытался не показывать. Улыбался. Лгал.
— Ты херово выглядишь, бро, — сказал однажды Скотт, изучая его взглядом, в котором был страх. — Может, скажешь, что происходит?
Стайлз натянул усмешку. — Экзамены, бро. Учёба убивает.
Он старался не замечать, как Лидия пристально следит за каждым его движением. Как Айзек смотрит на него с той самой выстраданной, волчьей тревогой.
Он думал, что знает лекарство. Думал, что знает, в чьей любви нуждается, чтобы выжить.
Он подошёл к ней, к Лидии, с голосом, дрожащим как натянутый нерв. Рассказал. Всё. Медленно, честно, без надежды.
Она молчала долго. А потом достала из кармана аккуратно завернутую в салфетку болотную лилию.
— Прости, Сти, — прошептала. — Это Джексон. Я…
И тогда он понял. Поздно, но понял. Айзек предупреждал: если у человека уже есть пара в болезни ханахаки, другие — даже безответно влюблённые — не заболеют.
Он рухнул. Внутренне. В лёгких всё сжалось. Он кашлял так, словно вырывал душу. Лепестки сыпались в ладони. Среди них — бутон. Волчий аконит. Яд для оборотней. Признание для него.
Стайлз засмеялся. Сначала тихо, потом — всё громче. Смех быстро превратился в истерику. Он знал, кто его пара.
И отказывался верить.
Он, Стайлз Стилински, переживший Альф, охотников, Призрачную охоту, Ногицунэ, химер, монстров и кошмары… умрёт от цветка. От любви. К Дереку Хейлу.
Он мог бы позвонить. Мог бы рассказать. Попросить о помощи. Мог бы попытаться.
Но не стал.
Потому что смерть — лучше, чем проситься в стаю Дерека Хейла.
Он молча бросил взгляд на Лидию. — Жаль, — сказал просто. И ушёл.
Той ночью он собирает рюкзак и пишет письма. Пять. Отцу, Скотту, Айзеку, Лидии… и Дереку.
---
Привет, пап.
Я помню, как пообещал быть сильным после маминой смерти. Я не смог. Но я старался быть сильным ради тебя.
Не ищи меня. Я забрал немного из отложенных денег, остальные — под журналами в шкафу. Пусть пойдут на что-то хорошее. Не запускай себя, пожалуйста. Помогай миссис МакКол. Ты всё ещё нужен этому городу.
Спасибо, что был рядом, даже когда я этого не заслуживал.
Твой сын, Мечислав.
---
Бро,
Ты помнишь, каким ты был до укуса? Ты стал Альфой не потому, что у тебя красные глаза, а потому, что ты заботишься. Ты держал нас вместе, даже когда всё распадалось.
Мне жаль, что я не остался рядом. Я хотел, правда. Просто не смог.
Будь хорошим лидером. Заботься о своей стае. О маме. И не забывай своего Бэтмена.
С любовью, Стайлз.
---
Ты один из самых сильных людей, которых я знаю. Не позволяй никому — даже Питеру — заставить тебя забыть об этом.
Спасибо, что видел меня. Что верил.
Ты заслуживаешь света, Айзек. И, чёрт, ты его найдёшь.
Удачи, Стайлз.
---
Ты — шторм, Лидия. Красивый, разрушительный, необходимый.
Ты спасала меня так, как никто другой. И я больше не держу обиды. Мы друг другу ничего не должны.
Будь счастливой. Пожалуйста. Ты заслуживаешь любви, которая не рвёт на части.
Не твой, но всегда рядом, Стайлз.
---
Ты, наверное, читаешь это слишком поздно. Если читаешь вообще.
Я знал, что ты будешь чувствовать вину. Ты всегда берёшь вину за всё. Даже за то, чего не делал. Но это — не твоя вина. Никогда не была.
Я не мог сказать тебе. Не мог смотреть, как ты... пытаешься полюбить меня из жалости. Это было бы хуже смерти.
Ты мне дорог. Очень давно. С того самого бассейна. С того момента, когда я смог удержать тебя на плаву. С того, как смотрел, когда думал, что никто не видит.
Ты был моей опорой, даже когда молчал.
Я сдаюсь, Дерек. Я не герой. И мне страшно. Но я не мог больше тянуть. Это цветок. Это — ты.
Прости.
Спасибо.
Вечно твой, Стайлз.
---
Он отправляет цветы Дитону. Запирает комнату. И уезжает. Джип дрожит на дороге. Воздух пропитан ожиданием. Он едет к границе штата Мэн — туда, где заканчивается карта и начинается то, что никто не может предсказать.
---
Они читают. Справляются с новостью по разному.
Шериф Стилински напивается. Пять бутылок. Потом молчит. Долго. Но со временем — дышит.
Скотт — злится. Потом бросается в работу. Война с очередной угрозой затягивает его боль.
Айзек молча кивает. Его лицо — как камень. Но руки дрожат, когда он передаёт письмо Питеру.
Лидия не верит. Просто не верит. И ждёт. Будто Стайлз просто уехал — на день, на два.
А Дерек... Письмо приходит через три года. Три года пустоты.
Он читает. И молчит. Потом — кричит. Потом — исчезает.
Он ищет. Как одержимый. И только через год находит его джип на границе с Мэном.
И понимает.
---
— Почему ты молчал, придурок? — голос дрожит.
— Думал, уже слишком много проблем от меня, — тихо отвечает Стайлз.
— А ты подумал о нас?
— Подумал. Все... справяются. Отец живёт. Скотт занят. Лидия с Джексоном. Айзек с Питером. А ты... Ну...
— А я?
— Ты бы винил себя. Я знал. Но это не твоя вина, Хейл. Ни разу.
— Где мы?
— Другая сторона. Сюда попадают те, кто умирают на границе Мэна. Символично, да?
— Ты знал?
— Нет. Но умирать всё равно собирался. Почему бы не проверить теорию?
— Ты придурок.
— Это не новость.
— Но ты мой придурок.
Стайлз улыбается. И в этой улыбке — не боль. Не прощание. В этой улыбке — возвращение.
А рядом — Дерек Хейл. Тот, кто тоже, наконец, нашёл свой дом.