Глава 10.
* Вера *
*Через несколько дней*
Я лежала на кровати, укрыв ноги пледом, и без особого энтузиазма листала онлайн-шоппинг в поисках платья. Хотелось чего-то простого, но красивого. Лёгкого, свободного, может быть, с открытой спиной… Я не знала, куда я в нём пойду, но почему-то сердце тянулось к новому, свежему. Я уже почти остановилась на одном варианте, как экран мигнул, и вверху всплыло уведомление.
СМС от… Стива. Брат.
Я замерла.
Я же его заблокировала. Или… Чёрт, может, с другого номера?
Пальцы предательски дрожали, когда я открывала сообщение:
"Вера… пожалуйста, просто прочти. Это всё, что я прошу. Отец в ужасном состоянии. Он не встаёт. Он зовёт тебя. Это, возможно, его последние часы. Я знаю, ты меня ненавидишь, и, возможно, заслуженно. Но он — твой отец. Как бы ни было… ты должна знать правду. Просто приедь. Прощай."
Мгновенно всё внутри меня перевернулось.
Я смотрела на экран, как будто это не моё сообщение. Как будто это адресовано кому-то другому. Сердце колотилось. Нет, я не могу. Это ловушка. Стив… он не умеет говорить без скрытого смысла. Но… вдруг правда? Вдруг отец действительно умирает? Вдруг… мне нужно туда? Хотя бы на секунду. Хотя бы убедиться. Хотя бы проститься.
Я прикрыла глаза рукой, пытаясь прогнать растущий внутри страх и странную тревогу. Я же теперь не та. Я не девочка, которую можно сломать. У меня есть семья. У меня есть мама. Алек. Эдик. Я не одна. Но… почему-то всё равно чувствую себя так, словно снова стою в том коридоре, босая, маленькая, сжавшись от страха.
Я встала с кровати, бросив телефон на тумбочку. Ноги не слушались, но я заставила себя идти. Нужно было проветриться. Немного еды — может, это отвлечёт. На кухне было тихо. Алек, судя по всему, работал — он весь день был в комнате, Эрик навалил на него дел по горло. На кухне пахло чем-то уютным — мама, как всегда, старалась.
Я сидела за столом, механически крутя вилку в руках, но мысли были где-то далеко — между болью прошлого и страхом настоящего. Я слышала, как хлопнула дверь — это вернулась мама, а следом по полу легко прошёлся Эдик. Их голоса были тёплыми, привычными, успокаивающими. И всё же внутри меня бушевал ураган.
Когда мы все сели за стол, и аромат еды разлился по комнате, я поймала себя на том, что совсем не хочу есть. Но знала — надо говорить. Сейчас. Пока все рядом. Пока я не передумала.
Я положила вилку, вдохнула и выдохнула, пытаясь поймать хоть каплю уверенности.
— Можно… можно я скажу кое-что? — мой голос прозвучал тише, чем я ожидала.
Мама сразу подняла на меня глаза. Теплые, беспокойные. Эдик остановился, не донеся ложку до рта.
— Конечно, малышка, что случилось? — ласково спросила мама.
Я опустила глаза, глядя на узор скатерти, будто он мог подсказать мне, как говорить.
— Мне написал Стив, — выдохнула я. — Он сказал, что… отец умирает. И что он зовёт меня. Просит приехать.
В комнате повисла тишина. Такая, что можно было услышать, как гулко стучит моё сердце.
— Что? — Эдик резко поставил вилку на тарелку. — Он не должен был иметь к тебе доступ вообще.
— Я не знаю, как он это сделал, — я покачала головой. — Но я прочитала. И… не знаю, правда ли это. Может, он лжёт. Может, это ловушка. Но часть меня… хочет поехать. Просто увидеть. Просто убедиться. Попрощаться, если это правда.
Мама потянулась ко мне через стол, взяла мою ладонь в свою.
— Зайка… я понимаю. Правда. Но ты не обязана туда ехать. Никто не вправе тебя туда тянуть. Он не дал тебе любви. Не дал тепла. И ты не должна ему ничего.
Я кивнула, сжимая её пальцы, как якорь.
— Но если ты решишься… мы не отпустим тебя одну, — сказал Эдик твёрдо. — Никогда. Мы с тобой. Всегда.
И в этот момент я впервые за долгое время почувствовала, что у меня действительно есть семья. Настоящая. Надёжная. Та, которая не даст меня в обиду.
Но где-то на втором этаже сидел Алек. И он пока ничего не знал. Если бы он узнал… он бы не отпустил меня. Ни на шаг. Ни на сантиметр. Он бы встал между мной и дверью, между мной и прошлым, между мной и тем адом, из которого я так долго выбиралась. Он бы смотрел прямо в глаза, с тем диким блеском в зрачках, и говорил: «Ты туда не пойдёшь. Только через мой труп.» И я знаю, это не просто слова. Он бы не дал мне сделать и шага в сторону той боли.
Он бы понял, кто написал мне. Понял бы по одному взгляду, по одному вдоху, по лёгкому напряжению в моих плечах. Он чувствует меня, знает меня, живёт мной. Он бы не стал спрашивать. Он бы просто сорвался. Уехал бы раньше меня. Не ради того, чтобы проститься с тем, кто меня разрушал. А чтобы поставить точку. Добить. Доснять картину, где тень отца больше не падает на мою спину.
Он бы не дал мне даже подумать о том, чтобы одна остаться с этим чудовищем. Потому что он мой. Мой Алек. Мой волк. Мой собственник. Он бы сгорел изнутри от злости, но удержал бы меня рядом. Крепко. Решительно. И, может, это эгоизм. Но в этом и есть его любовь — в том, как он защищает меня даже от меня самой.
И если бы он всё-таки отпустил… то только ради одного. Ради того, чтобы закончить это. Стереть следы, которые остались во мне. Но не оставить меня одну. Никогда. Потому что он не отпускает. Он держит. Он любит. И я не хочу превращать его в монстра, чтобы покончить со своим прошлым. Пусть оно останется на мне. Я справлюсь. Ради него. Ради нас.
- Я сегодня же поеду. - Слова прозвучали в кухне неожиданно даже для меня самой. Они сорвались с губ, прежде чем я успела их обдумать, прежде чем я нашла правильную форму или подходящий момент. Но теперь было поздно отступать. Я выдохнула, собравшись с мыслями, и посмотрела на маму и Эдика — они уже замерли, ожидая объяснений.
— Это не из-за жалости, — начала я, глядя на них честно, открыто, — не потому что я простила, не потому что скучала. Я просто… должна это сделать. Закрыть всё. Себя. Окончательно. Иначе это будет гнить внутри меня дальше.
Мама нахмурилась, Эдик отложил вилку, но молчал — давал мне пространство, возможность сказать всё самой. Я сглотнула, уже собираясь продолжить.
— Стив… — начала я, и в этот момент в дверном проёме появился он.
Алек.
Мой волк.
Его взгляд врезался в меня, как лезвие. Полный, разрывающий изнутри ревностью. Он стоял, опершись плечом о косяк, руки сжаты в кулаки, мышцы на челюсти ходили под кожей. Я чувствовала, как его волк вырывается наружу — он был напряжен до предела, натянут, как тетива, готовая сорваться от малейшего движения.
Он не видел меня весь день. Эдик завалил его работой, и я специально не мешала — знала, как это важно. Но теперь, когда он увидел меня, услышал моё «Стив»… я поняла, что его граница почти сломалась, ведь он не знал его. Думал, что я имею дело с другим мужчиной... мой волк...
Он не делал ни шага в мою сторону, но я ощущала, как всё его тело дрожит от желания сорваться. Подойти. Утащить меня с этого разговора. Убедиться, что я принадлежу только ему — и что никто, никогда, даже по имени, не посмеет врываться между нами.
Он смотрел, не мигая, и я чувствовала, как наш мост связи сжимается, как его волк воет внутри от ярости и боли. Он ревновал. Безумно. Жестоко. По-мужски. По-волчьи. Его собственность заговорила о чужом. О том, кто оставил в ней шрамы. О том, кого он бы растерзал голыми руками.
— Алек, — прошептала я почти беззвучно. Но он не двинулся. Он просто смотрел. Сквозь. До души. До боли.
И в этот момент я поняла: он не отпустит. Ни слова, ни решения. Он будет рядом. Будет стоять стеной. И если я всё-таки поеду — он поедет со мной. Даже если придётся сжечь всё до тла. Он всё таки услышал разговор. Падла.
Пока я сидела на стуле, напротив мамы и эрика, он всё там же и стоял в проёме дверей, читая мои мысли.
"Ты никуда не поедешь. Я не отпущу. Пыталась скрыть от меня твой побег, волчонок? Ты так быстро от меня не избавишсья. Особенно к тирану. Я его на куски разрежу, как и... твоего неково стива. После обеда жди наказание, пара. Я тебе это с рук не спущу. Если ты всё таки даже будешь думать туда пойти, я запру тебя со мною в комнате, и я буду воспитывать тебя."
Я всё поняла. Все слова. Я поняла, что попала. Наказание точно будет. Мой волчонок очень сильно ревнует... надеюсь, наказание не будет долгим... хотя, зная его волка, вряд ли будет шанс. Но сначала придётся объяснить ему, кто такой Стив. Может, это поможет ему сбавить ревность...?