Глава 8.
22 октября 2020 года, четверг
– Какой план? – переспросил Гейб. – Для начала нужно выяснить, есть ли здесь сигнализация и видеонаблюдение, а потом проникнуть внутрь и снять часовых. Дальше – по обстоятельствам.
– У меня есть одна идейка, – сказал Пирс. – Подождите пару минут.
И исчез в лесу. Его действительно не было около минуты, не больше, а когда он вернулся, то держал в руках живого кролика.
– Настолько проголодался? – усмехнулся Адам. – Вообще-то Алана дала Гейбу бутерброды.
– Это для Миранды! – тут же возразил Гейб. – Она ещё растёт и должна нормально питаться. Пусть Пирс ест кролика, если успел так уж сильно проголодаться.
– Я не голодная! – тут же возразила я. – Пусть Пирс берет бутерброды.
– Сейчас не голодная, но нам ещё обратно возвращаться.
– Может, хватит! – прервал Гейба Пирс. – Не собираюсь я есть этого несчастного кролика!
– Тогда зачем он тебе? – резонно поинтересовался Ричард.
– Сейчас узнаете!
Пирс сорвал со своей головы вязаную шапочку, зачем-то обернул ею уши кролика и взял их в руку уже сквозь шапку. Мне это показалось странным, ведь раньше он спокойно держал зверька голой рукой.
После этого Пирс рванул через открытое пространство к забору на огромной скорости. Сейчас его не разглядел бы ни человеческий глаз, ни даже видеокамера, попади он в объектив. Подбежав к колючей проволоке, он на долю секунды прислонил к ней кролика, а потом пропихнул его сквозь проволоку, дав лёгкого пинка, от которого тот стремглав помчался вперёд, прямо на часовых с собаками.
В следующее мгновение Пирс уже вновь был рядом с нами, и мы все вместе наблюдали, как перепуганный кролик носится по двору, собаки лают и пытаются кинуться на него, а люди стараются их удержать. Одна из собак вырвала поводок у своего хозяина и теперь носилась по двору за кроликом, не обращая внимания на окрики. Из двери будки выглянул часовой, второй высунулся из её окна, оба наблюдали за беспорядком, устроенным длинноухим диверсантом.
Наконец бестолково мечущийся кролик выбрал-таки верное направление, прошмыгнул под воротами и удрал в лес. Собака под ворота протиснуться не смогла.
Ещё какое-то время она елозила возле них, высунув наружу нос и лая вслед беглецу, пока охранник не схватил её за ошейник и не оттащил, ругая за непослушание и несколько раз стегнув поводком.
– И что это сейчас было? – поинтересовался Гейб.
– Проверка, – пояснил Пирс. – Вот, смотри, во-первых, проволока не под напряжением.
– Конечно не под напряжением! – воскликнул Стивен. – Иначе Вэнди бы не смогла выбраться.
– Но его могли подключить позже. После её побега. В целях дополнительной предосторожности.
– За три дня? – скептически произнёс Ричард.
– Было бы желание – управились бы и быстрее, – произнёс Гейб. – Но они этого не сделали. Итак, это ты выяснил. Что дальше?
– А зачем ты уши кролика шапкой обернул? – не выдержала я.
– На всякий случай. Вдруг там действительно было бы напряжение. Конечно, мы гораздо менее восприимчивы к нему, чем люди, но лучше перестраховаться. А ткань плохо проводит электричество – лишняя предосторожность не помешает.
– И всё же, что ты выяснил, устроив всю эту кутерьму? – снова спросил Гейб.
– Да вы сами подумайте! Теперь мы знаем, что на вышке никого нет. Прожектор движется автоматически, им никто не управляет, иначе, если бы там кто-то был, то, во время этой суматохи, обязательно остановил бы прожектор и попытался направить его на источник беспорядка. И сам бы высунулся, как часовые в будке.
– Верно, – кивнул Гейб. – К тому же теперь мы знаем, что в будке сидят два человека.
– И собаки не особо обучены, – покачал головой Ричард. – Как они на кролика бросались! Совсем команд не слушались. Что-то слишком уж тут всё непрофессионально...
В этот момент у одного из охранников зазвонил телефон. Кто-то на другом конце интересовался причиной шума.
– Всё в порядке, сэр, это просто кролик забежал на территорию, вот собаки и взбесились! – доложил охранник.
Кто-то на том конце велел ему не расслабляться и отключился.
– Итак, видеонаблюдения либо нет совсем, либо оно не охватывает территорию двора, – резюмировал Гейб. – Это нам на руку.
– Дилетанты какие-то! – покачал головой Адам.
– Ещё не известно, что там внутри, – ответил Гейб. – Думаю, сначала нужно снять часовых и собак.
– Только собак не нужно убивать! – не выдержала я. – Они-то уж точно ни в чём не виноваты!
– Миранда, мы и людей убивать не собираемся, – успокоил меня Гейб. – Просто обездвижим и всё.
– Тогда ладно, – кивнула я. – Приступим?
– Миранда! – покачал головой Гейб. – Это мы, мужчины, приступим. А ты останешься здесь. Свою часть ты уже выполнила – привела нас сюда. Дальше начинается уже наша работа.
– Что?! – возмутилась я. – Это... это дискриминация! Я такая же быстрая, как и вы! Я такая же сильная, как и вы! А регенерирую я даже быстрее! И вообще – зачем я тогда этот дурацкий бронежилет надевала?!
– Миранда, успокойся. Ну, сама подумай, зачем тебе вообще туда лезть? Мы – здоровые, обученные мужчины, мы не раз бывали в боях. Мы знаем, что делаем.
– А я, стало быть, не знаю? Я, значит, так, балласт!?
Я была в самом настоящем бешенстве. Эти шовинисты, наверное, считают всех созданий женского пола никчёмными и бесполезными. Ну, я им сейчас докажу, как они не правы!
Не успев как следует обдумать свои действия, я рванула к будке с часовыми. Сейчас вы, ребята, убедитесь, что я всё же могу быть очень даже полезной. Сидящие внутри часовые даже не успели ничего понять – настолько быстро я двигалась. Когда через полсекунды после меня Гейб ворвался в будку, я уже заканчивала связывать второго часового. Первый уже лежал, связанный по рукам и ногам своими же шнурками и ремнём, с кляпом во рту. Закончив упаковку второго, я вызывающе глянула на Гейба.
– И как? Всё равно считаешь меня бесполезной?
Молча просканировав помещение, Гейб быстро вырвал провода у телефона, вытащил у часовых из карманов мобильники и раздавил их. Собрал всё оружие и просто погнул его. А потом схватил меня на руки и выскочил из будки. С того момента, как я покинула оборотней до того, как Гейб принёс меня обратно к ним, прошло две-три секунды, не больше.
Но он не остановился возле кучки заинтересованных мужчин, он потащил меня дальше, в лес. И когда мы были уже на достаточно большом расстоянии от «тюрьмы», и люди не смогли бы нас услышать, Гейб не особо аккуратно поставил меня на землю, схватил за плечи, затряс и заорал:
– Никогда! Слышишь, никогда больше не смей так делать!
Я была в шоке. Мой милый, славный, ласковый и заботливый Гейб куда-то исчез. Я не знала того, кто стоял передо мной и кричал на меня так, будто я сделала что-то ужасное. Мой мужчина на меня орал! От обиды слёзы навернулись мне на глаза. Из чувства гордости я изо всех сил старалась удержать их, не показать, насколько такое поведение Гейба меня задело. Но одна предательская слезинка всё же выкатилась на щёку.
Заметив это, Гейб осёкся, замолчав на полуслове. В этот момент Адам положил ему руку на плечо.
– Успокойся, отец, ты же её пугаешь.
Одновременно с этим меня обхватили другие руки. Кто-то обнял меня, огромная ладонь опустилась на мою голову, прижав к широкой груди. Тут уж я не выдержала и дала волю слезам обиды и разочарования. Легко демонстрировать гордость, когда на тебя орут. Когда жалеют – это практически невозможно!
– Уведи его, – раздался над моей головой голос Ричарда.
– Миранда, – послышался растерянный голос Гейба. – Я не хотел...
– Иди, Гейб. Дай нам минутку.
Я услышала удаляющиеся шаги. Ещё немного повсхлипывав, я понемногу успокоилась. Потом подняла глаза на Ричарда.
– Почему он так?.. Я же... всё правильно... сделала... А он...
Всхлипы пока ещё всё-таки прорывались. Я потёрла нос ладошкой. Рядом с нами возник Диллон, молча сунул мне в руку носовой платок, и так же беззвучно испарился. Вытерев слёзы и звучно высморкавшись, я вновь вопросительно взглянула на брата Гейба.
– Не обижайся на Гейба. В нём говорил испуг.
– Что? – не поняла я. Разве Гейб может хоть чего-то бояться?
– Он испугался за тебя. Когда ты вдруг исчезла в той будке... А если бы в тебя выстрелили?
– Они даже охнуть не успели. Я же быстрая. Очень быстрая. А если бы и выстрелили... Я исцеляюсь очень быстро, даже быстрее вас! Почему же он так взбеленился?
Ричард огляделся, и кивнул на ствол поваленного дерева.
– Давай присядем. Думаю, нам нужно поговорить.
– Но... Нам же нужно «тюрьму» штурмовать. Разве у нас есть время?
– Десять минут погоды не сделают. А поговорить нам нужно. Ты должна кое-что понять.
Мы присели на бревно, и Ричард задал мне совершенно неожиданный вопрос.
– Скажи, Рэнди, чем дети отличаются от взрослых?
Я удивлённо похлопала глазами, но Ричард смотрел на меня совершенно серьёзно, он действительно ждал моего ответа.
– Ну... Дети маленькие, а взрослые – большие.
– Так. Что ещё?
– Взрослые – сильные, а дети – слабые.
– Правильно.
– Взрослые могут сами о себе позаботиться, а дети – нет.
– Очень хорошо. А скажи, в каком возрасте человеческие дети уже считаются взрослыми?
– Официально – в восемнадцать. Но некоторым приходится повзрослеть раньше, а кого-то нянчат и после свадьбы. Так что сложно назвать один возраст для всех.
– Остановимся на восемнадцати.
– Мне двадцать четыре! – тут же воскликнула я.
– Я знаю, – улыбнулся Ричард. – Но ты выглядишь лет на семнадцать. Человеческих. И даже люди вряд ли воспринимают тебя как взрослую, если судят только по внешности. Но я хочу сказать о другом. Тебе известно, что раньше дети переставали считаться детьми гораздо раньше? Знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что они становились равными взрослым в том, что тогда считалось важным.
– Например?
– Например, если тринадцатилетний мальчик может охотиться наравне со взрослыми, то в сообществе, где главное мужское занятие – охота, он будет считаться взрослым. Для охоты больше важна ловкость, навык, тут грубая физическая сила лишь на втором месте. Но в обществе земледельцев, где для той же пахоты нужно иметь хорошую физическую форму, взрослыми мальчики считались уже будучи несколько постарше – лет в пятнадцать-шестнадцать.
– А девочки?
– А девочки довольно долго считались взрослыми с того момента, как уже могли рожать детей. Ведь это считалось главной женской обязанностью.
– Кошмар! Бедные девочки!
– Времена тогда были другие, – пожал плечами Ричард. – Но я надеюсь, ты поняла, к чему я это всё рассказываю?
Я помотала головой. Какое отношение рассказ о рано повзрослевших древних детях имел к вспышке ярости Гейба?
– Ну, хорошо, – вздохнул Ричард. – Мы уже выяснили, что в разных культурах и сообществах дети считаются взрослыми в разном возрасте, но, как правило, тогда, когда они становятся равными взрослым, верно?
– Верно, – кивнула я, всё ещё ничего не понимая.
– И если для кого-то тринадцатилетние взрослые – это нормально, то для других это просто дико. Всё дело в стереотипе. Кто и к чему привык. Понимаешь?
– Да.
– А теперь подумай, какой у нас, у оборотней, самый главный критерий для определения взрослости? В какой момент наши дети перестают нуждаться в опеке и защите, и становятся равными нам?
– В момент обращения?
– Верно! – Ричард удовлетворённо улыбнулся, видимо, именно этого ответа он от меня и добивался. – А теперь подумай ещё вот о чём. Ты видела достаточное количество нас, взрослых оборотней. Тебе ничего в глаза не бросилось?
Я задумалась. Мне в глаза бросилось многое, но раз уж здесь у нас разговор крутится вокруг возрастов...
– Вы все выглядите ровесниками.
– Да, верно. И это оттого, что все мы обращаемся примерно в одном и том же возрасте, плюс-минус несколько лет. Мужчины – около девяноста лет, женщины лет на пятнадцать раньше. Небольшой разброс в годах обусловлен тем, что мы всё же не близнецы, и нам нужно разное количество времени, чтобы достичь своей оптимальной формы, в которой мы и застываем навеки.
– Понятно...
– Да нет, вижу, ты ещё не поняла, к чему я клоню. Ты ведь видела Линду и Алану, верно.
– Видела.
– Ну так вот. Все, кто младше них, для нас – дети. Каждый, кто выглядит младше них. Так уж сложилось исторически...
– И я выгляжу младше...
– Да! – воскликнул Ричард. – Ты выглядишь, как наш ребёнок. Слабый, хрупкий. Нуждающийся в защите. Смертный.
– Но я УЖЕ бессмертная! Я обратилась десять лет назад! И я не нуждаюсь в защите, как ваши дети. Я – не ребёнок!
– Мы это понимаем. Умом понимаем. Но стереотип, выработанный веками, очень сложно преодолеть. Это уже на уровне инстинкта – опекать того, кто выглядит, как смертный. Ты выглядишь смертной, понимаешь?
– Кажется... И Гейб испугался потому...
– Да! Когда ты рванула туда, в будку, он не мог соображать здраво. Его инстинкт говорил вместо его разума. О том, что кто-то, юный и уязвимый, полез под пули. Конечно, он быстро осознал, что никакой опасности ты себя вовсе не подвергла, но этот его первоначальный ужас... Вот он и сорвался... Понимаешь?
– Да. Начинаю понимать. Я была не права, вот так, без предупреждения, рванув в ту будку. Просто...
– Ты хотела показать, что можешь быть полезной, – он усмехнулся. – Ты это показала. Думаю, что ты вполне можешь участвовать в штурме вместе с нами.
– Я даже позволю ей первой выбрать свою цель, – раздался у нас за спиной знакомый бархатный баритон. А в следующую секунду меня подняли с бревна и прижали щекой к бронежилету.
– Прости меня, девочка. Я не хотел...
– Ты тоже меня прости! – перебила я его. – Я поступила глупо. Но я ведь и правда уже не ребёнок. Хотя мой последний поступок говорит об обратном.
– Да, ты не ребёнок. И я должен к этому привыкнуть. Хотя это и непросто.
Гейб слегка отстранил меня, чтобы иметь возможность заглянуть мне в глаза, погладил костяшками пальцев по щеке и улыбнулся своей чудесной улыбкой, которую я просто обожала.
– Мир?
– Мир! – закивала я.
– Вот и хорошо. А теперь, думаю, нам нужно продолжить то, что ты уже начала.
Он легонько поцеловал меня в кончик носа, приобнял за плечи, и мы пошли к опушке, где нас тактично дожидались остальные. Конечно, они слышали каждое слово, но хотя бы видимость уединения нам обеспечивали. Меня встретили добрыми улыбками, Стивен подмигнул, Пирс слегка мотнул головой в сторону будки с часовыми и показал большой палец. Меня похвалили за то, за что пять минут назад я получила разгон. Впрочем, Пирс и Стивен явно намного моложе остальных, видимо, они не настолько были подвержены условностям и стереотипам, и приняли мою взрослость, несмотря на несоответствующую ей внешность, гораздо легче, чем более старые, а точнее – древние оборотни.
Мы вновь выстроились на границе леса, невидимые для людей. Меня удивляло, почему собаки до сих пор нас не учуяли, и я озвучила этот вопрос.
– Они не выглядят особо обученными, – пожал плечами Адам. – Но дело, скорее всего не в этом.
– А в чём?
– Мы не пахнем людьми. Поэтому они на нас и не реагируют.
Я задумалась. Это действительно было правдой – в целом оборотни пахли иначе, не так, как люди. Но я не обращала на это внимания, поскольку и между собой они пахли по разному, так же как и люди. И совсем неплохо пахли, по крайней мере мне их запах нравился. Особенно запах Гейба – для меня его аромат был прекраснее любых духов.
Но я не придавала этому значения, поскольку привыкла, что каждый человек – или оборотень, или кто угодно ещё, не принципиально, – имеет свой, неповторимый, запах. Но я как-то прежде не задумывалась, что собаки могут не распознать в них людей. Может потому, что я всё же видела их людьми, так что тут тоже вступали в ход стереотипы.
Интересно, получается, что и я для собак человеком не пахла? Скорее всего, так оно и было.
– Ну, выбрала свою жертву? – поинтересовался Гейб.
– Да. Вон ту собаку, – и я указала на пса, который раньше гонялся за кроликом. Он казался моложе остальных, менее обученным и более жизнерадостным. Я почувствовала с ним некую родственную связь. В каком-то смысле мы были похожи, учитывая мой недавний поступок.
– Хорошо, тогда я беру её хозяина. И, пожалуйста, Миранда, держись возле меня. Я понимаю, что ты уже бессмертная, что ты равна нам, но мне всё равно трудно. Сделай мне одолжение, пожалей мои нервы.
– Ладно, – кивнула я. Почему бы и нет?
Остальные быстро распределили между собой людей и собак, чтобы действовать чётко и одновременно. Двое из тех, кому объектов не хватило, должны были открыть или взломать входную дверь. Двое остальных – прикрывать нас и наблюдать за окрестностями, оставаясь снаружи.
Гейб дал сигнал, и мы рванули вперёд, синхронно перепрыгнули через забор и вихрем налетели на охранников и их собак. Если они и успели что-то сообразить, то слишком поздно, когда уже лежали связанные собственными вещами, а их телефоны и оружие были раздавлены или погнуты. Я аккуратно спутала собаке лапы и стянула куском поводка пасть, стараясь не причинить боли. Пара секунд – и всё готово, двор был нашим.
Я погладила растерянно глядевшую на меня собаку, а потом вскочила и вместе с Гейбом проникла сквозь выломанную входную дверь внутрь. Мы с ним шли последними, возможно, Гейб сделал это специально, чтобы держать меня подальше от опасности, я не знаю. Но когда мы проходили по коридору, то все двери уже были распахнуты, в некоторых лежали связанные люди, как правило – полураздетые. Почти всех заставали спящими и на первое время так, в кроватях, и оставляли. Лишь при входе находилось что-то вроде караульного помещения, там сидело три человека, но их сняли так быстро, что они не успели подать сигнал тревоги.
Я уже начала думать, что операция пройдёт без происшествий, как вдруг впереди раздался выстрел.
Мы прибавили скорости и вскоре подлетели к комнате, возле открытой двери которой на корточках сидел один из оборотней, придерживая окровавленную руку. Из двери вышел Диллон, на ходу сгибая подковой пистолет.
– Питер, ты в порядке? – спросил у раненого Гейб.
– Царапина, – отмахнулся тот. – Дайте мне полчасика и я буду как огурчик!
– Зелёный и в пупырышках, – пробормотала я себе под нос, заглядывая в комнату. На полу лежал связанный мужчина, а на столе стоял открытый ноутбук. Его экран выделялся в полутёмной комнате, и, разглядев застывшее на нём изображение, я подняла бровь и хмыкнула.
– Вот поэтому-то он и не спал, – раздался над моим плечом голос Гейба, который эдак ненавязчиво приобнял меня за плечи и, развернув спиной к экрану, отвёл от двери.
Из-за угла выглянул Адам.
– Вы тут как?
– Нормально. Но теперь действуйте более осторожно. Вряд ли кто-то ещё будет спать после того, как раздался выстрел.
– Мы в общем-то уже практически всё обошли. Только подвал остался. Нашли комнаты с пленниками-детьми. Думаю, тебе стоит взглянуть.
– Диллон, оставайся тут с Питером. А мы сходим, посмотрим.
Уже удаляясь, я услышала за спиной.
– И что они там такого увидели, что Гейб так быстренько увёл Рэнди?
– Гей-порно, – усмехнулся Диллон. – Может, принести тебе сюда ноутбук, чтобы не скучно было выздоравливать?
– Не вздумай! Хочешь, чтобы меня стошнило? Вот если бы там две девицы были...
– Могу поискать для тебя. Всё для удовольствия раненного бойца!
Я улыбалась, слушая удаляющийся смех. Потом услышала жалобный детский плач, который становился всё громче по мере того, как мы шли вслед за Адамом по коридору. Свернув пару раз, мы попали в небольшой холл, в который выходило пять дверей, в данный момент открытых нараспашку.
Плач доносился из второй комнаты слева. Именно возле неё и столпилась небольшая группа, состоящая из Пирса, растерянно заглядывающего в дверь, и стоящего рядом с ним Стивена, к ноге которого доверчиво прижималась девочка лет семи-восьми с явной примесью негритянской крови, чьи чёрные кудряшки, рассыпанные по плечам, он машинально поглаживал, как волосы Вэнди перед нашим уходом. Другая девочка года на три постарше, с длинными прямыми каштановыми волосами, стояла, прислонившись к стене, и недоверчиво рассматривала мужчин. Обе девочки были в чёрных трикотажных костюмах, похожих на тот, в котором Вэнди была во время побега. Это что, у пленников такая униформа?
Из комнаты кроме детского плача доносился ещё и голос Ричарда, безуспешно пытающегося кого-то успокоить. Я представила себе ребёнка, которого отобрали у родителей и держат взаперти, а теперь, среди ночи, в его дверь вваливаются какие-то гиганты! Неудивительно, что Ричарду не удаётся его успокоить. Поскольку других вариантов нет, придётся это сделать мне.
Сняв бронежилет, в котором выглядела чересчур массивно, я протянула его Гейбу и решительно направилась в комнату. Вполне так симпатичную, небольшую, но светлую, с кроватью, столом, стулом, несколькими игрушками. О том, что это всё же тюремная камера напоминали только унитаз и раковина, примостившиеся в углу, и решётка на окне. На кровати, забившись в угол и зарывшись головой в подушку и одеяло, рыдал совсем маленький ребёнок. Лет трёх, максимум четырёх. Ричард, бормоча что-то утешающее, попытался погладить его по спине и тут же отдёрнул руку.
– Ничего себе! Да он током бьётся!
– Потому что он тебя боится. Выйди, пожалуйста.
Ричард встал, пожал плечами и ретировался из комнаты. Проследив за ним взглядом, я увидела, что Гейб стоит в дверях, внимательно за мной наблюдая. За его спиной столпились остальные оборотни.
– Он здесь всего два дня и плачет не переставая, – сказала кудрявая малышка, бесстрашно прижавшаяся к Стивену, словно он был её любимым родственником. Интересная реакция.
– Ты не знаешь, как его зовут?
Девочка помотала головой. Конечно, судя по рассказу Вэнди, они все тут безвылазно сидят в своих камерах и друг с другом не общаются. Ладно, придётся импровизировать.
– Привет, малыш. Меня зовут Рэнди.
Никакой реакции.
– А как зовут тебя?
Всхлипы. Ладно, рискну. Я положила ладонь на вздрагивающую спинку. Ничего. Странно, а Ричарда вроде бы заметно током тряхнуло. Я осторожно погладила малыша. Всхлипы стихли. Я продолжала гладить. Мальчик зашевелился, высунул голову из-под сбитого в комок одеяла и через плечо стал с изумлением рассматривать мою руку, которой я продолжала его гладить. Потом поднял на меня свои заплаканные серые глазёнки и прошептал:
– Тедди.
– Всё хорошо, Тедди, – приглаживая его взлохмаченные русые волосы, прошептала я. – Мы пришли, чтобы спасти тебя. Мы вернём тебя обратно к маме.
Глазёнки Тедди снова налились слезами, губки задрожали. Порывисто обхватив меня за шею, он прижался ко мне всем своим дрожащим тельцем и зашептал мне в ухо.
– Мама меня не хочет. Я плохой. Я делаю больно.
Моё сердце защемило от жалости. Когда-то и я была на его месте. Я тоже стала плохой, и мои родители от меня отказались. Но я была уже достаточно большой, чтобы это пережить. А каково такому крохе? И что же теперь с ним делать? Не оставлять же здесь.
Я подняла глаза на Гейба и поняла, что он всё слышал, и понял, о чём именно я подумала. Насколько наши с малышом Тедди судьбы схожи.
– Думаю, нужно сначала выяснить факты, – и Гейб пожал плечами. – Возможно, его дезинформировали.
Да, возможно. Если такого малыша похитили, например, то вполне могли внушить ему, что он не нужен родителям. С другой стороны, если он бил своих родителей током... Может, они действительно сами от него отказались?
– А как это можно узнать?
– Думаю, тут должен быть кто-то, кто в курсе всех подробностей. Пирс, спроси любого из этих людей, кто тут главный, и притащи его сюда.
Пирс исчез. Я встала с малышом на руках, продолжая поглаживать его по спинке и слегка его покачивая. Он был такой маленький, такой лёгонький, хрупкий и горячий. Человеческий детёныш. Смертный. Уязвимый.
Я начала понимать Гейба, который так надо мной трясся.
Мой взгляд остановился на кудрявой девочке, которая с улыбкой смотрела на окружающих. Просто удивительная реакция. Надеюсь, ребёнок не сошёл в плену с ума, потому что как иначе объяснить её поведение? Плач Тедди и насторожённость старшей девочки больше подходили для данной ситуации.
Малыш на моём плече окончательно расслабился и заснул. Конечно, сейчас уже хорошо заполночь, к тому же он наплакался. Не прекращая поглаживать его, я вышла в холл. Когда я проходила мимо Гейба, он сочувственно покачал головой и погладил малыша по головке. И тут же отдёрнул руку.
– Как ты умудряешься его держать? Почему тебя током не бьёт?
– Не знаю. Я ничего не чувствую.
В это время Ричард обратился к девочкам.
– А вас почему здесь держат?
– Я вижу будущее, – всё так же улыбаясь, сказала младшая. – И я видела вас. Видела, что вы нас спасёте. И меня, и маму, и папу.
– Твои родители тоже здесь?
– Да. Нас привезли вместе. Потом меня поместили сюда. Я не знаю, где они сейчас, но я видела их рядом с вами. Прямо здесь. Нас всех вместе.
– Если её родители здесь – нужно их найти, – Ричард повернулся к Гейбу. – Может, они в подвале? Его мы ещё не осматривали.
– Почему?
– Он был заперт не только на замки, но и на засовы. Так что изнутри никто бы не смог появиться. Поэтому мы оставили его на потом.
– Ладно, сейчас Диллон притащит главного, у него-то всё и узнаем.
Потом Гейб повернулся к старшей девочке.
– А твои родители тоже здесь?
– Я не знаю. И у меня только папа. Вы правда пришли нас спасти?
– Ну, если честно, то мы ищем свою родственницу, которую похитили эти люди. Но и вас, конечно же, тоже освободим. Уверен, что вас не имеют права здесь держать только потому, что вы – не такие как все.
Девочка обдумала его слова.
– А ваша родственница тоже... другая?
– Нет. Она обычная. Но её дочь – другая. Поэтому похитили их обеих. Девочке удалось сбежать отсюда три дня назад. Теперь мы ищем её маму.
– Три дня назад? Так вот почему нам решётки на окна поставили? И поэтому теперь двор с собаками патрулируют? И ещё прожектор этот...
Мы переглянулись и подумали об одном и том же – теперь понятно, как Вэнди удалось сбежать. При теперешней охране ей бы это точно не удалось.
– Видимо, поэтому, – кивнул Гейб.
Девочка задумалась. Она внимательно оглядела нас всех, дольше всего задержав взгляд на мне. Или на Тедди, сложно сказать. Потом она решительно подошла ко мне и коснулась моей руки. Удовлетворённо кивнула, наверное, почувствовав, какая я холодная по сравнению с её просто огненной ладошкой. А потом спокойно положила руку на ножку Тедди.
Не сразу, но до нас дошло, что именно она хотела нам показать.
– Тебя не бьёт током? – первым сообразил Стивен.
– Да. И не только это.
И она раскрыла ладонь, на которой вдруг затанцевало маленькое пламя. Оборотни ахнули.
– Вот из-за этого я здесь. То, что меня не бьёт током, мало кому известно. А вот это... Я показала тому, кого считала другом, хотя не должна была этого делать. Как результат – я здесь.
В этот момент из-за угла показался Пирс, неся на плече какого-то мужчину в пижаме. Руки и ноги у него были связаны. Когда Пирс снял его с плеча и посадил на пододвинутый Адамом стул – я и не заметила, откуда он его взял, – а Гейб вынул у него изо рта кляп, я его узнала. Именно он в новостях лил крокодиловые слёзы, притворяясь отцом похищенной девочки.
– Вот, – доложил Пирс. – Все говорят, что именно он здесь главный.
– Он наблюдал, как у Вэнди брали анализы, – сказала я.
Видя недоумение оборотней, я напомнила про сюжет в новостях, о котором Вэнди должна была бы упомянуть, рассказывая про наши приключения, и как она его там опознала. Приняв мой рассказ к сведению, Гейб повернулся к человеку, который смотрел на него вызывающе.
– Что вам нужно? – недовольным тоном произнёс тот.
– Для начала – ответы. А уж там будет видно.
– Я не собираюсь отвечать ни на какие ваши вопросы! – запальчиво заявил наш пленник.
– Вы, кажется, не поняли. Власть сменилась. Теперь я здесь главный, а вы – пленник. И как с вами станут обращаться, тоже зависит исключительно от вас. Итак, будете отвечать?
– Нет!
– Пирс, – вмешалась я. – Покажи ему «Европу».
Возможно, Пирс не в курсе этой довольно жестокой детской игры. Ничего, я ему объясню. Гейб, по крайней мере, посмотрел на меня с удивлением. Но, видимо, более молодой оборотень всё же был в курсе, поскольку со злорадной улыбкой взял пленника за уши и приподнял над полом. Тот завизжал. Подержав его секунды три, Пирс разжал руки, позволив тому снова упасть на стул. Гейб заулыбался.
– Знаешь, мы может показать тебе не только Европу, но и все остальные континенты. И дать тебе достаточно времени, чтобы как следует их рассмотреть. Готов к новым путешествиям? Или всё же ответишь на наши вопросы?
– Отвечу, – едва ли не прохныкал бывший босс. Он как-то весьма быстро сдулся.
– Хорошо. Первое – что вы вообще здесь делаете?
– Мы изучаем мутантов. Нам привозят... образцы, и мы их изучаем. В основном – пытаемся определить, что привело к их мутации, и как это предотвратить или вылечить!
– Очень благородно. Значит, «мутации»...
– Ну, как-то они появляются такими. Мы и родителей изучаем – чаще всего у тех всё в порядке. Значит, дело именно в мутациях, а не в наследственности.
– И как долго вы исследуете «образцы»?
– Обычно два-три месяца. Иногда до полугода.
– А что с ними происходит потом? – я видела, что Гейб едва сдерживается. Меня тоже передёрнуло, когда он назвал детей образцами. Как нечто неодушевлённое. Я ведь тоже могла стать одним из «образцов».
– Мы их возвращаем. Наше дело – только собирать и исследовать данные. Мы никого не убиваем, нет! За ними приезжают, и мы передаём и их, и все собранные данные.
– Так, ладно, с этим более-менее разобрались. Теперь другой вопрос – где родители этих детей?
– Здесь. Их камеры в подвале. Детей нам, как правило, привозят вместе с родителями.
– Как правило? А что, бывают исключения?
– Да. Иногда. Когда родители тоже мутанты – их отвозят в другое место. Здесь у нас нет подходящих условий для их содержания.
– Кажется, я поняла, почему Роджер ищет свою семью не в том месте! – воскликнула я. – Его везли не сюда.
– Верно, – кивнул Гейб. – Это многое объясняет.
Он вновь продолжил допрос.
– Где содержат остальных пленников?
– Я не знаю!
– Пирс!
– Нет! Не надо! Я расскажу вам всё, что мне известно, только не делайте мне больно!
– Продолжай, – кивнул ему Гейб, жестом останавливая Пирса, который снова потянулся было к ушам допрашиваемого. Тот, с явным разочарованием отступил.
– Мы здесь лишь проводим исследования. Изучаем. Раз в месяц сюда приезжают из главного офиса и забирают результаты и собранные анализы. Тогда же увозят тех, кто уже был полностью обследован. Время от времени привозят новые образцы. В остальное время у нас нет с ними связи. Мы просто проводим обследование и всё! Я просто учёный!
– Доктор Менгеле тоже называл себя «учёным», а по сути был палачом, – хмуро обронил Ричард.
– Я не причинял им боли! – вздрогнув, воскликнул «исследователь».
– Причинял, – буркнула девочка с пирокинезом. Гейб повернулся к ней и усмехнулся.
– Можешь его стукнуть, если хочешь.
– Хочу! – девочка быстро подошла к «учёному» и с размаху врезала ему ногой по лодыжке. Потом, немного подумав, врезала ещё раз. – А это за малыша Тедди.
– И за меня! – младшая девочка тоже стукнула его. И если от первых двух ударов он лишь вздрагивал, то от третьего громко охнул и дёрнулся – ботинок малышки врезался точнёхонько в косточку на его щиколотке. Я злорадно заулыбалась – знала, насколько это может быть болезненно.
– Мать мальчика тоже здесь?
– Да, конечно.
– Ребёнок уверен, что мать от него отказалась.
– Она и отказалась, – пожал плечами доктор. – Только это уже не играло роли. Её тоже привезли для исследования.
– Почему она сразу не отказалась от него? Почему терпела так долго?
– Его мутация проявилась недавно. До этого он был нормальным ребёнком.
Я не могла понять такую мать. Три года растить ребёнка, а потом вот так просто от него отказаться? В конце концов, она могла надевать резиновые перчатки, чтобы дотронуться до него! Да мало ли способов? Ну как можно отказаться от своей кровиночки? Впрочем...
– А может, она ему не родная?
– Родная. Анализ ДНК мы теперь делаем в первую очередь.
– Почему? – меня это действительно заинтересовало.
– Чтобы зря не обследовать приёмных родителей. Был у нас случай лет десять назад, тогда родители решили сдать свою дочь, которая внезапно изменилась после какой-то странной болезни. Только вот девочка успела сбежать до того, как её забрали. Поэтому нам привезли только родителей. Мы уже успели провести несколько тестов, потратили время и расходные материалы, как вдруг выяснилось, что ребёнок был приёмным. И тест ДНК показал это однозначно. Пришлось тех людей отпустить, взяв подписку о неразглашении или что-то в этом роде.
– И вы не боялись, что они всё про вас расскажут?
– Нет. Они же сами пытались сбагрить нам своего приёмыша. При этом сообщив всем окружающим, что девочка умерла. Им самим невыгодно было выставлять себя в таком неприглядном виде. Да и с самим фактом усыновления что-то у них было нечисто, потому-то они так долго это и скрывали. Так что они молчат, и будут молчать и дальше. А как всё же жаль, что я так и не заполучил ту девочку, – его голос стал мечтательным. – Вы не представляете, какое это было чудо! К нам всё же попало немного её ДНК, я смог провести исследования. Вы знаете – у неё было двадцать пять пар хромосом!
– Правда? – моё любопытство не было праздным.
– ДА! – похоже, доктор пребывал едва ли не в экстазе. – На две пары больше, чем у обычных людей. Даже у мутантов такого не бывает. Ах, я бы отдал свой глаз, только бы увидеть воочию это чудо!
– Давай! – я протянула к нему раскрытую ладонь.
– Что? – доктор вынырнул из своих мечтаний и непонимающе уставился на мою руку.
– Глаз давай! Твоё желание осуществилось – ты видишь перед собой то самое чудо. Теперь плати, раз обещал!
Доктор в шоке уставился на меня, потом перевёл взгляд на спящего на моём плече ребёнка. До него стало доходить, что я совершенно спокойно держу его, не испытывая при этом никаких неприятных ощущений.
– Ты... Ты... – он не мог выдавить из себя ничего членораздельного, с ужасом глядя на меня и пытаясь отползти вместе со стулом.
– Рэнди, вынуть для тебя его глазик? – услужливо поинтересовался Пирс.
– Не надо... – заскулил доктор, и я вдруг почувствовала мерзкий запах. По пижамным штанам расползлось мокрое пятно.
– Фу! – я отшатнулась, а потом покачала головой, отвечая Пирсу. – Не надо. Орать ведь начнёт, а здесь ребёнок спит. Зачем мне его глаз?
– Заспиртуешь, и будет у тебя трофей, – подкинул идейку Стивен.
– Достаточно! – остановил нас Гейб. – А то он ещё и обгадится тут у нас. Ты лучше скажи, ссыкун, где у вас ключи от подвала?
– Зачем тебе ключи? – удивился Ричард. – Выломаем, как остальные двери, и всё.
– Есть у меня кое-какие планы на них, – загадочно произнёс Гейб. – Итак, где ключи? Не забывай, билет в Европу у тебя с открытой датой.
– В комнате охраны все ключи, – всхлипнул доктор. – Только не трогайте меня больше, пожалуйста.
– Была охота пачкаться, – буркнул Пирс, в то время как Адам, бросив: «Сейчас принесу», исчез.
– Он телепортируется? – удивлённо глядя на то место, где только что стоял Адам, поинтересовалась старшая девочка.
– Нет, – ответил ей Гейб. – Он просто двигается очень быстро. Ну что, пойдёмте в подвал, выручать ваших родителей.
– А с этим что делать? – Ричард кивнул головой на жалкое создание в пижаме, съёжившееся на стуле.
– Да пускай сидит здесь, куда он денется? Не тащить же его с собой. Слишком уж он... ароматный...
И мы отправились в сторону подвала, ведомые Ричардом. Стивен посадил свою новую подружку на плечо. Другая девочка взяла меня за свободную руку.
– Как тебя зовут? – спросила я. В принципе, давно бы нужно было это сделать, но как-то всё время что-то отвлекало.
– Дженнифер. А ты – Рэнди, да?
– Верно.
– А я Сара! – сообщила вторая девочка с довольным видом восседая на плече Стивена.
Оборотни тоже представились. Я с некоторым волнением посматривала на Тедди. Не слишком ли крепко он спит. Вокруг него довольно шумно, а он спокойно сопит на моём плече. Потом до меня стало доходить.
– Вам ведь здесь снотворное дают на ночь, верно?
– Да, – кивнула Дженнифер. – Типа витаминки. Но я довольно скоро сообразила в чём дело и перестала их пить. Выплёвывала в унитаз потихоньку.
– И я тоже. Только в раковину. Они считают, что мы тут совсем глупые.
– Вы молодцы! – похвалила я девчушек. – Жаль, что вы не могли общаться друг с другом, иначе сбежали бы вместе с Вэнди.
– А куда бы я побежала? – пожала плечами Дженнифер. – Папу схватили вместе со мной, а других родственников у нас нет.
– И я бы осталась. Я ведь уже знала, что вы придёте и спасёте нас. Так что я просто ждала. И вы пришли!
– Сара, а если ты видишь будущее, то почему же вас схватили? Разве ты не видела этого? Разве не смогла предупредить родителей?
– Я же не вижу всё своё будущее, – вздохнула девочка. – Только кусочки. И в основном про других людей. Про себя очень редко.
– А ты тоже кому-то про это рассказывала.
– Да, – Сара тяжело вздохнула. – Сначала только маме и папе. Они мне поверили. Папа говорил, что у его прабабушки была сестра, которая тоже видела будущее. Но он велел мне никому об этом не рассказывать. А я не послушалась.
– И кому же ты рассказала.
– Нашей соседке, миссис Мартин. Вообще-то я её не люблю. Она неприятная. Но у неё был такой чудесный пёсик. Карликовый пудель. Его звали Коко. Иногда она разрешала мне с ним играть. А потом я увидела, как его сбила машина...
– И ты попыталась её предупредить?
– Да. Я попросила её не выпускать Коко просто так бегать. Даже предложила самой его выгуливать, на поводке. Но она отказалась. Сказала, что я просто хочу выманить у неё деньги за выгуливание пса. Я ей сказала, что я бесплатно, а она ответила, что её не проведёшь, что сначала я буду гулять бесплатно, а потом потребую за это деньги. В общем, она всё равно стала выпускать его во двор, и однажды он погнался за котом, а у миссис Мартин не настоящий забор, а живая изгородь из кустов, и кот протиснулся снизу, а Коко – вслед за ним, он же маленький совсем. И они выбежали на дорогу. И Коко сбила машина.
– А миссис Мартин тут же вспомнила про твоё предупреждение?
– Да! И разболтала всем вокруг, что я ведьма. Папа, когда узнал, то сказал, что мы должны срочно переезжать. Но мы не успели...
– Мне жаль. Ты не смогла спасти Коко, но ты же старалась, верно?
– Верно. Но я теперь знаю, что никому нельзя об этом рассказывать. Никому!
В это время мы подошли к двери в подвал. Она была открыта. Войдя, мы прошли по недлинному коридору, миновав ещё пару решётчатых дверей, так же открытых нараспашку. И, в конце концов, свернув за угол, поняли, что достигли своей цели.
В коридор выходило десять дверей. Толстых, металлических, с небольшими зарешеченными окошечками. Все двери были распахнуты, из некоторых выглядывали люди. А посреди коридора стоял Адам, держа в руках связку ключей, и растерянно смотрел на нас.
– Каро здесь нет, отец.
Глава 9
Пленники
– Этого не может быть! – Гейб кинулся сам заглядывать во все камеры, но, видимо, не обнаружив ни в одной ту, за которой мы пришли, в растерянности застыл рядом с Адамом.
– И что теперь делать? – это Ричард высказал общую мысль.
– Так, без паники! – Гейб довольно быстро взял себя в руки и начал генерировать новый план. – Эндрю выжмет из местных компьютеров и мобильников всё, что только можно, и вычислит, где находится штаб всей этой мерзости. А уж там мы точно узнаем, куда увезли Каро.
– Гейб, мы все мобильники раздавили, – робко напомнил Пирс.
– Ладно, хватит и компьютеров. Всё равно какая-то зацепка быть должна. Не понимаю только, зачем её перевезли отсюда? Какой в этом смысл?
– Может, после побега Гвенни она стала им не нужна? – предположил Стивен. – Может, её отпустили?
– Нет, она обязательно связалась бы с нами. И вряд ли бы её так просто отпустили. Сомневаюсь, что кого-то тут вообще отпускают. Думаю, твои приёмные родители, Миранда, были исключением, поскольку у них самих рыльце в пушку. Но с Каролиной этот номер не прошёл бы.
Я стояла рядом с ним и недоумённо оглядывалась. В том, что маму Вэнди куда-то срочно перевели, не было никакого смысла. Прошло всего трое суток с побега малышки, думаю, её всё ещё надеялись отыскать и вернуть, иначе не стали бы разыгрывать весь этот спектакль с «похищением» на телевидении.
Значит, Каролина всё ещё находится где-то здесь. Но где? Парни тщательно прочесали всё здание, оставив подвал напоследок. И если она не в одной из камер, то где?
– А что это за дверь вон там, впереди?
Там действительно находилась небольшая деревянная дверь. Она была практически незаметна по сравнению с тяжёлыми металлическими дверями камер, которые располагались по обеим сторонам коридора, и находилась в тупичке прямо напротив двери, в которую мы вошли.
Хотя я бросила этот вопрос в пространство и не ожидала ответа, я его получила.
– Там что-то вроде медицинского кабинета. Именно в нём у нас брали анализы и проводили всякие тесты и измерения.
Я оглянулась на того, кто мне ответил. Это был высокий, едва ли не такой же, как оборотни, крупный мужчина лет пятидесяти. Его полное лицо обрамляла то ли короткая борода, то ли длинная щетина. Зачёсанные назад каштановые волосы открывали большие залысины, серые глаза смотрели на меня спокойно и как бы даже мудро. Глаза показались мне слегка знакомыми, и, глянув вниз, я поняла – почему. Одна его рука приобнимала жмущуюся к нему Дженнифер. Конечно, вот на кого он похож. Ну, формально, это она на него похожа, но Дженнифер я встретила раньше.
– Ты не подержишь Тедди? – обратилась я к ней. – Я хочу кое-что проверить.
– Давайте лучше я, – отец Дженнифер протянул к малышу руки, и не успела я предупредить, что это небезопасно, как он уже ловко подхватил мальчика и переложил на своё плечо, нисколько не потревожив его сон.
Видя моё недоумение, он загадочно улыбнулся и повторил фокус своей дочери – показал пляшущее на ладони пламя. Ну, конечно же! Если в отце Дженнифер не вычислили «мутанта», это вовсе не значило, что он таким не был.
Но как только малыш был взят из моих рук, на мне тут же вновь оказался мой бронежилет, который Гейб всё это время так и держал в руке. Я закатила глаза.
– А сейчас-то это зачем? Здесь-то уж мне точно ничего не угрожает!
– Пожалуйста! – тщательно застёгивая липучки, попросил он. – Ради моего спокойствия.
– Ладно, – пожала я плечами. Если для Гейба это важно – почему бы не сделать ему приятное.
Я направилась к двери в лабораторию и толкнула её. Ну, она, конечно, была заперта и, как оказалось, открывалась на себя, а не вовнутрь, но это были уже не мои проблемы. В любом случае – я вошла. Запах всяких медикаментов с примесью крови шибанул в нос – дверь была достаточно герметична, чтобы не пропускать все эти запахи в коридор. Но даже вся эта вонь не смогла перебить запах человека, пусть и едва заметный среди этого амбре. Определённо, здесь кто-то был.
Оглядев очень большую комнату, заставленную всякими кушетками, столами, шкафами с разными пузырьками и пробирками, а так же кучей всяких приборов, сделавших честь любому диагностическому центру, я заметила в углу белую ширму. Её почти загородила здоровенная хрень, стоявшая в центре – кажется, я видела нечто подобное в фильмах, в ней, вроде бы, компьютерную томографию делают, – но человеческий запах чётко указал мне направление.
Быстро приблизившись, я заглянула за ширму. Там, на узкой медицинской кровати лежала худенькая светловолосая женщина лет сорока, очень бледная, с тёмными синяками под глазами. Сами глаза были закрыты – она или спала, или была без сознания. На ней, в отличие от пленников, одетых в одинаковые чёрные спортивные костюмы, было что-то вроде светлой больничной распашонки, ниже пояса она была прикрыта простынёй. От стоящей рядом капельницы к руке женщины тянулась трубка, оканчивающаяся толстой иглой, введённой в вену на сгибе локтя, а проследив за трубкой взглядом, я увидела, что руки женщины пристёгнуты ремнями к специальным выступам кровати. Она определённо тоже была пленницей.
– Каролина? – осторожно позвала я. Вэнди была совсем другой, никакого сходства я не заметила, разве что светлые волосы, но кто ещё это мог быть? К тому же малышка явно пошла в свою отцовскую родню, поэтому могла быть совсем не похожей на мать.
Услышав мой голос, женщина вздрогнула и с явным трудом открыла мутные глаза. Поскольку она отреагировала именно на имя – шума вокруг было предостаточно, – то другого подтверждения мне было не нужно. Быстро подойдя к ней я разорвала ремни, фиксирующие её руки. Как только одна её рука освободилась, она с невероятной для такого измученного существа силой вцепилась в мою руку.
– Моя дочь! Что с ней?
– Гвенни в порядке, Каро, – раздался за моей спиной голос Гейба. – Она уже у нас.
Глаза женщины радостно вспыхнули, потом налились слезами.
– А Роджер?
– Он тоже в порядке. Ищет тебя, правда, слегка сбился с пути.
– Спасибо, – прошептала Каролина и снова закрыла глаза. Её рука бессильно соскользнула с моего запястья.
– Что с ней? – раздался взволнованный голос Стивена из-за спины Гейба.
– Пульс ровный, хотя и слабый, – констатировала я, хотя остальные и сами могли это слышать. – Дыхание тоже нормальное. Такое чувство, что она просто уснула.
– Пирс! – крикнул Гейб через плечо. – Тащи сюда этого доктора. Он, похоже, ещё не на все вопросы нам ответил.
Почему я? Почему всегда я? – недовольное бормотание Пирса постепенно удалялось. – От него же воняет!..
Я присмотрелась к пакету, висящему на стойке капельницы, точнее – к его маркировке.
– Плазма крови? Они что, столько анализов у неё взяли, что совсем обескровили?
– Тут что-то не то, – покачал головой Гейб. – От неё пахнет свежей кровью.
– Так, мальчики, ну-ка кыш из-за ширмы!
Дождавшись, пока оборотни утопали из поля зрения, я аккуратно приподняла простыню, прикрывающую нижнюю половину тела Каролины. Первое, что мне бросилось в глаза – ремни на лодыжках, такие же, как были на запястьях. Второе – край марлевой повязки на левом бедре, торчащий из-под короткой распашонки.
Быстро разорвав ремни, я немного приподняла подол, чтобы убедиться в правильности своего предположения – на повязке проступала свежая кровь. Каро была ранена. Снова укрыв её, я вышла из-за ширмы к нетерпеливо ожидавшим меня четверым оборотням.
– Рана на бедре. Похоже, свежая. И, судя по размеру и толщине повязки – это не царапина. Других видимых повреждений нет, по крайней мере – ни утолщений от повязок, ни других пятен крови я не заметила. Впрочем, я не раздевала её, так что ничего не гарантирую. Думаю, он расскажет нам подробнее.
И я кивнула на входящего в дверь Пирса. В этот раз он брезгливо нёс доктора на вытянутой в сторону руке, скомкав в кулаке его пижамные штаны и куртку в районе талии. Доктор висел в его руке лицом вниз и, похоже, боялся даже трепыхнуться. Со словами:
– Он весь ваш! – Пирс небрежно посадил беднягу на ближайший стул и, подойдя к раковине в углу, начал демонстративно мыть руки.
– Итак, – Гейб навис над мужчиной, скрестив руки на груди, сдвинув брови и всем своим видом показывая, что шутить не намерен. – Что вы сделали с моей племянницей?
– Вашей кем?.. Я не понимаю, о ком вы?
– Вот здесь, за этой ширмой, лежит женщина. Тяжелораненная и измученная. И я хочу знать, что вы с ней сделали, чтобы довести до такого состояния?
– Мы ничего с ней не делали! Мы её только лечили! Она сама!..
– Сама? – зарычал Гейб и схватив доктора за грудки, приподнял над полом. – Сама схватила себя? Сама нанесла себе рану? Сама привязала себя к кровати?
– Это не мы! Её уже привезли раненной. Мы только лечили!
– И как же вы её лечили, если рана даже не затянулась за эти недели?
– Она сама виновата! Мы потому её и привязали, чтобы она снова себе не навредила! Она же не давала ране зажить! Она всё время вставала, она рвалась искать свою дочь. Набрасывалась на персонал, ломилась в дверь камеры. Прошлой ночью она в очередной раз стала буйствовать, и швы опять разошлись. Мы нашли её только утром – она потеряла много крови. Мы снова зашили рану и сделали ей переливание. И всё. Я вам клянусь!
– Возможно, он не лжёт, – рассудительно проговорил Ричард. – В Роджера же стреляли, когда он пытался убежать с Каро на руках. Наверное, не все пули попали в него, видимо, одна досталась и ей.
– Ладно, верю, – Гейб разжал пальцы и выронил доктора на стул. – Как долго ей ещё лежать под капельницей? И каково её состояние в целом.
– Эта капельница закончится где-то через час. Потом мы собирались сделать перерыв, а через несколько часов поставить ей ещё одну. За прошедший день она получила практически всю потерянную кровь. Теперь главное – чтобы рана не воспалилась. Но если она снова начнёт себе вредить...
– Не начнёт. Ей будет незачем это делать. Ладно, я узнал всё, что хотел. Пирс, запри его в одну из камер.
– Опять я? Почему не Стивен?
– Потому что я старше. Когда-то и я был у всех на побегушках. Теперь твоя очередь.
Пирс, демонстративно зажав нос, приблизился к пленнику, осмотрел его, потом взял откуда-то скальпель и резанул по верёвкам, которыми были связаны ноги доктора.
– Сам шагай, не маленький! Я только руки помыл.
Доктор встал и, прихрамывая, заковылял из лаборатории. Пирс последовал за ним, помахивая связкой ключей, которые забрал у Адама. Остальные взглянули на Гейба.
– И что дальше? – высказал Ричард общий вопрос.
– У нас где-то час до того, как закончится капельница. Думаю, не стоит пока тревожить Каро, пусть спит. Ричард, позвони Джеффри, пусть готовит медпункт к её приёму. Пусть так же посмотрит в своих записях, какая у Каро группа крови и подберёт среди наших несколько доноров на всякий случай.
– У неё первая положительная, – подсказал Стивен. – Отец упоминал как-то.
– И у меня первая, только я резус не знаю, – тут же влезла я. – Но это же легко проверить, правда? Я могла бы тоже стать донором.
– Не волнуйся, Миранда. Доноров у нас предостаточно. Но спасибо.
– Хотя, – задумалась я, – моя кровь ведь может и не подойти. Доктор же сказал, что у меня двадцать пять пар хромосом, наверное для человека моя кровь не годится?
– У нас тоже двадцать пять пар, а наша кровь вполне подходит. Подойдёт и твоя. Просто в этом нет никакой необходимости – в желающих помочь недостатка не будет. А ты и так уже помогла Каро, и не однажды.
– У вас тоже двадцать пять пар? Не может быть!
– Почему же? Может. Мы, в конце концов, не люди, поэтому ничего странного в том, что мы так от них отличаемся, нет.
– Теперь понятно, почему вы совсем не удивились, когда доктор сказал про эти хромосомы.
– Нет, мы не удивились. Ты же такая же, как мы, значит всё это правильно и логично. – После этого Гейб повернулся к Адаму. – Пойди, смени Эндрю на улице. Скажи, пусть вытянет из компьютеров всё, что только возможно. А потом пусть все их уничтожит. Надеюсь, он прихватил с собой достаточно вместительную флэшку?
– Обижаешь! Он без пары своих крошек в туалет не ходит. А уж на спецзадание!.. – и Адам, как прежде Ричард, покинул лабораторию.
– Так, Стивен, бери Диллона, Пирса и Питера – к этому времени он уже должен восстановиться. Соберите всех людей, что здесь найдёте, и перенесите их в камеры. Только внимательнее, никого не упустите.
– Будет сделано, Большой Босс! – Стивен шутливо козырнул и испарился. В принципе, настроение у всех было приподнятое – ведь мы нашли Каролину. Пусть раненную, но живую. А рана при хорошем уходе быстро заживёт.
Мы с Гейбом остались в лаборатории одни, если не считать спящую за ширмой Каролину. Гейб устало провёл по волосам. Часть волос выбилась из аккуратного когда-то хвостика и упала на лоб и щёки. Он нетерпеливо заправил их за уши.
– Надо что-то делать с пленниками. Если их просто отпустить – их поймают снова. Но не брать же их к себе, это всё же люди, а не бездомные котята.
– Может, для начала узнать, чего они сами хотят?
– Пожалуй, я так и сделаю, – и, подойдя к дверям, он обратился к кучке людей, стоящих в коридоре. – Зайдите сюда, пожалуйста. Нам нужно кое-что обсудить. А здесь сейчас будет несколько... тесновато.
Словно в подтверждение его слов по коридору прошли Стивен и Питер, держа на каждом плече по связанному человеку и занимая почти весь проход. Людям пришлось прижаться к стенам, чтобы пропустить их, после чего они благоразумно прошли в лабораторию, выстроившись неровным полукругом.
Я оглядела их. Всего семеро. Отец Дженнифер продолжал держать спящего Тедди, другой рукой прижимая к себе дочь. Мулатка лет тридцати держала за руку Сару, белый мужчина, заметно старше, обнимал её за плечи, другую руку положил Саре на плечо.
Несколько в стороне от них расположилась молодая крашеная блондинка с недовольным лицом. Она оттащила в сторону стул, на котором прежде сидел доктор, и уселась на него. Вспомнив мокрые штаны доктора, я внутренне позлорадствовала. Эта женщина сразу вызвала во мне неприязнь. Уже хотя бы тем, что даже не глянула в сторону своего сына, который находился в трёх метрах от неё. И она же первая и заговорила, не успел Гейб и рта раскрыть.
– И долго ещё вы будете нас тут держать?
– Вас никто здесь не держит, – Гейба явно передёрнуло, но он был предельно вежлив. – Вы, мэм, вольны отправляться куда угодно и в любой момент.
– Что значит «отправляться»? Разве вы не должны нас отвезти... ну, я не знаю, в цивилизацию!
– Должны? – Гейб приподнял бровь, обдав блондинку ледяным презрением. – Мы вам абсолютно ничего не должны, мэм.
– Хам! Я буду жаловаться вашему начальству! Раз спецназ послали освободить нас – значит, кто-то очень заинтересован в нашем спасении! И я раззвоню всем газетам, как тут над нами издевались! И упомяну, как вы мне тут хамили, будьте уверены!
– Спецназ? – мы с Гейбом переглянулись. Остальные смотрели на блондинку как на идиотку. Конечно, девочки, скорее всего, уже рассказали родителям о том, что мы пришли за своей родственницей, а их всех спасаем просто за компанию. А вот эта белобрысая даже не попыталась что-то выяснить, зато сразу же накинулась с обвинениями.
– Бронежилеты, Гейб, – пояснила я. Он понимающе кивнул.
– Ну, может, не спецназ, я не знаю. Не разбираюсь я в этом. Кто бы вы там ни были: морские котики, краповые береты – мне без разницы. Немедленно доставьте меня туда, куда должны.
– Только вас одну? – решила я всё же уточнить. Хотя мне и так всё было ясно. – Что насчёт вашего сына?
– А что насчёт него? Делайте с ним всё, что хотите! Я подписала официальный отказ и не собираюсь больше нянчиться с этим маленьким монстром.
– Эй, поаккуратнее со словами. Это всё-таки ваш сын!
– Сын? Сын, который бьёт меня током, стоит мне к нему прикоснуться? Сын, из-за которого сгорела почти вся моя бытовая техника? Да он едва пожар не устроил! Я из-за него погибнуть могла! Нет уж, я ещё жить хочу. И вы не заставите меня снова взвалить на себя это чудовище.
– Гейб, держи меня. Или я её сейчас стукну.
– Не стоит пачкаться, Миранда. У меня есть идея получше. – И окликнул, – Пирс!
Тот быстренько нарисовался в дверях, видимо, был поблизости, доставляя очередную партию новых пленников.
– Пирс, женщины среди захваченных есть?
– Да, две. Медсестра и повариха. Мы поместили их вместе, в одну камеру.
– Давай-ка и эту к ним.
– Что? – взвыла блондинка. – Да как вы смеете! Я не позволю! Я буду жаловаться!
– Как вам будет угодно, – пожал плечами Гейб. – Пирс, забирай.
Подойдя, Пирс понял, на какой именно стул уселась дамочка.
– Дед, ты что, издеваешься? Почему именно я должен таскать всех вонючек?!
– Потому что я – самодур! – хмыкнул Гейб.
Бормоча себе под нос, что давно это подозревал, Пирс взял визжащую и сыплющую угрозами блондинку сзади подмышки и на вытянутых руках понёс из лаборатории. Та пыталась вслепую ударить его ногой, но только пинала воздух позади себя.
– Эй, Стив, открой-ка вот эту камеру, – послышался его голос из коридора, а после характерного скрипа железной двери: – Ну, дамы, я вам не завидую.
– Ну, вот, – Гейб оглядел оставшихся. – С одной проблемой разобрались. Теперь, что касается вас? У вас есть куда пойти? Есть безопасное место, где вы можете укрыться?
Люди переглянулись.
– В принципе, у нас с дочерью есть место, куда можно поехать. Мой армейский друг мог бы укрыть нас на своём ранчо – он живёт весьма уединённо, так что это вполне безопасное место. Беда в том, что до него добираться через полстраны, а у нас только вот эта одежда. Ни документов, ни денег, ни транспорта.
– Это не проблема. Всем необходимым мы вас обеспечим. Но вы уверены, что там будете в безопасности?
– Уверен. Это был мой план отхода на крайний случай. Мы с Хэнком не раз спасали друг другу жизнь в Афганистане, и с тех пор поддерживаем связь. Он давно приглашал меня к себе, да меня смущало то, что место слишком уединённое, до ближайшего посёлка со школой почти час добираться. Но теперь это даже к лучшему.
– А ваш друг в курсе, что вы – «другой»? – Гейб использовал слово, сказанное ранее Дженнифер.
– Да, он в курсе моего дара. И не видит в этом проблемы, поскольку я полностью его контролирую.
– Ладно, подождите немного, и я всё организую, – Гейб повернулся к семье Сары. – А у вас как? Есть, где укрыться?
– Боюсь, что нет, сэр, – покачал головой мужчина. – Мы и не предполагали, что нам понадобится скрываться. Мы совсем недавно столкнулись с даром нашей дочери. После того, как о нем узнала соседка, я планировал переезд в другой город, где нас никто не знал, там расположен филиал фирмы, где я работаю, я бы мог перевестись туда. Но, боюсь, теперь это бессмысленно. Эти люди найдут нас и там. Я просто не знаю, куда нам ехать.
– А что, если в Канаду? – высказала предположение его жена. – Моя двоюродная тётя Молли переехала туда, выйдя замуж. Она могла бы приютить нас на первое время, пока мы не найдём работу.
– Чтобы пересечь границу, нужны документы. И то, что мы покинули страну, будет зафиксировано на границе. Так нас даже легче будет вычислить.
– Нет, если у вас будут документы на другое имя, – возразил Гейб. – И если вы пересечёте границу на частном самолёте. Пограничникам вовсе не обязательно знать, что вы на нем летите.
– Но разве такое возможно?
– Конечно, – кивнул Гейб. – Иначе я бы не предлагал. Вы согласны?
– Да, конечно. Мы на всё согласны, только бы оказаться в безопасности! Спасибо вам.
– Не за что. Мы, «другие», должны помогать друг другу. Осталось последнее. Что нам делать с Тедди? Матери он не нужен, а других близких родственников у него, скорее всего, нет. По крайней мере тех, кто согласился бы взять его к себе. Думаю, мать не отказалась бы от него официально, если бы могла просто сбагрить сына кому-то из родных.
Я взглянула на малыша, так доверчиво посапывающего на плече у отца Дженнифер, и даже не подозревающего, что сейчас решается его судьба. Как бы мне хотелось взять его к себе и самой воспитывать. Только куда? У меня ни дома, ни официальной работы, даже имени своего нет. Я сама-то в гостях у оборотней, не могу же я ещё и ребёнка им навязывать. Или могу?
Но прежде чем я начала серьёзно обдумывать эту мысль, раздался голос отца Дженнифер, чьего имени я так до сих пор и не узнала, равно как и остальных взрослых пленников. Было как-то не до знакомства.
– Если не возражаете, я хотел бы взять Тедди с собой. Думаю, с нами ему будет лучше. Как вы видите, мы с дочерью полностью защищены от его дара, так что с этим проблем не будет. К тому же я уверен, что смогу научить его контролировать своё излучение и вызывать его сознательно, а не спонтанно.
– Вы думаете, что сможете это сделать? – удивился Гейб.
– Да. Его дар сродни нашему. А мы ведь тоже научились его контролировать. Так что с этим проблем не будет.
– И вы готовы принять чужого ребёнка?
– С радостью! Я всегда мечтал иметь много детей, но у моей покойной жены были с этим сложности, у нас и Дженни-то родилась почти чудом, когда мы уже надежду потеряли. Я буду рад получить ещё и сынишку. И я вполне успею поставить малыша на ноги – мне всего пятьдесят два, и здоровьем я не обижен, так что лет двадцать-тридцать у меня в запасе точно есть.
– Это очень благородно с вашей стороны. А мы поможем вам выправить все нужные документы, чтобы малыш Тедди стал вашим законным сыном. А сейчас вам придётся немного подождать, пока я свяжусь с тем, кто заберёт вас отсюда. Это займёт не больше часа. На первом этаже я видел неплохую комнату отдыха для персонала, а к ней примыкает столовая. Думаю, вы найдёте там что-нибудь перекусить, и диваны там выглядят вполне удобными. Стивен вас проводит.
После этих слов в дверях показался Стивен, который, видимо, всё слышал, и пригласил обе семьи следовать за ним.
В это время Гейб достал из кармана мобильник и нажал кнопку быстрого набора. После второго гудка на том конце взяли трубку.
– Гейб, ты садюга! – проворчал заспанный мужской голос. – Ты в курсе, что сейчас второй час ночи? Я только-только малыша укачал!
– Прости, Митчелл, но ты мне нужен. Срочно.
– Что я должен сделать? – в голосе ответившего не осталось и следа сонливости. Послышалось шуршание, словно кто-то быстро одевался.
– Запеленгуй мой телефон. И разбуди Ника.
В трубке раздались торопливые шаги, стук по дереву и тот же голос, но более глухо, произнёс: «Ник, быстро вставай, мы нужны Гейбу». После этого вновь шаги, уже словно бы по ступенькам, гудение включаемого компьютера.
– Всё так серьёзно?
– Ну, это, конечно, не вопрос жизни и смерти, но поспешить не помешает. У тебя оба больших вертолёта сейчас на ходу?
– Разумеется! – похоже, Митчелла даже обидел этот вопрос. – Так, всё, я тебя запеленговал.
– Как скоро вы сможете прилететь ко мне?
Тут снова послышались шаги, и другой голос произнёс на заднем плане:
– Привет, Гейб! Что там у вас случилось?
– Потом объясню, Ник. Митчелл, забей координаты, и дуйте оба к нам. Здесь здание среди леса, оно тут единственное. Не промахнётесь. Жду. Когда взлетишь – перезвони мне.
Отключившись, Гейб сунул телефон в карман и улыбнулся мне.
– Ты когда-нибудь летала на вертолёте, Миранда?