Краска. Камень. Черепица.

Жил в деревне под горой

Человек уже не молодой.

Человека звали Вася,

А деревню «Каменная».

Вася Васей много лет

Жил, не зная горя, бед.

А деревня здесь стояла,

Сколько гора помнила,

Как люди топчут путь дорогу

Через эту саму гору:

С севера везут пушнину,

Ну а с юга солонину.

А в деревне «Каменная» все стоят и ждут, когда

Провезут обоз дорогой, чтобы взять с него сполна,

Золота иль серебра...

Вася сегодня проснулся рано. Лето. Петухи глотки дерут, да солнце глаза слепит: не дают спать до обеда. А окна закрывать лень. Все равно вставать придется. Да и жарко. Даже мать его, старушка Матрона, разогнувшись с грядки, ахнула, увидев, что сын вышел из дому, и грозит петухам своим прищуром.

- Где ж такое видано? Без тумаков, Сам вышел. Помогать будешь?

- Доброе утро, матушка. Я еще не проснулся.

- Ага, во сне вышел? Надо было тебя на каменоломню отправить, как Любка сына. Не такой уж ты и тощий. Не хуже дома нашего. Посмотри, вся краска слезла. Сколько лет прошло!

Старенький деревянный дом покосился с годами, а синяя краска выцвела на солнце и пошла трещинами. Этот дом невыгодно выделялся на фоне соседских, особенно Любкиного. У нее дом был каменный, черепица – новая. И стоял он прямо напротив, глаз не отведешь, даже если очень захочешь.

Из соседского дома слышалась возня, истошные крики осла заглушали петухов. Любка запрягала осла в телегу. Когда он силой воли Любки вышел со двора, Матрона поспешила им навстречу.

- Куда путь держишь, соседка? – спросила Матрона.

- К сыну в госпиталь. Лекарь весточку отправил, а у нас в деревне читать-то никто не умеет, – ответила Любка, размахивая клочком бумаги.

- Жалко, жалко.

- Да, жалко, далеко до Малиновки ехать. Полдня почем зря трястись. К ночи ворочусь.

- А не боязно тебе, Любка, одной? Погоди, я с тобой поеду. Вася, поди, хлеба вынеси в дорогу.

- Не нужно, Матрона, я впрок взяла. Садись.

- Спорить не стану. А ты за домом пригляди, Вася! – сказала Матрона напоследок и не без труда забралась в телегу.

Вася остался стоять на крыльце и смотреть, как две старушки медленно выезжают из деревни. «Хлеба. Надо поесть» - подумал Вася, когда они скрылись из вида за холмом. После завтрака Вася начал глядеть: с крыльца на дорогу и соседский дом, а потом с лавочки Любки на свой дом.

Утро плавно переходило в полдень, когда возле Любкиного дома остановился обоз торговцев краской. Трое добрых молодцев спрыгнули с обоза прямо перед носом Васи, и хором поздоровались. Громко, так, что Вася чуть за уши не схватился. Они рассказали, что привезли с юга краску на продажу, а сами ищут на севере, где бы купить черепицу подешевле.

- Слыхали в вашей деревне можно достать лучшую черепицу, но денег у нас хватит только на подержанную. Знаешь, где такую достать? – спросил купец.

- Не знаю, - ответил Вася.

- Быть может, ты продашь нам свою черепицу за десять золотых?

- А вы краску везете? Денег не надо. Я возьму краску и не буду мешать вам собирать черепицу.

- Договор.

Трое молодцев управились с работой за считанные часы, и довольные уехали из деревни. Вася за это время покрасил фасад своего дома. Умаялся, но не остановился, пока не покрасил весь дом. Вечером Вася закатил бочонки с краской и без в сарай, и уснул на сене, не чувствуя рук.

Матрона и Любка вернулись глубокой безлунной ночью. Спотыкаясь в темноте, они еле добрели до своих калиток и молча разошлись по домам. Утром обе старушки проснулись ни свет, ни заря, как всегда, будто и не было вчерашней утомительной поездки. Матрона вышла в огородик, а Любка кормить осла.

- Диво дивное!

- Ах, ты, Господи, помилуй!

Стоят два дома. Один в красный выкрашенный, не узнать. У другого от крыши голые стропила остались, ветер в них гуляет. А над деревней «Каменная» сгущались тучи. Собиралась гроза.