Глава 21
* * *
— Уже поздно, а я живу не одна, поэтому извини, в гости звать не буду, — спокойно отвечаю Даниле.
Он ни слова не говорит, а значит соглашается.
— Спущусь через десять минут.
Завершив вызов, переодеваю Булку в удобную слитную пижаму. Пульс прилично частит. Дочь трёт глазки, вымотанная после прогулки. Знаю, день получился очень насыщенным, и я сама была бы не против уснуть вместе с ней.
— Сейчас-сейчас, кроха. Любимая бабушка уложит тебя спать, а мама отъедет ненадолго. Кажется, нам с твоим отцом нужно будет серьезно поговорить и решить важные вопросы.
Вера улыбается, и я не могу сдержать улыбку в ответ. Какая же она у меня чудесная. В любой даже самой сложной ситуации достаточно посмотреть на неё и становится легче. Жить, дышать, идти вперёд. И пусть беременность немного пошатнула мои планы — я не получила статус мировой звезды тенниса, как когда-то мечтала, но стала самой счастливой мамой на свете.
— Смешно тебе? — спрашиваю дочь и легонько щипаю её за бок. — А мне вот страшно. Очень-очень! Умом понимаю, что твой папашка мне ничего не сделает, но сердце всё равно не на месте. Он должен меня понять. Правда?
Я выхожу на кухню с Булочкой на руках. Бабуля как раз орудует у плиты. Пахнет так ароматно, что начинает урчать в желудке.
— Можно попросить тебя уложить Верушку спать? — спрашиваю нервным голосом.
— Без проблем. Ты куда-то собралась?
Бабушка поправляет очки на переносице, выключает плиту и моет руки. Затем забирает у меня дочь. Можно сказать, что для Веры она стала второй мамой. Совершенно незаменимый для нас человек.
— Данила ждёт меня под подъездом. Он обо всём узнал. Не очень хорошо, но узнал.
— О, так это же чудесно! — восклицает бабуля. — Скинем половину обязанностей на него, если он не против.
— Ба! — закатываю глаза.
— Ну, а что?
Она провожает меня до двери и перекрещивает напоследок. Бабушка всегда так делает, когда я еду на тренировку, встречу с подругами или решающий матч. И это невероятно греет. Сама мысль о том, что кто-то за тебя молится и волнуется.
Я спускаюсь по лестнице с колотящимся от волнения сердцем. Выглядываю в окно, убеждаюсь, что Даня всё ещё внизу терпеливо ждёт. И почему только вдали от него мне удается хотя бы немного сохранять хладнокровие? Когда он рядом, то я не могу в достаточной мере совладать с собой.
На улице ярко светят фонари. Данила стоит, опираясь бёдрами о капот машины. Напряженный, но заметно, что чуточку усталый. Новость об отцовстве свалилась на его плечи совершенно неожиданно. В неудачном месте, не с теми людьми. Если бы я только решилась раньше, то всё повернулось бы иначе. Прекрасным моментом была ночёвка в мотеле. Эх, жаль температура подействовала на меня иначе и Даня ласкал меня пальцами, а не слушал рассказы о дочери.
Милохин отрывается от машины и делает шаг навстречу. Высокий, мужественный. С каждым годом всё лучше. До сих пор помню его пятнадцатилетним мальчишкой с густыми кудрями и шальными глазами. Пропала. Ещё тогда. Провалилась в него целиком и безвозвратно. В лучшего друга старшего брата, который впоследствии стал моим первым мужчиной, мужем и отцом моей дочери. Моим всем.
Застываем, переглядываемся. В глазах Милохина больше нет явной агрессии. За те часы, что мы не виделись, он будто бы принял новую информацию. И, возможно, смирился.
— Куда поедем? — спрашивает Данила.
— Не знаю. Мне всё равно, — жму плечами. — Куда скажешь. Я в общем-то не против поговорить прямо здесь — в твоей машине.
Даня потирает ладонью щетину и ненадолго задумывается.
— Голодная?
— Немного, — признаюсь откровенно. — Ещё не ужинала — бабуля только закончила готовку.
— Ты с ней живёшь? — интересуется Милохин.
— Да, она с нами с самого рождения… с самого рождения Веры.
Мне кажется, что Даня вздрагивает от одного упоминания этого имени. Так звали его любимую маму, а теперь зовут дочь.
Милохин кивком головы указывает, чтобы я садилась в машину.
Послушно опускаюсь на переднее сиденье и поправляю подол платья. Кажется, мы нормально общаемся, разве нет? Хочется верить, что не будет никаких обвинений и скандалов. Мы взрослые люди. Пусть давно не вместе, но есть то, что нас крепко связывает.
Данила стоит на улице и звонит кому-то по телефону. Два коротких слова и он садится на водительское место и заводит двигатель.
Мы едем в абсолютной тишине — даже музыка почему-то выключена. Я ёрзаю на кожаном сидении и как могу отвлекаюсь. Было бы проще, если бы Даня первым начал разговор о дочери. Я не из тех чокнутых мамаш, которые живут одним лишь ребёнком. В Торонто у меня были увлечения и работа, которая забирала все силы. Но стоило кому-то спросить про Булку — меня было не остановить. Замолкала я лишь тогда, когда собеседник начинал откровенно зевать.
— Кстати, как ты узнал, где я живу? — задаю вопрос Даниле.
— Это не проблема.
— Ясно. Артюх, да? Интересно, я могу подать на неё в суд?
— Попробуй, — отвечает равнодушно Милохин.
В зале ресторана, куда мы приезжаем, полно людей, но Даня не задерживается и минует его. Выводит меня на летнюю террасу. Здесь никого — только мы вдвоем. Официантка приносит меню, я заказываю пасту с морепродуктами и яблочный сок. Даня отказывается от еды и просит лишь двойной эспрессо.
Тянуть с разговором некуда. Место вполне подходящее, больше никто не мешает. Даня кладёт локти на стол, сцепляет пальцы в замок и выразительно на меня смотрит.
— Значит, Вера. Год и шесть месяцев. Моя.
Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди, поставив блок. Последнее слово звучит совсем не как вопрос, а скорее утверждение, поэтому я киваю и подтверждаю.
— Прекрасно, — шумно выдыхает Данила.
Нервная дрожь прокатывается по телу. Я пока не пойму, какие эмоции испытывает Милохин от этой новости. Он недоволен? Зол? Раздражён? Радости в его голосе точно нет.
— У меня есть дочь Вера. Она родилась в Канаде, я верно понимаю? — спрашивает Даня.
— Верно.
— Не подкопаешься, — недобро ухмыляется. — Мне вот интересно, что ты планировала рассказать Вере в будущем? Где её отец? Почему не заботится о ней? Кто он? Наркоман? Алкоголик? Погибший пилот?
— Я не собиралась врать дочери о тебе. Никогда не собиралась.
— Да неужели? — шумно вздыхает Даня и замечаю, как в его глазах появляется что-то отдалённо напоминающее горечь и разочарование. Во мне, конечно же.
Напряжение растёт, несмотря на лёгкое дуновение прохладного ветра, на террасе невыносимо жарко. Потом покрыта вся спина.
— Вера маленькая и пока ничего не понимает.
— Окей, с Верой понятно. Что насчёт меня?
— Даня, — качаю головой. — От тебя я тоже не собиралась скрывать. Ни тогда, ни сейчас. Я тебе звонила, едва узнала о беременности.
— Но об этом я почему-то так и не услышал. Странно, да?
Внутри медленно закручивается ураган, который ворошит всё наше с бывшим мужем прошлое. Я дышала им одним. Любила так сильно, что сгорала дотла. Неужели этого недостаточно, чтобы хотя бы немного понять причины?
— Не смей меня осуждать, Даня. Ты попросил не звонить, и я решила, что больше не стану.
— Послушай, — повышает голос Милохин. — Когда твой брат умолял меня отпустить тебя в большой спорт и дать развиваться, а не держать рядом с собой, я сделал это. Девочка сильно влюбилась, девочке больно. Муж оказался последним мудаком. Я всегда признавал свои ошибки. И недавно извинялся, потому что мне было искреннее жаль. Когда я просил тебя не звонить, Юля, то речь шла о том, чтобы не рвать друг другу душу на расстоянии, а не о том, чтобы умалчивать о ребёнке, у которого целых двадцать три моих хромосомы. И это, блядь, не одно и то же, понимаешь?
___________________________________
Продолжение на 15 ⭐